Кара закрыла за собой дверь каюты. Тафф даже головы не поднял. С тех пор, как они покинули Калу-Мальту, мальчик был тих и угрюм.
«Ну, а ты чего хотела? Сафи была его другом. Единственным другом. Он по ней скучает».
– Не раскидывал бы ты это по полу, – сказала Кара, кивнув на магические игрушки. – Они опасны.
Тафф приподнял брови.
– Опасны, да? А ходить с проклятой книжкой, которую давным-давно надо было выкинуть за борт, что, не опасно?
Тафф был не в восторге, когда Кара сказала ему, что украла гримуар у Сафи. Ему казалось, что его подругу можно было бы защитить и другим, каким-нибудь более честным способом, но всё же он понимал, что Кара хотела как лучше.
Чего он не понимал – это почему Кара до сих пор не избавилась от книги.
– Хочешь, я её сам выкину? – предложил он. – Мне нравится бросать что-нибудь за борт. Я люблю, когда оно так забавно плюхается.
– По-моему, мы ещё не так далеко от берега, – возразила Кара. – Мы же не хотим, чтобы его выбросило на берег? Его может найти ещё какая-нибудь несчастная девочка…
Кара, не обращая внимания на недоверчивый взгляд Таффа, села на свою койку – и в неё тут же впились несколько колючих «ёжиков» для игры в джекс[1], раскиданных по кровати.
– Ну Тафф, ну что это такое?! – воскликнула она, швыряясь игрушками в братишку.
Тафф пожал плечами.
– Мне нужно разводить беспорядок. Иначе я думать не могу.
– Спросил бы у Мэри перед отъездом, она бы тебе с удовольствием объяснила, что они могут.
– Но какой же тогда интерес? – искренне удивился Тафф. – А потом, я уверен, что о предназначении некоторых из этих игрушек она сама ничего не знает.
Мальчик указал на кучку слева от себя: несколько шестерёнок, стрела со стеклянным шариком вместо наконечника, падающие дощечки, соединённые потёртыми ленточками…
– Мне нужно выяснить, какие способности таятся в каждой из них, чтобы и от меня наконец-то была какая-то польза.
– Ты о чём? – спросила Кара. – Ты и так делаешь уйму всего полезного…
– Да, у меня бывали неплохие идеи, – признал Тафф. – Может, даже отличные идеи! Но всё самое трудное делала ты. А теперь моя очередь тебя защищать.
«Потому что сама себя защитить я не могу».
Она смотрела на Таффа. Мальчик взял в руки прямоугольный деревянный ящичек размером не больше башмака. Эх, ему бы в эти игрушки играть, а не разбираться в их магических свойствах! Кару охватил такой прилив нежности, что аж голова пошла кругом.
– Угадай-ка, для чего это! – сказал Тафф и подсунул ящичек Каре.
Девочка повертела предмет в руках. В деревянной стенке была красная дверка. Кара отперла простую задвижку – за дверцей оказалась крохотная кладовка.
– Это же тайничок! – улыбнулась Кара. – У меня был такой, когда я была маленькая. Я туда всякие сокровища складывала: пуговки там, засушенные цветочки… Мне его папа сделал – на день рождения подарил, если я не ошибаюсь. Я помню, как он его делал. Как ловко он орудовал пилой, ни одного лишнего движения! Наверное, ты в него…
Она запнулась. Глаза у Таффа налились слезами.
– Ой, прости! – сказала Кара. – Зря я о нём заговорила…
Тафф замотал головой.
– Нет! – ответил он. – О нём надо говорить! А то иначе получается, как будто он умер или ещё что-нибудь. А это неправда. Он просто… просто потерялся. И всё. Мы вернём его, я знаю.
Он вытер слёзы и кивнул на тайничок.
– Эта штука действует не совсем так, как та, которую сделал тебе папа. По-моему, он нам может пригодиться.
– Несомненно, – сказала Кара, отдавая ему ящичек. – Но сейчас не до этого.
Она присела, так, чтобы они с братишкой оказались лицом к лицу.
– Мне надо тебе кое-что сказать.
Не то, чтобы ей хотелось говорить это именно сегодня, но увидев, что любовь Таффа к отцу ничуть не остыла, Кара поняла, что не имеет права и дальше скрывать от него правду. Если у них есть шанс, хоть какой-то, он должен о нём знать.
– Я сперва хотела сама убедиться, – начала Кара. – Мне не хотелось подавать тебе ложную надежду. Но, пожалуй, узнать наверняка всё равно не получится, невозможно быть уверенным в таком деле…
Она замялась. Ей неохота было выпускать эти слова в мир. Потому что после того, как она это скажет, пути назад уже не будет. Это всё равно, что сообщить человеку о смерти того, кого он любил.
– Я знаю, как спасти папу, – сказала Кара.
Тафф с воплем необузданной радости вскочил на свою койку и принялся скакать так, что едва не стукался головой о потолок.
– Ур-ра! – вопил он. – Ур-ра! Мы снова будем все вместе!
Кара наблюдала за этой бурей восторга одновременно и с радостью – потому что при виде братишкиной улыбки у неё всегда становилось теплей на душе, – и с ужасом: она знала, что ей придётся сказать дальше.
Тафф прыгнул к ней на колени и уселся, свесив ноги с койки. Кара откинула ему чёлку, заглянула в глаза.
– Радоваться тут особо нечему, – сказала она. – Это тебе не просто щёлкнуть пальцами и снова сделать так, чтобы всё стало хорошо. Это невероятно опасно. И, может, даже ещё и не получится.
На все её предупреждения Тафф только рукой махнул.
– Ты спасла нашу деревню от могущественной ведьмы. Ты освободила народ Калы-Мальты от Сордуса. Ты исцелила Чащобу. Я ничего не боюсь. Что бы ни пришлось сделать, мы это сделаем. Вместе!
Кара спихнула Таффа с коленок на койку и развернулась к нему лицом. Она глубоко вздохнула, не зная, как начать.
«Да просто скажи ему сразу всё. Это всё равно, что заглотнуть горькое лекарство единым духом».
– Нам придётся спуститься в Колодец Ведьм.
Тафф, видимо, удивился, может, даже немного расстроился, но особо не испугался. Ну да, конечно, его же не было рядом, когда раскрылся гримуар тёти Эбби. Он не видел, как ведьмы тянули руки из портала и тащили Грейс туда, к себе. Он не слышал, как они завывали: «Одна из нас, одна из нас, одна из нас!»
А Кара всё это видела. И боялась за двоих.
– Но ведь единственный способ попасть в Фадин – это использовать последнюю страницу гримуара, верно? – спросил Тафф. – Мне этот план как-то не нравится.
– Если верить Сордусу, есть и другой путь. Вход, известный лишь вексари.
– Это он тебе сказал до того, как мы уехали?
Кара покачала головой.
– Нет, он написал об этом в письме.
Бывший Лесной Демон – ныне же обычный человек – написал Каре длиннющее письмо, чтобы помочь ответить на некоторые вопросы о Риготт и о Мире. Тафф этого письма не читал. При всём его уме, с чтением у него всегда было плоховато. Да и мелкий, старомодный почерк Сордуса вкупе с безостановочной качкой корабля делу отнюдь не помогали.
– И что он сказал? – спросил Тафф.
– Сордус пишет, что есть место, которое называется Сейблторн. Он там учился на вексари. Это была школа, вроде нашей, в Де-Норане, только там учили не буквам и цифрам, а магии.
– Ну да, магии-то учиться намного интереснее… – пробормотал Тафф.
– Директором школы был человек по имени Минот Дравания, самый великий вексари на свете. В Сейблторне царили мир и мудрость…
Взгляд Кары сделался отстранённым: она представляла себе, каково было бы учиться на вексари в Сейблторне, и насколько иначе сложилась бы её жизнь, родись она в те времена.
– С годами, – продолжала Кара, – Минота начало беспокоить, что его ученики слишком много внимания уделяют мирским делам вместо того, чтобы совершенствоваться в своём мастерстве. Поэтому он пустил в ход своё великое могущество и создал рай «за пределами Мира», как выразился Сордус, где вексари могли обучаться беспрепятственно. Там были сады и горы, водопады и стремительные реки. Сордус говорил, что не было на свете места прекраснее этого.
– Ну, и при чём тут…
– Минот Дравания дал этому раю имя. Он назвал его «Фадин».
Тафф озадаченно сморщил лоб. Ведь Фадин и Колодец Ведьм – это вроде как одно и то же? Тогда почему же это слово значит совсем не то?
– Я не понял, – сказал он. – Так Фадин – это красивое место с садами или жуткое место с ведьмами?
– И то, и другое. Последнее Заклинание принцессы Евангелины исказило рай, созданный Минотом, и преобразило его в Колодец Ведьм. Однако в Сейблторне по-прежнему существует вход в изначальный Фадин. И Сордус думает, что мы можем им воспользоваться, чтобы попасть внутрь. По крайней мере, это намного безопаснее, чем через гримуар.
Тафф поднял игрушечную стрелу и принялся вертеть её в руках. В шарике на острие стрелы плескалась жидкость, чёрная, как надкрылья жука-могильщика, напоминая Каре о том яде, который они добыли из Нирсука.
– Значит, если мы отыщем эту школу Сейблторн, мы можем попасть в то место, которое прежде было Фадином, а теперь – Колодец Ведьм.
– Именно.
– Но зачем нам вообще туда надо? Что там может быть такого, что поможет спасти папу? Там же нет ничего, кроме…
Он остановился. До него дошло.
– Грейс! – прошептал он.
Кара кивнула.
– Отменить действие Последнего Заклинания может только та ведьма, что его наложила, – сказала она. – Это должна быть Грейс.
– Но Грейс же мертва.
– Если верить Сордусу – нет. Она в ловушке.
– Да без разницы. Даже если мы её и отыщем, она не станет нам помогать. Она же злая!
– А я и не говорила, что это идеальный план. Но других шансов у папы нет. Конечно, Грейс сама по себе не вызовется просто взять и отменить Заклинание. Тут ты прав. Но у нас есть кое-что важное, что мы можем предложить ей в обмен на сотрудничество. На самом деле, то, чего ей хочется больше всего на свете.
– И что же это?
– Свобода! – ответила Кара. Она глубоко вздохнула, переводя дух, прежде чем заговорить снова. – Мы поможем Грейс вырваться из Колодца Ведьм. А она за это вернёт нам нашего папу.
Прежде, чем Тафф успел что-нибудь ответить, что-то врезалось в корабль сбоку с громоподобным грохотом. Это произошло совершенно неожиданно, без предупреждения. Кара ударилась плечом о деревянную раму койки и чуть не прикусила язык.
– Что это бы… – начал было Тафф, и тут корабль содрогнулся снова, на этот раз ещё сильнее. На мгновение Кара испытала ощущение невесомости: её тело зависло в воздухе, а потом она грянулась на внезапно перекосившийся пол. Двое Вестфоллов покатились кубарем и свалились на противоположную стенку. Пол выровнялся, и дети поднялись на ноги. Они не пострадали, если не считать нескольких ушибов и ссадин. Оба готовились к новому толчку. С верхней палубы доносился шум, который Кара сперва приняла за звук хлещущей воды. Но когда звон в ушах прекратился, девочка поняла, что это не вода.
Это были крики.
3
Тафф покидал магические игрушки обратно в мешок, а Кара схватила свою сумку. Дети бросились наверх, на палубу, навстречу толпе народа, которая ломилась вниз. Большинство бегущих молчали, всецело поглощённые бегством. «Что там?» – спрашивала Кара, и наконец одна старуха с родимым пятном в форме звёздочки над верхней губой пробормотала в ответ: «Чудовище, чудовище!»
«Эти люди выжили в Чащобе! Они всю свою жизнь провели в окружении чудовищ! Что же могло их так перепугать?»
Вскоре она это узнала.
Те, кому хватило отваги остаться на верхней палубе, похватали копья, мечи и пытались отражать атаки зверя, подобного которому Кара ещё не видывала. Хотя большая часть его бесформенного тела таилась в морских волнах, существо возвышалось над кораблём, точно башня. Десяток конечностей был унизан отростками всех мыслимых цветов и форм: одни ребристые и округлые, будто грибы, другие короткие и колючие. Казалось, будто подводная гора вдруг ожила, поднятая из небытия некой чёрной магией.
– Риготт! – воскликнула Кара.
Тварь медленно, лениво вскинула высоко в воздух одну из своих конечностей и обрушила её на нос корабля.
Палуба вздыбилась. Кара успела ухватить Таффа за локоть и вцепиться в ближайший канат, прежде чем ноги лишились опоры. Мимо них проехал коренастый мужчина, который тщетно скрёб руками, пытаясь за что-нибудь схватиться. Он едва было не соскользнул за борт, но тут земное притяжение заставило корабль выровняться. Ледяная вода хлестнула через борт, промочив Каре ноги.
– Как же его остановить?! – воскликнул Тафф.
Первым порывом Кары было построить мысленный мостик к этому существу. Это был рефлекс, отточенный за месяцы тренировок в Чащобе. Она уже прикидывала, как это лучше сделать: «Ему, может, одиноко, оно столько времени провело в океанских глубинах, так, наверное подойдут, воспоминания о тёплых дружеских отношениях…» – когда сообразила, что это всё бесполезно. Её магии пришёл конец.
Она ещё никогда в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной.
Ещё одна конечность обрушилась на корабль. Кара услышала жуткий треск где-то в корабельном нутре. Это была смертельная рана. На этот раз палуба уже не выровнялась, а осталась слегка накренённой.
– Бежим! – воскликнула Кара, хватая братишку за руку.
Они петляли между угрюмых дядек и тёток, размахивавших мечами и копьями, которые против этого гигантского врага были бесполезны, как зубочистки. Тафф, оставивший свой деревянный меч в Кале-Мальте, достал рогатку, которую теперь носил за поясом, и на бегу выстрелил в тварь. Кара услышала, как невидимый камень со звоном отлетел от его туши и бессильно канул в волны.
Когда они пробегали прямо перед тварью, в груди у неё открылась просвечивающая дыра, сквозь которую на них уставилось усеянное звёздами око. Кара подумала было, что это глаз, но тут верхняя и нижняя половины сложились в жуткую пародию на губы.
– Кара, – сказал знакомый голос, – вот ты где!
«Риготт!»
Ведьма каким-то образом говорила устами этого чудовища. Голос её был нежен, как шёпот, но звучал громко, как тысячеголосый ор.
– Что, нравится тебе моё новое творение? – спросила она. – Я называю его «Коралис». Возможно, не было нужды создавать нечто столь величественное, но мне казалось, что ты достойна запоминающейся кончины. К тому же мне так нравится использовать свою силу теперь, когда я свободна!
Её тон, игривый и беспечный, сделался более холодным и серьёзным.
– Зря ты вздумала меня преследовать, вексари. Я не стала бы трогать тебя, останься ты на острове.
– Вы похитили мою магию!
– Твоя магия у тебя пропадала впустую! – ответила Риготт. – Ты так и не стала достаточно сильной, чтобы владеть ею.
Кара почувствовала, как у неё задрожали губы, и возненавидела себя за это.
– Ага! – сказала Риготт. – Что, я попала в цель, верно? Ты всё понимаешь! Ты недостойна подобного могущества. И никогда не была достойна. И всё же, невзирая ни на что, я оставила тебя в живых! А ты – ты пренебрегла моим даром и попыталась вмешаться в мои планы. Мои дети уведомили меня, как только ты вышла в море. Все животные морские и земные суть мои глаза, девочка! Ты и в самом деле думала, будто сможешь преследовать меня незамеченной?
– Я не дам… – выдавила Кара. Слёзы катились из глаз неудержимо. – Я не допущу, чтобы вы…
Тело Коралиса содрогнулось от хохота Риготт.
– Тебя никогда не учили не давать пустых обещаний, а? Ах, ну да, нет, конечно! Твоя мать, несомненно, умерла слишком рано, не успев преподать тебе хоть каких-то стоящих уроков. А твой отец – он хочет твоей смерти не меньше, чем я! Бедная, беспомощная Кара! Ну что ж, раз ты отказалась принять дар жизни, позволь, я преподнесу тебе другой!
Коралис замахнулся своей конечностью, и Кара вся напряглась, ожидая сокрушительного удара. Но щупальце замерло, не коснувшись корабля, зависло над головой Кары на расстоянии броска камнем. Оно было так близко, что девочка сумела разглядеть ракушки и полипы, из которых состояло тело Коралиса. Их завиткам и краскам недоставало лишь другого обрамления, чтобы быть красивыми.
Из внутренних складок Коралисова туловища вынырнуло другое щупальце, с зазубренными краями. «Вот это и есть смертельный удар», – подумала Кара – и снова ошиблась. Это щупальце было недостаточно длинным, чтобы до них дотянуться. Вместо того, чтобы нанести удар по кораблю, оно полоснуло отросток, зависший над головой Кары, в том месте, где он соединялся с телом Коралиса. Огромное существо всё заколыхалось: ему явно было больно, – но тем не менее оно продолжало резать само себя. И вот наконец хлынула ослепительно-белая жидкость, конечность отвалилась от тела и рухнула на палубу.