Мы пригубили шампанское и я неожиданно созналась:
– Когда мне было двенадцать, я попала под машину.
– И что?!
– Я шла к дороге и думала… о чём размышляет человек, прежде чем умереть?!
– Офигенные мысли у двенадцатилетней девочки! – с сарказмом произнесла Сашка.
– Даже не знаю, почему они возникли в голове. Просто возникли и всё.
– И?
– И я открыла глаза. Голова болела, меня обступили люди, спрашивая, слышу ли их. Их было трое: водитель такси и два пассажира. Я лежала на заднем сидении. Дядька на водительском, держал в руках аптечку, из неё всё вываливалось. Он и совал мне под нос какую-то дрянь. Одна пассажирка умудрилась залезть в салон и поддерживать мою голову. Вторая – молча взирала на меня с переднего сидения. Потом я лежала в больнице, потом долго выздоравливала… Но не это главное. Главное, что я вообще ничего не помню от промежутка той мысли: «о чём человек думает перед смертью» – и до момента, как я пришла в себя. Или там ничего нет, или кто-то стёр мне память. Может, я ничего не запомнила, но меня пугает эта чернота.
– Нет ничего в этом страшного! Ты что, спать боишься? Ты каждую ночь засыпаешь, а с утра просыпаешься, и в голове пусто…
– Нет.
– Что «нет»?
– Я вот четыре года… точнее – пять, вижу сны. С тех пор, как Илья умер. Наверное, это было большое потрясение. Ведь я до сих пор не могу его забыть.
– Ну… а надо!
– Я хочу вернуться в то время…
– Все хотят вернуться в какое-нибудь время. Но… – Сашка вздохнула, подперев щеку, – это невозможно!
Я тоже вздохнула.
– Почему в детстве у нас много друзей? Но мы выросли и стали эгоистами… И где эти друзья?! Всё меньше времени начали проводить друг с другом. Стали замкнутыми. Мол, хочешь общаться – угадай мой внутренний мир, – я отхлебнула шампанское и тихо сделала вывод, – все хотят, чтобы их внутренний мир рассмотрели, но сами даже не пытаются заглянуть в душу ближнему. И мир медленно начал состоять из тысячи и тысячи прекрасных и неповторимых одиночек. Мне от этого грустно.
– Это потому, что ты и есть та самая прекрасная одиночка. Которая отчаянно хочет, чтобы к ней в душу заглянули, а сама в то же время не даёшь такой возможности.
– Почему это? – надулась я.
– Ты же не хочешь, чтобы тебе в душу заглянул, ну… скажем… Витюша.
– Фу блин, нафиг ты его вспомнила? – скривилась я.
– Тысячи и тысячи одиночек хотят быть понятыми, но так же отчаянно боятся, что их отвергнут. Потому будут защищать своё внутреннее пространство, как дракон принцессу в башне. Другое дело, что они и есть тот самый дракон. Как-то так.
– Тысяча одиноких прекрасных драконов… Одиночество хорошо тем, что можно сесть и подумать, что тебе нужно на самом деле.
– Очень сложно, когда тебя считают красивой! Ты всегда чувствуешь зависть баб и похоть мужиков. Это отравляет, как яд. Заставляет защищаться. Это мой дракон! Но в то же время я хочу искренней любви. Чтобы любили не за внешность…
– Тебе повезло! У тебя есть Лёха!
– Могу обменять его на Витюшу. Мы были бы отличной парой…
– Не отдам тебя этому подлецу! Он же скользкий и мерзкий, как слизняк на капусте.
– А может, он тебе нравится?
– Мне нравится только один человек. Но он лежит в могиле!
Сашка заткнулась и мы минуту слушали песни Сиа.
Когда я совсем уж углубилась в свои мысли, Сашка произнесла:
– У меня созрел тост.
– Господи, как напугала! – подскочила я.
– …раньше, на планете жили Андрогиды, – я закатила глаза и простонала. Сашино увлечение мифологией когда-нибудь сведёт меня с ума (если раньше это не сделает Вероника). – … мужчина и женщина – единое целое. Но однажды, они прогневали Богов, и те разделили их на две половины. С тех пор половинки ходят по свету в поисках друг друга. В поисках счастья и любви…. Так выпьем же за то, чтобы мы как можно скорее, нашли свою противоположность!
– Неплохо! – кивнула я, пригубив из бокала, и улыбнулась уголками губ.
– Вот увидишь! Всё так и будет, – пообещала Сашка, прихлёбывая из бокала.
Конечно, будет! У неё!
Моя половинка пять лет как в гробу….
ГЛАВА СЕМОЧНАЯ: С КОТОРОЙ ВСЁ И ЗАРОДИЛОСЬ…
Я ввалилась в квартиру и сама себе шикнула.
Споткнулась об ряд ботинок в коридоре, громко хихикая. Шикнула ещё раз. Вспомнила, что дома никого, и включила свет. Прошла на кухню. Щёлкнула выключателем. Набрала в чайник воды. Поставила на базу. Кинула в кружку пакетик с заваркой и затупила, всматриваясь в невидимую точку за окном.
Из приятного отупения вывел щелчок чайника. Я мгновенно отвисла и принялась наливать кипяток в кружку. Покупала заварку в кипятке. Все действия настолько привычны, что не замечаешь их, выполняя на автомате.
Неся перед собой кружку, выключила свет на кухне. В коридоре. Прошла к комнате, намереваясь поставить чай на стол, но…
Почему я стою на пороге, опираясь на косяк, и не могу шагнуть в собственную комнату?
Что за?…
На фоне незанавешенного окна чётко вырисовывался мужской силуэт, сидящий на письменном столе. Я поначалу разозлилась, решив, что это Витька невероятным образом проник в квартиру.
Но присмотревшись, поняла: нет!
Тип был крупнее и вопреки законам фантастики не исчезал. Очень жаль!
Я сфокусировала взгляд на подозрительном типе, а подозрительный тип разглядывал меня (чёрт его знает, что он делал в темноте).
– Ну наконец-то. Чего так долго? – услышала я и моргнула.
Появилось нехорошее предчувствие.
Первое: это не Витька. Второе: это незнакомый парень. Во всяком случае, в темноте. Третье: он как-то проник в закрытую квартиру. Четвёртое: чай из кружки тонкой струйкой льётся на носок и создает дискомфорт.
«Бежать!» – промелькнула в голове ясная мысль.
Вместо этого я отсербнула изрядно помельчавший чай, протянула руку и включила свет.
– Сельвира? – удивлённо спросил незнакомец.
– Елена, – осторожно представилась я.
– Обалдеть, какие совпадения! – восхитился он.
Я тоже обалдевала, не понимая, о чём он. Одновременно с этим теплилась надежда, что парень – глюк воображения, разыгравшегося под воздействием алкоголя.
«Я не буду больше пить!» – пообещала себе, отсёрбывая чай.
Незнакомец сидел в той же позе и усмехался, пока я терялась в догадках и таращилась.
Он не крупный, как оказалось. Обманчивые впечатления от кожаной косухи, делавшей его качком. Ну так… Подкаченный чутка, но до Ильи ему далеко!
Выразительные, неестественно ярко-зелёные глаза под аккуратными бровями (интересно, он их выщипывает?). Прямой нос. Чёрные волосы. А прикид…
Чёрная косуха поверх чёрной атласной рубашки.
Рубашка расстегнута сверху и нахально открывает часть мускулистой загорелой груди (он еще и в солярий ходит). Чёрные джинсы. Цепи на карманах. Аккуратная бородка. Неопределённый возраст. И чёрные идеально начищенные лаковые туфли с длинными носами.
Идеально чистые!
На улице слякоть и мерзота. Я от такси до подъезда дошла – сапоги грязнее грязи. А у него идеально чистая обувь?! Что-то здесь не так!
Он, что, по воздуху прилетел?!
Не сводя взгляда с незапланированного гостя, я допила остатки чая из кружки. На настольной лампе покоилась шляпа. В щели между столом и тумбочкой торчала какая-то палка, по всей сути – трость.
Да уж!
Чужое вторжение и наглость поражали до глубины души. Не настолько глубоко (из-за выпитого спиртного), насколько бы хотелось. Было много вопросов: кто он? Как попал в квартиру? Что ему нужно?!
Но всё, что смогла вымолвить – это:
– Офигеееть!
Парень спрыгнул со стола с грацией кошки и, бренча цепями, подобрался ко мне. Присел. И неприлично уставился на…
Я перевела взгляд и удивилась:
«Кулон?!»
Талисман в виде меча пару лет назад я купила на фестивале в Судаке. Кулон как кулон… даже не драгоценный, а из латуни…
Парень скривился:
– Да плевать мне на дурацкую побрякушку! – раздражённо отмахнулся он, не сводя взгляда с моей груди.
Наконец, странно улыбнулся и довольно произнес:
– Интересно…
«Извращенец! Ну точно!» – догадалась я.
Парень закатил глаза, выпрямился и…
– Да не извращенец я! – раздосадовано воскликнул он, походя в этот момент на истеричку.
Ох, что-то нехорошо!
Откуда он знает, о чём я думаю?!
Что ему нужно?
– Мне нужно… – хмуро сообщил странный тип.
В ушах от страха зазвенело, и я не правильно расслышала. Недослышанную часть фразы мысленно прибавила, неправильно истолковав. И прыснула со смеха:
– Так ты хочешь в душ? Всего-то?! А я уже нафантазировала…
– Блииин, – протянул он. – Пьяные бабы – хуже нелепого добра! Мне. Нужна. Твоя. Душа… Дуу-шаа!!! Понимаешь?! – пытался втолковать странный псих.
Секунды три я смотрела на него, не мигая, а затем…
– Аха-ха-ха-ха! – разразилась зычным смехом, а парень схватился за голову.
– Что ж мне так не везет всю неделю. Слушай сюда, – старался переговорить незнакомец смех, – я Люсилиус… – важно представился он. Я пуще прежнего зашлась смехом. Байкер разозлился. – Ты прекратишь ржать, или нет?!
Я замолкла.
– Успокоилась? – спросил парень.
Я опять прыснула.
– Прекрати. Прекрати, – пытался он сдержанно меня успокоить, – заткнись! – рявкнул он, не выдержав, наконец.
Мы помолчали, а я брякнула:
– Что тебе надо, Люськин ус?
– Люсилиус! – прикрикнул он.
– Не ори на меня! Я прекрасно тебя слышу! – обиделась я. – Так зачем ты…
– За твоей душой! – нетерпеливо перебил тип в косухе.
– Что значит «душа»? – поинтересовалась я. – Как ты собираешься её забрать?
Парень вернулся к столу и оперся на него, сложив руки на груди. Взглянул, будто я – надоедливая муха перед носом, и неохотно пояснил:
– Это твоя внутренняя сторона…
– Ты распотрошишь меня? – испугалась я, а парень закатил глаза:
– Не собираюсь я тебя потрошить!
– Тогда как же ты намереваешься забрать мою душу? – задумалась я.
– Ты мне её отдашь. Или разрешишь, чтобы взял.
– Зачем мне это делать? – удивилась я глупому заявлению.
– Твоя пра-пра-прабабка задолжала нам душу. Мы ей, значит, сверхъестественные способности, а она – всех обманула. И свинтила в Царство Светлых.
– Куда? – не поняла я.
– Ну, вы, смертные, называете это Раем, – пояснил он, скривившись, будто ему подсунули дохлую крысу на золотой тарелочке.
Я помолчала, разглядывая байкера. Осанка говорила о властности, словно парень всегда точно знал, что делать, и добивался цели. Он, вроде, симпатичный…
Как жаль, что в таком молодом возрасте свихнулся!
Кашлянув я отвела взгляд от его мускулистой груди и перевела на нос. Глаза очаровывали.
– Это всё очень интересно… но я здесь причем?!
– Ты знаешь, – усмехнулся псих.
– Откуда?!! – удивлённо вытаращилась я, а он на это улыбнулся. – Даже если поверить в весь бред, что ты наплел, то у вас были дела с моей пра-пра… вот с нее и спрашивайте, – заявила я.
– А мы и спрашиваем, – пожал он плечами и со значением на меня уставился.
Парень терпеливо ждал, пока до меня дойдёт.
– Погоди… хочешь сказать, что я – это…
– Она! – кивнул брутальный и вздохнул. – Ты пойми, мне твоя душа вообще никак не сдалась. Меня просто послали забрать должок. Если бы не просили сообщить эту новость мягче, давно бы забрал её, не церемонясь.
– А зачем кому-то вообще моя душа?
– Ну… – замялся парень, – не знаю. Так положено!
Я фыркнула:
– Катись-ка ты… – и грозно зыркнула.
Его лицо было спокойным.
Оно не выражало ничего.
Но взгляд…
С таким взглядом маньяки преследуют свою жертву. С этим же выражением перерезают ей горло и сорок раз вонзают в тело нож, испытывая наслаждение от того, как под орудием разрывается кожа и плоть.
От представленной картины холодный липкий ужас заставил спину онеметь, а сердце – бешено стучать. Как у жертвы, загнанной в ловушку.
Я рванула к входной двери и попыталась её открыть. Замки прокручивались в судорожно трясущихся руках, не желая открываться. Заорав, поняла, что из горло не вылетело ни звука.
Кортизол перекрыл все мысли. Судорожно вдыхая и выдыхая воздух, я вспомнила, что у Вероники в комнате много шаманских принадлежностей. Подбежала к распахнутой дверь.
Дверь резко захлопнулась прямо перед носом.
Что за…?!
– Кончай истерить и иди сюда, – послышалось из моей комнаты. – Тебе всё равно никуда не деться.
Безрезультатно стукнув кулаком в дверь, я сползла по ней. Просидела так пару минут в тишине, приходя в себя. Было настолько тихо, что я понадеялась: маньяк так же внезапно исчез, как и появился.
Нехотя я вернулась в комнату.
Псих был там, терпеливо ожидая моего возвращения.
– Что происходит? Кто ты такой? – спросила я, глядя на него исподлобья.
Голос предательски дрогнул.
ГЛАВА: «ОМЕРЗИТЕЛЬНАЯ ∞КА»
– Я тебе уже говорил, – страдальчески протянул парень.
– Это несмешно! Если тебя нанял Витька, чтобы запугать – передай, ему это удалось.
– Я работаю по просьбе своего родственника. Конкретно звания не имею: мне лень. Но, статус есть. Он не так велик, как у родственника…
– Хорошо, кто этот твой родственник? – перебила я парня, не сводя настороженного взгляда.
– Имя тебе ничего не скажет. Просто запомни: он – Его Превосходящее Темнейшество Тёмного Царства.
– Чего? – воскликнула я.
– По-вашему – Ада!
– Я… так и подумала, – спокойно кивнула я.
Подумала, что из нас двоих тут точно у кого-то поехала крыша!
– Кстати, у меня прекрасные родственные связи. Пожалуй, попрошу, чтобы тебя не отправляли в Небытие, – сказал неожиданно псих.
– С чего такие поблажки? – удивилась я, маскируя истинный страх.
Не знаю, что такое Небытие. Но точно это место не айс!
Парень окинул меня взглядом, будто сканировал рентгеном. И ответил серьёзно:
– Мне нравятся твоя нетерпимая боль и негодующая ярость. Они настолько слились, что ты не можешь отличить одну от другой. Считаешь, осталась одинёшенька на всём свете. Никто не поможет. Кругом бездушные тварюшки… Я прав?
В глазах предательски защипало. Я разозлилась:
– Заткнись! Закрой свой рот! – казалось, кричала во весь голос, но на деле чуть шептала.
– Да, прав, – спокойно подтвердил псих.
Он злорадно усмехнулся, не сводя взгляда с лица.
– Ты можешь присоединиться к нам и отомстить бездушным. Больше не будет боли. Ты ведь хочешь избавиться от боли? – спросил он вкрадчиво, протянув руку ладонью вверх, словно приглашал.
Чувство несправедливости переполнило, превратившись в раздирающую тоску. Я бы сделала всё что угодно, чтобы избавиться от этого ощущения. Даже умерла.
– Ну же, иди сюда, – позвал он и я послушно шагнула. Молча вытерла слёзы, шмыгнула носом и протянула руку навстречу.
«Назад!» – рявкнул внутренний голос, и я с испугом шарахнулась.
– Иди сюда! – раздражённо прикрикнул байкер, мгновенно превращаясь из спасителя в негодяя.
Я прижалась к стене возле двери. Парень нацелил трость, из которой тонкой змейкой подбиралось ко мне Нечто, похожее на синеватый дым, навевая дикий ужас. Я зажмурилась. Захотелось вспомнить всё.
Детство. Жизнь. Самые заветные моменты.
Ильюшку…
Но мозг оторопело остановился.
От смерти нет смысла прятаться или пытаться её обмануть. Не хотелось бы, чтобы единственным ощущением перед смертельным вздохом, был страх. Но именно он приковал меня к этой злополучной стене, отбирая право на последнюю мысль.
За миг, как синеватая змея дыма окутала меня, я взглянула в глаза странному типу, а в голове промелькнуло решительное: «Да пошёл ты!».
Парень удивился.
Секунда, и комнату озарила золотистая вспышка. В воздухе разлился мелодичный звон колокольчиков. От лампы, висящей над психом, отделилась яркая молния и бдыщ… мгновенно выбила трость из его рук.
Парень с досадой уставился на валяющуюся у ног деревянную штуковину, а я перевела взгляд на девушку в белом просторном балахоне, похожем на стрёмное свадебное платье.
Девица прям из воздуха возникла в комнате. Я ошалело восхитилась этому, позабыв, что миг назад чуть не убили.
– Какого лешего, охраняшка? Я тебя не трогал… – взбесился парень.
– Срок ещё не истёк. Ты нарушаешь Закон Свободной Воли! – отрезала девица с ледяным спокойствием.
– А мне плевать, – пожал он плечами. – Нам задолжали. Мало того, обвели вокруг пальца. Так почему я должен играть по правилам? Я всего лишь забираю «своё», – оперся он на мой стол и всё-таки опрокинул клаву. Та жалко повисла на шнуре в воздухе.