– Имя.
Глаза девочки расширились. Она сделала шаг назад и криво улыбнулась. Мужчина не удержался от смешка.
– Ничего себе! Решили подпортить нам статистику? Ну что ж, имя так имя!
Девочка достала из кармана табличку. В последний раз я видела свое настоящее имя. Я и представить себе не могла, чем обернется мое внезапное решение.
– С этого момента вы станете частью нашего мира. Что ж, я забираю ваше имя в уплату за знание, – скучным тоном сообщила девочка. Звучало так, будто она зачитывает мне приговор.
Я ничего не успела сказать, меня парализовало, по щекам бежали слезы. Я плохо понимала, что происходит, сердце бешено стучало в груди, отсчитывая секунды моей простой, скучной, обыденной жизни…
Девочка в желтом дождевики безжалостно стёрла написанное на деревянной табличке. Мужчина в костюме отпустил меня. Существо в кимоно переместилось мне за спину и коснулось холодными губами моей шеи.
Все произошло одновременно; сначала я увидела небо, потом перед глазами промелькнули кадры последних дней, а потом вдруг стало темно, темно, темно…
Я падала куда-то, проваливалась в холодную, густую пустоту, в которой звучала трагическая мелодия флейты и мистический голос бивы.
Мир стал сном, всего лишь декорацией; я падала все ниже, падала до тех пор, пока реальность не встала на место, и я ни услышала голос Андрея…
– Простите, вы не знаете, в какую сторону идти к автостоянке? Я заблудился, – спросил он по-английски. Улыбнулся обезоруживающей улыбкой, потом попытался отряхнуть испачканные грязью штаны. – Безумный лес какой-то, – пожаловался он, – да еще и камеру потерял! Если я пойду по этой тропке вниз, выберусь отсюда?
Я не могла ответить. Слова застряли у меня в горле. Я зажмурилась, до крови закусила губу.
– Да, вам вниз, – из-за ближайшего куста вышла девочка в желтом дождевике, – идите по этой тропинке и не сворачивайте. Пройдете святилище, а там будет дорога к автостоянке.
– Спасибо! – просиял Андрей.
А потом развернулся и зашагал прочь с поляны, где совсем недавно водили хороводы вороньи тэнгу.
Я прислонилась плечом к сосне, ноги у меня подкашивались.
– Не расслабляйтесь, Инари, процесс интеграции еще не завершен, – напомнил мужчина в костюме менеджера, – вас ждет проверка в соответствии с Протоколом по работе с персоналом.
Я подняла на него взгляд. Перед глазами все расплывалось от слез.
Мужчина пробормотал какое-то заклинание, сложил пасс руками, а потом коснулся пальцами моего лба.
В этот момент я отключилась.
Наблюдение 9: Я очнулась в комнате с белыми стенами, а за окном увидела небоскребы Токио. Это стало точкой отсчета: проснулась я уже с новым именем.
– Ты опоздал! Явился на пять минут позже срока, предписанного внутренним регламентом! Где тебя носило?!
– Успокойся, Мегуми, я был в кафе неподалеку, разгребал отчет по происшествию на горячих источниках Фурусато, помнишь такое?
– Да, я…
– Ну вот, кто-то же должен этим заниматься? Спятивший дух воды, десять мокрых и насмерть перепуганных туристов.
– Ты все равно должен был находиться в непосредственной близости от нашего потенциального сотрудника!
Уже несколько минут я слушала препирательства двух людей. Один голос был мне незнаком, второй казался детским и напоминал голос страшной девочки в желтом дождевике.
Я открыла глаза и поняла, что лежу на татами в углу огромной комнаты; рядом со мной на подушке покоился смартфон.
Я приподнялась на локтях и уперлась взглядом в спину человека в синем хаори. Он с кем-то разговаривал по скайпу (ожесточенный спор о трудовом распорядке не стихал).
Хозяин дома оторвался от экрана ноутбука и обратил, наконец, на меня свой взор. Глаза у него были карие, с зеленоватым отливом, очень пронзительные. Густые отросшие темные волосы падали на лицо.
– Инари, вы очнулись, приветствую! Простите, я немного задержался, – молодой человек неловко улыбнулся, и щеки его зарделись от смущения.
– Он понесет за это суровую кару, – не унималась девочка в желтом дождевике, – такой проступок…
– Отдохни, Мегуми, – хозяин дома не выдержал и захлопнул крышку под протестующий возглас коллеги.
– Мегуми немного старомодна, – пояснил он, – одна из старейших и уважаемых реставраторов.
Я с трудом села. Голова слегка кружилась, но в целом, чувствовала я себя вполне сносно.
– Да, кстати, я Матеуш, сотрудник Агентства Реставрации. Мне поручили провести с вами беседу, – спохватился молодой человек, – цветок магнолии – моих рук дело, – не без гордости сказал он. Голос у него был приятный, слегка взволнованный.
Он выглядел ужасно неуместно среди традиционных японских интерьеров. Болотно-зеленая рубашка в стиле «милитари» и простые черные джинсы находились в полном диссонансе с черно-синим хаори. Полосатые носки дополняли образ загадочного Матеуша.
Я потерла ушибленную спину и уточнила:
– Это вроде как собеседование? Почему я? Что со мной теперь будет? – голова гудела, и я чувствовала себя совершенно потерянной, несмотря на вернувшиеся воспоминания. Я приняла странное решение и в одночасье потеряла все…
Потеряла Андрея.
Я стояла на пороге чего-то неведомого и страшного; ветер швырял мне в лицо ледяные острые брызги – все, что осталось от моей прошлой жизни.
– Инари, три года назад я оказался в похожей ситуации, – Матеуш соблюдал дистанцию, но в его глазах я прочитала понимание. – я столкнулся с неведомым, пересек запретную границу между миром духов и миром людей. Мегуми и ее коллеги предложили мне выбор – потерять память об увиденном, либо утратить свое настоящее имя, но оставить воспоминания о мире духов. И я выбрал имя. Понятия не имею, почему я так поступил. Решение пришло спонтанно, я ни секунды не сомневался. В Агентстве Реставрации к таким как мы относятся одновременно и с иронией, и с уважением. Мы портим статистику – как правило, люди отказываются от знаний. Если человек интересен организации и обладает определенным духовным потенциалом, ему предлагают работу, – терпеливо объяснил Матеуш.
Я кивнула. Зажмурилась. Попыталась усвоить услышанное.
– Хотите выпить? – внезапно предложил Матеуш, – есть пиво, вы его уже обнаружили. Сакэ не предлагаю, – он говорил будничным тоном, но было заметно, что молодой человек нервничает. Нечасто ему приходилось работать специалистом по подбору персонала. Он поднялся на ноги и направился в угол, отведенной под кухню.
– А еще я принес собу, будете? – спросил он.
Я встала с татами, снова потерла спину. Я чувствовала себя старой и разваливающейся на части.
Гречневая лапша мне точно не помешает, решила я.
– Буду, конечно!
Собственный голос показался мне блеклым и бесцветным. Я сложила руки на груди и посмотрела на потолок: с одной из балок свисали фонарики.
– А кто вы, Матеуш? В смысле, кем работаете в Агентстве? – диалог давался мне с трудом, я ужасно не любила общение с незнакомыми людьми. Матеуш тоже вел себя скованно, но здесь он был в положении хозяина дома и «старшего товарища», поэтому, наверное, чувствовал себя чуточку комфортнее.
– Оммёдзи, вроде как, – отозвался Матеуш под звук работающей микроволновой печи, – я тоже часть системы. Хранитель границ, традиций и истории.
– Серьезно? – я не смогла сдержать улыбки, уж очень дико это прозвучало, – оммёдзи? Как вы дошли до жизни такой? В смысле, каким образом гайдзин вдруг стал японским колдуном?
Матеуш обернулся и быстро ответил:
– Долгая история. В другой раз. Пива?
Он достал из холодильника две бутылки «Асахи», открыл их и протянул одну мне.
Происходящее напоминало мне то ли сцену из фильма, то ли эпизод из давно прочитанной книги.
Матеуш разложил лапшу по чашкам, поставил на поднос и отправился на веранду с видом на дикий сад.
Я последовала за ним. Мы уселись на пол, свесили ноги вниз.
В саду стрекотали сверчки и цикады. Настоящий уголок тишины и умиротворения в самом сердце огромного мегаполиса. Я вспомнила фильм про оммёдзи с улыбкой кицунэ, демона-лисицы. Мы с Андреем даже бывали в синтоистских храмах, построенных в его честь. Абэ-но Сэймэй, конечно же. И как я сразу не вспомнила.
Напряжение начало постепенно спадать. Матеуш явно не испытывал восторга от общения с незнакомцами. Ситуация тяготила его точно так же, как и меня. Андрей бы пошутил, чтобы разбавить неловкое молчание. Но его больше не было рядом, теперь мне приходилось к этому привыкать.
Я взяла чашку с лапшой и принялась за еду. Было чертовски вкусно.
Говорят, если ступишь на территорию духов, станешь частью их мира. Вот что случилось со мной.
Я ела лапшу и размышляла об этом. Видела, как таяла моя прошлая жизнь: она становилась всего лишь дымом свечи, а потом исчезала, стертая порывом ветра.
Я отставила чашку в сторону и вернулась к «Асахи». Я пребывала в странном пограничном состоянии: глубокое внутреннее спокойствие смешивалось с нервозностью и страхом. Я боялась будущего. Ужасно, панически боялась.
– Матеуш – это ваше настоящее имя? – спросила я, – есть ли у меня шанс вернуть свое?
Молодой человек кивнул.
У него был красивый профиль. Прямой, аристократический нос, длинные ресницы. В уголках глаз появились первые, едва различимые морщинки. Мне недавно исполнилось двадцать девять, Матеуш вряд ли был сильно старше.
– Конечно, есть. У Реставраторов слишком мало колдунов в штате. Иногда они вербуют людей со стороны. Дают шанс тем, кто выбирает расстаться с именем. Как правило, вы работаете на них год, а потом они возвращают вас обратно. При желании, работу можно сохранить.
– Кто они такие, все же?..
– Реставраторы живут в сумеречной зоне на границе между миром духов и миром людей. Работают экзорцистами, еще заботятся о сохранности мистической, хм, фауны… В общем, много чего интересного делают. Ботаники вроде меня становятся оммёдзи, тоже очень нужная профессия…
Матеуш убрал за ухо непослушную прядь волос и смущенно улыбнулся:
– Не бойтесь, Инари. Смотрели «Унесенных призраками»? Тихиро пришлось работать у Юбабы, прежде чем она расколдовала своих родителей. Вы тоже не потеряны для мира. Жизнь продолжается. Она будет теперь совсем другой, это точно. Но, может, вам даже понравится.
– Если бы я лет в семнадцать увидела Мокуси, точно бы спятила!
– Мокуси – самое очарование, в отличие от некоторых индивидов, – Матеуш слегка скривился, видимо, воспоминания были свежими и не особо приятными, – у нас в штате довольно много призраков, а уж демонов-ёкаев – тем более…
Ну да, конечно. И чему я удивляюсь?
Я сделала пару глотков из бутылки. Прикрыла глаза, прислушалась к стрекотанию цикад. Именно так могли сидеть на веранде Абэ-но Сэймэй и Хиромаса, обсуждая подробности очередного мистического случая.
Подумала об Андрее. Как он там? Скоро он снимет фильм, и они со съемочной группой вернутся в Москву.
Моя семья и друзья теперь даже не подозревают о моем существовании.
Нужно продержаться всего лишь год. Возможно, он покажется мне целой вечностью, или пролетит в одночасье.
Я открыла глаза, достала из кармана смартфон и быстро набрала заметку:
Наблюдение 10: У меня чувство, будто с плеч сбросили, наконец, ужасный груз. Даже синяк от укуса страшного создания в кимоно уже не так болит. Я жива, и у меня есть мне шанс вернуться.
Я вспомнила, кто я такая, что за цепочка событий привела меня в этот момент. Я все еще боюсь, словно студентка перед экзаменом.
Но я жива. Жива. Жива.
И это самое главное.
Матеуш дождался, пока я допишу, и заметил:
– Начинаешь гораздо больше ценить собственные воспоминания, правда? Все мелочи, которые дополняют твою личность, – он улыбнулся, и я впервые за этот день почувствовала себя в относительной безопасности.
– Тоже ведете дневник?
Он достал из кармана джинсов потрепанный блокнот в черной кожаной обложке и продемонстрировал мне.
– Веселых историй из Агентства Реставрации хватит ни на один фэнтези-роман. Да и на парочку психоделических аниме точно, – задумчиво произнес Матеуш, – у вас еще остались вопросы? Осталась лапша? Если нет, то мы можем отправиться в офис, Мегуми наверняка подготовила все бумаги… Она расскажет, какую работу придется делать, устроит экскурсию, попытается наложить на меня проклятие за опоздание…
– Так все уже решено? – резко спросила я, – меня приняли?
– В соответствии с Протоколом по работе с персоналом, да. Готовы?
Я отважно кивнула.
Черта с два я была готова, конечно же. Но квест продолжался, и мне хотелось узнать, что же ожидает меня в следующей локации.
Комната с белыми стенами была начальным уровнем, теперь мне предстояло перейти на новый. Это пугало.
И это вызывало чувство азарта.
Что ж, вперед, – убедила я себя.
В конце концов, в глубине души мне все еще было семнадцать.
2. Акагэ
02:13
Вррр-вррр. Помню, как папа поворачивал ключ зажигания старенького форда «Гранада» и машина трогалась с места. Я торжественно раскрывал карту и подсказывал отцу направление. Младшая сестра ныла, что хочет на штурманское кресло, а мама отвлекала ее сушеными ананасами. Папа включал радио «Рок», и мы неслись навстречу приключениям…
Вррр-вррр! Чертов форд всегда заводился с трудом, как будто возражал против наших с друзьями вылазок в Лондон. Джемма и Норт вечно напивались на заднем сиденье, и я привозил в столицу их почти бездыханные тела. Я открывал окно, резкий ветер трепал мои волосы и смешивался с табачным дымом. Я был жив, и вместе с ветром и выхлопными газами в салон врывалось сумасшедшее ощущение свободы.
Я стоял на перекрестке безымянных улиц в районе Сибуя, барабанил пальцами по рулю в такт новой песенки Тэйлор Свифт. Ночь давно окутала Токио, но этот сумасшедший город и не думал засыпать. Загорелся зеленый, я нажал на газ и неспешно покатил прямо. Навигатор настойчиво советовал «поверните влево, затем мягкий поворот направо», но я проигнорировал его мнение. Ночь вела меня вперед. Мир превращался в артхаусный фильм: перед глазами мелькала психоделическая нарезка из небоскребов, дорог, развязок, эстакад, огней и людей. Нужно было просто кружить по городу и смотреть.
Уже третий день я не мог нормально спать; из-за смены часовых поясов и нервотрепки последних месяцев мой организм взбунтовался. Валяться в номере без сна было так же мучительно, как читать или смотреть сериалы. Я не хотел оставаться взаперти. Поэтому на помощь пришла арендованная шефом тойота – он разрешил мне на время взять машину и покататься по городу. Около двенадцати я выскочил из своего номера, купил огромный стакан чая и поехал на очередную ночную экскурсию – в этот раз я собирался посмотреть на Радужный мост.
«Следуйте прямо один километр, затем поверните направо, на съезд с круговым движением».
Оказывается, я был в дороге уже полтора часа. Я сделал всего одну остановку на заправке. Голова привычно, неназойливо болела. Что будет завтра утром? Да какая разница.
Чай закончился; мне хотелось ледяной газированной дряни с кусочками желе (ДайДо крем-сода, кажется), и я высматривал место для парковки. Внезапно мое внимание привлекла девушка в светлом плаще. Она стояла неподалеку от автобусной остановки и голосовала. Я притормозил напротив, опустил стекло. Девушка подбежала ближе, посмотрела мне в глаза. Я ощутил терпкий запах влажной земли.
– Отвезите меня к Токийскому заливу, – незнакомка обратилась ко мне по-английски.
Короткие волосы были взъерошены, придавая ей милый и наивный вид. В голубовато-розовом свете неоновой рекламы ее кожа отливала потусторонним перламутровым блеском. По левой щеке к губе, а затем через подбородок, к шее шёл рваный порез. Будто кто-то пытался обезобразить ее «улыбкой Челси», но успел закончить только одну сторону. Запекшаяся кровь казалась почти черной.