Первый выход на позицию Сержа тоже едва не закончился трагически. Правда, он находился рядом, но прилетевший дуплет шлепков все же проморгал. Зато взводный не оплошал, успел прикрыться щитом, чем спас и себя, и Воробья. Однако уже через пару дней довелось отличиться и Тагази лично. Биту он заметил, едва та вылетела из кустов на той стороне, поэтому вовремя уронил на землю и подмял под себя взводного, прикрыв обоих щитом. Бита шарахнула по земле перед бруствером, выбив из нее целую тучу камней, которые просвистели над их головами и пробарабанили по щиту, как пули. Бита срикошетила, перелетела через окоп фырчащим темным пропеллером, и с яркой вспышкой рванула где-то на склоне Кашканара.
– Ну, что за нежности? – бурчал Серж, выбираясь из-под тяжеленого прикрытия. – Ты бы хоть предупреждал заранее,
– Да как же, предупреждать? – растерянно стал оправдываться Тагази и даже оглянулся по сторонам, точно ища поддержки. – Она вот только что там, и уже сразу тут!
– Как-нибудь, не знаю, – гнул свое Серж.
– Ну, ты же цел? Это главное, а все остальное не важно. Дай-ка я тебя отряхну. И, шагнув к взводному, стал рукой очищать его от пыли. – Нормально, нормально, приговаривал он. – Обмундирование даже не пострадало, как новенькое.
– Хватит, хватит, – отстранил его Серж. – Я сам могу. Что это было?
– Бита прилетела.
– Что еще за хрень?
– Ну, вот такая хрень. Летит быстро, вращаясь, потому прозвали битой. Похожа на палку, которой городки вышибают, на биту же. Что собой представляет непонятно, какой-то энергетический казус, или заряд. Кто и как запускает, не ведомо. Чаще всего бьет по земле, с дурной силой выбивая из нее камни, которыми может и посечь, и убить может. Иногда залетает в окоп, тогда вообще кранты. Поэтому тут повсюду щиты пластиковые под наклоном поставлены. Чтобы биты рикошетили. Что, помогает иногда. Часто даже помогает, без них было хуже.
– А есть ли у них что-то традиционное? В смысле, оружие, как у нас? Или хоть наподобие?
– Ничего такого. Никакого металла, никакой взрывчатки. Только гадость всякая, вроде шлепков или сажи. Есть, правда, мелкие летающие и ползающие механизмы, но это сам увидишь. Еще трапперы приносят всякую чепуху, но где они что берут, я не в курсе.
– А универсальный ключ?
– Причем здесь ключ?
– Это такая штука, любой замок открывает? Там, у нас, была у одного знакомого. Он сказывал, отсюда, из Литорали. Что, не видел?
– Нет, не видел, не слышал.
– Странно…
– Может, и не странно, может, на других участках что-то было, но у нас ничего подобного.
– Ясно. По правде говоря, что-то такое я и ожидал услышать. Скажи, Тагази, ты же местный?
– Не совсем, но, в принципе, да. А что?
– Да хочу понять. Вот эта вся чертовщина, она как-то проявлялась здесь раньше, до того как все началось? То есть, это можно было как-то предвидеть? Или даже предотвратить?
– Да нет, ничего особенного, насколько я знаю, обычный медвежий угол. Здесь много таких, куда заберешься, и крыша едет от заброшенности и внезапного чувства одиночества. Где чувство перерастает в физическое ощущение. Особенно зимой. Замрешь там, и сердце ухнет куда-то вниз, и думаешь: что за мистика? Ровный наст блестит под солнцем, безмолвие, безветрие, безлюдье. Кажется, попал на изнаночную сторону, в зазеркалье. А потом пролетит по небу облако, или птица, наваждение рассеется, и понимаешь, что нет никакой мистики. Верней, есть, но она обычная, родная. Просто земля, когда пустынна, выглядит странно. Помолчав, Сократ добавил раздумчиво: – Меня вот другое беспокоит.
– Что же? – отозвался Серж.
– А вот смотри. Вы с Бегуновым из одной части сюда прибыли, верно?
– Да, так и есть.
– И это странно. Ведь Легион большой, могли бы рассовать вас в разные когорты, в разные подразделения, но нет, вы, один за другим, приходите во взвод, который на острие находится и один из немногих по-настоящему воюет. Как это объяснить? Теперь дальше. Не успевает при странных обстоятельствах погибнуть Бегунов, как начинается охота за тобой, его сменщиком.
– Да брось ты, какая охота? Не нагнетай.
– Поверь моему опыту, взводный. Я эти дела чую. Вот, кстати, про механизмы ты спрашивал. Полюбуйся, какой жучок!
Серж оглянулся и посмотрел в указанном эвокатом направлении. Метрах в двух над траншеей, к стенке которой, прижавшись спинами, они стояли, тихо жужжа, зависло нечто, похожее на стрекозу. При том, что стрекозы в это время года уже давно попрятались.
– Ишь, прилетел проверить, что тут с нами сталось. Не накрыло ли той залетной битой, – высказал предположение Тагази. – Так не накрыло, можешь проваливать!
– Погоди-ка! – вскричал Серж. – Так это же параглаз!
Он рывком вытащил из-за пояса ракетницу и навскидку пальнул по метнувшемуся прочь вдоль линии окопов соглядатаю. Когда ракета погасла вдали, Серж прошел по траншее чуть впереди поднял с земли два спекшихся между собой, и мутным побелевшим пластиком похожих на варенные рыбьи глаза, объектива.
– Вот, смотри, – показал он добычу гоплиту. – Параглаз.
– Что ж, взводный, выходит, ты тоже открыл сезон охоты. Поздравляю, – Тагази наклонил голову и совершил плавный жест рукой, в которой не хватало широкополой шляпы. – Жаль, она быстро не кончится.
Это произошло, наверное, три недели назад, когда листья на деревьях едва только начинали рыжеть, но еще крепко держались на ветках. Все потому, что хоть и начало холодать, но утренники тогда еще так и не начались. Теперь же павшая листва покрывала землю плотным слоем, а та, что трепыхалась еще на кустах и деревьях, была цвета терракоты, да и звенела, как подвешенные на нити черепки. Музыка ветра.
– Куда же он бежал, – пробормотал Серж, поворачивая ПНБ слева направо и обратно.
– Кто бежал? Ты о ком?
– Бегунов, кто же еще. А он явно куда-то бежал. У него и поза, в которой застыл, соответствующая. У тебя мысли есть по поводу?
– Темная история.
– Это я и сам понял. А что-то конкретное?
– Конкретней не знаю. Хотя кое-какие мысли есть. По поводу.
– Давай, Тагази, выкладывай. Что ты, ей-богу, менжуешься, как девушка. Мы тут одни, если ты чего-то опасаешься, никто не услышит.
– Я, взводный, не в том возрасте, чтобы бояться. Просто, как ты знаешь, я во взводе не старожил, меня сюда вслед за Бегуновым перевели. А в любом коллективе есть свои, как бы это назвать прилично, устои, традиции. Своя психология. Свои взаимоотношения. Забубоны. И все это надо почувствовать и понять. И принять, вжиться. У Бегунова контакт со взводом не очень складывался. Искрило. Хотя он пытался, ничего не скажу, но не получалось. Он ведь целый майор был, при этом характер имел достаточно фанфаронистый и заносчивый. И очень любил темнить. Темнила он был еще тот. С ним вот как с тобой прямо поговорить было невозможно. Что-то у него на душе было, чувствовалось, тяжесть какая-то. Или гадость. И вот он, с одной стороны, держал дистанцию, а, с другой, рубаху парня играл. Но его тут за своего не принимали и, если честно, в грош не ставили. Потому как, ну, майор, и что? А пороха ты много нюхивал? Нет. Ну и чего тогда твой авторитет стоит?
– Что это еще за фигня такая? Майор есть майор, все правильно. Мы же в армии, или где?
– Вот такая фигня. И мы не в армии, мы в Особом легионе. Тут все иначе.
– Но ведь не весь же взвод целиком так к нему относился? Так не бывает, чтобы все сразу. Всегда кто-то один заводит остальных. Кто же?
– Да есть тут… Шишку держат, лидеры общественного мнения. Думаю, ты и сам их заметил.
– Эти ломовики, Туз, Детина, Демон? И кто-то там еще…
– Да, да. Ко мне тоже поначалу подкатывали со своими установками.
– И что?
– Как подкатили, так и откатили.
– Странно, мне они показались нормальными парнями. А я как же?
– А ты, я так думаю, им настройку сбил, когда Воробья от дуплета прикрыл. Да и себя тоже. Но все еще возможно. Я даже думаю, что с тобой еще поговорят. Не знаю о чем. Поэтому, взводный, я тебе прямо говорю, если ты за моей спиной замутишь что-то подобное, как Бегунов, побежишь куда-то, так лучше не возвращайся, понял? Еще раз меня… Мало никому не покажется.
– Не переживай, Тагазимула. Я темнить как раз не люблю, хотя иной раз и приходится. Жизнь заставляет, что поделать. А вот помощь мне нужна, не скрою, и, коль скоро ты помощник, давай… Черт возьми, а это что такое?
– Что ты там увидел?
– Не пойму, призрак какой-то.
Разговор с эвокатом совсем не мешал Сержу обследовать в ПНБ занятую невидимым противником сторону пади. Буквально, прилипнув к окулярам и вцепившись в ручки прибора, он внимательнейшим образом рассматривал каждое дерево, каждую кочку на противоположной стороне. И в какой-то момент увидел, как куст, который он изучал, внезапно поплыл, зарябил и раздвоился. То есть от него отделилось то, что текло и переливалось, и вот уже рядом с обычным низкорослым дубком стоял некий силуэт, различимый в пространстве только потому, что лучи света, проходя сквозь него, искажались, а изображение за ним размывалось. Такое мутное пятно. Он помнил такой эффект по фильму про невидимого хищника, там тоже воздух струился.
– А ну, дай-ка я гляну!
Тагази рывком перекинул тело в стрелковую ячейку и, издали прищурившись, прильнул к раструбу прицела ПП-100.
– Где? Дай направление.
– Над крышей трактора смотри, до половины склона вверх, потом чуть вправо. Видишь, дубок отдельно стоит? Рядом с ним…
– Вижу. Чужой это, командир, чужой. Дай-ка я лупану, сниму его.
– Думаешь, стоит? Прямо сейчас?
– Уверен. Там их, похоже, много. Начинается веселье. Сейчас полезут, тараканы.
– Давай! Огонь!
В оптику Серж увидел, как слева от него, перечеркивая пространство, вырвалась огненная стрела. Выстрел ПП-100 действительно был похож на осветительную ракету. Он проследил, как брызжущий искрами шар угодил прямо в размытое пятно рядом с дубом. Полыхнуло так, что пришлось закрыть глаза – они сами закрылись, спасая себя от неимоверного свечения. И тут же раздался взрыв. А когда засветка прошла, и он вновь заглянул в оптику, увидел, что дальний склон буквально кишит призраками.
– Я же говорил, что вылезут, – подтвердил догадку Тагази.
– Где твой тубицен? – спросил его Серж. – Труби «К бою»!
Глава 4. На базе.
Тот день на базе выдался дождливым. Осень в этих местах всегда случалась скорой, лавинообразной. Не успевала природа насладиться летом, как задували ветра, наползали тучи, и начинались бесконечные дожди. Вот и теперь Кашканар кутался в рваную облачную хламиду грязно-серого цвета, и с утра сек мелкий противный дождь.
Серж стоял под навесом курилки, привалившись плечом к четырехугольному деревянному столбу, и лениво попыхивал сигаретой. Руки он засунул в карманы, поэтому с куревом управлялся одними губами. Дым немного ел глаза, отчего он слегка щурился и поводил головой в сторону, уклоняясь от сизых струек. Восточный ветер, подскакивающий на месте, как играющий в классики ребенок, перебирал волосы на его непокрытой голове, забирался за шиворот куртки, холодил плечи. Серж поеживался, но ничего, такой студеный бодрячок ему нравился. Ощущение внутреннего тепла тела напрямую транслировало и полноту жизни. Смотрел он на гору и вспоминал недавнюю перестрелку на передовой. Короткий интенсивный бой, если точно. Странно все это было. Зачем чужие полезли на них, с какой целью? Совершенно непонятно. Причем, почти в открытую шли, внаглую. Тоже, блин, капелевцы выискались. Пэпэшки их, конечно, нормально достают, да, но и нашим они тоже насыпали изрядно, этой своей гнили, грязи, сажи и прочей дряни. Когда идет бой, и грохот вокруг, услышать прилет того же шлепка почти нереально, так что счастье, что никого не унесло, и все остались живы. Ссадины и царапины, понятное дело, не в счет. Он попытался прикинуть, что бы такое сделать, чтобы избежать внезапности нападений, ведь просто повезло, что именно в тот, нужный момент он лично смотрел в ПНБ, а если бы нет? Если бы духи подошли незаметно ближе? Могли ведь напасть внезапно и накрыть значительно серьезней. Значит, либо вести постоянное наблюдение, либо…
Додумать ему не дали.
– Эй, командир! Господин Серж!
Он оглянулся. На дорожке, подняв воротники курток и прикрывая лица от мелкой дождиной сыпи, стояли гоплиты его взвода. Ну, да, все та же четверка: Туз, Детина, Чужак и Демон. Без камуфляжа на лицах они выглядели как обыкновенные деревенские увальни, розовощекие, губастые и с дурнинкой в глазах. Разве что Демон несколько выделялся, выглядел старше остальных, но у него и лицо было тоньше, интеллигентней, что ли. И злее. Что понятно, нечестивый же. Все, кроме Демона, светловолосые, а Детина так и вовсе альбинос с розовой, как у поросенка, кожей. Вообще, вот тоже, наука, научиться узнавать их в гриме и без него. Грим менял людей, иногда до неузнаваемости. Серж пришел к выводу: то, что гоплиты рисовали на лицах, очень часто неосознанно раскрывало их внутреннюю суть. Но, поди, пойми ж ты ту суть. Если ты рисуешь туза на своем лице, то кто ты? А если Демона? А если просто разукрашиваешь бессмысленными линями, это что значит?
– Мы тут в спортзал собрались, – чему-то розово ухмыляясь, сообщил Детина. – Не желаете присоединиться?
– Нет уж, я пас, – отказался Серж. – Что-то не в настроении, да к тому же без формы.
– Кителек скинуть, вот и вся форма, – сообщил Чужак. – И босичком. Мы всегда так занимаемся.
– Нет-нет, без меня сегодня, – стоял на своем Серж. Хотя, до обеда еще час с лишним, можно было бы и размяться. Тагази куда-то запропал, может, тоже в спортзале?
– А если мы попросим? – вступил в разговор Туз.
А вот это уже серьезно, подумал Серж и взглянул на подчиненных внимательней. Тут как бы и отказаться нельзя, придется идти. Что они, интересно, затевают?
Один лишь Демон пока не вступал в разговор, но, несомненно, у него тоже имелось что сказать. Реплики заготовлены и расписаны заранее. Он смотрел на взводного немного исподлобья, тонкие губы кривила улыбочка. Из-под черного берета выбилась такого же колера прядь и покачивалась возле щеки, как знак вопроса. Неплохо бы ему зашло фазанье перо за кокарду. Роли распределены, сообразил Серж, похоже, придется им подыграть. Только, какая роль отведена ему?
– Ладно, пошли. Раз просите, – согласился он. Курнул последний раз и бросил окурок в урну. – Показывайте, где тут что.
В окружении гоплитов, Серж ощущал себя точно под конвоем. Он и сам был высок ростом, 189 сантиметров, но эти здоровяки каждый были на полголовы выше. Так, три спереди и Демон замыкающий, они пошли по дорожке из дробленого кирпича, ярко и весело игравшей цветом от избытка влаги.
Спортзал располагался во второй линии, возле забора. Типичное здание с большим, квадратным в плане, залом в центре и подсобными помещениями вокруг. С высокими потолками в форме усеченного шатра, накрытого сверху плоским фонарем с длинными прямоугольными окнами. Света, проливавшегося через окна вниз, было достаточно для освещения подотчетного пространства даже в такой серый день. Народу внутри находилось немного, и, насколько разглядел Серж, только свои. Вошедшие разулись при входе, и тут же, рядом, скинули с себя на длинную скамейку у стены куртки, береты и прочее, что могло помешать заниматься спортом. Такие же скамейки вдоль стен по кругу опоясывали зал. Почти весь пол был устлан татами, поэтому сразу стало ясно, что предпочтение здесь отдается силовым единоборствам. Между стенами и матами оставалась небольшая полоска чистого пола, по ней-то, выстроившись друг за другом, гоплиты и пустились разминочным бегом – против часовой стрелки. Управлял процессом, подсказывая остальным, что делать, боец под ником Шторм, и чувствовалось, что парень в курсе, что и как следует делать. Серж с ним близко еще не познакомился, потому, как не сталкивался, не довелось. Тихоня, как и добрая половина взвода. Правда, обратил как-то внимание, что иногда того называли Штурм. Шторм, Штурм, подумал тогда, какая разница? Хрен редьки не слаще. Но, может, дело в нюансах настроения? Шторм – необузданность, Штурм – сосредоточенность и порыв. Черт его знает.