Он прозвенел во время, но Дима удивлённо посмотрел на Антона и произнёс, не свойственную ему фразу:
– Звонок? Уже?
Антон открыл рот, хмыкнул и нарочито-испуганным голосом спросил:
– Друг, что случилось? Ты заболел? Приложил ладонь к его лбу. – Температуры нет, тогда что?
– Ничего, – злясь, ответил Дима и сорвался с места. Антон придержал его, схватив за пиджак, сделал страдальческое лицо и произнёс:
– Эй, мне начинать ревновать?
Дарья Николаевна выходила из класса, не обращая внимания на детские шалости двух рослых юношей. Дима проводил её лёгким прищуром глаз и только тогда ответил другу:
– Ревность озлобляет. Оставайся миленьким пупсиком, чтобы я не разочаровался в тебе.
– Так я тебе нравлюсь? – с придыханием, воскликнул Антон вслед уходящему Диме.
– Прикрой меня, я слиняю, – попросил он, улыбнулся шикарно и игриво добавил, прежде чем выскочить из класса, – Я люблю тебя. Антон послал Диме воздушный поцелуй и охая, упал на парту.
– Вот два придурка, – выдавила Света Устюгова, запихивая учебники в рюкзак.
– Светик, что тебя больше бесит? – спросил Антон, подойдя к ней сзади и чуть коснувшись её плеча. – Наши приколы или то, что Репнин не обращает на тебя внимания?
– Америку открыл, Колумб недоделанный? Кто интересует эту ледышку, больше одного вечера. Запасть на него – убить свою молодость, не дав ей не единого шанса.
– Однако, девочки грезят о поцелуе Ледяного принца, а ты?
– Ещё чего, – поспешно ответила Света и саданула Антона учебником по руке.
– Эй, больно, – вскинулся он и Света, вырезав на розовых скулах, фальшивую улыбку, подула на его руку. – До свадьбы заживёт, – сказала она и, смыв улыбку, направилась к двери.
– Вот заноза. Маленькая, как муха, а рука, как плита бетонная, – проговорил Антон, потирая ушибленную руку.
Прозвище Ледяной принц, приклеилось к Диме в десятом классе, когда он явился в школу, после летних каникул: повзрослевший и похорошевший до степени очаровательности. Всё пошло от Кристины Орловой, переведённой ученицы из другой школы. Как новенькая девочка, она заинтересовала Диму, но ненадолго, хотя он считал её красивой. Не найдя в ней ничего особенного, кроме внешней красоты, он тут же забыл о ней, продолжив свой марафон поисков необычного в слабом, но притягательном поле. Красивой девчонке нелегко было признать поражение и она обозвала его ледышкой, но другая, влюблённая в него с девятого класса ученица, чтобы насолить сопернице, вступила с ней в перепалку:
– Репнин – не ледышка. Должна знать, если целовалась с ним. Похоже, не целовалась. Он, скорее – Ледяной принц.
– Вот и целуйся со своим Ледяным принцем, если он захочет. Хотя, вряд ли, с твоей- то внешностью, – дала отпор Кристина.
Девчонки подрались, повысив статус школьного красавчика, но самому красавчику было всё равно. Все девчонки класса, школы и даже, города, виделись ему одинаковыми и в этом скучном однообразии не было яркой фигуры, что могла порадовать его.
Но, кажется, такая фигура появилась.
Дом, радующий взгляд, но не радующий душу, встретил младшего хозяина темнотой и пустотой. Они – частые его спутницы, смотрели изо всех углов, изгибов и перегородок и пропадали, как загоралась огромная, вытащенная из наследственного сундука, люстра в гостиной. Предмет, дорогой не только стоимостью, но и гордостью графского происхождения, светил паркетному полу, современной мебели, книгам советской эпохи и трудам древних философов. Для Димы, он лишь разгонял темноту, чтобы добраться до своей комнаты на втором этаже, тоскующей по своему единственному жильцу большого дома.
Родители работали до изнеможения, приращивая капитал к своей далеко не скудной жизни, а сын, часто оставаясь один, учился самостоятельности и многое умел в своей короткой жизни, хотя и считался принцем. Не открываясь никому кроме лучшего и единственного друга, он рос и взрослел крепким бутоном гладиолуса, ожидающим света и тепла, чтобы раскрыться чёрно-белым цветком в удивительный и одновременно отвратительный мир.
Завалившись в кровать с телефоном, потомок старинного благородного рода, листал страницы, даже не вглядываясь в них, потому что мысли плыли другим руслом. Ещё плавное, но уже тронутое вечерним бризом, оно несло неожиданные испарения извилин не к берегу, а в глубину, отчего обширный, но редко используемый до границ, чаще до середины, словарь человеческих и нечеловеческих изречений, засиял полузабытыми названиями и фразами: типа: не такая, как все и любовь.
Конечно, все выуженные, из сопротивляющегося мозга слова, ставились под знак вопроса и мучительные сомнения, но носитель красивой и шальной головы чувствовал, что что-то перевернулось в нём. Как долго продлиться это, внезапно наплывшее состояние, он не знал. Но, ощущение, что он рад этому наплыву, не покидало его весь вечер и породило угрозу, чего-то надвигающегося и огромного, как шикарная люстра в гостиной.
Тряхнув, уставшей думать, головой, набрал номер Антона.
Они встретились у застеклённого кафе, недалеко от школы и хотя, название его: «Кофеварка», несколько отталкивало, здесь было чисто, уютно и вкусно кормили. Друзья часто заглядывали сюда, чтобы перекусить после уроков или вечером, как сейчас.
– Поедим? У меня волчий голод, – пожаловался Дима.
– Я тоже не ужинал, но что-то аппетита нет. Посижу с тобой.
Зал был заполнен, почти до отказа. Они нашли свободные, далеко не лучшие места в углу людского аквариума и уселись на мягкие стулья. Антон оглядывал зал, а Дима, не проявляя интереса к окружению, листал тонкую кожаную папку, куда были вшиты листки с меню.
– Что там ищешь? Всё равно закажешь свои любимые пончики с мёдом. Стоит ли, стирать пальцы о бумагу, – недовольно высказался Антон. Он нервничал.
– Настроение на нуле, аппетита нет. Что с тобой? Ты трескал всё подряд и за троих. Что случилось?
– Не знаю, всё осточертело. Скука.
– Сегодня, на набережной, презентация нового сингла молотков. Пойдём? – предложил Дима, подзывая молоденькую официантку.
« Молотки» – рок-группа местного разлива, выступающая на всех городских мероприятиях и любимая юной частью горожан, не нравилась Диме, но интересовала Антона, поэтому он решил подбодрить раскисшего друга и тот кивнул.
Поел быстро и скоро, друзья сидели в такси, что домчало их до места назначения в считанные минуты. Народа было достаточно, чтобы заполнить небольшую площадь между рекой и парком развлечения. На сцене-трансформере музыканты рвали связки, исполняя свой прошлогодний хит. Презентацию новой песни запланировали в конце всего выступления, чтобы удержать до конца, как можно больше зрителей.
– Смотри, наши девчонки, – сообщил Дима, указывая рукой в сторону кованой ограды. – Подойдём?
– Да ну их, в школе надоели, – отмахнулся Антон.
– Ты точно не в форме. Как девчонки могут надоесть. Антон не реагировал, смотря поверх шевелящейся и орущей толпы. – Эй, друг, – подозрительно намекнул Дима. – Может, ты и правда влюблён в меня, а я ничего не знаю?
– Иди ты, – отмахнулся Антон.
– А что. Смотри, какое у меня милое личико. Дима приложил ладони к щекам и широко улыбнулся.
– Иди к чёрту, извращенец, – улыбнулся Антон и, угождая другу, согласился. – Ладно, идём, – пробасил он, предвкушая неприятную встречу, когда разглядел в кучке девочек – одноклассниц неприятного себе типа.
– Привет любителям убийственного рока, – весело приветствовал всех Дима, отмечая про себя, что к девчонкам затесались и парни и один из них – Олег Безуглов – любитель длинных неухоженных волос и фотографии, косящий под легендарного битла.
Диме и всем, кто знал об омерзительных повадках паскудного папарацци, был неприятен худой длинноногий парень, держащий на рыжей голове творческий беспорядок. История с учителем географии в девятом классе, где Дима оказался главным, но безнравственным героем, расползлась по школе, благодаря видео, что тайно снял Олег. Диме досталось со всех сторон и он едва избежал исключения из школы, а Олега хорошо отдубасили и он притих, подавшись в фанаты длинноволосых музыкантов.
– Мне показалось или это училка? Антон толкнул Диму в бок.
– Кто? Где? – переспросил Дима Антона, подчиняясь направлению его взгляда.
– Дарья Николаевна, позади толпы, – уточнил Антон и посмотрел на друга. – Она?
– Точно. Она интересуется роком? – Изумлённый голос Димы взлетел и тут же перелился в рассудительный всплеск. – Она молодая, но редкий учитель, залетит в сию пучину, – и снова, потёк весёлой волной. – Подойдём?
– Давай, что нам терять.
Пробираясь сквозь визжащую группу подростков, Дима наблюдал за учителем. Дарья Николаевна в джинсах и курточке, совсем не была похожа на учителя. Она смотрела на сцену, двигала головой, следуя ритму и держала весёлое лицо, лицо увлечённой девушки, а не строгого учителя.
– Она совсем не похожа на учителя, – подтвердил мысли Димы Антон.
– Да, она миленькая, – развеселился Дима. Поток орущей толпы кончился и два ученика предстали перед учителем. – Дарья Николаевна, добрый вечер. Не рассчитывали увидеть вас здесь, – обратился Дима.
– Учитель должен знать, чем занимаются ученики. – Ребята заулыбались, но следующая фраза погасила их улыбки. – Вместо того, чтобы делать домашнюю работу.
– Дарья Николаевна, зачем вы сказали это. Вы испортили прекрасное впечатление. Ученики, тоже люди и им надо расслабляться, – высказался Репнин, а Чижевский кивнул, соглашаясь с ним.
– Так расслабляются люди? – огорошила она вопросом.
– Что? Только и смог произнести словоохотливый ученик, а Антон открыл рот. Придя в себя от тупого вопроса учителя, Дима сказал, настраивая игривый тон. – Есть много других, более интересных способов расслабления. Например. – Он нарочно протянул последнее слово, ожидая бесящей реакции.
– Сон? Танцы? Горячительные напитки? Опиум? Секс? – перечислила она и мило улыбнулась. – Что предпочитаете? Пару секунд оба молчали, а после, разлился ликующий голос Димы:
– Это – отпад! Учитель, вы – крутая!
– Крутая? – переспросила она и уставилась в одну точку, словно что-то считывала из пустого пространства, а считав, ответила:
– Я не сильна в подростковом сленге, но полагаю, это – похвала, комплимент, одобрение. Я должна сказать спасибо?
– Не обязательно, – выдавил Антон.
Дарья Николаевна улыбнулась и Дима отвёл взгляд. Секунду назад он думал: Как прикалывается! С ума сойти! Она, вообще – учитель? Но, повернувшись вновь, он нашёл в голове другие мысли: Что, если она уйдёт, сейчас? Что я сделаю, чтобы остановить её?
Коснувшись Димы прохладным взглядом, она заторопилась, выражая спешку быстрым приглаживанием волос и молниеносным застёгиванием куртки.
– Мне пора. До свидания, ученики, – заявила она, повернулась и пошла прочь.
Тронув Антона за плечо – знак – до завтра, Дима побежал за ней, на ходу срывая вязаный шарф с шеи.
Догнал быстро, но шёл рядом и молчал до сумасшедшего перекрёстка, где скопище машин и людей, всегда грозит обернуться неожиданной катастрофой. Стояли молча, пока Дима не обернул её шею своим шарфом. Она не сопротивлялась, но взгляд, так и оставался холодным.
– Я провожу вас. Можно? – спросил он, отодвигая рукой надоедливого мальчишку, лет семи, что вертелся под ногами и с любопытством смотрел на Дарью Николаевну. – Слейся, – шепнул ему Дима. Пацан показал язык и чуть отодвинулся.
– За шарф, спасибо, но больше ничего не надо, – запоздало ответила она. – Я хорошо ориентируюсь, даже в незнакомой местности. У меня хорошая зрительная память. Иди домой, я справлюсь, – отшила она, не заботясь о корректности, так же, как делал он. Прямота, лишь усилила притяжение и он проявил настойчивость:
– Мне надо вам сказать что-то. Это – важно.
– Хорошо, – согласилась она и шагнула на пешеходный переход, по которому мчались машины. Дима придержал её за локоть.
– Красный свет, осторожно.
– Разве? – улыбнулась она и указала взглядом на светофор, где ярко зеленел круглый стеклянный глаз. – Говори, что хотел сказать, – попросила она, не прерывая движения и не смотря на него. Мальчишка, которого он прогнал, шёл впереди них и то и дело оборачивался.
– Я извиняюсь, что был грубым на уроке. Простите. – Она молчала, словно это касалось кого угодно, только не её. Понимая, что камень лежит на месте, Дима решил поднажать. –
И мне кажется. Нет, я чувствую. – Дима волновался. – Да, я чувствую, что влюбился в вас, – выдохнул он.
Дарья Николаевна повернула голову.
– Влюбился? – Переспросила она и странно повела головой.
Светофор зачадил красным светом и лавина машин двинулась с обеих сторон. Мальчик, шагавший впереди, растерялся, остановился и смотрел на приближающийся транспорт широко раскрытыми испуганными глазами. Паниковали и другие пешеходы, слышалась беготня и крики. Дарья Николаевна бросилась к ребёнку, обхватила его и, присев вместе с ним, закрыла его собой. Совсем рядом, перед ними завизжала машина. Лишь на секунду, липкий страх пролился по спине Димы. Он рванулся следом и обхватил их обоих. Внезапно, загорелся зелёный свет. Всё наладилось и испуганный мальчик побежал на другую сторону дороги. « Он что сломался?» – услышал Дима чей-то раздражённый голос. Взяв учителя за руку, он быстро зашагал по полосе. Он пришёл в себя, когда они стояли на тротуаре и не мог понять, чего было в нём больше: страха за учителя или негодования на неё.
– Вы всегда так беспечны? Вы могли пострадать. Представить страшно, что могло бы, случиться, – отчитывал он учителя и, вдруг, голос упал до шёпота. – Я так испугался. Дима сделал шаг и обнял учителя. Она стояла не двигаясь и ничего не предпринимая, но её ровный голос сбил заботливого ученика с толка:
– Ребёнок был в опасности. Я должна была бросить человека? Отпусти меня. – Дима разжал руки и отступил, а она продолжала всё тем же, ледяным тоном. – Разговор окончен. Ты сказал, что хотел сказать. Спасибо, что проводил. Я пойду.
Пока она исчезала из вида в переулке, свернувшем в сторону, он смотрел вслед, не понимая, что произошло и не надеясь на то, что что-то будет.
Такси, летевшее издали, резко притормозило и остановилось прямо возле него. Прежде чем Дима что-то успел понять, водитель открыл дверь и пригласил его в салон.
– Я не вызывал такси, – сообщил Дима. В кармане зазвонил телефон. Рука нырнула, вынула, открыла и глаза расширились. Уже, запоздавшее сообщение гласило, что такси прибыло. – Ничего не понимаю, – произнёс он, но сел в машину, назвал адрес и откинулся в кожаный мрак сиденья.
Рой мыслей прилетел мгновенно, как только он закрыл глаза. Они не жалили, но легонько покусывали. Ещё бы: Он признался в любви учителю! Быстро сосчитав в уме, он выяснил, что признание прозвучало спустя двенадцать часов сорок семь минут и тридцать восемь секунд после знакомства. Неплохой результат эмоционального фейерверка! Но, плохой итог, волнительного, сулящего перемены, дня, подумал он и вдавился в сидение.
Дома, в своей тёплой мягкой постели, Репнину не спалось. Он прокручивал в голове события ушедшего вечера и чем сильнее был круговорот, тем отчётливее он осознавал, что его отвергли. Первого красавца школы игнорировали. Это случилось впервые. Обычно, выходило наоборот и он не находил себе места на широкой кровати и утешая себя тем, что это была не обычная девушка, а особенная девушка. Впервые в своей короткой жизни, он встретил человека, которому был рад без всяких причин и к чертям собачьим, что она оказалась учителем. Он не помнил, когда уснул, просто отключился, шевеля накалёнными извилинами уставшего мозга.
Сегодня не было урока французского языка и Дима спал до обеда, отключив телефон и не вспоминая о школе. Наскоро пообедав, что нашёл в холодильнике, он включил телефон и тот сразу зазвонил.
– Отросток великого родословного древа слушает, – обозначил он своё присутствие.
– Придурь, ты чего трубку не берёшь? – оглушил голос Антона.