– Спал.
– Почему в школу не пришёл?
– Не хочу.
– Завтра, сразу отправляйся к директору.
– Понял, спасибо. Чего звонишь?
– Я вообще-то беспокоюсь. Тебе знакомо это?
– Не парься. Завтра приду.
– Слушай, учителя до утра провожал? – голос перешёл на таинственный шёпот.
– С дуба рухнул, негодник. Не тронь её, прикуси свои щупальца.
– Пока, святой угодник Димитрий, – рассыпался голос друга.
– Пока и домашку скинь, – попросил Дима и отшвырнул телефон на диван.
Дмитрий Репнин появился в школе, прогуляв два дня и поэтому, сразу направился в кабинет директора, зная, что его всё равно сорвут с уроков и заставят предстать перед главой школы – крупным плечистым мужчиной с короткой стрижкой и огромными, как молоты, руками. Он будет смотреть в глаза ученику, поправляя галстук и одёргивая рукава тёмно-синего костюма. Светлые, влитые в голову глаза, зажмурятся, а чрезмерно вежливая, архаичная манера разговора, способная взбесить любого, примет форму обычной человеческой речи, если школьный инквизитор сочтёт жертву допустимо не виновной, услышав логическое правдивое признание или оправдание.
Постучав, Дима вошёл в кабинет директора. Глава школы монстров сидел за столом, уткнувшись в разложенные перед ним документы.
– Доброе утро, Валериан Вячеславович, – быстро и внятно выговорил ученик, что удавалось не каждому с первого раза. Директор оторвался от бумаг и проговорил, лаская теплом каждое сказанное слово:
– Поведайте, любезный сударь, отчего прогуливали. Назовите причину и обоснуйте её важность, тогда я не стану казнить, а помилую. Дима водил головой, словно разминал мышцы от долгой сидячей работы и покусывал нижнюю губу. – Излагайте, время – не резиновое, – поторопил директор, уставив на него светлые, почти бесцветные глаза, глубоко всунутые в голову.
– Не хотел, – честно и лениво ответил ученик.
– Отчего же?
– В школе – скучно. – Директор вскинул брови. – Вот вам, Валериан Вячеславович, в школе весело?
– Это – моя работа и в ней, я не ищу веселья, я жажду плодотворности. Вам понятен смысл мудрой русской поговорки: Делу – время, а потехе – час?
– И что?
– А то, молодой невежда, что прогрессивной стране нужны умные люди, а нахлебников и так хватает.
– От ума – горе, Валериан Вячеславович. – Больше знаешь, хуже спишь, а я хочу спать крепко. В здоровом теле – здоровый дух и « Круглое невежество – не самое большое зло».
– В нездоровом образе жизни, я не могу вас упрекнуть, в этом вы преуспели, но пропускать занятия не позволю. Уважение к учителю – ценность, которая не померкла в эпохах. Знайте, молодой повеса, вы избежали сурового наказания за то, что цитируете великого философа, а то значит, что ваше серое существо, способно шевелить щупальцами.
– Я понял. Я могу идти?
– Зря отменили телесные наказания в школах. Ох, задал бы, я тебе Репнин.
– Я тоже считаю, что кулак лечит эффективнее, чем нудная нотация с утра, – согласился Дима. Директор улыбнулся и зажмурил глаза. Пронесло, подумал Дима.
– Идите, Репнин и прихватите эти книги. Их надо перенести в библиотеку. Новое поступление для учеников, терзающих свои умы науками, – попросил директор.
– Книги. Столько много! – воскликнул Дима, проследовав взглядом за рукой директора и уткнувшись им в несколько высоких стопок, пахнущих свежей типографской краской. – Зачем столько и вообще, зачем, ведь учебный год заканчивается. Как нести такую кипу?
– Ума нет, есть сила – линия логики. Как вам?
– Можно я адъютанта пришлю? Влитые глаза блеснули, но не злобно и стали чуть темнее.
– Как изволите, ваше благородие, но не забывайте, – голос зазвучал суровее. – Спина чужого вола несёт и чужую поклажу.
– Доброго плодотворного дня, Валериан Вячеславович, – откланялся ученик и выскочил из кабинета.
Длинный светлый коридор принял его, как родного. Впереди шагал учитель физкультуры – накаченный спортсмен с уверенной раскачивающейся походкой, с выбритой половиной головы и выстригом в виде молнии над ухом. Крупные черты лица подходили его крупному телу и весь он, не считая некоторых деталей, напоминал Диме ухоженного неандертальца. Сергей Константинович, как всегда, шёл, согнув руки в локтях и ворочая торсом, поэтому со спины казалось, что он немного сутуловат. Не стараясь попадаться ему на глаза, Дима свернул в боковой коридор, где располагался класс иностранного языка.
В классе, куда вошёл Репнин, царило безмолвие. Унылая картина: спины, телефоны перед глазами, бегущие по экранам пальцы. Дима бросил рюкзак на стол, сел, привалился к спинке стула, закинул ногу на ногу и закричал:
– Эй, народ! – Все повернули головы, но не все встали с мест, подошли, предложили рукопожатие. Это, делали мальчики, а девочки ждали, что будет дальше и это – дальше, наступило, когда Дима сказал. – Парни, надо перенести книги из кабинета директора в библиотеку. Достаточно трёх накаченных парней. Желающие есть? Если нет накаченных пацанов, то придётся подкачаться на мытье окон. – Антон приподнялся, но Дима усадил его на место, слегка сдавив локоть. С разных парт встали два ученика. – Не сейчас, на другой перемене, уже звонок, – обрадовал Дима добровольцев. Ученики сели и Репнин, уладивший текущее дело, опрокинулся на спинку стула.
Начинался урок французского языка. Ученики ожидали учителя. Нетерпение сушило горло Репнину, но эти волнующие минуты ожидания, были так прекрасны и отчасти, стыдливы, после вчерашнего его выкидона. Он был, словно не на своей орбите.
Дарья Николаевна вошла и урок начался. Для Димы не существовало уроков французского языка, он видел не учителя, а привлекательную девушку, что ещё недавно, подумаешь шесть лет назад, сидела за партой, а теперь, старалась выглядеть взрослой, держать дистанцию, быть учителем. Его бесило, что ему нужно называть её Дарья Николаевна, но причиной была не она, а он, теряющий равновесие при одном лишь её появлении. Сидеть в классе, в нескольких шагах от неё, слышать голос, любоваться лицом и читать по её полуоткрытым губам не французские слова и фразы, а слова, что согрели бы и успокоили его. Например: Я люблю тебя, Дима. Но, она, даже ни разу не глянула в его сторону.
Антон ущипнул его за руку и мечты оборвались.
– Что?
– Ты что в нирване? Идиотская улыбка, отрешённый взгляд. Мечтаешь о ней?
– О ком?
Антон кивнул на учителя.
– Похоже, под кайфом ты. Несёшь чушь – рассердился Дима и слегка покраснел.
– Нет? Тогда о ком? О Лерке Смоляковой? Дима не реагировал. – Блин, возле тебя столько девчонок вертится. Как я могу угадать? Дима молчал. Он сидел, закрыв глаза. Но, веселье не оставляло друга. – Расскажи, ощущать внимание девчонок – прикольно?
– Это – скучно, – отмахнулся Дима. – Хватать что-то сверкающее – очередной обман. Настоящее – то, что согреет душу, может и не блестеть, но, обязательно, выделится из блёклой массы. Когда всё просто, пропадает интерес.
– Да ладно, расскажи и начинающий писатель Антон Чижевский напишет книгу: «Эротические фантазии Дмитрия Репнина».
– Отвали, мешаешь.
– Кино смотришь? Твои мысленные фантазии преобразовались в формат видео? Ты случайно, не влюбился? Случайно, ледок не подтаял?
– Грядёт глобальное потепление. Как думаешь, Ледяному принцу – хана? – не отрываясь от спинки стула, лишь чуть приоткрыв глаза, поинтересовался друг.
– О чём ты? Дима молчал. – Хотя, всё равно, – отстал Антон и спросил. – На вечеринку идёшь?
– Не решил ещё, – нехотя бросил Дима. Он, как Око Саурона, следил за учителем, боясь пропустить, хоть одно движение, один взгляд, жест и вздох.
– Репнин, – неожиданно обратилась она к нему. – Ты не сдал домашнее задание: три ответа на три вопроса. Сдай сегодня, иначе получишь неуд. Он не успел ответить, прозвенел звонок. Дима не трогался с места.
– Что-то новенькое: граф Репнин не срывается в аллюр. И правда, влюбился? – озвучил подозрительные мысли Чижевский.
– А если да, то что? – серьёзно произнёс Дима.
– Ну ты и приколист, дружище, – хохотнул Антон. – Скажешь, тоже.
Дарья Николаевна вышла из класса и Дима проводил её долгим и тоскующим взглядом.
Соня Видова, неровно дышащая в сторону Димы, повернула голову и, обнаружив предмет своего воздыхания на месте, встала и подошла к нему.
– Вот, держи, – сказала она и протянула лист с домашним заданием. – Иди, сдай.
– Соня, ты – прелесть, – улыбнулся Репнин. – Плата нужна?
– Сколько? – не заставила ждать ученица. Дима хмыкнул и спросил:
– У всех девчонок извилины под деньги заточены?
– Сам же, предложил, – надула губки Соня. Дима наклонился к ней так близко, что она смутилась.
– Не всё измеряется деньгами. – Соня смыла бантик на губах и с интересом посмотрела на Диму:
– Билеты достанешь? – Репнин протяжно выдохнул. – Поцелуй, дурочка. Будь на вечеринке.
– Придурок, – прошептала Соня, но губы, не слушаясь её, нарисовали еле заметную улыбку.
Репнин спешил в учительскую, но резко остановился, увидев Дарью Николаевну в коридоре. Напротив неё стоял учитель физкультуры Сергей Константинович Загорский. Они говорили. Дима не вслушивался, но до него донеслось:
– Дарья Николаевна, не желаете после работы выпить кофе. Недалеко есть хорошее кафе. Приглашаю.
– Может, в другой раз, Сергей Константинович. Много работы, мне придётся задержаться, сегодня.
– Хорошо, – весело отреагировал физрук и поочерёдно качнул широкими плечами, демонстрируя свою пластику и силу.
Дарья Николаевна двинулась и Дима окликнул её:
– Дарья Николаевна. Я принёс, – сказал он, когда она остановилась и безмятежно посмотрела на ученика. Она ждала, а он смотрел на неё. – А, – опомнился ученик. – Я принёс домашнее задание. Вы велели сдать, – протянул он лист и она, приняв его, сказала:
– Хорошо, Дима. Спасибо.
–За что? – развеселился он, радуясь, что она не прогнала сразу, а заговорила с ним.
– За то, что любишь мой предмет. Во время работу сдал.
– Да, я люблю, но не предмет, – уже серьёзно произнёс он. Учитель внимательно смотрела на него, чуть склонив голову набок, словно изучала и примеривалась, чем ответить наглому ученику. Опередив её, Репнин сгладил ситуацию. – Дарья Николаевна, спасибо вам, что обучаете балбеса красивому неподражаемому языку. Я и впредь, буду очень стараться. Мерси, мадмуазель, – закончил он и поцеловал учителю руку.
Не дав опомниться, он не спеша зашагал по коридору, разливая свою обаятельную и счастливую улыбку.
– Маленький нравственный уродец, – выговорила она и зацокала каблучками в направлении учительской.
Учитель истории Герман Зиновьевич – тихий сухонький безобидный старичок, но просвещённый и уважаемый преподаватель, брёл по коридору. Оглядывая мудрые стены, увешанные портретами великих исторических личностей, литературных и научных гениев, он касался их, ибо только стены в полной мере впитывали изыскания гениальных умов, пока ученики не знали и половины тех, кому обязаны светом просвещения.
Нехватка педагогических работников и личная ответственность за будущее процветание страны, побудила его прийти в школу. Окончившие вузы специалисты, особо не рвались в школу добивать свои нервы и жить на мизерную зарплату, а искали места потеплее и пожирнее. Германа Зиновьевича пригласил директор школы и он согласился, пока позволят здоровье и силы. Оторвав взгляд от стен, он увидел Диму и поспешил завязать разговор:
– О, Репнин, мне необходима твоя помощь. Вернее, у меня к тебе просьба: Забери тесты и раздай в классе перед уроком. Жаль тратить драгоценное время бессмысленно. Сделаешь?
– Хорошо, Герман Зиновьевич. Идёмте, – сказал он и поплёлся за прыгучим, с лысеющей посеребрённой головой, старичком. Большая залысина выше лба придавала ему ещё больше ума, которого и так было в достатке.
Учитель вошёл в учительскую и двинулся к своему столу. Скоро, задвигались ящики, зашелестела бумага. Репнин следил не за ним, ожидая тестов, его внимание было приковано к столу, за которым сидела Дарья Николаевна. Углубившись в таблицы, она не замечала Димы, что сиял у двери. В комнату вошёл физрук и покачивающимся баркасом, прямиком поплыл к Дарье Николаевне.
– Кофейку хотите? Я сбегал и купил, раз у вас работы много. Лицо окрасила благоговейная улыбка.
Вот приставучий, подумал Дима, ёрзая у двери.
– Не очень хочу, но спасибо, отозвалась привлекательная коллега, взяла пластиковый стакан и поставила на край стола. – Следующий раз, угощу вас, Сергей Константинович.
– Это, не обязательно, лучше сходите со мной куда-нибудь, если хотите отблагодарить меня.
– Куда?
Он наклонился к её уху и что-то прошептал.
Что он шепчет ей, псина сутулая. Что вертится. Проваливай, уже, – гнал, как взбесившихся коней, мысли незадачливый школяр и они задохнулись, когда руки физрука, как бы случайно, легли на её плечи.
Дарья Николаевна поднялась и одним резким движением, заломила его руку за спину и уткнула лицом в стол. Мужчина вскрикнул и все учителя повернули головы на звук.
– Простите, – с улыбкой, обратилась к ним Дарья Николаевна. Отпустила физрука, подошла к двери, ухватила изумлённого и радостного ученика за руку и вместе с ним вышла в коридор.
– Не говори ученикам, – попросила она мягко. – Ученики не должны бояться учителя.
– Думаете, болтать стану? Обижаете, учитель. – Веселье, ещё не ушедшее, вспыхнуло вновь. – Здорово вы его лицо о стол размазали. Но, что он вам шептал?
– Иди, учись, Репнин. Спокойно напутствовала она и вернулась в учительскую, под пристальные взгляды учителей.
– Простите, автоматически вышло, – обратилась она к коллегам и к физруку. – Я занимаюсь борьбой и одно из правил: не прикасаться к бойцу сзади, так же, как к воину с мечом. Срабатывает инстинкт самосохранения. Простите.
Выслушав, учителя разбредались по урокам, а Сергей Константинович с укором смотрел на хрупкую женщину.
– Я случайно, – виновато проговорила она и принялась вытирать пролитый по столу кофе.
– Точно какую-нибудь пошлость сказал, кофеман хренов, – вслух рассуждал Дима, возвращаясь в класс. – Ноги бы, ему переломать, чтобы не вертелся рядом с ней. Хотя, она и сама хорошо справилась. Дима улыбнулся и побежал в класс, забыв про тесты.
Из школы силачка « До Бон Сун» ушла, когда поздние весенние сумерки вовсю хозяйничали на городских улицах. Медленно вышла из ворот и не спеша побрела по тротуару, вглядываясь в бесконечно сияющие и зовущие рекламные баннеры и магазинные вывески. Ещё, прохладный, но с горьковатой примесью, воздух бодрил и разгонял усталость, накопленную за день и это, чувствовал Дима, стоя у железных ворот школы и полируя их прутья спиной, упакованной в синюю джинсовую куртку.
– Девушка, вам провожатый не нужен? Ночь на дворе – услышала она знакомый голос, но сделала вид, что ничего не слышит, но настойчивый голос зазвучал снова и по-французски: – Не хотите прогуляться с молодым привлекательным человеком? Дарья Николаевна задержала шаг. Ответ последовал от француженки:
– Не пристало учителю прогуливаться с учеником, даже если, он чертовски привлекателен.
– Что? Я ничего не понял, – услышала она впереди себя и подняла глаза цвета весенней зелени. Он, уже успел обогнать её и теперь, стоял перед ней, луча очаровательную улыбку. – Вы опять назвали меня маленьким нравственным уродцем?
– Ты слышал? – Дима кивнул. – Нельзя оскорблять учеников, прости, – спокойно, как и спросила, ответила она. Я – плохой учитель.
– Что вы, Дарья Николаевна, вы – самый удивительный учитель на свете. Такой удивительный учитель, что у меня крышу сносит.
– Поэтому, сидишь на последней парте?
– Все плохие мальчики сидят на последних партах и там дверь рядом. Раз и выскочил из класса.
– Тебе не интересно в школе?
– Вы молодая и красивая, рок любите, но рассуждаете, как старая чопорная дама. Кому нравиться учиться? Осточертело за одиннадцать лет. Хотя, – он заглянул учителю в лицо, – сейчас, стало интереснее. Его глаза блеснули, а губы изобразили озорную усмешку.