Тимми, кстати, вызвал тогда подмогу, выручая нас с Антонио из беды.
Что я так загрузился? Ну, появится он в Каррате попозже, делов-то! Целая жизнь впереди. Я вконец успокоился и, скрестив руки, устроился поудобнее.
Дремал я недолго.
– Ага, попался, студент! Вот ты где, зубрило!
В одно мгновение я был подброшен вверх и, нелепо взмахнув руками, оказался в объятиях рослого Мото. Громила хохотал от радости, подкидывая меня как собачонку сеньоры Долорес и совершенно не обращая внимания на окружающих. Чёртиками выскочили из-за его спины неразлучные Фини и Бони. Оба, смеясь, неслабо захлопали по моим плечам. Я постарался не замечать их нечаянных попаданий по плохо зажившей ране.
– Кайманы! Откуда вы тут появились? – Было неожиданно и приятно, что мальчишки оказались здесь. – Да отпустите же, бандиты!
– Это, брат, ваш фон приказал разыскать своих птенцов и без них не показываться.
Да. Немца, несомненно, поставили в известность о дате прилёта. Я приободрился от значимости своего положения и оценивающе оглядел приятелей. Все трое были в полевой форме, но до невозможности аккуратные. На груди Мото отливал позолотой Крест. Всё-таки наградили. На моей памяти его дважды вносили в списки и дважды вычёркивали. Святая Терезия! Я не сразу заметил, что вдобавок Мото получил ещё и сержантские лычки! Ах, молодчина – второй из нашей кампании, оценённый взрослыми мерками. Давно пора. Я поздравил нашего главного буяна и дебошира. Он прогудел:
– Да чего уж… Ну, бродяга, думали, не успеем. Рванёте автостопом или спрячетесь где-нибудь. Вы ж это умеете.
– А Тимми почему не с тобой? – вклинился Бони.
– И правда, Дэн! – удивился Мото, озираясь – А ну-ка? Где этот любитель смешивать светлое пиво с тёмным?
Я лишь досадливо махнул рукой. Это немыслимо, но сегодня почётный эскорт встречал только меня.
– Король прибыл один. Хай, мой народ.
– У-у! Шалишь, амиго! – закричали пацаны. – Не ты нынче тореро! Спорим, не догадаешься, какого чёрта мы такие упакованные сегодня с самого утра носимся по Санта-Ви?
За две минуты, с перебиваниями и дополнениями, парни рассказали мне главное – Антонио возвращается.
Это была новость! Неужели сегодня я ещё увижу и Сольдера? Немыслимо.
– Немыслимо! – повторил я вслух.
То, что несчастного в тяжелейшем состоянии отправили за рубеж, в специализированный госпиталь, мы знали давно. Но куда именно, в Парагвай, в Аргентину, никто из нас не имел понятия. Детали грустной поездки Полковник секретил особо, и это воспринималось нами как неизбежное. Единственное, в чём я почти не сомневался – мой капрал Ромирес, добряк с гранитным чувством служебного долга, был одним из сопровождающих. Но он на наши расспросы только улыбался, молча пожимая плечами – не в курсе, привет. И правильно поступал.
Ужасные ранения сделали Антонио беспомощнее ребёнка.
А сын бригадира Гунивары, тот самый выскользнувший из окружения Джамба, рыскал по стране, поклявшись сжечь этого парня живым или мёртвым. Ребята присылали нам в Колледж «Зарю над Юкатаном», грязненькую газетёнку ультраправых, в редакцию которой этот кровник не побоялся сбросить свои слова о мести.
Охота на Джамбу была объявлена официально, он был вне закона. И оставался неуловимым. Сильный, страшный человек, обуреваемый маниакальной, но, чёрт возьми, по-своему благородной целью. Так перевернулся наш мир! И пока, к сожалению, все действия спецслужб, армейской контрразведки (и даже деревенской милиции, самой главной силы!) против Джамбы были безрезультатными.
– Не поверишь, Дэн, – Великан подхватил меня под плечо, но увидев, как от боли я прикусил губу, отпустил. – Бла-бла, забыл, прости… Антонио-то был совсем рядом, в Гаттане. Рукой достать через залив.
Он скребнул по воздуху. Бони хохотнул. Я усмехнулся, представив, как толстые пальцы Мото тянутся к берегам соседней страны. Сержант светился от радости:
– Всё! Оперировали благополучно, отпоили-откормили, жить будет.
– Какое там благополучно! – взвился Бони. – Гарсиа сказал, что у «Айсберга» ампутированы ноги и зрение не восстановилось.
Теперь передёрнуло меня. Жуть! Я вспомнил, как Джошуа, вечный балагур из первого взвода, подвывая от бессилия, осторожно снимал нашего несчастного старшого с креста, вытаскивая из доски стилеты, которыми были пробиты его безжизненные ладони. Антонио потерял много крови и почти никто не верил, что он выживет. В то время мы уповали только на чудо. Врачи сделали невероятное. Чего же ещё? Прыгнуть выше Бога?
Мото погрозил Бони пудовым кулаком:
– Не квакай за дураком вслед.
Бони удивлённо втянул голову в плечи:
– Ведь можно было найти клинику получше и врачей поопытнее?
– Конечно, можно! А потом кричать на каждом перекрёстке – военный госпиталь, Флорида, США! Ты забыл про Джамбу? – Мото взглянул на свой хронометр. – Э-э, пора ехать. Скоро нашего приятеля доставят сюда, на морской терминал.
– Вот полковник бесится, – вставил слово Фини.
– А что? – Я повернулся в его сторону.
– Дела в столице, – пояснил Мото. – Задерживается. Кроет депутатов, не стесняется…
Я затаил дыхание, поняв лишь одно – Полковника нет в Каррате. Неужели я не увижу сеньору?
– Не хотят перенести слушания на завтра, пауки.
– По военным расходам, – завершил Фини красивыми и не очень понятными словами.
Бони откровенно зевнул:
– Брат, проще нельзя?
– А не так, что ли?
Крепыши начали шутя пихать друг друга. Мото, отодвинув их, продолжал:
– Знаешь, как один писака выразился про Антонио?
– Нет.
– «Парень, сорвавший погоны с войны».
Я удовлетворённо улыбнулся:
– Верно. Точнее не скажешь.
– Полковнику шифр о его возвращении доставили этой ночью. Помнишь майора Льяноса? Он с группой прибыл в Гаттану ещё утром. Посмотрели на Сольдера, повертели так и сяк и решили сначала спокойно добраться до Санта-Ви, а затем уже вернуться в Каррат… Плох он, Дэн.
Наши взгляды встретились. Мото отвёл глаза первым и замолчал, но пересилил себя и шутливо закончил:
– Полковник маршрут одобрил и безоговорочно потребовал от местного губернатора содействия.
– Яхту! Яхту он потребовал, Дэн! – крикнул отбивающийся от брата Фини.
– О! – вырвалось у меня. Такими игрушками мы избалованы не были.
– Да, – мечтательно произнёс Мото. – Одним словом, пока мы пёрлись на своих джипах по горной дороге, пока паром в залив выплывал, она уже стояла на рейде у порта.
– Белоснежная губернаторская яхта, красавица «Ла Эсперанса», амиго! – опять крикнул Фини.
– Мы видели её – чудо, Дэн! Так что домой прибудем как настоящие сэры! – облизнулся Мото. – А остальные зря сегодня не приехали, честное слово. Я Фреду такое местечко нашёл, закачаешься.
– В охране Полковника? Верно, брат?
– А ты откуда знаешь?
– Так. Догадался. Боюсь, Фред не согласится… Да не переживай, дружище. Приедет твой Фред и обкашляешь с ним эту тему. Через два дня все прилетят как миленькие.
Запыхавшийся Бони, ковырнув ноготь, вставил:
– Я слышал, что штабные хлопочут о переводе Лу и Матадора.
– Правильно, – тряхнул головой Мото. – Пусть дома гремят кандалами. Звон приятнее. Идиоты, раз на плёвом деле попались… Так, всё, смирно-вольно, поехали.
Мото подхватил мой предательски булькнувший рюкзак, и мы двинулись на автостоянку.
Джип нёсся мимо ровно посаженных приаэропортных пальм. Фини с упоением описывал парад, прошедший совсем недавно на центральной площади Каррата. Бони хохотал, вспоминая, как подвыпившего майора Ортегу сморило раньше времени и он шлёпнулся со своей тумбы, а его знаменитый кларнет, заменявший гарнизонному оркестру дирижёрскую палочку, был раздавлен гусеницей артиллерийского тягача.
– Приезжали телевизионщики. Обещали прислать копию записи.
Фини резко перебил брата:
– Да не пришлют, суки. Сколько времени прошло уже.
– Но у штабных кассета есть! И у капрала Лурдеса тоже…
Я плохо слушал мальчишек. В голове продолжали вертеться последние фразы, произнесённые Мото в аэропорту. «Идиоты, раз попались» – эти его слова не были пустой бравадой.
У Мото с детства был огромный стаж по грабежам. Он и Фред Барселона с семи лет состояли в группировке третьего квартала, терроризируя северную часть и центр нашего многострадального города, пока не начался очередной конфликт у Солёного озера, и Полковник не ввёл в округе военное положение. Это позволило ему, подмяв под себя всю местную полицию, всерьёз взяться за преступность, в первую очередь за наркокартели. Но и с полуголодными и обозлёнными на весь мир детскими бандами воевали армейские подразделения. Иначе не получалось.
Говорили, что после расстрела главарей и неисправимых какое-то время Полковника называли Пиночетом. Не знаю, я тогда ещё не связывал свою судьбу с армией. Мы существовали независимо друг от друга. А для таких как Мото война началась сразу и повсюду. И выжившим любовь к Родине прививали на окровавленных кусках мяса.
Система была простой – мальчишек закрепляли за армейцами. Что из этого выходило, не представляю.
По рассказам тех первых, кто прошёл через это сито и всё-таки остался, получалось по-разному. Многие успели сбежать, прорывались через перевал в Виталию, по джунглям уходили в Западную Эстаду, но были и такие, кто погибал в пограничных стычках рядом со своими новоявленными «отцами». Кто знает о них? Наверное, только Мото, ветеран двух кампаний, да Антонио помнили их лица и имена.
– Бросьте суетиться, балбесы! – вдруг гаркнул сержант, отвесив смачный подзатыльник сидевшему рядом с ним Фини. – О нас ещё настоящее кино снимут.
– Йох-хо-о! – откликнулся Бони и тут же заорал во всю глотку:
– С болтушкой Бекки я знаком!..
– И что-о-ож такого! – мгновенно подхватили мы.
– Она работать языком… – Фини выпучил от натуги глаза и вся наша четверка дружно взревела:
– …всегда-а-а готова!..
Чужая война
Заевшимся европейцам вечный конфликт у Солёного озера показался бы беспочвенным, по крайней мере странным.
А ведь рванувший фугас был заложен их предками. Что я, случайно оказавшийся на войне, знал об этом? Ничего.
– Садись, рядовой! В твоей голове большое несоответствие – острое лезвие ума и непроходимая сельва невежества. И прорубит ли мачете тропу, зависит только от тебя, – Майор-отставник с пустым рукавом, опытный военный топограф и по совместительству наш учитель истории был спокоен и серьёзен. – Не стесняйся почаще прикладываться к камню знания, иначе сгинешь в сумерках дебрей. Это мой совет тебе на будущее. А насчёт войны… Крыса и та соображает, из-за чего в схватке ей отгрызли лапу, – Отставник кивал на свою культю. – А человек не крыса.
Понимание правоты старого солдата доходило не сразу. Но мы, не переставая показывать друг перед другом свою крутизну, всё-таки слушали. Как умели.
Он рассказывал, как более века назад англичане, владевшие Британской Гаттаной, нынешней Альбаррудой, заинтересовались дешёвыми солончаками в приграничных районах соседней страны. Будучи людьми практичными и дальновидными, они сразу предложили испанцам, тогдашним хозяевам Бирлантины, продать территорию, прилегающую к озеру. После недолгих торгов и ряда взяток сделка состоялась.
Первой освободившись от колонизаторов, Бирлантина попыталась мирным путём восстановить статус-кво, насторожив неделовыми претензиями английского генерал-губернатора.
Последовавшее за переговорами вторжение закончилось плачевно – небольшой гарнизон Его Величества короля Георга VI коротким ночным броском через озеро накрыл штаб противника и в два дня заставил капитулировать всю армию молодой республики. Но первый урок не прошёл даром. Бирлантина лишь затаилась, выжидая удобный случай и накапливая силы.
А когда стало ясно, что далее политическую власть в Альбарруде удержать не удастся, колониальная администрация в вопросе о судьбе казённых соляных разработок пришла к простому решению. Опустошённые участки за хорошую цену были проданы богатейшему местному клану Перейра, и без того владевшему к тому времени большей частью земель Бисонии.
Но как только последний британский солдат убрал ботинок с побережья и моя страна провозгласила независимость, в окрестностях Солёного озера заурчали танки Бирлантины (проданные теми же англичанами. Вот умные люди, находящие выгоду даже в поражении!). Трижды за эти десятилетия её ржавые «Шерманы» и «Ли Гранты» доходили до Каррата, разрушая город и наводя ужас на жителей. Трижды граница восстанавливалась.
Красивые слова, слетавшие с газетных страниц в обеих республиках, взрывались фейерверком – торжество исторической справедливости, освободительная миссия, воссоединение нации. Только индейцам, настоящим хозяевам этих мест, живущим у озера и в предгорьях, не было никакой разницы, кто из воюющих более прав. Они жили сами по себе и хотели только одного – мира и покоя.
Нет в мире штуки гаже чем война, уж поверьте. Это скажет вам любой, соприкоснувшийся с ней. Какая бы она ни была, мировая или маленький локальный конфликт. Люди гибнут одинаково. И так же теряют руки и ноги, стонут от ран и сходят с ума как тысячу лет назад.
И так же мало кто нынче идёт под пули по своей охоте. А те, кто воюет, обычно делают это за деньги, за какой-то материальный интерес или вынужденно, по долгу службы. Есть фанатики, безбашенные и мстители – особая категория людей со слегка нарушенной психикой.
Добровольцы и взявшие оружие по убеждению – самые загадочные для меня люди. Антонио, добродушный Джошуа из нашей роты, еще пара-тройка таких людей своими поступками ставили меня в тупик. Думаю, был добровольцем и Массимо Перейра, как ни странно это могло звучать по отношению к профессиональному боевому лётчику.
Сам же я (и не я один) воевал за деньги – так я решил, когда получил свои первые солдатские. Потому что ничего больше делать ещё не научился. Впрочем, воевать я тоже не умел.
Тем больше я ценил жизнь.
Залитый солнцем Санта-Ви раскинулся перед нами во всей своей невообразимой красоте, перемешавшей стили и эпохи.
Каждый знает, что этот город несколько веков носил столичный статус, однако, даже потеряв его, остался крупнейшим на побережье. В 80-х годах он стал обычным окружным центром, но попрежнему и по праву был первым. Да и люди из правительства не очень-то спешили покидать его.
Я ехал по многочисленным мостам и непричёсанным улицам новых районов Санта-Ви третий раз в жизни и совершенно не ориентировался. Впрочем, из всей нашей кампании мало кто подолгу бывал здесь. Исключением были разве что Чёрные казармы, куда некоторых толковых ребят вроде Люка или Игнасио посылали обучаться военным тонкостям.
Знакомые же нам места начинались довольно далеко отсюда – за Бисонскими хребтами, от живописнейшей бухты Фантазий до истерзанных прошедшей войной деревень на берегах Солёного озера.
Вслед за разноцветными новостройками, мало-помалу вытеснявшими заселённые беднотой «грибные посёлки», потянулись старые кварталы с пятнами жёлтых пальм. За очередным поворотом неожиданно показалось море и вскоре мы добрались до порта. Четырёхэтажная туша парома «Эрнан Кортес» уже возникла на горизонте. Мы с Мото выпрыгнули возле стеклянных дверей терминала, а Фини и Бони унеслись на дальние причалы. Сержант, прикинув оставшееся время, на правах командира без лишних разговоров отвёл меня в открытый ресторанчик, дождался выполнения заказа и, позубоскалив со смугленькой официанткой, устроился за широкими листьями фикуса, чтобы немного вздремнуть – сорвался сюда прямо после дежурства.