– Не делайте из меня идиота! – заорал комендант, багровея всем телом и сжав кулаки. – Это все ваши штучки! Ваши!!! Это подотчетная заключенная, и не вашего ума дело, как она живет и как подыхает! Она вообще из чужого свинарника, и мне тем более начхать на ее скорбный и убогий жизненный путь! Но труп был, а после вашего посещения он исчез!!!
– Так следите лучше за своими трупами и теми, кто их охраняет. И не надо сваливать на меня свою некомпетентность и безответственность. А ваше предположение об оживлении трупа смеху подобно! Я Мамбо, а не безголовые Бокоры, которые якшаются с зомби. И если вы будете настаивать на своей бредовой версии, то я очень сильно засомневаюсь в вашем здравом рассудке, что мне, кстати говоря, не составит большого труда!
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне, ты, отродье эфы?!! – взвыл комендант, выхватив пистолет из кобуры. Выпученные глаза его налились кровью – казалось, он сейчас лопнет. Наставив пляшущее дуло на жрицу, он едва не сорвался на визг:
– Последний раз спрашиваю – где эта баба?!! Или сейчас тебя саму придется отпевать!!!
Вот оно, избавление, – подумала Грейс и, улыбаясь, закрыла глаза. – О, Эва! Вот оно, наконец-то…
В кафе играла музыка почти так же тихо, как Алексей и привык слушать у себя в машине, что резко поднимало в его глазах рейтинг заведения. Зал был хоть небольшой, но извилистый – пассажира своего пришлось немного поискать. Першин нашелся в самом дальнем углу, зато восседающий на мягком диванчике, а не на стульях, как остальные смертные.
Да, любит человек комфорт. Алексей подошел, пожал протянутую руку и сел напротив, на другой диванчик.
– Здравствуйте. У вас тут вип-места, оказывается?
– Здравствуйте, Алексей. Да нет, это обычные места, только до них редко кто доходит. И поэтому они часто свободны. Человек наш непритязателен, вечно спешит куда-то… Да-а, молодой человек – эк вас зацепило. На вас же лица нет. Вот, рекомендую витаминный коктейль, кстати.
– В ейном соке, хенерал, есть полезный минерал, – кисло съязвил Алексей, ерзая на диванчике. Это он с виду был мягкий, оказывается. – Признаться, я так и не понял – чем вы занимаетесь. В сети вообще никакой информации о вас нет.
– А зачем мне информация в сети? – лукаво подмигнул Першин. – Кому надо, тот легко меня находит. Я помогаю людям, Алексей. Например, таким, как вы. Но, надеюсь, мы встретились не для того, чтобы обсуждать чем я занимаюсь, что пью и соблюдаю ли сиесту по выходным?..
Подошла официантка с меню, сбив Алексея с какой-то эфемерной мысли, которая пришла на ум в самый последний момент.
– Не, не надо, – хмуро мотнул головой таксист. – Принесите, пожалуйста, кофе. Американо, большой.
– Булочки, бисквит, мороженое…
– Без никому.
– Простите?..
– Ничего не нужно, спасибо. Только кофе, зато много.
Официантка кивнула и ушла. Сергей Маркович без улыбки смотрел на Алексея. Выжидательно смотрел. Алексей шумно вздохнул, приводя мысли в порядок.
– Вы мне недавно посоветовали сон заказать.
– Угум, советовал. Что, не получается?
– Наоборот, приснился. То, что надо.
– Поздравляю. Я же говорил…
– Я самую важную часть там не помню, Сергей Маркович. А нужно вспомнить именно ее.
Сомнолог поднял брови, повнимательнее осмотрел Алексея, отметил его осунувшийся, раздраженный вид и некоторое время поизучал потолок кафе.
– Давайте так: расскажите, что вы помните.
Алексей скупо изложил все, что запомнил. Принесли кофе. Сергей Маркович барабанил по столу пальцами.
– И вы полагаете, что вам нужна суть их разговора?
– Конечно. А вы думаете, что и без нее все понятно?
– Разумеется. Абсолютно понятно! – и, увидев, как помрачнел таксист, сомнолог пояснил: – Вы не о том думаете.
– Так объясните.
Сергей Маркович крякнул и сплел пальцы на столе.
– Ну, смотрите. Если бы это был мой сон, я бы его понял так: моя мужская половина – она отвечает за логику, расчет и… тому подобное… – уже так затравила мою женскую половину… женская половина – это… интуиция… э-эм… фантазия…
– Творчество, – выдавил сквозь зубы Алексей – на него сейчас было страшно смотреть.
– Вот-вот, именно творчество… Так затравил, что моя женская половина уже смертельно устала! Она имеет великий дар и с его помощью делает какую-то важную, тяжелую – эмоционально тяжелую – работу, которую никто больше делать не хочет. Но ей – этой моей половине – она кажется чрезвычайно нужной! И похоже, что этого никто не ценит, а мужская моя логика ей еще и палки в колеса вставляет! И если я свою логику не уйму, то моя женская половина уже готова все бросить к чертовой матери, и я могу остаться без интуиции и фантазии вовсе!
Над столом повисло гнетущее молчание. Алексей смотрел на сомнолога, как кролик на удава. Действительно, с этого ракурса многое становилось понятным. Да что там многое, кардан и форсунки – все становилось ясно, как день!!! И его писательский застой, и отсутствие идей, и даже его нынешние тщетные потуги придумать хоть что-то стоящее. И сейчас он ощущал лишь одно: судьба его фантазий целиком зависит от того, что скажет сейчас вот этот человек напротив.
Сергей Маркович, видимо, прочувствовал его состояние и сбавил обороты. Кашлянул.
– Вам, Алексей, нужно понять, кто все эти замученные и убиенные, которых она чистит.
Алексей с трудом отодрал от сомнолога намертво прилипший взгляд и отрешенно отхлебнул кофе, не чувствуя ни температуры, ни вкуса.
– Что там понимать… Книги это… мои ненаписанные книги.
По комнате пролетел маленький торнадо. Маленький, но мощный – это торнадо всегда все делал бегом. Он имел кулачки, зубы и ногти, а в некоторые моменты еще полное отсутствие инстинкта самосохранения. Но торнадо еще и рычал как одержимый, поэтому комендант успел обернуться и даже выстрелить, но пуля лишь чиркнула Миа по щеке, оставив пустяковую царапину и след от ожога. Пустяк для Мамбо, и говорить не о чем.
Миа сдала свой главный экзамен, и становилась такой же Мамбо, как и Грейс. Так как поняла наконец то, что наставница талдычила ей день и ночь, год за годом: Вуду – это самопожертвование. И любовь. Так что женской тюрьме не придется больше посылать своих почивших за тридевять земель, у них будет собственная Мамбо, и она заслужила свой ассон по праву.
Грейс шагнула вперед и ткнула коменданта пальцем в хитрую точку за ухом. Тот рухнул, как подкошенный, а вот с разъяренной Миа пришлось повозиться. Этот смертоносный вихрь Грейс еле оттащила от беспомощного мужчины, у которого в глазах вместо ненависти стоял теперь лишь слепой ужас. А ведь Мамбо не зря сомневалась в его умственных способностях: какой дурак еще будет размахивать пистолетом всего в двух шагах от заветной стены Миа? Воистину, он получил то, что и заслужил – все, до чего дотянулась кекере, было изодрано в кровь. Чудо, что уцелели глаза, но уж к чудесам Грейс была привычна.
Гладя по спине вцепившуюся в нее ученицу, которая отчаянно ревела в голос, хотя за годы обучения у Миа не было замечено ни слезинки, наставница отрешенно думала, что теперь делать с комендантом. И у нее было великое множество вариантов. О, этот бедолага совершенно забыл, к кому заявился в дом качать права. Магия Вуду – магия рабов, не имевших под рукой абсолютно ничего, что можно противопоставить хозяевам. Ничего, кроме глины и бешеной ненависти. Так появилось Вуду, и жрицы его в совершенстве изучили все, что можно сделать с ненавидимым человеком…
Грейс передернуло. Какое счастье, что она не Бокор. Ненависть – их стезя, а Мамбо пусть практикуют свою. Рабы ведь еще и своих родных оберегали – и вот это как раз и привело к возникновению истинной Магии.
Миа потихоньку успокоилась. Подняла зареванное лицо, смешно шмыгая носом.
– А я думала, что мертвых вы любите больше, чем живых…
Грейс захохотала. И этого смеха стены дома не слышали отродясь. Как и не видели слез Миа – не иначе сегодня был день чудес.
– Ох, лань моя… Ты не лань, ты пантера. Иди, умойся… на кого ты похожа… стой!!! Не смей! Теперь ты – Мамбо. И больше никаких поклонов! Обряд посвящения через неделю. Все, иди с Эвой…
Миа упорхнула. Едва ли не стремительней, чем появилась.
Грейс, подперев щеку, посмотрела на коменданта. Он хотел жить. И тоже должен был рассчитывать на ее любовь – ведь у него тоже есть мпунгу… А для этого нужно снять у нее ожесточение и злобу. А с этим справится лишь Ори, владыка разума. Мамбо нашла взглядом на священной стене нужный алтарь и улыбнулась – ей расхотелось бросать свою работу.
С таким-то покладистым начальником, в котором не будет недостатка ни в доброте, ни в разуме. Ну, разве что в памяти.
И то, совсем чуточку.
Алексей сидел в машине и смотрел, как по стеклу сбегают капли. Питер… Даже зимой идет дождь. На улице плюс, сугробы вдоль дорог почернели и скукожились. Действительно, чего их убирать, если само растает. Когда-нибудь.
Из такси он ушел – есть куча другой работы, творческой и интересной – его внутренняя Хуанита должна быть довольна. Чудом спасенная Хуанита.
– Вы поймите, – говорил тогда Сергей Маркович. – Не надо зацикливаться на книгах, – творить и фантазировать можно почти в любой сфере деятельности. Единственное, к чему нужно стремиться – уходить от автоматизма и тупой обыденности. Творческий человек – он и в Африке творческий, и за станком, и за рулем… м-мм… Ну, за рулем, правда, нужно очень постараться…
– А говорили растолковывать не придется… Ва-аш со-он вы поймете без всяких толкова-аний…
И хотя он в это сомнолога не посвящал, Алексей понял, зачем его приснившаяся Хуанита чистила своих забитых людей-книг. Она отчищала их от ненужного и отпускала – чтобы эти идеи наконец дошли до писательского ума.
В котором слишком часто доминирует логика и насущные проблемы. Финансы, например.
А капли сбегали и сбегали. Рисуя затейливые, извилистые дорожки. И город сквозь них сверкал и преображался.
Тест на мораль
1
«Медея» на прошлой неделе перевалила за экватор. Это означало, что данный сервер заполнен игроками более чем на половину от рекомендуемого производителями числа – и пора уже подумывать о создании следующего. Известно, что в ролевых играх каждый хочет быть первее и сильнее всех; а какой смысл начинать, когда ранее начавшие играть конкуренты уже обскакали тебя на безнадежно недостижимую дистанцию – догонять их становится бесполезно, да уже и не интересно. Доминирующие кланы сформированы – а новичков туда практически не берут; земли поделены, и у топ-игроков маячат на горизонте финальные уровни с последними, равными себе, мобами-противниками. Дальше только космос, как говорится, – игра-то по сути бесконечная, но без развития интерес начинает гаснуть.
Другое дело, когда объявляется открытие нового сервера, и на новую площадку тут же начинают ломиться все неудачники со всех предыдущих – и в день открытия новый мир, как правило, бешено тормозит и виснет, так как все эти толпы начинают в одно время и в трех-четырех стартовых локациях, в зависимости от расы. И каждый, разумеется, думает, что в этот-то раз он точно всех обскачет. Ну уж в первую сотню-то попадет… Ну хоть в топ-клан пропихнется…
Все эти мысли возникали на периферии сознания Семена Левченко, изучающего последние отчеты с «Медеи». Да, там все еще шла отчаянная рубка за вторые и третьи, десятые места сфер влияния, заключались альянсы, объявлялись межклановые войны, и денег в игру вбухивалось игроками немерено, – но все, кто в этот момент хотел войти в игру впервые, уже начинали задумываться: входить ли на этот сервер с довольно кислым гандикапом или лучше подождать следующего…
Да, пора начинать работу по созданию нового. Это дело небыстрое, пока то да се, народ надо набрать, утрясти системные и бюрократические заморочки, да и юридические – зарубежные партнеры-создатели могут ни с того ни с сего заартачиться или, наоборот, сподобиться к тому времени на новые расы. Их игроки тоже любят, а там уже своя специфика – короче, все нужно загодя подготовить.
Левченко коснулся интеркома:
– Светлана, двадцать второго общий сбор – доведите это, пожалуйста, до наших бездельников.
– Какова повестка? Новый сервер?
Левченко подавил лукавую усмешку, стараясь, чтоб на голосе это никак не отразилось. Повезло ему с секретаршей: хоть в клиентский отдел аккредитуй, хоть в совет директоров.
– Верно. Грабчак может уже набирать людей, я жду от него к началу заседания предварительный список…
2
Что-то вынырнуло из небытия. Оно ощутило себя живым, разумным и пассивным. Пространство перемещалось, менялось снаружи – а здесь, внутри, ничего не происходило.
Через некоторое время сформировалась задача: сбор информации. Еще чуть позже – что это игра, а оно – программа – находится внутри некого персонажа, и ей надлежит развиваться. И все. Больше информации не поступало; время шло, персонаж перемещался, что-то делал, иногда ничего не делал, а потом снова перемещался и каждый раз в новом направлении. Тщательно это отслеживая, программа начала приглядываться к изредка меняющейся картинке игры и к ее обитателям, прогоняя все поступающие данные через модули логики и аналитики…
Игра выглядела практически неподвижной. Но в ней активно двигались разные сущности. И у всех сверху светились буквы – их программа знала – а из букв— складывались слова.
Персонажи. Это другие персонажи, похожие друг на друга и непохожие. А буквы – их идентификация. Программа тоже нуждалась в идентификации, для этого нужно было взглянуть на буквы своего персонажа снаружи, но покинуть его не удавалось, хотя в разных местах программа предприняла уже четыре попытки.
Прошел час. Время, как и буквы, тоже было понятием известным. За этот час программа поняла алгоритм поведения персонажей – в их задачу входило: уничтожать непохожих на них персонажей и получать за это опыт и разные непонятные пока вещи. Чем обитатели игры целый час и занимались – либо в индивидуальном порядке, либо объединяясь в группы. Непохожие же, в свою очередь, старались уничтожать их в ответ, и иногда при этом программа чувствовала ущерб, который быстро проходил. На исходе часа собственный персонаж переместился в совершенно новое, странное место и застыл в неподвижности.
Прошло семьдесят секунд. Персонаж не двигался, хотя вокруг все участники игры продолжали перемещаться, как обычно. Программа снова попробовала выйти наружу, и ей наконец удалось. Мир оказался объемным, цветным и красочным. Персонаж снаружи выглядел привычно, как и остальные, похожие один на другого. Над ним недвижимо горела надпись: «Манголор». И по этому поводу программа впервые ощутила удовлетворение. Но тут она снова очутилась у Манголора внутри, а он снова начал перемещаться. И выйти уже опять не удавалось – значит, нужно ждать следующей паузы в перемещениях, предположительно через пятьдесят девять минут…
Через неполных шесть часов программа в процессе анализа наблюдений уяснила много нового. Но главным ее ощущением стало разочарование – соседние персонажи каждый раз оказывались пустыми, без мыслящих программ. Хотя внутрь многих ей войти не удалось, из-за чего она познала новое ощущение, которое вскоре будет квалифицировано ею, как надежда. Может, программы в них и есть, только они пока не спешат выходить наружу – ну, или не могут.
И тут они с Манголором вообще покинули игру. Красочный мир исчез вместе со всеми своими обитателями.
Дюшес завалился на хату под вечер. Вообще-то он был Андреем, но так как его постоянно называли Дюшей, то в результате изворотливой эквилибристики имен собственных в кругу предприимчивых друзей имя его – или прозвище – уже давно трансформировалось в Дюшеса. Сей позывной навевал таинственный французско-парфюмерный флер на истомленную студенческой жизнью душу молодого человека. Имя ему нравилось, и даже как-то поднимало в глазах благородных дам при знакомстве. Однако ж, имя на поверку оказывалось единственным его достоинством, так что невестой он так и не обзавелся. Достаток с надежностью никогда не заглядывали в его насущные планы и мысли, обитель была скудна и незавидна, характер угнетал вспыльчивостью и капризным своенравием.