Димитрий не понимал, как черта, проведенная на карте, покончила с войной. Англия такая крошечная страна, как бы она устояла перед Империей, отправь туда Мануил свои легионы?
Димитрий знал, что во времена Старой Империи легионы в Британии были. Их привел божественный Юлий. Был цезарь Узких морей во времена, когда мощь Империи составляли легионы, а не законники.
Мать Дими уже выбрала в новом дворце место, где повестить шпалеру с Разделением, но фреску, сказали инженеры, перенести не удастся слишком она старая и хрупкая. Димитрий решил, что после переселения на холм будет иногда сюда заходить, смотреть на Цезаря.
«Победы Новой Империи, думал он, ведя рукой по шпалере, цепляя ногтями нити. Победы писарей. Победы законников. Но я буду помнить тебя, о Цезарь».
Быть может, когда-нибудь снова будет цезарь или стратиг Узких морей. Если отец прав, то ему, Димитрию, предстоит стать полководцем Однако сейчас, наслушавшись обеденных речей дяди Филиппа, он не мог о таком и думать.
В соседней комнате, библиотеке, горела лампада. Дими знал, что там Лукиан, заместитель отца по управленческой части, и все равно по какой-то причине, а может, и без причины, сбросил кожаные сандалии и в одних чулках тихо вошел в комнату.
Лукиан сидел на высоком табурете перед пюпитром, подобрав на колени белое одеяние. Сбоку от него стояли перья и чернильницы, а также камень, чтобы чинить перья. Лампада с лупой ярко освещала страницу, которую он писал, глаза внимательно смотрели через линзы очков, завязанных на затылке черной лентой.
Дими знал, что шуметь нельзя. Малейший звук, и Лукиан поставит кляксу или криво нарисует букву, и тогда Дими пожалеет, что не остался слушать дядю Филиппа.
Лукиан был египтянин, с докторской степенью Александрийского университета; стратиги обычно брали себе помощника из невоенных. Его настоящее имя по-гречески было неблагозвучно «как непристойное слово», объяснял он, поэтому он стал зваться Лукианом. Лукиан был смуглолицый и тощий, как палка самый худой евнух, какого Димитрию случалось видеть. Он как будто никогда не ел, а вместо вина пил травяной отвар. Его религией было нечто чрезвычайно заумное под названием «знаниизм».
Дими стоял совершенно неподвижно и смотрел, как Лукиан изящно водит гусиным пером по бумаге, выводя угловатые буквы официального византийского алфавита, кириллицы. Дими прочел: «14-й доклад университетскому руководству. По прочтении сжечь».
«Напоминаю вам, что теории (рука Лукиана закрывала часть написанного), в данном случае это человеческие существа, а не цифры. Впрочем, я полагаю»
Лукиан наморщил нос, затем осторожно поднял перо от бумаги и обернулся.
Добрый вечер, Димитрий. Лукиан улыбнулся, изогнув губы под острым углом. Тебе книга нужна или я?
Ни то ни другое. Я просто гуляю. Что ты пишешь?
Лукиан взглянул на пюпитр, вздохнул, потом взял чистый лист и накрыл написанное.
Очередное самооправдательное письмо людям, которые требуют объяснений, но никогда не понимают написанное.
Димитрий отлично знал, как это бывает.
Лукиан почему стольких императоров звали Константинами? Это ведь как-то непочтительно по отношению к Божественному?
Дими знал, что вопрос глупый тем более что десятый Константин был Дукой. Но это позволяло не спрашивать о том, о чем ему хотелось спросить про обязанности пограничного наместника, и не получить ответ, который его наверняка огорчит.
Лукиан задумался. Иногда он не отвечал Дими или отсылал того за ответом к отцу, но никогда не отмахивался от его вопросов как детских или глупых.
Не знаю, так ли много одиннадцать Константинов за одиннадцать веков. Иоаннов тоже было много. Но. Ты знаешь, что у нас нет закона о престолонаследии: всякий, кто может добраться до трона и удержать его за счет происхождения, силой либо по инерции или как-нибудь еще тот и есть истинный император. За некоторыми исключениями. Евнух глянул на свой пах.
Да, знаю. Если что Дими и знал слишком хорошо, то именно это.
В любой исторической книге ты прочтешь, что первый Константин умер в своей имперской постели и уберег оба глаза. И если не считать Констанция, который ничего не мог поделать со своей природой, думаю, императоры старались возродить лучшее, что было в правление Божественного Основателя. Магия имен, если хочешь. Это трудно считать непочтительностью. Даже если это не помогло третьему Константину, шестому и седьмому.
Димитрий кивнул:
Спасибо, Лукиан.
Не за что, Димитрий. Оба носили длинные официальные титулы, но в личном разговоре можно было обходиться именами.
Дими повернулся к выходу.
Димитрий
Он обернулся. Евнух на табурете казался тощей белой птицей. Свет лампады звездами вспыхивал в его очках.
вполне подходящее имя для императора.
Дими кивнул и ушел к себе, гадая, знает ли Лукиан, о чем он думает, если ему самому это не вполне понятно.
Ложись! Vite! Быстро!
Услышав шепот Шарля, Дими бросился на живот и тут же пожалел, что не надел бригандину[17]. Впрочем, кожаный дублет легче и двигаться в нем проще.
Рядом Шарль медленно приподнял голову над недостроенной стеной, за которой они прятались.
Вроде все ушли. Готов?
Дими встал на четвереньки.
Готов.
Тогда давай.
Они перелезли через стену две скользящие тени в осенних сумерках.
Сегодня они играли в Великий Набег. Недостроенный дворец был замком чародея в Срединной Африке, Дими Ричардом Львиное Сердце, а Шарль Юсуфом ан-Насиром. Дими хотел был восточным государем, но Шарль не пожелал быть англичанином, даже великим.
Все остальное было просто. Работники зачарованные стражи черного колдуна обладали глазами василисков: если государей заметят, им конец. Кабинет наместника убежище чародея, и если они доберутся туда живыми, то добрая дамасская сталь, меч и ятаган, покончат с демоном.
Они перебегали по склону, перебираясь через строительные леса и брошенные инструменты, замирая при звуке голоса и движении тени. Лестница не охранялась, и они тихо спустились по ней, два государя в башмаках с мягкими подошвами.
Здесь, брат мой Юсуф, прошептал Дими, мы должны разделиться, чтобы нас не убили вместе у самой цели.
Oui, Cæur-de-Lion[18]. Шарль говорил не по-арабски, но это не имело значения. И волосы у него были достаточно темные для турка, такие же темные, как у Дими. Твою руку, мой западный брат?
Дими пожал Шарлю руку и подумал, что они и впрямь очень похожи. Шарль страдал, что его не допустили к мистерии, однако это их не рассорило. Ричард Львиное Сердце поклонялся Аполлону, а Юсуф Салах ад-Дин Ормузду, однако они жили, воевали и умерли рядом как братья по оружию.
Они разняли руки и пошли в разные стороны, Шарль налево, Дими направо.
Дими шел вдоль стены. Земля была мягкая, сильно и приятно пахло мокрой травой. Он выковырял из-под ногтей каменную пыль.
Впереди стена поворачивала и склон обрывался. Сразу за углом должно быть большое окно кабинета. Было и маленькое окошко, всего в шаге справа
Нет, подумал Дими, король Ричард не полез бы в окошко, как вор. Он свернул за угол. Впереди мелькнула тень. Пока взгляд стража его не убил, Дими ухватился за подоконник и запрыгнул внутрь.
Шарль точно так же запрыгнул с другой стороны окна; оба разом приземлились на пол и одинаково пригнулись. Потом указали друг на друга пальцем и сказали одновременно: «Я думал, ты» и покатились от хохота.
Шарль вскочил.
Ага, колдун черной страны, государи Востока и Запада пришли положить конец твоему гнусному правлению! Ты первый, Львиное Сердце.
Дими изобразил, что выхватывает меч, но помедлил.
Разом.
Шарль улыбнулся и вытащил кривую саблю. Дими видел узорчатый клинок так же ясно, как собственный меч.
Давай.
Димитрий пропорол чародею живот, Шарль снес ему голову. Они отсалютовали друг другу клинками, вытерли их о плащ чародея и убрали, цокнув языком, чтобы изобразить звук стали, входящей в ножны.
Шарль сказал:
Mon ami Coeur-de-Lion[19]
Да, царь Иерусалима?
А колдуны не проклинают своих убийц?
Димитрий глянул на воображаемый труп.
Я и забыл. Может, это неправда.
Тут они услышали голоса и приближающиеся шаги.
Все-таки правда, сказал Дими.
В окно?
Может, они пройдут мимо.
Мальчики сдвинулись чуть ближе к двери, вжались в стену и прислушались.
Это мой отец, сказал Дими, и
Стена движется, перебил Шарль.
Каменная панель, к которой они прислонились по виду неотличимая от остальной стены, повернулась на невидимых петлях.
Шарль и Дими переглянулись и шагнули внутрь.
Там было темно. Дими сделал шаг назад, не нащупал ногой пола и ухватился за стену, чтобы не упасть. Глаза потихоньку привыкали к темноте немного света проникало через узкую щель наверху. Дими увидел лестницу, ведущую вниз, во мрак.
Подземелье? прошептал Шарль.
Вряд ли. Подземелье должно быть с другой стороны дома. Это, наверное митреум.
Тогда мне туда нельзя.
Мне тоже. Но и здесь оставаться нельзя. И к тому же он наверняка еще не достроен.
Они спустились в молчании, слыша лишь шорох собственных шагов и стук крови в ушах.
Думаю, она поворачивает, сказал Дими.
Но лестница не повернула, а закончилась тупиком.
Ловушка, чуть слышно выговорил Шарль. Вроде тех, что строители пирамид делали для грабителей. Как ты думаешь, камни нас раздавят или мы тут задохнемся?
Здесь есть свет и воздух. Дими указал на щели в потолке. Однако слово «пирамиды» напомнило ему о Лукиане, и он подумал, что в щели может проникнуть не только воздух.
Сверху раздались голоса. Свет фонарей залил стены и ослепил мальчиков. Дими понял, что там его отец и Тертуллиан, инженер.
Что такое произнес Косьма, и его слова гулко отдались под сводами. Тулли, там кто-то внизу.
Господин? Тертуллиан сделал шаг и повел фонарем. Затем вытащил короткий меч и двинулся вниз по ступеням.
У Димитрия перехватило дыхание.
Что, во имя Быка и Пса, вы тут делаете? спросил Косьма Дука, увидев мальчиков. В голосе его мешались удивление и гнев.
Я велел Шарлю идти со мной, сказал Дими. Он не виноват.
Стратиг, я виноват, возразил Шарль на превосходном солдатском греческом. Мы сделали эту глупость вместе.
Димитрий готов был умереть на месте. Наместник поднял брови.
Мы не хотели заходить в тупик, сказал Дими.
Тертуллиан хохотнул, а Дими закончил:
Если вы нас выпустите, мы сейчас уйдем.
Лицо у Косьмы Дуки стало очень суровым, но в то же время задумчивым. Наверное, такой вид был у Аполлона, когда Гермес украл его коров. Дими лишь надеялся, что им это так же сойдет с рук.
Тертуллиан, ледяным тоном произнес Косьма, об этом ходе ведь никто не должен знать, кроме нас?
До сего дня никто и не знал, стратиг.
Косьма медленно кивнул.
Тертуллиан, озаботься, чтобы они не выдали тайну.
Да, наместник.
Инженер двинулся на мальчиков, держа выставленный меч на высоте груди. Дими глянул на клинок, потом на отца. Оба были равно безжалостны.
Дими шагнул вбок, закрыв собой Шарля.
Non, сказал его друг, и они встали рядом у стены.
Тертуллиан вонзил меч в трещину между камнями. Раздался щелчок.
Открылась еще одна панель, как наверху.
Идите, Кастор, Поллукс. От смеха Косьма еле-еле мог говорить.
Шарль и Дими, пригнувшись, юркнули через дверь в недостроенную галерею и выбежали из дворца.
За ужином о происшествии не было сказано ни слова, но Косьма Дука был весел и много говорил о планах на зиму и весну среди французов. Он так их и называл: не Gauli, а Franciscoi. И его взгляд, когда он смотрел на Дими, был как солнце после месяца дождя.
Бык должен умереть, изрек голос в темноте.
Димитрий стоял неподвижно, перебарывая дрожь. Ему завязали глаза алой шелковой повязкой, не пропускавшей свет, раздели его и стянули руки за спиной мягкими тугими жилами. Затем подняли, понесли, снова поставили на холодный камень но где это, он не знал, только что его несли вниз по лестнице. Мистерии всегда происходили под землей.
Но кто убьет быка? спросил другой голос.
Дими не мог разобрать, кто говорит, хотя и понимал, что должен знать этих людей. Необходимость стоять неподвижно и удерживать равновесие со связанными руками не давала ему сосредоточиться.
Митра, произнес первый голос. Митра друг всякого скота, он убьет быка.
Убьет ли он друга? спросил второй. Он не согласится.
Жар омывал Димитрия со всех сторон, пламя гудело совсем близко. Пахло серой и нефтью. По всему телу выступил пот, капли мгновенно высыхали, стягивая кожу. Он стоял перед лицом Солнца.
Митра убьет быка, произнес голос Солнца; мучительный жар как будто пульсировал вместе со словами. Ибо таково мое веление, а он воин и должен повиноваться Где ворон?
Здесь, о Солнце, ответил Димитрий, стараясь не глотнуть воздух из печи.
Ты должен доставить мое повеление Митре, на Землю под нами, сказало Солнце. Он должен убить быка, ибо без малой смерти не будет новой жизни. Отнесешь ли ты мое повеление?
Да.
Тогда, ворон, расправь крылья.
Пламя коснулось запястий, и Дими почувствовал, что его руки свободны. Он поднял их над головой.
Ворон, ты владыка вышнего воздуха. Крылья понесут тебя на Землю.
Пламя с шипением погасло. В лицо Дими ударил обжигающе холодный ветер.
Он двинул босой ногой и не ощутил пальцами ничего, кроме несущегося снизу воздуха. Тогда он раскинул руки и отдался воздушному потоку, не зная, как глубока бездна. Ветер оглушал, голова кружилась, холод был хуже жара, кожа пошла мурашками. Дими знал, что где-то наверху, в обычном мире, сейчас декабрь.
Ветер стих. Дими качнулся, не чувствуя своего тела. «Гермес, защитник ворона, помоги мне», взмолился он, однако за звоном в ушах различил лишь смех плутовского бога.
На плечо ему легла рука сильная рука воина с мозолями от меча.
Ворон, я вижу, ты спустился на луче самого Солнца; зачем ты явился ко мне?
На жуткое мгновение Дими ощутил слабость в коленях и подумал, что не сможет заговорить, однако в следующий миг силы вернулись.
Ты Митра, и ты должен убить быка.
Рука крепко держала его за плечо.
Кто так сказал? Посланец ли ты Аримана, желающего смерти быку?
Я принес повеление Солнца, ответил Димитрий. Оно сказало, что быку до́лжно умереть.
Да будет так, проговорил Митра, и, хотя Дими хорошо знал легенду, его изумила горечь в словах Владыки.
Митра убрал руку с плеча Дими. Мгновение тот стоял, голый и одинокий, затем на плечи ему накинули одеяние, ноги вставили в обувь. С глаз сорвали повязку, и он заморгал в свете огня.
Он был в длинном сводчатом зале. В обоих концах зала горел огонь, вдоль стен тянулись колонны; между колоннами, будто за трапезой, возлежали на ложах посвященные.
Некоторые были в черных подпоясанных одеяниях и черных капюшонах из перьев, с клювами над глазами. Двое таких воронов стояли рядом с Димитрием. Они завязали на нем пояс и возложили ему на голову капюшон.
Человек в алом одеянии и фригийском колпаке высший из посвященных, носящий звание отца, положил руку на серп у себя за поясом и ударил посохом.
Хайре, иерос коракс! провозгласил отец всех собравшихся, и братья ответили хором: «Радуйся, священный ворон!» Вороны, стоящие рядом с Димитрием, отвели его к остальным, и началось следующее посвящение.
Димитрий завороженно разглядывал механизм: через отверстие в полу вдували сперва греческий огонь, затем холодный воздух. Помост, казавшийся таким невообразимо высоким, поднимался над полом всего на ладонь.
Двое желавших стать воронами не прошли испытания; один потерял равновесие при прохождении через воздух, другой лишился чувств перед лицом Солнца. Огонь потушили в тот миг, когда юноша начал на него падать. Обоих подняли и, не снимая с них повязок, без единого слова унесли двое посвященных третьего уровня, именуемых воинами. Через год, если пожелают, юноши смогут повторить попытку. Мистерии для отважных.