Вот человек, которого я любила, смотрит на себя в маленькое треснувшее зеркало над раковиной в ванной. Лампочка светит на него слева, и он чуть щурится, пытаясь пригладить непослушный вихор. Он постригся, и мне грустно от этого. Мне нравилось, что его волосы были длиннее моих. Я смотрю на его лицо и пытаюсь запомнить эти черты, словно и без того не помню их на взгляд и на ощупь: тонкий нос, прямые брови, крошечный шрамик от пирсинга на нижней губе.
Чья-то ладонь закрывает ему глаза, и он улыбается, ловит ее, кусает за пальцы
я исчезаю кажется, во всех смыслах, падаю куда-то во тьму, в мельтешение снежинок, в колючую пургу, в ледяной ад.
И здесь, посреди снежного вихря, я смотрю на саму себя.
Чей-то голос зовет меня по имени очень настойчиво, у меня болит левая ладонь я достаю ее из кармана, и на снег падают красные капли. Я отмахиваюсь от голоса и от боли в руке и пытаюсь догнать себя. Что-то идет за мной, за той, другой мной, что-то, отчего мне обеим нам страшно и хочется бежать.
Снежная пелена густеет, снежинки становятся острыми, как осколки, ветер безжалостно бросает их прямо мне в лицо, царапая кожу, словно пытается меня остановить, но я упрямо иду вперед, не теряя из виду собственную тень.
Иду до тех пор, пока мир снова не начинает расплываться.
***
Хватит, сказал Кондор. Пора возвращаться.
Я решила послушаться его и вернулась очнулась, хватая ртом воздух, словно только что решила испытать себя и задержать дыхание так долго, как могу.
Зеркало было все таким же сияющим и равнодушным, и ничего, кажется, не изменилось.
Только я почему-то плакала.
И еще стало темнее, самую малость, потому что там, над нами, за стеклом собирались тяжелые тучи, обещающие снегопад.
Моя кровь осталась на зеркале красное пятно, портящее его совершенную чистоту. Я уставилась на глубокий порез, рассекающий ладонь посередине, и подумала, что из всех вещей, которые я сейчас сделала, порезать себя было самой простой задачей. Шрам, наверное, останется, но так даже интереснее.
Не останется.
Кондор схватил меня за запястье и осторожно расправил раненую ладонь. Его пальцы прошлись вдоль пореза было щекотно и тепло. Кровь исчезала, рана затягивалась, я удивленно смотрела, как срастаются ее края, и не чувствовала ни страха, ни отвращения.
Но взгляд в итоге отвела куда-то в сторону и вниз.
Если честно, сказала я, удивляясь тому, что слышу свой голос, и он даже звучит не слишком хрипло, не срывается на плаксивые причитания, я бы предпочла этого не делать.
Чего не делать? Кондор закончил с моей рукой и смахнул с нее засохшую кровь.
Не смотреть.
Увидела что-то не то?
Он все еще стоял близко, так близко, что если я упаду, успеет подхватить.
А на мне все еще был его сюртук. Или как оно называется?
Я кивнула, стирая ладонью слезы со щек, а потом поняла, что не могу больше играть в стойкого и смелого бойца, которому все нипочем. Я села прямо на каменную ступеньку, совсем забыв, что вокруг зима и пол холодный, и сжалась, стараясь не дышать, чтобы не разрыдаться. «Сейчас пройдет, думала я, всегда проходит».
К сожалению, не прошло, и я спрятала лицо в ладонях.
Когда Кондор со вздохом сел со мной рядом и слегка приобнял за плечи, я совсем перестала дышать. Это было последнее, что я сейчас ожидала.
Мне очень жаль, сказал он. Тепла в его голосе было не больше, чем раньше, но, кажется, он не спешил осуждать меня или напоминать, что я сама обо всем попросила. Я не знаю, что ты видела и что именно из этого тебя расстроило, но мне очень жаль, что так получилось. Маг как-то неловко погладил меня по голове, когда я, не выдержав, все-таки хлюпнула носом. Ай-й, и я тоже тот еще болван, конечно!
Почему именно он болван этого волшебник решил не говорить.
Это прозвучало как-то иначе. Не как все остальное. Растерянно. Со странной, не злой досадой на самого себя. Я, честно говоря, думала, что Кондор как следует меня встряхнет и заставит успокоиться, напомнив, что господин маг здесь не в роли моей мамочки В общем-то, он совсем не обязан вытирать мне слезы.
Но судя по белому носовому платку, который мне протянули, когда я выпрямилась, выползая из своей раковины, именно этим он и намеревался заняться. Ну, как умел.
С-с-спасибо, едва не заикаясь, сказала я, сжимая платок в руке.
Не за что, милая. Маг снова вздохнул и попытался мне улыбнуться. Не могу сказать, что я мастер в том, чтобы справляться с потоком женских слез, но, боюсь, именно сейчас у меня нет выбора.
Прости, я начала было я, используя платок по назначению, то есть стирая им слезы, текущие по щекам и подбородку.
За что мне тебя прощать, Мари? совершенно искренне удивился Кондор. Ты не сделала ничего дурного. Думаю, у тебя есть весьма понятный повод для печали. он кривовато ухмыльнулся, отводя взгляд в сторону. Я, признаюсь, совершенно не представляю, что с тобой сейчас делать.
Я тоже, сказала я. Не знаю, что теперь с собой делать.
Вот видишь. Кондор улыбнулся добрее. У нас, оказывается, общая беда. И у меня есть предложение.
М? всхлипнула я.
Кондор встал со ступеньки и осторожно дотронулся до моего плеча, будто пытался разбудить. Я подняла голову, щурясь на него. Больше всего сейчас хотела оказаться у себя в комнате и спрятаться под одеялом.
Я не уверен, что моя компания может считаться хорошей, сказал волшебник, наклонившись ко мне. И тем более не уверен, что ты решишь поделиться своими печалями с кем бы то ни было. Но я хочу предложить тебе выпить вместе а дальше решай сама.
Что? не поверила я.
Идей лучше, чем пьянка, у меня сейчас нет. Разве что какое-нибудь заклинание. Но это тебе не понравится, гарантирую.
Кондор протянул мне руку, я почти автоматически схватилась за нее, и мне помогли встать.
Ты сейчас серьезно? я моргнула, глядя на него.
Абсолютно. Кондор кивнул без тени улыбки. Но если ты по каким-то причинам предпочтешь побыть одна, я пойму и найду для тебя легкое успокоительное.
Нет, я не Я растерянно выдохнула, заправила за ухо выбившуюся прядь волос и поняла, что, наверное, он прав. Извиниться и уйти к себе, чтобы рыдать под одеялом, я всегда успею. Ладно, давай попробуем.
***
Черная гладь обсидиана. Туман. Шаг.
И мир изменился быстрее, чем я успела уловить и осознать разницу температур.
Я стояла, пялясь на свои ладони, пока Кондор не окликнул меня.
Прекрасно понимаю желание побыть в одиночестве, сказал он, но спешу напомнить, что мы договаривались о чем-то совсем другом. Держи. Он протянул мне полотенце. Это мои личные комнаты и там ванная. Он махнул рукой куда-то в сторону. Умойся. Это поможет прийти в себя.
Я рассеянно кивнула.
А ты куда?
Загляну на кухню, усмехнулся он, отодвигая меня в сторону. Я, знаешь ли, предпочитаю закусывать.
Я моргнула, чувствуя себя в еще большей растерянности, чем до этого, и как-то упустила момент, когда осталась одна.
Кондор не шутил. И не передумал. Его предложение все еще было в силе, и, черт возьми, меня это вдруг испугало.
Я задумчиво стянула с себя сюртук, сосредоточенно и педантично сложила его, будто бы в этом простом действии был какой-то тайный смысл, и оставила на спинке кровати. Переброшенное через плечо полотенце казалось мне тяжелым.
Вокруг была чужая территория, на которую я проникла и потому чувствовала себя крайне неловко. Я очень старалась оставить как можно меньше следов и не смотреть по сторонам, словно бы могла наткнуться на какую-то тайну, обнаружение которое грозило проклятием.
Но я все равно заметила, к примеру, темно-синее покрывало на кровати, тяжелые гардины и ту необжитую пустоту, которая бывает в роскошных номерах отеля, куда приходят только ночевать.
Я подумала, что кабинет Кондора с завалом бумаг на комоде, со стопками книг и всем прочим, был куда более теплым? Не в смысле температуры воздуха.
В ванной комнате тоже был витраж, но не с единорогом, как в моей, а с узором из листьев и цветов, похожих на цветы шиповника. Я подставила руки под воду, сделав ее ледяной, настолько холодной, чтобы пальцы начала сводить судорога, и посмотрела в зеркало, висевшее над раковиной. Зрелище было печальным во всех смыслах.
Ну, ничего удивительного, я бы себе тоже предложила сначала умыться, а потом уже все остальное.
Холодная вода действительно помогла, я перестала чувствовать песок под веками, перестала нервно дрожать, словно вместе со следами слез вода смыла и всю ту муть, которая поднялась в душе. Отражение, взлохмаченное и бледное, с намокшими тонкими прядями, прилипшими ко лбу и щекам, смотрело на меня зеленущими от слез глазами. Я провела рукой по волосам, пытаясь привести их в подобие порядка. Рука слегка дрожала от волнения.
Я согласилась напиться.
С едва знакомым мужиком, красивым настолько, что я боялась смотреть на него.
В другом, мать его, мире.
Я оперлась руками о раковину и рассмеялась.
Лекарство от меланхолии
В кармане толстовки обнаружилась зажигалка.
Видимо, я прихватила ее утром, когда собиралась, так, в качестве бесполезного талисмана.
Кондор не приказывал мне оставаться и ждать его на месте, поэтому я выскользнула в уже знакомый коридор и без труда нашла в нем дверь, ведущую в гостиную. Ту самую, где проснулась позапрошлой ночью.
Сидеть на этом диване оказалось куда удобнее, чем спать. Я привычным движением откинула крышку зажигалки и щелкнула колесиком просто из желания отвлечься, потому что пачка сигарет все равно осталась в ящике в спальне. Безрезультатно. Зажигалка все еще не хотела работать. Я даже потрясла ее непонятно зачем, но это тоже ничего не дало.
Вот такой вот растерянной, с мокрыми волосами, с открытой зажигалкой в руке, меня нашел Кондор и напугал, появившись внезапно за спиной и протянув мне красивое красное яблоко.
Спасибо, прохрипела я, застыв, как идиотка, с яблоком в одной руке и зажигалкой в другой.
Что делать со всем этим, почему-то не приходило мне в голову.
Угощайся, небрежно бросил маг, занимая одно из кресел напротив. Он сел расслабленно, закинул ногу на ногу и, подперев ладонью подбородок, посмотрел на меня. Я растерялась еще больше. Не отравлено, усмехнулся Кондор. Не бойся.
Я недоверчиво посмотрела на него, попыталась улыбнуться и положила яблоко рядом с собой.
Спасибо, пока не хочу. И сунула руку с зажигалкой в карман. Я оставила вещи в твоей комнате.
Он молча кивнул, разглядывая меня с каким-то исследовательским интересом от макушки до кончиков кед, с каждой минутой все больше хмурясь, словно бы что-то во мне ему не нравилось. Молчание затянулось, я сложила руки на коленях и сосредоточенно смотрела на пальцы, чтобы не столкнуться вдруг с пронзительным и въедливым взглядом желтых глаз. Ногти немного отросли, на одном мизинце чернели остатки лака я зачем-то накрасила его накануне того дня, когда
Я попросил принести обед сюда. Голос Кондора звучал на удивление приветливо. Надеюсь, ты не против.
Я помотала головой мне было просто все равно.
Даже если обед принесут птички и белочки, как и должно быть в сказке.
Маг устало вздохнул. Я заметила, что он встал, послышались мягкие шаги куда-то в сторону, к какому-то из углов комнаты, левее, ближе к дверям в кабинет. Раздался звон стекла, ударившегося о стекло, это заставило меня очнуться и вернуться в мир. Мне стало немного страшно, как бывает перед лицом неизвестности, на встречу с которой ты уже согласился. В голове вдруг возникло множество «а что, если?» и сценариев дальнейших событий, и мне пришлось заставить себя успокоиться и не придумывать всякое. Получалось не слишком хорошо.
В том, что касается выпивки, я разбираюсь в традициях вашего мира еще хуже, чем в его религии, сказал Кондор, ставя на стол между нами два низких бокала из кусочков цветного стекла и темную непрозрачную бутылку. И взял на себя смелость выбрать для тебя кое-что необычное. Он ловко вытащил пробку из бутылки и посмотрел мне в глаза. Если не понравится, придумаем что-нибудь другое.
Напиток был темно-красным и густым.
После твоего зелья для спокойного сна, думаю, мне все понравится, ворчливо ответила я, принюхиваясь.
То, что было в бокале, пахло травами и вишней. Приятно. Пряно. Незнакомо. Я поднесла это к губам и попробовала, даже глоток не сделала, так, осторожничая, и удивленно застыла.
С мерзким на вкус вчерашним зельем, конечно, не было ничего общего. И со всем, что я пробовала до этого, тоже. Вот если сделать глинтвейн с вишневым соком, добавив, кроме специй, еще какие-то травы, то вот это, наверное, напомнило бы по вкусу то, что было в моем бокале. Только оно было еще темным, густым и вязким. И холодным, почти ледяным.
Понравилось? Кондор сидел напротив и все так же смотрел на меня. Казалось, что его губы вот-вот растянутся в торжествующей улыбке. Я кивнула. Он самодовольно усмехнулся и поднял чуть выше руку с бокалом цветное стекло было покрыто тонким слоем инея. Тогда пьем.
За культурный обмен, сказала я и опрокинула содержимое бокала в себя.
Он не протестовал.
Этот напиток называется «Лесная кровь», сказал Кондор, заново наполняя наши бокалы. Когда он дотронулся до одного из них, чтобы протянуть мне, от его пальцев по стеклу разошлись тонкие линии морозного узора. Держи. Его делают в Каэрии в одном из ее северных княжеств. Эльфы, многозначительно протянул маг, словно именно это вот «эльфы» все и объясняло, и задумчиво посмотрел в свой бокал. У нас много раз пытались повторить, но всегда получалось что-то не то.
Я сидела как на иголках, цепляясь рукой за собственное колено, и очень надеялась, что волшебник этого не замечает. Бокал в руке слегка дрожал и клацнул о зубы, когда я попыталась сделать глоток. Это меня выдало.
Не трясись так.
Кондор расслабленно откинулся на спинку кресла. Его голос прозвучал ровно и почти холодно, но мне почему-то казалось, что и за этой холодностью, и за ленивой позой скрывалось что-то, что он сдерживал. Слишком уж подчеркнутым было его спокойствие.
Пей. Маг кивнул на все еще полный бокал в моей руке, и я послушалась. Я не собираюсь ни есть тебя, ни превращать в жабу, ни проделывать с тобой еще что-то из тех вещей, которые ты успела себе напридумывать, милая. Теперь в его голосе прорезалось ехидство. Хотя насчет жабы я подумаю Если вдруг проблем от тебя станет слишком много, и носить тебя в кармане будет лучшим их решением. Вот, так лучше.
Он, кажется, заметил мою попытку улыбнуться и приподнял свой бокал.
Но ничего больше не сказал.
То ли не знал, о чем со мной разговаривать, то ли боялся задавать вопросы, то ли ждал, что я сама буду делать. Так или иначе, когда молчание стало невыносимо тяжелым, я, поежившись, решила, что мне неуютно.
Я думала, что я раздражаю тебя, призналась я.
Не иначе как это их эльфово зелье в голову ударило.
Кондор наклонил голову набок, показывая, что внимательно меня слушает.
Я продолжила уже смелее:
Ты не отличался приветливостью в нашу первую встречу. И потом тоже.
Он криво улыбнулся, левый кончик губ дернулся вверх, и лицо сразу стало высокомерным.
У меня были причины для раздражения, сказал он. Сожалею, если оно так бросилось в глаза. Кондор приложил правую ладонь к груди и слегка наклонил голову, как в библиотеке, когда извинялся за то, что ввалился ко мне в ванную комнату. Принято считать, что волшебники вообще не отличаются добрым нравом, а я не последний волшебник в этом мире, и мне нужно как-то поддерживать репутацию.
Он шутил, и я поддержала шутку:
Девичьи сердца небось поедаешь?
И печенью закусываю, хищно оскалился Кондор. Как полагается большой злобной птице. Нет, лично ты меня раздражаешь не больше, чем любой другой человек, добавил он уже серьезнее и попытался забрать бокал, который я прикрыла ладонью, намекая, что мне пока хватит. Э, не-ет, милая. Я позвал тебя с весьма конкретной целью и намереваюсь дойти до конца.