Сонюша! Соньчик! Соньчик-пончик!
Тут Игорь натурально взмолился, чтобы там, куда он кричит, супруги не оказалось. За насильственное соитие её имени со сдобой в ранее помянутом аду наверняка присутствует отдельный костëр, и никакой статус и блат не помогут. Мол, я такой-то от такого-то, можно мне туда, где черти менее страшные?
Нет!
А дайте котёл хотя бы не из прошлогодней коллекции!
Что? Нет!
Гарольд Васильевич свернулся плечами. Словно даже уменьшился в росте. Представил, как отреагирует жена на его вольности. Она ведь не удивится. Отнюдь. Не тот термин. Она охренеет. Реально. Вот то слово. Есть шанс вернуться назад? Пусть задорого. Он заплатит. Однако поздно. Всё уже случилось, и, к большому горю, манипулировать течением времени недоступно даже богатым.
София Максимовна нашлась. Она зло смотрела перед собой. Нижняя губа рассорилась с верхней, оттопырилась, с уголка пустила слюну. Игорю сильно захотелось подойти вплотную и рукавом промокнуть казус, но он не посмел. Смотрел на неё, не чая оторваться. Её голова склонилась к правому плечу, ладони грозили потолку. Вот сейчас она приберёт их в кулак и шоу начнётся. Бомбическое. Но ведь оно уже прошло?! Убийственное. Конец.
Её подбородок дёрнулся. Игорь вздрогнул. Может, ему показалось? Но он точно вздрогнул. Все бессовестно молчали. До тошноты. Почему они ничего не говорят? Предатели. Нелюди. Твари!
Соньчик-пончик сидела на полу, прислонившись к дверце шкафчика. Над её головой кокетливо завис не совсем закрытый ящик. Не дай боже она подскочит, ведь обязательно стукнет его макушкой. А потом ещё врежет с ноги, чтобы знал своё место. В этом доме благодаря Сонечке все знали свои места.
Тишина не отступала. София Максимовна не возражала. Её слегка раззявленный рот не проронил ни слова. Но Соне можно. За неё говорил её взгляд. И эта слюна Взъерошенный муж, орущий направо и налево всякие глупости, слабо трезвые гости, сильно пьяная экономка, сломанный карниз, в общем, абсолютный всепоглощающий хаос. Чем не повод расслабиться и пустить слюну? Разве не это советуют Сонины умные журналы? Относительно слюны Игорь не был уверен, но про расслабиться София частенько воображала. Воображала и не делала. Да ей и не пойдёт. Игорь прям сейчас видит, как ей не идёт.
Ещё этот дурацкий шарфик. Зачем она его нацепила? Цвет вообще не её. Супруг прищурился, склонил голову на бок, точно отражал вторую половину, что молча сидела напротив.
Соня Сонечка
Кто-то вскрикнул. Кого-то вырвало. Боже ты мой, как не вовремя. Неужели не ясно, что он разговаривает с женой?! Да, она не отвечает. Да, пустила слюну, но её тоже можно понять. Она женщина. Женщины умеют обижаться. Игорь сел на корточки, едва не завалился на Софию и тут только заметил. Не шарфик. Конечно, не шарфик! Сонечка не любит шейные украшения, говорит, они её душат. Стала бы она вдруг надевать шарф?! Разумеется, не стала бы. Это и не шарф. Гарольд Васильевич выпятил губу в знак глубокой задумчивости.
Опять заверещали. Снова вытошнились. Ну что они все?! С ума посходили?! Зачем все разом?! Игорь отмахнулся от назойливого фона. Взгляд застрял на её шее, точно его приклеили скотчем. Обычным таким скотчем. Тем, что к богатым и бедным всегда одинаково не расположен. Игорёша с Сонечкой так обычно коробки упаковывают: долго ковыряют ленту ногтем, чтобы эта липкая зараза наконец отдала кусок. Потом тянут к себе с узнаваемым треском, прислоняют оттянутое к картону, разглаживают неизгладимое, финал посылка Сонечкиной родне готова. Она ещё называет их бедными родственниками, потому и содержимое никогда не отличается особым достатком. Говорит, если сами не заработали, значит, им не нужно.
А зачем же тогда мы это им отправляем? удивляется Игорь.
Потому что это, в первую очередь, не нужно нам.
Он покачал головой. Не может быть. Ну правда. Опустился на колени, на них же подполз к жене. Во что-то вляпался. Липкое. Как тот памятный скотч, что после трения отдаётся с ожидаемым звуком. Она его убьёт. За эти брюки. За то, что грязно. Хотя не он разлил, но попадёт ему. Ещё гости окончательно спятили.
Да не трогайте вы меня! Игорь саданул особо назойливого.
Жену пусть свою хватает, а он будет смотреть на свою. И на нешарфик.
Соня. Сонечка. А что это? Игорь коснулся шейного платка.
Тут же получил по руке со словами «нельзя, ты чё, охренел?!», но моментально дал сдачи. Чего этот каждый себе позволяет?! Кто это вообще? Да не волнует!
Сонечка Это же не шарф, да? Игорь пропустил ткань между пальцев. Не шарф, лично подтвердил, затем округлил глаза и глядя на Софию выпалил, штора! Соня, зачем ты порвала штору? Соня, говори! от тряс её за плечи, а она молчала.
Всё так же молчала. Он кричал, матерился, выл, а она недовольно смотрела мимо него. София Максимовна смерть и ту нашла весьма неудобной и откровенно раздражающей.
Игоря оттащили. Сопротивлялся. Пинался. Даже плеваться удумал. Скрутили, руки связали у спины тремя галстуками «Селёдка», в рот запихнули грушу «Этюд Киевский». Бросили в кресло, приставили двух караульных из второго эшелона. Ранги повыше принялись шушукаться.
Какую полицию?! Очнись! гаркнул на истерящую всякую. Кому надо позвоню.
Минут через десять, если верить бриллиантовым часам, Кто Надо прибыл. Недовольный, но по форме. Возможно, это взаимосвязано. Ибо даже дорогим друзьям ночью хочется отдыхать. Вопреки тому, что их дружба очень высоко ценится.
Обменялись рукопожатиями. Вернулись на кухню. София не думала никуда уходить. Больше не думала. На шее болтался облапанный мужем кусок лавандовой шторы. Ноги неестественно разведены, будто ранее Сонечка демонстрировала, что шпагат это не про неё. Между коленей размазанные тем же Гарольдом Васильевичем пятна крови. Грудь в алых брошах, что безуспешно скрывали память о колотых ласках ножа. Он, кстати, покоился тут же на правой ладони. Ладони, которой более не достанется улыбок ногтей, позволяющих сознанию твёрдо уяснить, что Сонечка счастлива.
Иронично, выдохнул Кто Надо. Понятно, что это свои. Орудие убийства вложили жертве, типа она сама себя порешила. Хотя любому идиоту очевидно, что суицид здесь не прокатит. При всём моём желании и всех твоих возможностях, добавил, протяжно выдохнул.
Какие свои?! обеспокоился бизнесмен. Муж? Прислуга?
Ты про список подозреваемых? Муж. Прислуга. Гость номер один. Гость номер два. Сколько вас?
Да ты гонишь?!
Я? Нет. Я тебе рассказываю, как дело обстоит. Кстати, никто не уехал?
Блин волосатые пальцы обхватили седые виски. Чего? Не знаю. Что теперь делать? У меня контракт с иностранцами. Мне сейчас вообще в прессу нельзя с такими историями.
А когда-то можно было?
Ты знаешь, руки обхватили погоны, любые
Ну
ресурсы. Всё, всё, что угодно, только замни. Прошу тебя!
Значит, в твоей непричастности могу быть уверен.
И после даже отблагодарен. Мне Сонька ничем не мешала. Муж её тем более. По бизнесу не пересекались. Дай Бог, не пересечёмся.
Чего так? Мутный?
Мямля. Ни о чём. Папин сынок, мамино сокровище. Короче, я тут даже не с женой, понимаешь?
Догадываюсь, Кто Надо с интересом оглядел всякую. А мямля-муж не станет настаивать на официальном расследовании?
Да даже, если и станет, поверь, тут такие люди его быстро переориентируют.
Хорошо. Замять не замну, это тебе не при царе жить. Дело возьму под свой контроль, но, чтобы самому лицом не светить, поставлю помощника. Парень надёжный.
Почему не сам?
Очень уж я скромный, тщеславие не терплю.
Считаешь, возникнут проблемы?
Ну ты знаешь, убита жена небедного человека в собственном доме при большом количестве свидетелей того же небедного формата Дай-ка подумать Да, определённо проблемы возникнут.
Я доплачу. В смысле
Доресурсишь
Сколько надо! Гарантирую. Мы же друзья!
Дорогие друзья пожали на прощание руки. Дорогой Кто Надо направился во двор, чтобы остаться наедине с телефоном. Тот, кто такой дружбой дорожил, ещё раз глянул на Софию, чертыхнулся, ушёл в гостиную ради немедленно выпить.
Сонечка не проронила ни звука. Если бы Игорь сидел здесь, он, безусловно, увидел бы, как Соня двигает подбородком. Но Игоря выбросили в кресло, а Соня подбородком не двигала, скорее подбородок двигал ею. Игорь бы решил, что жена с ним согласна. В чём-то. Не поверил бы, но увидел. Но Соня с Игорем никогда не соглашалась и даже сейчас бы обязательно наругала его за то, что позволил ей в таком виде предстать перед гостями.
Ещё и мужика в форме запустил! Кто это вообще? Он хоть со связями?
Кто Надо, пользуясь сомнительными и несомненными связями, договорился об особом статусе дела. Под стать участникам: люди здесь непростые, все сплошь с особенностями. Через полчаса, практически к рассвету, двор гостеприимного дома украсила подбитая на левое око иномарка. Из её салона молодой человек сначала достал себя, потом, чуть поразмыслив, сумку и бейсболку. Вторая без промедления шмякнулась на голову, первая неспешно полезла через плечо, старательно пытаясь не задеть вторую. Машина крякнула, оповещая владельца о включённой защите. Наверняка остальные авто искреннее заржали: украсть сие? Здесь? Разве что какой извращенец сподобится и то во имя визита в полицию. Мало ли, никогда не был и надолго не планирует. Так, чисто тамошних собственным деянием повеселить.
С иномаркой в привычном понимании четырёхколëсного питомца связывала только иностранная регистрация бренда, которому, думается, на данный момент и самому совестно за существование вот этого вот. Блин не первый, потому даже не комом кучей.
Водитель погладил кучу по лобовому стеклу, но трещина, что однажды легла по всей диагонали, не исчезла. Видимо, дело не в недостатке нежностей.
Корней! Кто Надо махнул рукой.
Молодой человек поправил сумку, будто та собиралась спадать, и нехотя пошёл на сближение. По телефону суть дела ему не понравилась с припиской «очень», и теперь от личного общения каких-либо приятных сюрпризов он не ждал. Навряд ли сейчас выяснится, что всё ранее сказанное всего лишь шутка, и не можно, а нужно без промедления расслабиться, в общем, встречай, Корнеюшка, девочек и виски. Кого выпускать сначала?
Да кого угодно. Молодой человек равнодушен к безудержному потреблению что тел, что алкоголя. Однако его голове не чужда мысль о создании семьи, и против наличия спутницы жизни он ничего не имеет. Да только предпочитает не девочек, а девушку. Ибо девочки либо годиками не вышли, либо, достигнув возраста согласия, бегут под венец к папикам. Что касается алкоголя, то его Корней находил скучным. Так и говорил: я с вами пить не буду, скучно.
И ведь, действительно, не пил, вопреки тостам, мольбам и статусам разливающих. Характер. Внебрачный сын, сызмальства привык сам и по-своему. Потому как о проигнорировавшем брак папане знали все, лишний раз не настаивали, зато частенько просили передать привет.
Товарищ
Ну что ты, Корней, сегодня мы неофициально.
Праздник какой?
Именно. Твоё первое дело. Отвечаешь за всё лично. Меня беспокоить можешь, но, надеюсь, не хочешь. Обращаться разрешаю без «товарищей». Вплоть до финала расследования.
Будет у него финал-то? У расследования этого?
Конечно. Какой ты сам напишешь, такой и будет.
Напишешь?
Отобразишь на бумаге. Привыкай, ты на это время не опер, а сценарист.
А вы?
А я редактор, монтажёр и по совместительству продюсер. Ну и ещё кто там должен зарплату получать, чтобы плохое кино назвали отечественной сенсацией?! В общем, вокруг тебя не просто терпилы, а богема. Понимаешь? Так что подстраивайся.
И бизнесмены тоже богема?
Эти конечно! усмехнулся Кто Надо. В мире от стабильности одно слово осталось. Уже скоро забудут, в чём его суть, а они всё по пустым вечеринкам ходят. Не партнёра расположить в удобную позу, чтоб через нужный срок контракт родился, а тупо время провести. Себя показать. Девку свою, но по факту опять же себя: смотрите, какую я выбрал! Хороший у меня вкус? Сам подумай, каким образом прагматик, а бизнесмен обязан быть прагматиком, допустит, чтоб в его присутствии убийство совершилось? Ведь на месте жертвы мог оказаться он.
Не знаю, протянул Корней.
Конкретнее, вздохнул Кто Надо.
Не знаю, с какого края думать начинать.
Это полбеды. Вот если бы ты не знал, как начать думать у меня нарисовался бы повод для беспокойства. А так рисуешь ты. Как договорились. Я подкорректирую. Если понадобится.
Кто Надо направился к своей иномарке, что морщила бампер, осознавая соседство с авто Корнея. Которое, кстати, больше всё-таки машинка. Её ещё мальчики в детстве хотят. Простые мальчики. Хотят, чтобы просто была. Хотя бы такая.
Подождите! владелец машинки очнулся от минорных измышлений. Вы же меня не представили богеме.
Ну да, ты же сам не можешь.
Я могу. Но долго! А вы скоро и по сути.
Умеешь комплиментами сыпать. Чего не женился ещё?
Не подбирают.
Да. Дамы нынче не те, что в прошлом веке. Испортились. Ладно подбирать нас перестали, так ведь на коленях предлагаться будешь откажутся. То голова болит, то настроения нет, потому что голова. Болит. Или ты слишком хороший, не хочу тебя портить. Или тебе надо совершенствоваться, а у меня нет времени ждать. Пока разберёшься, у самого голова заболела. И уже ничего не надо
Это вы о личном?
О личном я в душе толкую. Наружу выдаю исключительно всё про общественное. Внимай, не стесняйся.
Кто Надо не без зубовного скрежета вернулся в дом. В кресле, вопреки отсутствию той функции, качался связанный Гарольд Васильевич. Галстуки «Селëдки» не планировали отпускать заложника, тем более он уже вовсю страдал стокгольмским синдромом. Мало того, ещё успел отпустить заразу и на других присутствующих. Экономка, сжимая рюмку у виска, пела романсы. Полностью слов не знала. Или просто забыла. Однако не терялась, заполняла пробелы на своё усмотрение. Выходило преимущественно матом. Но если не прислушиваться, звучало складно. Некоторые каждые поколыхивались то ли в такт Игорю, то ли под пение Юлии. Всякие больше спали.
Корней огляделся: не так он себе фантазировал своё первое дело. Вообще полагал, что ему рано, но полагал исключительно в мыслях. Поведение, напротив, излучало умеренную дерзость и непомерное всезнайство. Ибо пусть его и приняли с помощью внебрачного папани, но только потому, что к службе он не то, что годен, а рождён.
Господа, внимание! Кто Надо смотрел в общество и не видел того, он был дома, уже разделся и вот-вот окунётся в сон. Корней Денежкин. Если не полюбите, ничего страшного. Но советую к нему прислушаться. Всем спасибо. И приятного утра. Честь имею.
Молодой человек проводил взглядом отбывающее начальство. Прикрыл глаза в целях перезагрузки. Конечно, представление так себе, однако и зрители не мечта заветная. Вернулся в мир. Снова осмотрелся. Нет, декорации не сменили. Лениво перебирал мятые лица на предмет с кого бы начать. Все как один испуганные, жалкие, натужно трезвеющие, что гораздо отвратнее добровольно пьяных. Пьяный структура целостная, завершённая, воспринимается вот так и не как иначе. Может забавлять, может вызывать рвоту, будто сам пил. Иными словами, вкусовщина. Но вкус готового продукта. Видеть же, как пьяный теряет промилле, точно глотать остывший кофе: те же разваренные зёрна, но потребляются скверно.
Денежкин решил, что среди присутствующих самой приятной для него станет компания жертвы, поэтому лучше пропустить вперёд её.