* * *
Мы веселились до утра. Евгеша, махнув пару стаканов, вновь потянулся к гитаре, но вдруг обнаружил, что забыл аккорды. Воспользовавшись этим, я подошёл к нему, положил руку на плечо и попросил:
Друг мой, твоя любимая женщина (так я его гитару называю) умоляет: освободи пространство. Дай и мне поиграть немного. А то от твоей лирики, боюсь, струны заржавеют.
Вряд ли он обрадовался моим словам. Но место уступил. И гитару отдал. Евгеша парень незлобивый.
И вот я сажусь на его место с гитарой в руках. Сначала проверяю струны крепко ли настроены. Потом вспоминаю аккорды. Не так часто я упражняюсь, чтобы навык идеально отточить. Но память меня не подводит. И вот уже, вспомнив, знакомый мотив, резко ударяю по струнам и начинаю играть.
Я не люблю лирику. В большой компании не люблю. Она здесь неуместна. Какую-то тоску навевает, хандру. Мне кажется, что нам всем этого в жизни достаточно, чтобы и здесь ещё слушать. Хочется, наоборот, чего-то весёлого, задорного, смелого! Но Евгеша так не умеет. Технически может. Но техника это не самое главное. Подача вот что важно. А в этом отношении ему куража не хватает.
Соседка Яночка подсела ближе. Сначала глазки свои стыдливо опустила, потом неловко вскинула. Вроде неплохая девочка. Обед нам иногда готовит, порядок в комнате наводить помогает. И ничего за это не просит. Говорит, что ей дружбы достаточно. Но я давно таким словам не верю. Что значит дружба для того, кто сам её предавал не раз?
А рядом с ней сидит другая девочка, имени которой я не помню. Но точно знаю, что от девочки в ней мало что осталось. Здесь вообще, если внимательно посмотреть, настоящих девочек не обнаружить. Иначе давно бы в своих комнатах спали, плотно накрывшись одеялами. Что их сюда принесло? Неужели в пять часов утра им всё ещё хочется музыку слушать? А завтра рано вставать и идти на занятия. Но раз вы музыки ищете, будет она вам! Только такая, какую я хочу. Бойкая, дерзкая, подстать моему характеру! И слова в этой музыке то, что надо! Резкие как удар хлыстом по лицу со всего размаху! И ещё раз, и ещё!.. Давай, не жалей! Бей так, чтоб не попадя! До крови рассекай! Не жалей и не милуй никого!..
Паша, струны порвёшь! Евгеша руку протягивает, пытаясь остановить. Как бы не так! Или ты плохо меня знаешь?
Юрец, видя всё это, решает вмешаться. Он из нас, пожалуй, самый дипломатичный. Способен разрешить любую ситуацию. Недаром на юриста учится. И говорить он умеет красиво. Встаёт, подходит ко мне и ласково так произносит:
Паша, тебе не надоело инструмент мучить? Может, лучше по маленькой?
Почему же «по маленькой»? я гитару тут же в сторону откладываю, на ноги поднимаюсь. Можно и по большой.
А вот это всегда, пожалуйста, и Юрец расплывается в довольной улыбке. Наполняет мне стакан примерно до середины и протягивает. Затем себе наливает.
За здоровье!
И за новые знакомства! добавляю я и залпом осушаю стакан. По вискам резко ударило, но я быстро взял себя в руки. И чувствую: кровь бурлит, настроение поднимается. Надо было сразу с этого начинать. Евгеша, друг мой, сыграй теперь ты что-нибудь. У тебя лучше получается, и хлопаю его по плечу, а потом крепко обнимаю.
Евгеша скромно улыбается (а по-другому он не умеет). Затем возвращается на своё место. Гитару в руки берёт как святыню. Она ему всех женщин мира заменяет. Начинает играть. Чёрт возьми!.. Может, голос у него и не самый сильный, зато музыка необыкновенная. А ведь он знает, как произвести впечатление. Инструмент в его руках так и мается, так и плачет. Струны натянуты до предела, как нервы в теле моём. Так и льётся эта музыка горькая, лирическая. В самое сердце проникает, раздирая его до крови. Эх
Что-то мы засиделись! громко заявляю я. Не пора ли повторить?
Юрец уже с тревогой смотрит на меня.
Передохни, Паша, советует он. Не так быстро. Разгорячишься.
А мне, может, это и нужно сейчас! громко произношу я. Чем пьянее становлюсь, тем сложнее интонациями управлять. Налей, мой друг, ещё!
Давай по последней и будем расходиться, советует Юрец. Ты пьяный опасный становишься.
Драку с охранником мне до сих пор припоминают. Впрочем, Юрец это делает лишь для того, чтобы меня усмирить. Я знаю, он никогда не желал мне зла.
Смотрю я в «зрительный зал» и вижу, что ряды пустеют. А потом вдруг взгляд задерживается на новенькой девочке, что скромно сидит вдали от меня, опустив руки на колени. Кажется, именно она подходила к Евгеше с чувством восторга, нарисованном на лице. Ну-да, он может обаять таких, как она, молодых и неопытных. Но только пока держит в руках инструмент. А без него он как без рук.
Девочка, похоже, собирается уходить. Встала, складки одежды расправила.
Стой! не думая, что творю, позвал я её. Куда собралась?
Она остановилась и испуганно посмотрела на меня. Ох, какие глаза!.. В такие смотреть опасно. Можно потеряться. Она сама-то знает об этом?
Я медленно подхожу к ней, а она вся сжимается в комок. Обхватывает себя руками, чтобы защититься, но продолжает на меня смотреть. Мне становится смешно.
Не надо бояться, уже более миролюбиво говорю я. Извини, что напугал. У меня голос громкий. Просто ты мне на глаза попалась, вот я и заговорил с тобой.
Понятно, кивает она. Но оборону продолжает держать. И тут ей на помощь спешит мой друг Евгеша.
Паш, оставь девушку в покое, просит он.
Я разве трогаю её каким-то образом? Посмотри, она на целый метр от меня стоит.
Ты трогаешь словами, пояснил мой друг. От этого ей страшно.
Мне хочется толкнуть его в этот момент. Но вместо этого заливаюсь смехом.
Да ты поэт, мой друг! По такому случаю предлагаю поднять ещё один бокал! и увлекаю Евгена за собой, совсем забыв об этой напуганной мною девочке. Но, когда в руке моей оказался очередной стакан, я услышал за спиной, слова, обращённые к ней, но предназначавшиеся, всё-таки, мне.
Что я говорила, Ксюш? От него лучше держаться подальше.
«Ксюша, повторил я мысленно. Хорошее имя. Значит, ещё увидимся».
И, залпом осушив стакан, бросил его на землю, а потом сверху надавил ногой. Ни о чём не жалеть и ни о ком!..
Глава вторая
Ксения
Мама расспрашивала непривычно жадно, глотая каждое моё слово. Признаться, я не ожидала от неё такого внимания. Наши отношения стали прохладными, и расстояние им теплоты не прибавляло. Я приехала домой вечером в пятницу после учебных занятий. От вокзала добиралась на такси. В девять уже совсем темно, и ходить одной по тёмным улицам мне некомфортно. Да я и не привыкла к таким прогулкам.
Меня встретили радушно. Дядя Петя принял у меня сумку, затем куртку. Он человек воспитанный и деликатный. Если бы не история с отцом, я бы решила, что матери с её новым мужем очень повезло. Но, увы, родным может быть только один. А значит тот, кто пришёл вторым, всегда будет чужой. Он ничего не просит у меня. Но своих детей у него нет, и потребность заботиться о ком-то, кто меньше, даёт о себе знать. Они завели кота, потом собаку. Вряд ли они захотят завести детей. У матери нас трое, и я не уверена, что она захочет в четвёртый раз попытать счастья.
Увидев, как я налегаю на еду, мама поинтересовалась, чем я питалась всю неделю.
Ты ведь ничего не умеешь готовить, она любила об этом напоминать. В столовой, наверное, обедала?
Днём в столовой, вечером в общежитии с девочками готовили ужин, я старалась отвечать спокойно, не повышая голоса. Хотя в разговоре с матерью мне часто хотелось именно этого.
Подружилась с кем-нибудь?
Да, в первый же день.
Это очень хорошо, одобрила мать. Здесь ты была затворницей. Может, там, наконец, начнёшь с людьми общаться.
Обида, снова обида!.. Неужели я так остро реагирую на её слова? Ведь по сути они ничего такого не значат. Но нет, мне всё время кажется, что она хочет меня задеть. Только я не понимаю, зачем? У неё ведь в жизни всё хорошо. Чем же я ей не угодила?
Выходные прошли скучно и однобоко. Я сидела дома и никуда не выходила. Но, когда наступило воскресенье, заметно оживилась. Всё потому что теперь у меня появилось место, куда я могла бы сбежать. Сбежать из родного дома
Юля встретила меня первой. Я заранее ей позвонила и сообщила, что скоро приеду. А она ответила, что у неё есть для меня сногсшибательные новости.
Моя соседка по комнате до сих пор не появилась, поэтому Юля почти каждую ночь оставалась у меня. Я поставила сумку на пол и сразу включила чайник. В тот момент, когда я разливала по кружкам чай, вошла Юля, широко распахнув дверь, и громко объявила:
Вчера я лишилась девственности!
Вот зараза! я обожгла руку кипятком.
Прости, Юля кинулась ко мне, засуетилась. Я, конечно, знала, что это произведёт на тебя впечатление, но не настолько.
Ты бы ещё на весь коридор крикнула! А то вдруг ещё не все слышали, упрекнула её я.
Да мне, в принципе, всё равно. Кому есть дело до меня?
А как же репутация? возразила я.
Плевать я на неё хотела! беззаботно ответила Юля. Здесь мне никто не указ. К тому же мне скоро восемнадцать. Давно уже пора.
Давно? я всегда считала по-другому.
Знакомые все уже всё перепробовали. И гораздо раньше. Одна я осталась нетронутая. Зато теперь будет чем похвастаться.
Я не представляла, как этим можно хвастаться. Видимо, у нас слишком разные понятия о чести и достоинстве. Впрочем, Юля недолго храбрилась. Опустившись на кровать, она мрачно заметила:
Если честно, я не так себе всё это представляла.
А как? мне стало любопытно, и я села рядом, чтобы лучше слышать.
О чём все девочки мечтают в детстве? О принце на белом коне, о любви неземной и единственной, на всю жизнь. А в жизни получается совсем не так.
Я уловила грусть в её голосе. И действительно, заглянув в её лицо, я увидела, что она вот-вот готова расплакаться.
Как же так получилось? спросила я. Выходит, ты не хотела?
Сама не знаю. С одной стороны хотела, с другой Наверное, не с ним.
Ничего себе признание! Я не знала, что сказать в ответ. Впервые столкнулась с подобной ситуацией. Школьные подруги со мной не откровенничали. И интимная часть взрослой жизни для меня была почти не познана. Разве что имелось некоторое представление на основе порнофильмов, которые я периодически смотрела, находясь дома одна. Мне было интересно узнать хоть что-то. В школе нам, естественно, ничего не рассказывали. Сестер у меня не было, а мать предпочитала не общаться со мной на подобные темы. Конечно, у меня были определённые фантазии, но, как сказала Юля, в жизни всё иначе. И порнофильмы меня не впечатлили. Может, я не те смотрела?
Вчера здесь была пьянка, стала рассказывать Юля. Мы отмечали День Рождения Фауста. Всё шло хорошо. Потом он вызвался меня проводить.
До комнаты? уточнила я. А сама бы ты не дошла?
Я не настолько была пьяна. Но его предложение меня вполне устроило. Как и последующее
Так это был Фауст? догадалась я. А почему именно он? на мой взгляд, не самый привлекательный молодой человек. Волосы у него рыжие и бакенбарды тоже. Кроме того, он полноват. Хотя, в общем и целом недурен. Но есть же другие. Евгений, например. После нашего знакомства я думаю о нём каждый день. Жаль, что он редко бывает у нас. Я хотела бы видеть его чаще.
А Юля продолжала:
Вчера я ночевала одна. Мои соседки разъехались по домам. Фауст привёл меня в комнату и, как-то всё само собой произошло. Я даже не поняла толком.
Замечательно! я вскинула руки. То есть твой первый раз прошёл почти бесследно? А как же «особые ощущения» и всё такое?
Да никаких особых ощущений не было. И боли тоже я не почувствовала. Как и удовольствия. В общем, ничего особенного, заключила она.
Я слушала свою подругу и не знала, могу ли я что-то ей ответить. Мои принципы не пошатнулись ни разу. И я убеждена в том, что такой ответственный шаг надо делать осознанно. И уж точно не с первым встречным, а с человеком любящим и любимым. Иначе зачем? Чтобы похвастаться перед подругами: поглядите, я стала взрослой? Чушь! Взрослость это совсем о другом. И такими способами она не достигается. Думаю, что Юля и сама это понимает, только признаваться не хочет. Она хорошая девчонка, мне с ней очень легко и приятно. Да, и росли мы и воспитывались по-разному. А это очень важно. Я никогда бы не позволила себе поступить так, как она. Нет, это вовсе не означает, что я останусь чиста вплоть до бракосочетания. Но есть принципы, через которые я не переступлю.
У меня никогда и ни с кем ничего не было, призналась я Юле. Наверное, она сама это поняла. Ко мне никто ни разу не прикасался.
Но ты хотя бы целовалась с кем-то?
Пару раз, нехотя сказала я. И то мне не понравилось.
Действительно, что мне могло понравиться в этих неловких попытках малознакомого парня соблазнить тогда ещё пятнадцатилетнюю школьницу? Он приезжал к нам на лето во время каникул. И водил знакомство с моей школьной приятельницей. Вернее, с её парнем. А случилось всё во время празднования его (этого парня) Дня Рождения. Мой новоиспечённый ухажёр отвёл меня в дальнюю комнату, чтобы, как он выразился «поговорить по душам». А там долго тянуть не стал.
Целоваться с ним мне не понравилось. Да я и не ответила ему по-настоящему. Но мне было интересно попробовать. Не более того. Как и Юле, вероятно. Только я бы никогда не зашла так далеко.
Значит, Фауст протянула я. И как он? Хорош?
Пока не с кем сравнить, к Юле вернулась её обычная беспечность. Вот будет следующий, тогда скажу.
Ты уже о следующем думаешь?
Присматриваюсь. Например, к Евгению, и она хитро посмотрела на меня.
Как к Евгению? Почему именно к нему? мне совершенно не понравилась эта затея.
Но Юля, похоже, и это знала. Поэтому, обняв меня за плечи и притянув к себе, сказала:
Не бойся, я шучу. Евгений, конечно, хорош, но я-то знаю, что кое-кто к нему не равнодушен.
О ком ты? я постаралась изобразить удивление.
Не притворяйся, Ксюш. У тебя на лице всё написано. В тот самый первый день, когда вы познакомились. Ты так смотрела на него!.. Думаю, он тоже это понял.
Неужели? но ведь он на самом деле мне понравился. Разве можно скрыть очевидное?
Это очень заметно, Ксюш. Но, я думаю, тебе нечего стесняться. Он очень неплохой парень. Жаль только, несвободен
Я встрепенулась.
Что это значит? хотя ответ был очевиден.
У твоего Евгения есть подруга. Я видела её вчера на Дне Рождения Фауста.
Юля смотрела на меня с сочувствием. Но я не видела этого. Мой взгляд был направлен сквозь неё туда, где от меня быстрыми шагами уходило призрачное счастье, ещё несколько секунд назад жившее в моём воображении.
Евгений
Наутро после празднования Дня Рождения Фауста я с трудом разлепил глаза. Спать было ужасно неудобно. Эти маленькие кровати не предназначены для двоих. Здесь и одному бывает тесно. Сколько раз я летал со второго яруса!.. Хорошо, что приземлялся удачно. Надо какие-нибудь бортики придумать. Мало ли что
Лиза спала рядом, отвернувшись к стене. Она не стала снимать одежду, так как в комнате мы были не одни. Неподалёку храпел Толян. А прямо подо мной на первом ярусе Юрец. Где ночевал Пашка, я понятия не имею. Про Фауста знаю точно, что он ушёл со своей новоиспечённой подругой.
Я сделал попытку пошевелиться. Шея ужасно затекла и теперь болела. Онемела рука, которую я подложил Лизе под голову. Ненавижу эти общажные кровати! Как будто специально сделаны для того, чтобы убить всякое желание спать. И ещё это правило размещать по несколько человек в комнате! После такой бурной ночи, как вчера, здесь просто дышать нечем. И какой-то нехороший человек закрыл окно единственное отверстие, связывающее нас с внешним миром.
В комнате стоит перегар. Табачного дыма я не ощущаю, потому что сам курю. Но если кто сейчас зайдёт, рискует отравиться этими парами. Боже мой, в какой клоаке я живу! Я человек, воспитанный в условиях строгой военной дисциплины, где даже пылинки не допускалось обнаружить на полке, не говоря уже о невыглаженных брюках и рубашках с пятнами от еды, вот уже четвёртый год в этом зловонном месте разлагаюсь, словно гниль, и тону в этом болоте смрада и порока! Как же мне противно чувствовать себя таким дерьмом!..