Спрашивать не буду, пообещал он и помог мне отнести сумки из прихожей в столовую, ничего не рассыпав по пути.
Как только я избавилась от ноши, он поприветствовал меня рукопожатием.
И даже гадать не стану. Вы с мамой делаете поистине святое дело.
Точнее сказать, чужую работу, поправила я его, не сводя глаз с переполненных пакетов. Уж не знаю, как мама каждый раз поддается на уговоры пошить костюмы всем участникам праздника. Не может же быть, что во всем Хорсшу-Бэе больше ни у кого нет швейной машинки!
Машинка-то, может, и есть, а вот другого такого человека, который незамедлительно предложит помощь и взвалит себе на плечи важное дело, не побоявшись никаких сложностей, тут больше не сыскать. Твоя мама одна такая, сказал папа, и в его голосе послышалось неподдельное восхищение, которое я тут же уловила и, кстати сказать, сполна разделяла.
Твоя правда.
Я выдвинула стул и устало опустилась на него, чувствуя себя примерно как помятые, покосившиеся пакеты передо мной.
А вообще, знаешь, швейные магазины по субботам местечко не из приятных. Атмосфера там, прямо скажем, не очень расслабляющая, продолжила я.
Охотно верю, рассмеялся папа.
Надо найти маму и сказать, что я принесла все необходимое и мы можем начинать сразу же, как она будет готова, вздохнув, добавила я.
Сама я в этот момент была готова разве что к многочасовому сну.
Вообще, она сейчас отдыхает.
Отдыхает?!
На мою маму это было совсем не похоже. В принципе, ни одного из членов семейства Дрю нельзя было назвать лежебокой.
Папа кивнул.
Она уезжала в изолятор на все утро. Вернулась совсем без сил. Там у нее новый клиент, как она говорит: «Совсем еще ребенок который просто оказался в неподходящем месте в неподходящее время. И все вокруг против него». Впрочем, сама знаешь, какая она, твоя мама.
Не то слово.
Мама была социальным работником и обязанности свои исполняла со всей страстью и самоотдачей. К примеру, если новый клиент (вот как сейчас) попадал в изолятор для несовершеннолетних, и ему нужна была помощь социальной службы, мама выезжала незамедлительно, даже в субботу. И общалась с подопечным столько, сколько ему было нужно.
Папа внимательно посмотрел на меня, силясь разгадать, что стоит за едва уловимыми переменами в выражении моего лица.
Солнышко, ты не переживай. Отдых время от времени нужен всем. А твоя мама, видит бог, заслуживает его как никто другой. Может, ты пока приступишь к работе одна?
Я могу пока вырезать выкройки, сказала я.
Пошить все костюмы самостоятельно мне было не под силу, но уж с этой работой я запросто справлюсь. Но сперва надо сделать еще кое-что.
Но лучше сначала отнесу маме чаю.
Она будет очень рада, сказал папа.
В наступающих сумерках я заметила вокруг его глаз тени. У него тоже был усталый вид. Надо держаться и двигаться дальше больше ничего не остается. Если у мамы трудности на работе, я должна максимально упростить ей жизнь и пошив костюмов в том числе.
Понедельник
Если кто и заслуживает покоя и отдыха, так это твоя мама, Нэнси, с упреком сказала Дейзи. Обычно ты сама первой это признаешь.
Только что прозвенел долгожданный звонок, возвестивший об окончании первого учебного дня после выходных. Но нас с Дейзи ждало еще множество дел. Мы ненадолго остановились около шкафчиков, чтобы убрать в них ненужные учебники, а заодно поправить прическу и подкрасить губы блеском (впрочем, в итоге на последние два пункта ушло больше всего времени), и поспешили на редакционное собрание.
Писать в школьную газету я начала сразу же, как только научилась складывать слова в предложения. И это вовсе не преувеличение: в первом классе я печатала собственные новостные листовки, которые папа потом ксерокопировал, а я раздавала одноклассникам. И теперь, когда до юбилейного празднования Именин города оставалось меньше недели, я тем более не могла пропустить собрание, на котором вся редакция «Первой полосы» должна была распределить темы об одном из важнейших событий года.
Я просто очень скучаю по ней, когда она с головой уходит в работу, сказала я. Она ведь ей всю себя отдает.
Дейзи легонько толкнула меня локтем.
Кажется, это у вас семейное!
Да знаю я, знаю.
Я тоже решительна и упорна, когда дело касается важных для меня вещей школьной журналистики, расследований, с первого взгляда казавшихся тупиковыми, и Дейзи с Леной никогда не упускали возможности лишний раз об этом напомнить.
Краем глаза я заметила ослепительную улыбку Дейзи.
Да ладно, солнце, не бери в голову, сказала она. К тому же у меня есть для тебя настоящая семейная драма.
Ничего себе! Рассказывай!
Но это будет очень странная история. Ты готова?
Ну еще бы!
Мы как раз поднялись на третий этаж, и я, рванувшись вперед, распахнула перед Дейзи дверь, с любопытством глядя на нее, пока она переступала порог.
Скажем так, мои родители без особого восторга восприняли новость о том, что меня утвердили на роль в постановке, сказала Дейзи с напускным равнодушием но я прекрасно знала, как же ей хотелось поучаствовать в спектакле, и тень разочарования, мелькнувшая на ее лице, от меня не укрылась.
Не может быть! возмутилась я. Нет, в самом деле! Я знаю, что они временами чересчур тебя опекают, добавила я, немного помолчав.
Странность родителей Дейзи отнюдь не была тайной, и мы с Леной не стеснялись говорить о ней прямо.
Они ведь знали, что ты участвуешь в прослушивании?
Дейзи пожала плечами.
По идее, да. Я не раз упоминала об этом дома. К тому же Она подняла на меня смущенный взгляд. Сама знаешь, какая у Дьюиттов репутация
Я положила руку ей на плечо и с улыбкой сказала:
Да ладно тебе, Дейзи. Для меня не секрет, как много твоя семья сделала для нашего города. И я тоже считаю очень странным, если твои родители и правда не думали, что тебя возьмут в постановку. Тут в голову мне пришла нехорошая мысль, и я с тревогой спросила: Погоди Они ведь не запретили тебе играть в спектакле, а?
Конечно нет, быть такого не может! Дейзи первым делом упомянула бы о трагедии такого масштаба! Когда в пятом классе родители не разрешили ей участвовать в выездном концерте школьного хора, она несколько часов проплакала на Лениной кровати с балдахином.
Как и ожидалось, Дейзи покачала головой.
До такого не дошло думаю, увидев мое счастливое лицо, они сразу поняли, что это бесполезно. Но слушать об этом наотрез отказались. Мама и вовсе побледнела, когда я начала ей рассказывать о сценарии.
Бр-р-р.
То-то и оно. Не пойму, в чем дело, тем более что праздник устраивают как раз в честь наших предков! Дейзи задумчиво сдвинула брови. Может, они считают это все непристойным или типа того?
Похоже на правду.
Пускай семье эксцентричных домоседов и впрямь едва ли были по нраву городские спектакли, в которых воспевалась на разные лады их же собственная семейная история. Но ведь Именины города празднуются каждый год! Почему они решили высказать свое «фи» именно сейчас? Неужели дело лишь в том, что Дейзи собирается участвовать в постановке?
Печально поникшие плечи подруги ясно дали мне понять: неодобрение родителей тревожит ее куда больше, чем кажется. Я обняла ее, стараясь утешить.
Может, все дело в твоей впечатлительности. Я тоже в последние дни чересчур эмоционально на все реагирую. Погода, что ли, так влияет. Уверена: стоит им только увидеть тебя на сцене, и они тут же голову потеряют!
Возможно, со вздохом сказала Дейзи. До меня донесся розовый аромат ее шампуня. Твои б слова да богу
Она не договорила ее прервал громкий, зловещий звук, похожий на грозовой раскат. А следом послышалось несколько коротких отрывистых щелчков. Дейзи испуганно вскрикнула, а я инстинктивно отскочила назад, оттащив ее за собой.
Что происходит проговорила я, обводя взглядом коридор.
Послышался еще один щелчок, затем треск, и вот в нас уже полетел град каких-то мелких осколков. Воздух наполнился плотным, едким запахом дыма.
Осторожно! Это все лампы! крикнула Дейзи, прижавшись к холодной бетонной стене и вытянувшись по струнке, и кивнула на потолок.
Я посмотрела наверх и увидела, что она права: дело и впрямь было в одной из длинных прямоугольных ламп. Она обуглилась, и из нее валил дым, но почему я так и не поняла.
Кажется, она перегорела, предположила Дейзи, когда мы немного пришли в себя.
Сердце уже не колотилось у меня в груди как бешеное, но мы обе по-прежнему тяжело дышали, будто только что пробежали марафон.
Допустим, медленно проговорила я. Вот только впервые вижу, чтобы лампы перегорали так внезапно. Будто по щелчку пальцев.
Чувство было такое, будто будто лампа ждала, пока мы с Дейзи пройдем мимо.
Впрочем, это, конечно же, ерунда, лишенная всякой логики.
И все же сердце тревожно и гулко стучало у меня в горле.
Я попыталась пошутить про взрыв, надеясь, что голос не выдаст моей истинной тревоги. Да, лампочки то и дело перегорают такова она, жизнь в современном мире. Но эта скорее взорвалась прямо у нас над головами разлетелась на осколки, которые нам потом пришлось старательно смахивать с плеч и доставать из волос.
Я огляделась. Провода нигде не торчат, другие лампы не мигают, а дым сочится только из обугленной.
Ай! вскрикнула Дейзи и поднесла палец к глазам. Я порезалась!
Ранка была маленькой, но кровь быстро заструилась по пальцу.
Ничего страшного. Порез ерундовый. Подумаешь, капелька крови. Но до чего же это все странно Она посмотрела на меня. Ни в коем случае не упоминай об этом при моих родителях.
Странно это еще слабо сказано. Не бойся, я могила, заверила я Дейзи, все еще пытаясь утихомирить пульс и вернуть его в хоть сколько-нибудь допустимые пределы.
Капелька крови на пальце подруги выглядела устрашающе, точно дурное предзнаменование из сказки. Дейзи еще раз аккуратно взъерошила волосы, проверяя, не осталось ли в них осколков.
Надо, наверное, сообщить в администрацию, чтобы сюда прислали уборщиц, сказала она, оглядевшись. Удивительно, что мы не поранились!
Я перевела взгляд на перегоревшую лампу, из которой по-прежнему клубами валил черный дым.
Вот уж правда, сказала я. Пойдем. Администрации прямо с совещания позвоним.
Школа «Кин» была немногим младше самого города, и даже в век айфонов тут вовсю работала внутренняя телефонная сеть, так что можно было звонить из одного кабинета в другой.
Я еще раз внимательно оглядела место происшествия, собирая все детали в крошечный сейф на задворках памяти. Расследовать пока было нечего, но перестраховаться не мешало.
Дейзи, аккуратно лавируя между кучками битого стекла, многозначительно улыбнулась.
Узнаю Нэнси Дрю, сказала она. Никогда-то она ничего не упустит!
Можно подумать, это плохо.
Глава четвертая
В самый разгар собрания редакции газеты «Первая полоса» самообладание наконец ко мне вернулось. Во всяком случае, так казалось со стороны. Я достала из сумки пластырь, протянула его Дейзи, а потом позвонила в кабинет директора. Секретарша пообещала, что осколки немедленно уберут. И на том спасибо как-никак, описать во всех подробностях происшествие я бы не смогла, это надо было видеть своими глазами. После этого мы с Дейзи могли со спокойной душой окунуться в обсуждение редакционного плана. Мы решили особо не распространяться о случившемся. Собрания и так каждый раз тянулись невыносимо долго.
Я заняла свое привычное место села прямо на учительский стол в передней части класса и, взяв в руки блокнот на спирали, стала делать в нем торопливые пометки, иногда прерываясь, чтобы обратиться к тому или иному участнику нашего общего дела.
Итак, о представлении пишу я, проговорила я, сверяясь со списком тем. Мелани подготовит материал о семьях отцов-основателей. Тео
Дрю, честное слово, я не против разок отсидеться в сторонке, умоляюще взглянув на меня, проговорил Тео Маккейб, наш вечно всем недовольный мальчик-эмо.
Тео, Сет Фаррелл и Мелани Форест входили в редколлегию наравне с Леной, Дейзи и мной. Тео на правах самопровозглашенного бунтаря почти всегда выступал против общего мнения, и потому без него нам было никак не обойтись. Принцип журналистской объективности и по сей день остается для меня самым главным, а вместе с ним и здравое разнообразие точек зрения. Но временами эта нескончаемая «война с системой», которую вел Тео, выводила меня из себя.
Вот как сейчас.
Ты уверен? со вздохом спросила я.
Впрочем, после загадочного взрыва лампы в коридоре удивить меня и впрямь было сложно.
Остальных революционный порыв Тео тоже не слишком впечатлил. Все члены редколлегии «Первой полосы» покосились на него примерно с тем же выражением, которое, наверное, читалось и на моем лице.
Ты просто Гринч, похититель Именин города какой-то, заметила Дейзи с таким видом, будто слова Тео стали для нее личным оскорблением.
Ой, это ты ему льстишь, Дейзи, заметила Лена. Гринч хотя бы одумался в конце.
А ты тогда Синди Лу, парировал Тео.
Он с нарочитой небрежностью провел рукой по волосам, и на глаза эффектно упала черная прядь. Я с трудом сдержалась от того, чтобы картинно закатить глаза, а Тео пристально посмотрел на Дейзи:
Как видишь, роли я выбирать умею.
Тут к разговору подключилась Мелани еще одна заядлая любительница театра, с которой Дейзи успела подружиться за долгие годы совместных выступлений на школьных подмостках.
Ладно, Тео, мы все поняли, закатив глаза, сказала она. Ты выше всей этой праздничной суеты, и тебе куда интереснее все выходные разгуливать по «Хот Топику»[3] да слушать жалобные завывания рокеров восьмидесятых. Ну и на здоровье, одним претендентом на интересную тему меньше! заключила Мелани, и все охотно ее поддержали.
Тео напряженно выпрямился на своем стуле, явно задетый этими словами.
Да, я и впрямь выше этого, сказал он. Чего, увы, не скажешь о вас.
С этими словами он многозначительно указал пальцем поочередно на всех собравшихся, точно сельский житель из какого-нибудь старого диснеевского фильма.
Вы же по уши погрязли в жалком, подобострастном этноцентризме, который тщетно пытаетесь выдать за патриотизм! злобно процедил он, и я невольно восхитилась тем, с какой легкостью ему далась эта многосложная пафосная тирада.
Что ж, за умение пользоваться заумными словами зачет, братишка, послышался голос с порога. Вот только популярности тебе тут это не добавит.
Мы все как один повернулись на голос, сгорая от любопытства, кто же это к нам пожаловал.
Вот это встреча.
На пороге стоял Паркер Уинслоу. Он недавно перебрался в наш город и перешел в школу «Кин» лишь в этом году. И хотя ни на каких уроках мы с ним не пересекались, я знала о нем все: что родился он в Чикаго, что участвовал в общенациональном соревновании по фехтованию (необычная, но, бесспорно, притягательная деталь биографии), что у него есть старшая сестра, которая работает в благотворительной организации в Майами. Хорсшу-Бэй крошечный городок, и новые жители сюда приезжают редко. А уж если они при этом еще и поразительно похожи на одного из братьев Хемсвортов (того, что не так популярен)
То вы наверняка о них услышите. Особенно если вы как и я обожаете докапываться до правды.
Впрочем, одно дело слышать о человеке. И совсем другое увидеть его вживую. Вблизи. Это совершенно разные вещи.
Слухи сполна оправдали себя. Теперь, когда Паркер стоял на пороге кабинета, где у нас всегда проходили собрания, я вдруг поняла, что впервые вижу его настолько близко. Таких глаз, как у него, зеленовато-сине-серых, меняющих свой цвет чуть ли не каждую секунду, я тоже еще ни у кого не видела. Волосы у него были золотисто-русыми, очаровательно растрепанными. «Интересно, а какие они на ощупь?» вдруг подумалось мне