Дрю, соберись.
До чего странно. Вообще говоря, на тот момент я уже успела повстречаться с несколькими парнями пускай это и были довольно несерьезные отношения. И не то чтобы мне впервые довелось оказаться в одной комнате с красавчиком. Но почему-то меня вдруг охватили совершенно новые чувства. Точно я вышла на следующий уровень. Казалось, с приходом Паркера атмосферное давление в комнате не выдержало и рухнуло. А следом за ним рассеялось и мое самообладание, которое я так старательно пыталась изображать.
Дело плохо. Мне ведь сейчас надо работать над новым номером «Первой полосы» и помогать в подготовке к Именинам города, и у меня нет ни минуты на то, чтобы играть с чужими волосами в мечтах ли, наяву, не важно.
А вот Лена сохраняла завидную невозмутимость. Она окинула Паркера бесстрастным взглядом и проговорила:
Мы тебе признательны за солидарность, но, вообще-то, защитники нам не нужны.
Паркер улыбнулся. У меня вдруг закололо под коленками никогда бы не подумала, что это место вообще может зудеть.
Кажется, попытки собраться с треском провалились.
Понимаю, со стороны может показаться, что я вломился сюда непонятно зачем, сказал Паркер со все той же едва заметной, легкой улыбкой. Но на самом деле я хочу примкнуть к вашим рядам.
Мы всегда рады новым бойцам, сдвинув брови, ответила я. Но, видишь ли, темы для выпуска об Именинах города уже распределены.
Уж кого-кого, а своих авторов я готова была отстаивать всегда, даже перед сногсшибательными красавчиками.
Да, я это и сам слышал, пока прятался у двери, застенчиво признался тот.
И до чего же ему шла эта застенчивость!
Но потом один из авторов, Тео, сказал, что не хочет участвовать, так что теперь у вас, судя по всему, зияет дыра в редакционном плане! Вот я и хотел вас выручить!
Эту «дыру» несложно закрыть, на самом-то деле, парировала Лена, впрочем, угроза, которая слышалась в ее голосе, была показной, и мы все это знали.
На самом деле, Тео тоже будет участвовать, вставила я, по-прежнему наивно отказываясь признать очевидное.
А вот и не будет, упрямо заверил меня Тео.
Он уже успел вскочить со стула и теперь переминался с пятки на носок, разогреваясь перед очередным коротким монологом.
Сколько раз еще повторять? Мне, честное слово, ни капельки не интересно писать про Именины города и про все, что с ними связано.
Что-то я тебя совсем не понимаю, тихо сказала Дейзи.
Плечи Тео задрожали от смеха.
Ну еще бы, отозвался он и посмотрел на Дейзи. Скажи, а тебе не приходилось давать кровавую клятву верности Хорсшу-Бэю? Ты же из Дьюиттов! Я себе это представляю как крестины, только вполовину мрачнее и со всякими жутковатыми религиозными подтекстами.
Ох. По тонкому льду ходишь, Тео.
Я посмотрела на Дейзи. Нижняя губа у нее задрожала, хотя она изо всех сил пыталась сохранять невозмутимость. Если мы все рядовые горожане действительно гордились нашим родным городом и обожали его, то в семействе Дейзи эта самая гордость возводилась в абсолют. И формулировка «жутковатые религиозные подтексты» была до опасного близка к истине.
Может, нам всем еще и извиниться перед тобой, что мы все, в отличие от тебя, родились в благополучных семьях? выпалила Лена, мгновенно встав на защиту подруги. То, что тебе, видите ли, так уж надо безо всякой причины бунтовать против всего и вся двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, вовсе не значит, что для остальных Именины города пустой звук!
А вот тут ты ошибаешься, возразил Тео. Причин у меня хоть отбавляй.
А лучше бы энтузиазма, съязвила я.
Даже если нас, горожан, и впрямь можно было бы обвинить в чрезмерной любви к Именинам Хорсшу-Бэя, Дейзи говорила верно: злобный Гринч это, пожалуй, последняя фигура, в которой мы нуждались. В конце концов, Тео заражал негативным настроем.
Может, в поголовном увлечении историей города и впрямь есть что-то глупое, сказала я, но какая разница? Это ведь традиция. Да и потом, праздники это весело. Ты вообще в курсе, что такое веселье? Или там радость? Советую выяснить на досуге.
Паркер шагнул вперед и ласково мне улыбнулся. Я тут же залилась краской.
Нэнси, не стоит так утруждаться, сказал он. Привести зануду на праздник это, конечно, не проблема, но ты не можешь вытащить палку у него из
Я с трудом подавила смешок, стараясь не растерять последние крупицы профессионализма.
Да что с тобой такое?
Слушай, парниш, я тебя вообще не знаю, но ты ведь даже в редакции не состоишь, напомнил Тео. Так что сделай-ка милость, захлопни варежку и перестань тут умничать и критиковать меня и мой подход к жизни!
Вообще-то, осторожно покосившись на меня, начал Паркер, с сегодняшнего дня я официально числюсь в команде «Первой полосы»! И очень надеюсь, что в ближайшем будущем мои заметки и впрямь окажутся на самой первой странице.
Мы выбрали такое название, потому что все наши материалы достойны оказаться на первой полосе, пояснила я.
Хочешь верь, хочешь нет, но до этого я и сам догадался, хотя знаменитой юной сыщице и в подметки не гожусь, ответил Паркер.
И хотя он явно сказал это в шутку, щеки мои вновь запылали. Да, по городу обо мне ходила молва. Но мне совершенно не нравилось, когда приезжие красавчики делали обо мне выводы по слухам, еще задолго до личного знакомства. А ведь сейчас ровно это и случилось. Великолепно.
Тео в замешательстве посмотрел на Паркера.
Что-что? Ты теперь состоишь в редколлегии, я не ослышался? Он перевел на меня взгляд и всплеснул руками. И как же так вышло?
Не в редколлегии, а в команде авторов, уточнил Паркер. А попал я в нее, когда попросил мистера Питилли дать мне рекомендацию.
Тео перевел взгляд на меня.
Нэнси!
Я только пожала плечами.
Чего ты от меня хочешь? Если Питилли одобрил его заявку, он в команде! Сам знаешь, таков устав.
И я говорила правду. Когда дело касалось раздачи тем для заметок, вся власть переходила в мои руки как-никак я занимала пост главного редактора. Но примкнуть к нам мог любой желающий для этого надо было всего-навсего подать заявку и заручиться рекомендацией кого-нибудь из учителей. Мистер Питилли вел у нас углубленный курс литературы и славился своей строгостью и придирчивостью. Если он и впрямь дал Паркеру добро на работу в газете, то явно не за красивые глаза.
Что ж, прекрасно, саркастично отозвался Тео. Стало быть, еще одним леммингом больше?
Паркер пожал плечами.
Если «леммингами» ты зовешь старшеклассников, которые с нетерпением ждут Именин города и мечтают о них написать, то да, определенно.
Спасибо тебе! с облегчением сказала Дейзи. Наконец-то хоть кто-то оценил всю важность момента!
Кто-то? прыснув, повторил Тео. Ты имеешь в виду поголовно весь город? Если хотите знать мое мнение, то это просто напрасная трата сил и чернил, кстати сказать.
Кажется, никто особенно и не горел желанием узнать твое мнение, огрызнулась Лена.
Мелани встала и раскинула руки в стороны, точно полицейский, указывающий автомобилям, куда ехать.
Послушайте, пускай думает, как ему нравится, сказала она. Нечего его за это гнобить!
Тео с Мелани пускай и не всегда сохраняли единодушие вот как сегодня, были близкими друзьями, и их семьи общались вот уже много лет.
Дейзи решительно покачала головой.
Кто еще кого гнобит. Разумеется, если ему не нравятся традиции города это его дело, но для нас это важная тема. Если уж ты сегодня не в духе, зачем вообще приходить на собрание?
Тео вскинул брови.
А что, у нас свободное посещение? Я и не знал.
Вовсе нет, поспешила я заметить. Просто одно дело активно и корректно обсудить проблему, и совсем другое без конца провоцировать, лишь бы только устроить скандал.
Вот оно что! Вечно я забываю, что высказать непопулярное мнение значит «устроить скандал».
Боже ты мой, ты вообще можешь угомониться хоть на минуточку? раздраженно прикрикнула на него Лена.
Послушайте, ребят, мы так далеко не уедем, вмешалась я.
Если наш Холден Колфилд местного розлива так и продолжит сыпать гадостями из укромного уголка, то уж конечно, процедила Лена, злобно покосившись на Тео.
Я судорожно переводила взгляд с одного на другого, думая, как же поскорее закончить эту дурацкую перепалку. Но с каждой секундой цель казалась все недостижимее. И вот, когда я уже собралась вскочить на стол и засвистеть, в окно вдруг что-то громко стукнуло. Мы вздрогнули и обернулись на шум.
Что это было? тихо спросила Дейзи.
Она была все еще на взводе после взрыва лампы в коридоре, хотя удар по стеклу испугал бы любого.
Мы обменялись настороженными взглядами. На ум пришло всего несколько вероятных причин такого вот громкого стука. Возможно, дело в птице, на полном ходу врезавшейся в стекло. Еще одна неприятная метафора. Но до чего же громким был этот удар! Птица едва ли могла наделать столько шума.
Мы застыли: никому не хотелось первым выглядывать в окно и выяснять, в чем дело, а заодно и проверять правдивость нашей гипотезы.
Никому, кроме меня.
Что ж, наконец проговорил Паркер, нарушив напряженное молчание. Зато перепалка наконец закончилась, вы заметили?
И то верно.
Так себе утешение, конечно, но иных у нас не было.
Глава пятая
Когда я была еще совсем маленькой, у нас жила упитанная полосатая кошка, которую я назвала Капелькой. Она просто обожала оставлять мне в подарок недоеденные трупики своих жертв головы воробьев, выпотрошенных бурундуков с торчащими ребрами и так далее. Добычу она клала у входной двери, даже не потрудившись слизнуть кровь с кончиков своих усов. Вряд ли меня ждало более жуткое зрелище.
Так ведь?
Я глубоко вздохнула.
Это, наверное, птица, проговорила я и, подойдя к окну, открыла его и выглянула наружу. Иначе и быть не
Я осеклась и сглотнула.
Вспомнить окончание фразы удалось с большим трудом. «Иначе и быть не может». Потому что один взгляд на улицу тут же с жуткой, кошмарной отчетливостью дал мне понять: может, и еще как.
Ну что, Нэнси? Там правда птица? дрожащим голосом спросила Дейзи. Говори, не томи! Вон, от нее даже стекло треснуло
Я подняла взгляд, чтобы посмотреть, и нахмурилась, не веря своим глазам. Стекло действительно пострадало, причем от места удара в разные стороны разбежались извилистые трещинки, вычертив на окне огромную, зловещую паутину.
Так это и впрямь птица? переспросила Лена, подойдя ко мне сзади. Ни разу не видела, чтобы от птиц стекла так трескались. В него, видать, ястреб врезался, не меньше.
Она, конечно, предположила это в шутку, но удивительным образом оказалась не так уж далека от истины.
Ты почти угадала, мрачно ответила я.
Я распахнула окно пошире, свесила ноги и выбралась на улицу, спрыгнув в высокую траву. Опустилась рядом с трупиком на колени, чтобы лучше его рассмотреть, и тут же вспомнила одну из самых кровавых жертв Капельки крольчонка, маленького, серого, с выбитым глазом и пустой окровавленной глазницей, полной мошкары и жуков.
В этот раз крови было поменьше, что уже радовало.
Порой даже такие мелочи имеют значение.
Ну что там? высунувшись в окно, спросил Паркер.
В отличие от Лены и Дейзи уверенности в голосе ему было не занимать.
Одна деталь неприметная, но только не для меня и моего пытливого взгляда привлекла мое внимание. Я подняла эту деталь осторожно, чтобы не повредить тело, и рассмотрела на свету. А потом встала и перевела взгляд на окно. Все уже выстроились у него, нетерпеливо и встревоженно поглядывая на меня. За стеклом проглядывал ряд напряженно приподнятых плеч и напуганных лиц.
Кажется, это ворон, сказала я остальным.
Более мрачный сородич ястреба, отъявленный любитель готики. Птица в наших краях редкая во всех смыслах.
Да ладно! воскликнул Паркер и перемахнул через подоконник, чтобы посмотреть на птицу своими глазами. С ума сойти!
То-то и оно. Мои знания в области орнитологии оставляли желать лучшего, но я была твердо уверена в том, что во́роны мне в нашем городе давно не встречались разве только в сборнике стихов Эдгара Аллана По или в отделе украшений к Хеллоуину в магазинчике праздничных товаров.
Мы молча уставились на безжизненное тело. Сцена была поистине жуткой, и в то же время я не могла отвести глаз.
Это и впрямь был огромный ворон. Его чернильно-черное оперение влажно поблескивало в лучах полуденного солнца. Неудивительно, что, ударившись о стекло, он оставил на нем столько трещин к тому же удар оказался очень мощным, он чуть не оторвал птице голову. Точнее сказать, ее голову с силой вывернуло в обратную сторону, и теперь та держалась на нескольких кровавых лоскутках, а стеклянный глаз безжизненно смотрел в пространство.
А еще на во́роне был ошейник во всяком случае, до той поры, пока его не обезглавило, тонкий, коричневый и, судя по всему, кожаный. Но на этом странности не кончались.
Паркер взглянул на меня.
Что ты там нашла? спросил он.
Ты это о чем?
Я видел, как ты подняла что-то. И это что-то лежало на самой птице.
Ну я замялась.
Уже и не помню, когда меня в последний раз заставали за тем, что я предпочла бы утаить от любопытных глаз. Паркер видел, как я подняла улику, и от этого я вдруг почувствовала себя страшно уязвимой. С таким же успехом он мог бы ворваться в женскую раздевалку у физкультурного зала, пока я переодеваюсь.
Там я вновь осеклась, окончательно потеряв самообладание.
До чего же странно страннее, прямо скажем, и некуда Я искренне не понимала, как себя вести с этим загадочным красавчиком, который, казалось, видит меня насквозь (образно говоря, разумеется).
В общем, я нашла записку, наконец выговорила я, кивнув, и обвела взглядом озадаченные лица ребят. Она была в клюве.
Та-а-ак! И что в ней написано? крикнула Дейзи, высунувшись из окна.
Я неохотно развернула сложенный вчетверо лист бумаги. В уголке темнело несколько сиротливых капель крови, и я осторожно взяла записку так, чтобы их не касаться.
«Опасайтесь проклятия Именин города», прочла я, стараясь сохранять невозмутимость. В конце концов, если не поддаваться панике, может, происходящее и впрямь будет казаться не таким уж и жутким?
Впрочем, это всего лишь теория.
Мне не хотелось дочитывать записку. Во-первых, произнести эти слова вслух значило наполнить их мощью, к которой я отнюдь не была готова. А еще я прекрасно знала, какой эффект они возымеют на слушателей.
Но если их не прочесть, они все равно никуда не исчезнут. Записка, которую я держала в руках, была более чем реальна и едва ли попала к нам по чистой случайности.
Я прочистила горло.
«Празднование Именин города надо отменить».
В общем, это просто шутка, да? полчаса и десятки дискуссий спустя спросила Дейзи, каким-то чудом еще не утратившая надежду.
Мы по-прежнему сидели в кабинете, где обычно устраивали редакционные собрания (те из нас, кто вылез на улицу через окно, благополучно вернулись обратно), только теперь мы сдвинули столы в круг нам казалось, что так будет удобнее и безопаснее. А еще я заперла дверь. Записка жуткая, перепачканная кровью, выведенная неровным почерком, лежала на столе передо мной и, казалось, смотрела на меня с немым укором.
Шутка, конечно, иначе и быть не может, сказала Лена, хотя интонация у нее была, скорее, вопросительной и совершенно не уверенной. Проклятие Именин города? Это еще что такое?
Этот же вопрос крутился у меня в голове с той самой минуты, как я впервые прочла записку, принесенную вороном. Как-никак Хорсшу-Бэй мой родной город, и я прекрасно знаю его, а еще все его легенды, небылицы, истории о призраках.