Король Жерар много раз просил меня о моем присутствии, но не после прямого нарушения его политики или после того, как узнал, что его ребенок заболел. Мрачное выражение лица Торрес и тот факт, что сама уважаемый капитан Королевской гвардии была послана за мной, наводит на мысль, что мне следует начать просить судьбу о хороших новостях, а не о плохих. Однако прямо сейчас мне трудно сосредоточиться на чем-либо. Прошлая ночь принесла мало сна, и мысли в моей голове смешались еще сильнее.
Мы проходим через широкий зал с шелковыми портьерами и свечами, установленными на хрустальных люстрах, затем в смежную прихожую, где служащий вытирает пыль с портретов старых королей и королев, висящих вдоль обшитых деревянными панелями стен. Несмотря на поздний час, шторы на длинных окнах все еще задернуты; как будто замок замкнулся в себе, постепенно становясь таким же тихим, как город за его стенами. Мальчик вздрагивает, когда видит нас, и роняет метелку из перьев так драматично, что это почти смешно, прежде чем резко покинуть комнату.
Капитан Торрес колеблется, прежде чем двинуться вперед. Она обладательница широких плеч под серебряными эполетами униформы, ее темные волосы заколоты, а медного цвета кожа напоминает полированный янтарь. Я только закатываю глаза. Служащие всегда особенно напряжены в дни после чтения Предсказания. После того как король Жерар нанял меня и помог Элосу найти работу в магазине Брэна и Томаса, он приказал служащим замка держать наши личности в секрете; никто за пределами замка не должен был знать обстоятельств нашего прибытия. Хотя этот мандат позволил нам вести относительно нормальную жизнь в Роанине, но сильная напряженность в большей степени, а даже не ненависть, рождала к нам недоверие. Наша история распространилась среди сотрудников замка, как лесной пожар. Я бросаю взгляд на потрескавшиеся портреты, на красный ковер, заглушающий наши шаги, и чувствую благодарность за то, что, по крайней мере, нарисованные монархи не могут убежать, как служитель.
Подожди.
Капитан Торрес вытягивает руку, как только подходит к двери, и склоняет голову, чтобы прислушаться. Спокойная напряженность в ее поведении всегда напоминает мне инстинкты большой хищной птицы; возможно, рогатой совы или золотого орла. Она способна обнаруживать малейшие помехи с гораздо большего расстояния, чем кажется возможным. Конечно же, за пределами прихожей звуки спора становятся громче, и я не решаюсь представить, какие разногласия могли бы спровоцировать такое нарушение приличий.
Это
Шшш, машет она рукой. Это эмиссар Эрадайна. Подожди здесь.
Я с некоторым усилием проглатываю возражение, вертящееся у меня на языке. Очевидно, недостаточно того, что эмиссар не узнал бы меня по моей внешности; Даноферы отказываются рисковать случайной переменой в присутствии иностранца. Но это началось не с Предсказания, разжигающего страх перед оборотнями вроде меня. Эмиссары Гленвэйла и Эрадайна каждый год приезжают в Тилиан на публичное чтение, и каждый раз меня даже не пускают в один с ними зал.
Игнорируя протест капитана Торреса, я выглядываю из-за угла ровно настолько, чтобы увидеть, как мимо пробегает мужчина в красно-синей униформе с золотыми полосками. Мой желудок скручивает от этого зрелища.
Изгнание. Казни. Семьи, исчезающие в ночи. Законодательство, ограничивающее одаренных существ и людей, и слухи о худшем, передаваемые торопливым шепотом среди дикой природы, в которой я выросла. Все истории рассказывали о королевстве на севере, царстве, основанном на страхе, где люди могут стать второсортными по сравнению с теми, у кого магия в крови. Я беспокоюсь, что Тилиан может превратиться в такое место, если напряжение между людьми и одаренными продолжит расти.
Находясь на безопасном расстоянии своего наблюдательного пункта я вглядываюсь, как эмиссар врывается в дальнюю дверь в тот момент, когда взволнованный камердинер открывает ее. Я предполагаю, что переговоры не закончились хорошо.
Эта мысль приносит некоторое утешение, когда раздраженный капитан Торрес доставляет меня в кабинет двумя этажами выше. Я не очень-то хочу, чтобы король Жерар заключил мир с королевством, которое уничтожит мой род до конца.
* * *
Минуты идут, а я стою одна в темном кабинете с деревянными панелями, ожидая прибытия короля. Чем больше проходит времени, тем более поверхностным становится мое дыхание. Он, вероятно, обдумывает, какие слова использует, чтобы отмахнуться от меня, и эта мысль подталкивает к еще большей панике.
Я массирую виски и пытаюсь придумать какое-то подобие плана. Возможно, я могла бы попробовать другую работу в Роанине или даже в другом месте в Тилиане, где никто не узнает нашу сущность и никто не подозревает, что мы два оборотня, которые связаны с Предсказанием. Но эта работа самое близкое, что я когда-либо испытывала к стабильному дому и настоящей дружбе. Это шанс отплатить мужчине, который проявил милосердие, и юноше, что проявлял доброту достаточно долго. Это возможность показать им, что они не ошиблись, что я стою того, чтобы быть рядом, что я могу быть хорошей. Это искупление за то, как я подвела Элоса в тот день у реки, и попытка отвлечься от воспоминаний о поступке, который совершила моя мать.
Каждый раз, когда принимаю другой облик, я могу погрузиться в роль и отбросить в сторону взгляд этих безжалостных, преследующих глаз глаз моей матери, когда они мерцали между нападавшими, открытым лесом и мной. Момент, когда у нее был выбор между своими детьми и свободой. И выиграла свобода. В мои лучшие дни я даже могу притвориться, что глубоко внутри меня нет никакой зацепки, ничего общего с загадочными словами или магией в моей крови, и все это связано с тем человеком, которым я стала. Этот гнев и необъяснимая печаль, которые висят у меня на шее, как своенравный ребенок, упрямый и настойчивый, даже когда у меня вообще нет причин их испытывать.
Я просматриваю книжные корешки, выстроившиеся вдоль дальней стены, в попытке успокоить нервы, затем переключаю внимание на огромную карту, охватывающую стол в центре комнаты.
Это карта континента, Алемары, узкая полоса суши, простирающаяся на север и юг. Огромная бурная река делит континент пополам по вертикали и отделяет Долину от трех государств к востоку от нее: двух королевств, Эрадайн и Тилиан, и от республики Гленвэйл между ними. Первое преследует наш вид, в то время как последняя изгнала Элоса и меня со своих границ, зайдя так далеко, что там распространяли листовки с нашими лицами, нарисованными чернилами. Под иллюстрациями было предупреждение сообщать о любых наших передвижениях. Я стираю Гленвэйл на карте ладонью.
Мой взгляд скользит влево, через Пурпурные горы, изгибающиеся вверх вдоль северной границы Тилиана, затем к западу от реки, к земле с надписью ЗАПАДНАЯ ДОЛИНА. Местность, обладающая собственной волей, движущаяся, захватывающая, ломающаяся, живая, где большинство волшебных существ теперь создают свой дом и, возможно, достаточно пригодный для жизни, если у вас есть люди и защита. Но не для пары детей, пытающихся выжить в одиночку. Даже сейчас одно воспоминание об этом заставляет сердце биться сильнее.
Вцепившись в край стола, я смотрю на точку с надписью КАЭЛА-РИДЖ, круг земли, когда-то ставший стабильным благодаря подарку великанов, где обосновалась моя семья. Одна капелька чернил, чтобы напомнить другим, что там кто-то был, что мы жили там до того, как рейдеры уничтожили нашу деревню и каждого человека в ней, кроме Элоса и меня. К настоящему времени эта часть моей жизни не более чем набор форм и теней в моем сознании. Воспоминания дразнят меня своей близостью, всегда просто вне досягаемости, пока, при случае, мне не удается выхватить одно из них из далекого ящика. Кучка небольших деревянных строений, построенных вокруг и на деревьях. Мосты, подвешенные между толстыми от возраста стволами, где мы с Элосом обычно подбегали прямо к краю, поворачивая назад только в последний возможный момент. Пытаясь обмануть наши тела, заставляя их думать, что мы упадем, и заставить принять форму птицы. (Моя птица, конечно, прилетит позже результат другого события.) Глухие удары наших ног по деревянным доскам. Костер, чтобы защититься от зимнего ветра. Окровавленная спина отца.
Я встаю из-за стола и прохожу по комнате, заставляя себя глубоко дышать. Я так и не смогла понять, кто были эти люди и зачем они пришли, и неопределенность сводит с ума.
Хорошо, что ты пришла, говорит король Жерар, как только входит в кабинет. На нем темная куртка с фиолетово-зеленой подкладкой, которую он всегда надевает для визитов эмиссаров. Беспокойство усиливается в моей груди, когда я вижу группу, идущую за ним по пятам: капитан Торрес вернулась, ее овальное лицо было бесстрастно, вместе с ней Уэслин и Вайолет. Финли нигде не видно. Хотя Вайолет, как всегда, выглядит безупречно, темно-синяя пуговица Уэслина нехарактерно помята, воротник сдвинут набок, и я задаюсь вопросом, не провел ли он тоже ночь без сна.
Король бросает взгляд на двух стражников, стоящих по бокам от двери и ожидающих приказов.
Оставьте нас, приказывает он.
Как раз перед тем, как они закрывают дверь, Астра врывается и плюхается рядом с Уэслином. Затем я остаюсь лицом к лицу с королем Жераром, самым могущественным человеком на южной части континента.
Садись, пожалуйста, предлагает он, указывая на бежевый стул с прямой спинкой. Ты выглядишь так, как будто у тебя была долгая ночь.
Я делаю, как он просит, присаживаясь на край. Вайолет остается рядом с отцом, в то время как Уэслин занимает позицию в дальнем углу. Торрес стоит в дверях, и только тогда я понимаю, что никто из них тоже не собирается садиться.
Чувствую, что мое будущее здесь все больше ускользает от меня.
Я хочу поблагодарить тебя за помощь моему сыну, продолжает Жерар. Финли рассказал мне, что ты сделала для него в Древнем лесу.
Конечно, Ваше Величество.
И Элос. Он помогал тебе? спрашивает Вайолет.
Я не позволю себе прогнуться под силой ее взгляда. В отличие от Финли, Вайолет излучает царственность. Это видно по тому, как она держится, величественная осанка в сливовой шелковой рубашке, заправленной в широкие брюки. Это видно по спокойному и расчетливому выражению лица, с которым она сейчас оценивает меня. Это даже в том, как она всегда возвышается над большинством людей в комнате, стрижка выше плеч такая же прямая и строгая, как и ее осанка. Прирожденный лидер, и поэтому я восхищаюсь ею.
Я подслушала разговоры между ней и ее отцом, когда она требовала, чтобы он отослал меня.
Ну?
Его королевское высочество был в лихорадке, мэм, я сжимаю руки перед собой. Ему нужно было лекарство, и не имелось никакой возможности вернуть его в замок незамеченным. Мой брат лечил его.
Всю дорогу до двери я это слышала.
Взгляд Вайолет мог пронзить насквозь, но я сохраняю нейтральное выражение лица.
Он целитель, мэм. Его королевское высочество попросил его прийти.
Она позволяет постоять в тишине еще несколько мгновений. Одна из ее тактик допроса. К настоящему времени я уже знакома с ней, но все равно мне требуется вся моя концентрация, чтобы оставаться неподвижной под пристальным взглядом принцессы, чтобы игнорировать покалывание на коже. Хотя Вайолет еще много лет не унаследует трон, влияние, которое она сохраняет при дворе, растет с каждой неделей. Как только этой зимой ей исполнится двадцать пять и она начнет свое первое сольное турне по королевству, это влияние, несомненно, распространится и на людей.
Она слегка хмурится.
Рора, наконец произносит король. Есть вопрос, который нам нужно обсудить.
Я падаю на пол.
Пожалуйста, сэр. Не увольняйте меня. Это больше не повторится.
Жерар бросает на меня испытующий взгляд, как будто может прочитать мои эмоции, несмотря на все усилия, которые я прилагаю, чтобы подавить их.
Уволить тебя? Нет, дитя. У меня есть для тебя задание.
Облегчение. Захватывающее дух утешение, струящееся по моим венам, как ручей по камням. Я никогда не видела, чтобы он лгал.
Я сделаю то, что вам нужно, сэр, серьезно говорю ему.
Его улыбка не более чем вспышка, которая появилась и исчезла в одно мгновение.
Теперь почти каждую неделю мои люди умирают от этой болезни, он делает паузу, как бы ожидая, не стану ли я ему возражать. Я надеялся, что наши целители уже нашли противоядие. Но ничего из того, что они пробовали, не сработало, и теперь вы говорите, что мой сын тоже умирает.
Вайолет складывает руки на груди, выражение ее лица ясное, но мрачное. Уэслин смотрит в пол.
С сегодняшнего утра ситуация стала серьезнее, чем я ожидал. Похоже, молодой король Эрадайна выдвинул ультиматум, король наклоняется над столом и смотрит на карту. У нас есть два месяца, чтобы согласиться на его условия или отказаться, и ясно, что наказанием за сопротивление будет война. Тем временем
Согласиться на что?
«Изгнание, казни» вопрос отпал прежде, чем я смогла его задать.
Это не ваша забота, отвечает Жерар тоном, который пресекает дальнейшие расспросы. Торрес бросает на меня предупреждающий взгляд.
Тем временем Призрачная агония распространяется, а целители не приблизились ни к ее излечению, ни к пониманию того, почему есть люди, у которых вообще нет симптомов, он плотно сжимает губы, возможно, уже жалея о произнесенных словах. Я не позволю этому мальчишке-королю запугать меня и подчинить, но мы не можем надеяться противостоять угрозе за пределами наших границ, если нас ослабляют изнутри. Если эта болезнь исходит от магии, возможно, в этом и кроется ее противоядие. Есть еще одно средство, которое мы не пробовали, и это наш курс сейчас. Прибегнуть к магии. Звездная пыль.
Я просто смотрю. Потеряв дар речи от его слов.
«Звездная пыль».
Если бы Элос сказал так, то я бы сию секунду рассмеялась ему в лицо. Как бы то ни было, я не могу удержать свою маску серьезности, и члены королевской семьи это явно замечают. Я переступила свои границы и вижу это, но не могу сделать то, о чем они просят. Только не это.
Ваше величество
Я не спрашиваю вашего мнения, отрезает король Жерар, поднимая руку. Записи достаточно ясно говорят о ее целебной силе. Что нужно мне, что нужно моим людям так это действовать, и вы должны действовать быстро. Никто за пределами этой комнаты не должен знать; если Эрадайн прознает, что мы ищем звездную пыль, они воспримут это как отказ еще до истечения крайнего срока. Ты уедешь завтра.
Завтра. Один-единственный восход солнца, пока я не уеду в то место, которое больше никогда не захочу увидеть.
Я замечаю, что он не формулирует это как вопрос.
Даже в своих самых страшных кошмарах я бы никогда этого не предсказала. Целительная сила звездной пыли это история столь же древняя, как и само творение Алемары, и кажется такой же далекой.
Давным-давно магия была вплетена в ядро земли. Магия, которая росла на протяжении веков, расширяясь и давя из-под земли, создавая серию все более сильных землетрясений. Люди верили, что грохочущая земля это огромный дремлющий зверь, шевелящийся под ней, но вскоре они поняли, что ошибались. Когда энергия стала слишком огромной, чтобы ее можно было удержать, магия разрушилась в результате взрыва такой силы, что земля раскололась на несколько континентов в День Разрушения, почти восемьсот лет назад, когда города, дома и семьи были разорваны на части. Когда земля раскололась, то же самое произошло и с магией; сотни тысяч осколков вырвались наружу и пустили корни во всем, что смогли найти.
Часть магии осталась в земле: почве, цветах, горах, деревьях. Остальная вселилась в тела некоторых обитателей этой земли. Со временем те, у кого в крови текла магия, обрели непредсказуемые возможности, как и само волшебство. Люди научились слышать сердца деревьев и выращивать цветы, влиять на землю, разговаривать с животными, превращаться магические сообщества лесных странников, великанов, заклинателей и оборотней. Животные становились все более странными, смелыми. Например, горные львы с гипнотическими глазами, лисы с крыльями, снежные бараны, питающиеся костями, летучие мыши с опасным ядом и волки-подменыши. Земля тоже изменилась: местность изменилась незаметно, выросли холмы, пещеры рухнули в считаные мгновения. Деревья становились выше и шире, заманивая в ловушку существ своими ветвями, укачивая других на ложе из листьев. И самые мощные нити магии тянулись до самого неба до звезд.