И что? не понял Гуров.
Так ведь не было на Пантелееве никакого кулончика, когда мы осматривали тело, растерянно произнес оперуполномоченный. Ни на нем, ни в карманах. Ничего, кроме паспорта. И судмедэксперт тоже не видел, иначе он бы нам сказал. Не было золотой рыбки.
В самом деле, почесал затылок Гуров. На живом была, а на убитом ее не обнаружили.
А ведь рыбка улика, сказал Лежаков. Возможно, очень важная, потому что, может быть, именно убийца ее и снял. А коль так, то где-нибудь золотая рыбка всплывет. Убийца попытается ее продать или подарит своей крале, а может, и сам станет ее носить, если полный дурак. Одним словом улика. Зацепка. Ниточка.
Ты прав, Семен, согласился Гуров и стал выбираться из машины.
17
Гуров шел к даче Вороновых нарочито неспешным шагом. Он не торопился, потому что ему надо было как следует подумать. Во-первых, разложить мысленно по полочкам все, что связано с убийством Алексея Пантелеева. А во-вторых, представить, как сложится и чем закончится его визит к Вороновым.
Что касается собственно убийства Алексея Пантелеева, то картина в голове у Гурова вырисовывалась следующая. В то, что Пантелеев обыкновенный бродяга, решивший стрельнуть у богатых Вороновых сотню-другую, Гуров не верил решительно. Факты, хотя все они были косвенными, говорили о другом. Скорее всего Пантелеева и Вороновых действительно связывало нечто общее некая тайна, о которой Гуров покамест не имел никакого представления. И вот Пантелеев неожиданно возник пред Вороновым, а вместе с ним, так или иначе, возникла и та самая тайна, ибо Пантелеев был ее носителем и хранителем. Очень может быть, что это была очень важная тайна, она каким-то образом разоблачала Вороновых и каким-то нежелательным образом могла сказаться на их дальнейшей жизни. И что в таком случае оставалось делать Вороновым? А оставались три варианта. Первый: купить молчание Пантелеева. Вероятно, убитый именно на это и рассчитывал не зря же он несколько раз кряду намекал старухе Макаровне и своим собутыльникам Мишке Кряку и Витале Безухому на свое скорое и неминуемое обогащение. Но по какой-то причине случилась осечка, и никакого богатства Пантелеев так и не дождался. То ли он запросил слишком много, то ли Вороновы оказались чрезмерно скупы, то ли помешали какие-то другие, не известные Гурову обстоятельства. Вариант второй прогнать Пантелеева взашей. Вороновы как раз и пытались это сделать, но безрезультатно. Они его гнали, а он возвращался к ним раз за разом. И что из этого следовало? А следовал третий вариант устранить Пантелеева. Могли ли Вороновы пойти на такой шаг, Гуров, конечно же, не знал. Он покамест не имел никакого представления, что это за люди, и потому рассуждал чисто гипотетически. Хотя и не совсем и гипотетически ведь Пантелеева-то кто-то и впрямь убил! Но в то, что совершить преступление мог кто-нибудь из Вороновых отец или сын, Гуров не верил категорически. Все дело было в способе убийства. Как-то не вязались в представлении Гурова Вороновы и обух или камень, а ведь именно одним из этих орудий преступления и был убит Пантелеев. Такие люди убивают иначе, но никак не обухом уж Гуров об этом знал прекрасно. А вот кто-нибудь из деревенских вполне мог воспользоваться и обухом, и камнем. Например, тот же Мишка Кряк. А из этого следовало, что Вороновы наняли Мишку Кряка в качестве убийцы. Могли нанять, скажем так. Конечно же, Гуров пока что всерьез не подозревал ни кого-то из Вороновых, ни Мишку Кряка для этого у него не было веских доказательств. Он просто размышлял.
Теперь о визите к Вороновым. Лев Иванович вовсе не надеялся, что у него состоится какой-либо вразумительный разговор с семейством или хотя бы с кем-то одним из семейства. Скорее всего ему так же откажут в аудиенции, как отказали оперу Лежакову. С той лишь, пожалуй, разницей, что Гурова не отправят восвояси так же безапелляционно и грубо, как Лежакова, а укажут на порог холодно и надменно-вежливо. Все-таки Гуров обладал высоким статусом представителя правоохранительных органов из самой столицы, и это непременно должно сказаться на поведении Вороновых. Такие люди, как Вороновы, испытывают перед центральными властями нечто вроде священного трепета уж кому, как не Гурову, об этом знать. «Значит, по шее не накостыляют», подумал Лев Иванович и улыбнулся от такой своей незамысловатой шутки.
Но для чего же, спрашивается, Гуров шел к Вороновым, если он не надеялся на какой-либо внятный разговор? А просто он хотел нанести «пробный» визит. Сыщик рассчитывал, что, как бы там ни было, его появление не оставит Вороновых равнодушными. Уж коли к ним явился полковник из самой Москвы, то этот факт хоть что-то да значит. Московские полковники, как известно, зря являться не станут. А если так, то Вороновы обязательно засуетятся и начнут искать пути и способы подстраховки самих себя от возможных неприятностей: допустим, советоваться с адвокатами, задействовать связи. А это будет косвенно означать, что они чувствуют за собой вину, потому что если бы никакой вины за Вороновыми не было, то они приняли бы полковника Гурова с распростертыми объятиями. Как говорится, накормили бы, напоили и в баньке попарили. Для чего гнать с порога представителя правоохранительных органов из самого центра, если ты ни в чем не виновен? Наоборот, с ним надо быть обходительным и вежливым, наладить деловое знакомство, авось пригодится.
Конечно, невежливое поведение Вороновых не будет означать, что они виновны именно в убийстве приезжего из Сибири Алексея Пантелеева. Тут нужны дополнительные доказательства, которых у Гурова пока что не было. А вот в каких-то других махинациях они скорее всего действительно замешаны, коль испугаются визита Гурова.
Впрочем, здесь необходимо было учитывать и иной, прямо противоположный вариант. Вполне возможно, что Вороновы поведут себя иначе: они всячески постараются скрыть свой испуг от неожиданного визита и, образно выражаясь, лицемерно бросятся на шею Гурова с объятиями. Что ж, и это неплохо. В таком случае Гуров, воспользовавшись моментом, задаст им некоторые вопросы. О, вопросов у него много. Например, о том, что их связывало с убитым сибиряком Пантелеевым. Из-за чего случилась та самая драка вечером? Сколько всего визитов нанес убитый Пантелеев Вороновым и какова тема этих визитов. Или какие такие общие дела вдруг нашлись у семейства и Мишки Кряка. Что делал Кряк на даче во вторник вечером? Отчего Вороновы, как только выпроводили Мишку, тут же снялись с места и укатили? В общем, завяжется что-то типа игры в викторину «Вопрос ответ», а уж здесь-то Гуров был непревзойденным виртуозом. Победить его в такой викторине никому не удавалось лет уже, наверное, тридцать.
Дачу Вороновых Лев Иванович нашел сам, никого не спрашивая. Будто бы какое-то внутреннее чутье подсказало ему вот она, дача-то Во дворе никого видно не было, но стояли сразу две легковые машины, из чего следовало, что дома кто-то есть, и причем не один, а как минимум двое. Гуров не спеша рассмотрел машины шикарные авто, нечего сказать. Бедные люди на такие авто не накопят и за две жизни. Рассмотрел Гуров и саму дачу. Три этажа, дворовые постройки, стриженный на английский манер газон, диковинные, совсем не русские растения вокруг газона и на клумбах. Одним словом, типичное обиталище типичных скоробогачей. Гурову неоднократно приходилось видеть такие дачи и общаться с их обитателями. И дачи, и обитатели почти всегда были на одно лицо, и оттого Гуров всегда ощущал какую-то неприятную, холодную тоску под сердцем. Точно такое же ощущение возникло у него и сейчас, и ему вдруг до боли захотелось уйти отсюда, да и не просто куда-нибудь, а к милой старушке Елизавете Макаровне, в ее простой деревенский дом, где так уютно и приятно пахнет пирогами, сесть с нею за стол, взять кусок пирога с грибами или черникой, вдохнуть его запах и затеять неспешный разговор о простых житейских радостях и горестях.
Гуров потрогал калитку заперта. Это вам не изба в деревне Антонова Балка, где и вовсе не запирают дверей! Это дача. Как говорится, чужие здесь не ходят. А если они изредка и появляются, то потом их находят мертвыми под старой ивой с пробитой обухом головой Лев Иванович зябко повел плечами и потер лоб: он не должен идти на поводу зыбких предположений и тем более поддаваться эмоциям. Он сыщик, и его стихия факты. Он должен быть холоден и непредвзят.
Гуров нажал на кнопку звонка. Какое-то время в доме безмолвствовали, а затем появился сам Воронов Игорь Николаевич собственной персоной. Не торопясь и хмурясь, он неторопливо шествовал от крыльца к калитке, а Гуров его в это время рассматривал, пытаясь по внешнему виду определить, что же это за человек. И не определил. Ничего, кроме неудовольствия и выражения некоторой брезгливости, на его лице Гуров прочитать не смог, как ни старался.
Воронов подошел к калитке, остановился и стал смотреть на Гурова без всякого участия.
Здравствуйте, вежливо произнес Лев Иванович. Вы, наверное, Воронов Игорь Николаевич?
И на это предположение хозяин дачи ничего не ответил, а лишь нетерпеливо шевельнул рукой.
Я полковник полиции Гуров Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России. Вот мое удостоверение.
Воронов опять шевельнулся, какое-то время вглядывался в удостоверение, затем в лицо Гурова.
И что? разжал наконец губы Воронов.
Побеседовать с вами хотел, просто ответил Гуров. Оттого и явился к вам на дачу незваным-непрошеным. Вы уж меня извините за мой неожиданный визит.
О чем? спросил Воронов, и выражение его лица при этом ничуть не изменилось.
Так сразу и не скажешь Ну а если говорить в общем и целом, то есть у меня несколько вопросов к вам, на которые я бы хотел получить ответы.
Каких вопросов? почти не разжимая губ, спросил Воронов.
Ну развел руками Гуров. И потом сложно изъясняться через калитку. Не соизволите ли ее отпереть, чтобы я вошел?
Ко мне уже приходили из вашего ведомства, сказал Воронов и даже рукой не шевельнул, чтобы отпереть калитку и впустить Гурова.
Знаю, кротко ответил сыщик. Ну, так приходили из местной полиции. А я из центра. Старший уполномоченный по раскрытию особо важных преступлений.
И что? надменно спросил Воронов. Я депутат областного совета. По закону вы не имеете права меня допрашивать.
Знаю, все так же кротко ответил Гуров. Но я и не собирался вас допрашивать. Я же сказал побеседовать. Без всякого протокола. Допустим, мне нужна ваша помощь
Тогда шлите официальный запрос от вашего ведомства за подписью первого руководителя, сказал Воронов. С приложением перечня вопросов, на которые вы бы хотели получить ответ. Я рассмотрю и приму решение.
Решение о чем? с предельной степенью вежливости поинтересовался Гуров.
Встречаться с вами или нет, проронил хозяин дачи. И соответственно, давать или не давать ответы на ваши вопросы. И само собою, если встреча состоится, она должна быть не у меня дома, а в официальном месте. Вы должны учесть также и то, что, возможно, я явлюсь на встречу со своим адвокатом. Но скорее всего я на нее не явлюсь, потому что не вижу, чем бы я мог быть вам полезен. Всего наилучшего.
Воронов повернулся и пошел по направлению к крыльцу. Похоже, Гуров перестал для него существовать.
Игорь Николаевич! окликнул его сыщик.
Воронов остановился, но, конечно же, не оглянулся.
А ведь я к вам приду еще раз, и очень скоро, пообещал Гуров. Уж хотите вы того или нет, но приду. И уж тогда вы отворите передо мною калитку! И я задам вам свои вопросы, а вы дадите на них ответы. Поверьте на слово, что так и будет. А пока что кланяйтесь вашей дражайшей супруге и всему вашему семейству
Разумеется, Гуров не случайно произнес столь длинную прощальную речь. Здесь таился психологический расчет. Льву Ивановичу хотелось видеть, как отреагирует Воронов на произнесенные им слова, в которых, помимо некоторой самоуверенности со стороны Гурова, таилась замаскированная угроза для хозяина дачи. Если Воронов не чувствует за собой никакой вины, он не станет дослушивать долгую прощальную речь Гурова. В любом же другом случае он обязательно дослушает ее до конца. Так вот: Воронов дослушал речь до самого конца. Конечно, он не повернулся, чтобы посмотреть на сыщика, он просто стоял и слушал. А когда понял, что речь окончена, медленно пошел дальше. Что Гурову и было нужно. «Визитом вполне удовлетворен! подумал Лев Иванович и усмехнулся: Еще посмотрим, кто кого».
Оперуполномоченный и участковый ждали полковника в условленном месте.
Ну? хором поинтересовались они. Как прошла встреча в верхах?
Как и положено, улыбнулся Гуров. Такого увесистого пинка я не получал давно. До сих пор чешется в определенном месте.
Мы же говорили, пожал плечами Лежаков. Так стоило ли туда идти? Неужто ради пинка?
Ради него, весело произнес Гуров. А как же. Иногда в нашем деле пинок очень многое значит.
И это как раз тот самый случай? с ехидством в голосе уточнил Лежаков.
Именно, серьезно ответил Лев Иванович.
Ну с сомнением произнес Лежаков. Вы, конечно, начальник, вам видней Но все-таки хотелось бы знать подробности. Так сказать, в целях повышения общей образованности и совершенствования оперативного мастерства.
А подробности такие, стал пояснять полковник. Испугался он.
Хозяин? уточнил Лежаков.
Да.
И чего же именно?
Моего следующего визита, который я ему пообещал. Из чего следует Здесь Гуров сделал преднамеренную паузу.
Что рыльце у него в пуху, закончил Лежаков.
Именно так, подтвердил Лев Иванович. Ну, давайте рассказывайте, чем закончились ваши поиски Мишки Кряка.
18
Мишку Кряка Лежаков и Курятников не нашли, зато отыскали Виталю Безухого верного собутыльника и закадычного друга Мишки. И подвергли его допросу с пристрастием.
Во-первых, спросил участковый у Витали, ответь нам на главный вопрос: ты сейчас трезвый, выпивши или с похмелья? А то я что-то не разберу Причем говори честно, понял? Не то я тебе прямо здесь же, оптом, припомню все твои грехи: и вчерашние, и сегодняшние, и даже завтрашние. Ты меня уразумел?
Ага, с готовностью отозвался Виталя Безухий.
Тогда отвечай насчет степени твоего опьянения.
Я как стеклышко, сотворив честную физиономию, ответил Виталя. Да ты сам посуди, командир: с каких таких доходов мне быть пьяным? Тебе мои доходы известны. Это Мишка Кряк небось сейчас пьяный и счастливый. А я человек бедный.
А Мишка, значит, богатый? спросил на этот раз сыщик Лежаков.
А мне-то откуда знать? пожал плечами Виталя. Но мыслю так: коль он сейчас пропал из виду, то, стало быть, пьяный и счастливый. Иначе никак. Уж я его повадки знаю! Хотя, конечно, свинство пить без лучшего друга, то есть без меня. Уж я бы так не поступил. Я бы напоил и Мишку, и тебя, и тебя, Виталя ткнул поочередно пальцем сначала в участкового, а затем в оперуполномоченного. Всех. Потому что я человек душевный, а не такой жлоб, как Мишка. И если хотите знать
Ладно, умолкни! прервал нескончаемый монолог Витали Семен Лежаков. Ты лучше вот что скажи: где сейчас может быть Мишка?
Как это где? удивился Виталя такой непонятливости полицейских. Говорю же пьянствует!
Мы тебя не спрашиваем, что он делает! вызверился на Виталю участковый. Мы спрашиваем, где он сейчас находится! Ты понял вопрос или, может, тебе повторить его по слогам?
А вот чего не знаю, того не знаю, развел руками Безухий. Знаю только одно пьянствует без меня. Потому как чувствую
Тогда ответь: когда ты видел Мишку в последний раз? И при каких обстоятельствах? спросил Лежаков.