Как назовешь?
Вопрос, такой простой и естественный, вогнал меня в ступор. Я и не думала никогда об этом. Для меня это было почему-то непреодолимо сложно дать ему имя. Будто я права не имею, не справлюсь с последствиями, не могу одна взять ответственность
Пока никак.
Я хотела сказать «не знаю». Но почему-то вырвалось именно это.
Почему? сузил Джастис глаза на монитор.
Не знаю, не могу пожала плечами. Не могу объяснить. Боюсь. Будто пока нет имени нет и смерти Я дура, да?
Нет, глянул он на меня. Там, откуда родом твой ребенок, это обычно так и происходит. И он с тяжелым вздохом вернулся к монитору. Малышам не дают имена, пока те не окрепнут и не переживут первую зиму. Без имени смерть не заберет
Откуда ты знаешь? тяжело задышала я.
Слышал
Я хотела было что-то еще спросить, но перед глазами уже полетели картины заснеженного мира, сердце сдавило тоской, и меня снова скрутило пополам от резкого спазма. Да такого, что в глазах потемнело.
Зря мы обсуждали, как собираемся обмануть смерть, наверное
Это все, о чем я думала, когда коридор наполнился криками, а ощущение горячей струи между ног будто поставило жизнь на паузу. Потому что территория жизни на этом заканчивалась.
Свет коридорных ламп замелькал в глазах. Я слышала, как четко командует Джастис, чувствовала, как слаженно действуют вокруг меня врачи инъекции, датчики, звон инструментов и вой приборов смешались в одно. А я онемела. Замерла, не в силах ни бороться, ни обещать себе, что справлюсь, ни думать о ребенке. Меня разом скрутило и выжало досуха. А еще тянуло куда-то Туда, где по лицу хлещет морозный ветер с россыпью ледяных иголок, где воздух обдает легкие болью, не сдается теплу
Лали, не смей. Щеку вдруг болезненно обожгло, а на лице заплясал жесткий собранный взгляд. Джастис обхватил подбородок и заставил смотреть ему в глаза: Только попробуй не вернуться
Я растерянно моргнула, но его взгляд начал таять, и его вскоре замело снегом
* * *
Глава 4. Возвращение
Мне хотелось остаться там
Кожу не жгло холодом, было тепло А еще я слышала его дыхание, чувствовала кожей жар выдыхаемого им воздуха. Я была дома. Измученная, сломленная и потерянная, и только там в его руках меня собирало по кускам в целое. Я не хотела обратно
Но дыхание сменилось противным писком прибора, тепло холодом, а запах его кожи сдался под напором антисептиков
Лали, послышалось хриплое, а по волосам скользнули нежные пальцы.
Я не нашла в себе сил отозваться дышать не хотелось. Я не могла узнать, не находила в себе сил спросить, что с ребенком. Меня будто выгребли изнутри до основания.
Дай ей время. А это Вика.
Да уж, зря ты его ко мне приставила. Теперь мы оба сломлены чувством вины друг перед другом. Джастис сжимал мои пальцы между своими и тем самым окончательно развеивая чувство чужого, но такого необходимого касания.
Кто он? Почему мне кажется, что он рядом? Зачем мне это?.. Я не понимала. Невозможно тянуться к тому, кого не знаешь, кого, может, нет в живых. Видимо, схожу с ума.
Не пойму, в чем проблема, устало выдохнул он. Они оба здоровы, но будто несовместимы
Значит, проблема в другом. Вика говорила тихо, не хотела, чтобы я слышала. То, что она пережила
Ты пережила то же самое, перебил он ее раздраженно.
Над Рэмом никто не издевался, возразила Вика чуть громче.
Я помню, усмехнулся он зло. Рэм загнал тебя на крышу осознанно. А этот в бреду. Здесь что-то другое. Мы ничего не знаем о тех, кто живет дальше Климптона Может, они не могут создавать пару с человеческими женщинами?
Вы можете. Почему они не могут? Послышался шорох, и голос Вики стал дальше похоже, Джастис отталкивал ее намеренно. Лали просто родила недоношенного ребенка. Но мы его выходим. Все будет хорошо И Лали тоже поправится.
Ее слова о том, что с ребенком все будет хорошо, запустили жизненный ток я вздохнула глубже, найдя в себе, наконец, силы открыть глаза.
Привет, склонился надо мной Джастис. Как ты?
Что с ребенком? мотнула головой. Показалось, все тело начинили свинцом даже держать глаза открытыми было тяжело.
Малыш в порядке. Сейчас на аппарате Но ему ничего не грозит.
Мне надо его увидеть
Было чувство, что вместе с ним у меня сердце вынули. Тоска невыносимо сжимала грудь. Я ведь ему нужна
Лали, пока нельзя двигаться. Джастис достал стетоскоп и принялся меня обследовать. Вика стояла рядом. Ничего не болит?
Я отрицательно мотнула головой и перевела взгляд на Вику. Она мне осторожно улыбнулась, но я не нашла в себе сил ответить. В душе зашевелилась зависть у нее все хорошо. И дети, и мужчина, который не вызывает вопросов и готов ради нее любому горло перегрызть, что бы там ни говорил Джастис. А у меня сплошные вопросы. К себе, мужчине, который потратил на меня семь месяцев жизни, не получая ничего взамен, к самой жизни, которая протащила меня через это все Я не испытывала никакого оптимизма и не понимала почему. Вика же сказала, что все будет хорошо. Что ребенок восстановится, я поправлюсь Я перевела взгляд на Джастиса, и чувство, что все не так, усилилось. Все неправильно, так не должно быть! А как должно непонятно.
С тобой все хорошо, удовлетворенно заключил Джастис. Молодец
Я хочу увидеть малыша, прошептала, посмотрев ему в глаза.
Хорошо, сдался он.
И я знала, что сдастся. Слишком жалел меня, прогибался и, сам того не подозревая, оставлял мне пустоту, на которую невозможно опереться.
Он плакал? глухо спросила, когда он усадил меня в каталку.
Очень, улыбнулся. Сильный.
Мальчик? поинтересовалась опасливо.
Ну конечно, усмехнулся он. Ты думала или надеялась, что я ошибся?
Ну мало ли
Когда коридор закончился, я вцепилась пальцами в подлокотники, изо всех сил стараясь усидеть и не добавить Джастису забот. Но когда увидела ребенка в кувезе, подключенного к датчикам и аппарату дыхания, чуть не рванулась к нему.
Дышит сам, не переживай, состояние хорошее, просто еще слаб Джастис присел рядом.
А это нормально? тяжело выдохнула я, не моргая.
Какой же этот комочек был маленький!
Нормально. Все будет нормально с вами, не переживай. Ты справилась
Это ты справился Я тяжело вздохнула и перевела на него взгляд. Спасибо.
Пожалуйста, устало кивнул он и приложил пальцы к артерии на моей шее. А теперь в койку, пульс поднимается.
Я с тобой не расплачусь
Тебя только это интересует? усмехнулся. Хорошо Мы что-нибудь придумаем
* * *
Потянулись дни, еще больше похожие один на другой, чем раньше. Когда стало можно, я сама уже ходила к ребенку и часами смотрела, как он дышит. Изучила каждую ямочку на его личике, каждую венку на прикрытых веках Как же хотелось обнять, прижать к себе Я говорила с ним, рассказывала, как он окрепнет, и мы выйдем из этой ненавистной больницы рисовала картинку нам обоим, в которую хотелось верить.
Но чуда снова не случалось. Не случалось даже заурядного ожидаемого прогноза. Ребенок оставался слабым, но стабильным. Развивался, но не был готов жить самостоятельно. У него будто не было ради чего отсюда выходить, и в мои картинки он не верил.
Прошла неделя, потом следующая. Мир все никак не хотел играть красками, заметенный сугробами за окном и внутри меня. Я перестала быть здесь пациентом, но оставалась жить в гостевой комнате. Хотя жизнью это вряд ли можно назвать. Стоило труда смириться с тем, что я снова жду, когда моя жизнь начнется Вроде бы рукой подать, но она упиралась в прозрачный бокс.
Эй
Я обернулась, устало вздыхая. Джастис прошел ко мне и подал чашку кофе:
Держи.
Спасибо
Он оперся на стол, сложив руки на груди, и прикрыл глаза. Мы почти перестали общаться. Первые дни он еще пытался отвлечь меня, таскал на улицу, заботился, но мне хотелось лишь одного чтобы оставили в покое и тишине. Мне все больше нравилось смотреть на снегопад как снежинки тихо падают на землю, бьются в стекло и носятся в завихрениях у окна. Почему-то тишина казалась важной, будто я хотела что-то услышать
Сны больше не пугали я ждала их не меньше, чем встреч с сыном. Только в них все вставало на свои места и казалось правильным чужие касания успокаивали и согревали, и смотреть на бурю становилось не страшно.
Сегодня все так же, тихо сообщил Джастис. Развивается нормально
Но сам дышать не хочет, закончила я обреченно. Он промолчал. Джастис, мне не станет лучше Не надо ждать.
Я не жду. Я просто хочу быть рядом. Это мой выбор.
Чашка невыносимо нагрела руки, и я отставила ее на столик, хоть это и выглядело отказом от его заботы.
Ждешь. Я же знаю.
Чего мне ждать?
Что что-то изменится
Изменится, упрямо возразил.
Мне уже кажется, что нет. С ребенком что-то не так. И никто не знает, что именно
Дай ему время. Ты устала это нормально.
А если нет? я медленно поднялась, глядя в его глаза. Долго ты будешь меня успокаивать?
Сколько понадобится, решительно взглянул на меня.
Не надо.
Хочешь тонуть в горе в одиночку? нахмурился он.
Да, хочу, разозлилась я.
Нет. Пока твой ребенок в больнице я буду тут. Поняла?
Я только сглотнула ком в горле, опуская глаза. Кого я обманываю? Я же совсем упаду духом без него, но использовать его еще хуже.
К тебе Нира пришла, тише добавил он. Вернулась вчера в Аджун.
Новость о приезде подруги вселила надежду, что радоваться я еще умею. Она встретила меня с улыбкой, по которой я, как оказалось, искренне скучала, а стоило почувствовать ее объятия, я расплакалась прямо в коридоре.
Малышка, гладила она меня по голове, утащив в комнату. Джастис говорит, с ребенком все хорошо.
Только дышать он не хочет, выла я.
С Нирой оказалось легко расклеиться и отдаться эмоциям на полную, и я позволила себе их на всю мощь.
Полчаса спустя я сидела, опустошенная, на кровати с распухшим от слез лицом и чашкой горячего травяного чая, а Нира рассказывала о поездке в Смиртон. Глаза ее при этом виновато, но все же блестели.
Давай уже, шмыгнула я носом, улыбаясь. Расскажи о главном.
К счастью, чувство вины за счастье вспыхнуло лишь не секунду в ее взгляде.
Гордон сделал мне предложение.
Ух ты! искренне восхитилась я. И что ты?
Я согласилась. А завтра хочу познакомить их с братом.
Мда, нелегко ей будет. С другой стороны, если Гордон выдержит Рэма, значит, действительно достойный кандидат.
Я хочу, чтобы ты тоже пришла, вдруг сложила бровки домиком Нира, а я так и застыла, не зная, что ответить. Пожалуйста С тобой мне будет не так страшно.
Я никогда еще не выходила из больницы дольше, чем на время прогулки по парку и окрестностям. Мне все казалось, что с малышом что-то случится без меня. Но ничего не случалось Я будто и не нужна была ему.
Хорошо, выдохнула.
Спасибо! Нира обняла меня благодарно. Завтра за тобой заеду в двенадцать.
* * *
С раннего утра до полудня я провела с ребенком, поглядывая то на него, то на монитор ноутбука. Недавно на глаза мне попались фотографии одного очень известного фотографа, путешествующего по Северу Адама Нолдриджа. Критики высоко отмечали его работы, которые часто занимали обложки самых известных научных журналов, потому что такого севера никто до него людям не показывал. Он бывал в таких местах, о которых мало что известно люди туда не добираются. При этом самого фотографа никто никогда не видел.
В одном из интервью главный редактор журнала «Уорлдгайд» обмолвился, что, скорее всего, Адам оборотень и житель тех мест. Иначе удачливость фотографа ничем не объяснялась. Но никто не спешил удешевлять его заслуги, потому что справиться с техникой при таких низких температурах непросто, добраться до столь захватывающих видов тоже. Умелец как-то изгаляется таскать все на себе, оборачиваясь зверем, и это делает его еще более примечательной личностью.
История этого загадочного фотографа захватила меня не на шутку. Я часами засматривалась на его работы, потому что они напоминал мне, с каким восторгом прежде я думала о поездке на север. Глядя на фотографии, я будто оживала заново, а мой мир, наконец, играл, пусть и зачастую скудной ахроматической палитрой заснеженных полей и темной воды. Образ базы-живодерни наконец померк в моем уставшем сознании, уступив место другим более прекрасным впечатлениям. Мне даже стало казаться, что и сны мои поменялись стали легче, свободней, уводили в знакомые теперь уже места и бескрайние просторы, которые существовали где-то в реальности, а не в моих кошмарах.
Красиво, послышалось хриплое позади, и я едва не захлопнула крышку лэптопа. Ты как?
Джастис тихо прошел к столу, смотря на малыша в боксе.
Нормально. Меня Нира пригласила к себе.
Я в курсе, устало протер он лицо. Наверное, таким вымотанным я его еще не видела. Езжай, все будет хорошо.
А с тобой когда все будет хорошо? не выдержала я.
Со мной все хорошо, глянул на меня, слабо улыбнувшись. Иди.
Спасибо. Только если что позвони.
Конечно, позвоню.
Глава 5. Надежда
Нервничали все. Нира вообще себе места не находила носилась между кухней и гостиной, делая вид, что каждая тарелка требует отдельного вояжа туда-сюда. Вика следила за тем, чтобы Рэм ничего не сказал и не сделал, сдерживая его молчаливый протест, сметающий все надежды сестры на принятие.
Я поддерживала разговор с Гордоном, делая вид, что мне очень интересно все, что связано с трудностями издательства, специализирующегося на литературе для особенных детей, которое он возглавлял.
Но все больше раздражал этот надуманный тремор! Ну неужели Рэму так сложно принять мужчину, с которым его сестра счастлива?! Все равно за нее выбор сделать не получится. А так только распугает кандидатов. С таким братцем любимой поперек и слова не скажешь проще сразу застрелиться.
Когда напряжение достигло апогея, Нира утащила Гордона на улицу подышать воздухом. Вику вызвали к себе дети громким криком со второго этажа, и мы с Рэмом остались одни. Только я не стала искать тему для светской беседы подошла и нависла укоризненной тенью над мужчиной в кресле.
Почему ты не разрешаешь ей попробовать построить свою жизнь так, как она это видит?
С высоты заточения в больнице, а потом рядом с ребенком, который не хочет дышать сам, все это мне казалось такой мелочью!
Знаешь, вдруг беззлобно усмехнулся он, не буду я ей ничего запрещать.
Зачем тогда это все? растеряла весь запал я.
Он пожал плечами, улыбаясь, потом вдруг кивнул на соседнее кресло:
Садись. Я послушно пустилась рядом. Мы помолчали немного, прежде чем он продолжил: Когда отец ушел, и я остался с Нирой на руках, я жутко испугался. И вроде бы столько народу вокруг, меня бы никто не бросил а я чувствовал себя одним в этом мире. Потому что Нира перестала есть. Ничего в рот не брала почти, так ослабла
Что-то в этом начале дернуло нервы, и я затаила дыхание.
Никто не мог помочь. Уже думали везти в Смиртон, потому что у нас оборудования в больнице нужного еще не было. Счет шел на часы Нира уже болталась в моих руках тряпкой Рэм щурился на огонь, а я не сводила с него взгляда. Пока я случайно не положил ее в кресло, чтобы переодеться. Она вздрогнула тогда и разревелась впервые за день. Я сразу сунул ей бутылку, и она начала жадно есть пока не встал с кресла. Стоило отдалиться от него она снова закрыла глаза, представляешь? Пока до меня не дошло, что на кресле висел свитер отца. Я все не убирал его, не хотел отказываться, переставать верить, что он еще вернется. Нира чувствовала его запах, оставшийся на свитере. Стоило замотать ее в него, и все наладилось. Она начала есть, спать, улыбаться жить.
Я медленно моргнула, дрожа все сильней внутри.
Поэтому я буду ее беречь, Лали Чтобы никто не забрал у нее повод жить.
Тут можно было бы сказать, что Гордон отличный молодой человек, облившийся семью потами, но не сдавшийся. И он обязательно проникнется этой философией Рэма даже элементарно для того, чтобы выжить в этой семье. Но я не могла перестать думать о его словах.