Прости, что спросила. Мне жаль.
Она не знала, чем загладить бестактность, поэтому показала на статую.
Красивая. Только несчастная.
Наверное, неуверенно кивнул Генрих. Что ты делаешь возле нашей школы?
Школы?
С ужасом Марика поняла, что двухэтажное приземистое здание это и правда учебное заведение для детей. Оно выглядело уныло, как тюрьма с иллюзий лорда Трила, даже хуже. Но спрашивать, почему бы не покрасить школу в яркие цвета, Марика постеснялась.
Давай покажу тебе что-нибудь получше? предложил Генрих. Или у тебя другие дела?
Дел не было, и Марика снова позволила Генриху вести её за собой по таинственным узким улочкам Нижнего города.
В прошлый раз им почти не встречались люди. Но теперь они то и дело обходили женщин в серых платьях, мужчин в серых или рыжих пиджаках. Все обливались потом, пыхтели, и не сразу Марика вспомнила, что вокруг неё по-прежнему гуляет ветерок охлаждающих чар.
Генрих, тебе жарко? предположила она и, получив утвердительный ответ, расширила чары.
Он пробормотал:
Спасибо, и начал показывать на дома, удивительно похожие друг на друга.
Знаю, в какой-то момент заметил он, кажется, что всё одинаковое, но это не так. О, смотри, сейчас будет потеха! схватив Марику за рукав, Генрих удержал её на месте и показал на другой конец улицы.
Сначала там ничего не происходило, потом распахнулась дверь, и из неё вылетел толстый мужичок в одних белых портках. Следом, прямо ему в лицо, полетели штаны. Потом рубаха, пиджак и, наконец, длинная швабра, которая стукнула его точно в лоб.
Генрих расхохотался, и Марика, борясь с лёгким сочувствием, тоже засмеялась.
За что его так?
Жене изменил, а она узнала в неподходящий момент, объяснил Генрих. Поближе подойдём послушай, как он стенать будет, жалеть себя и ругать жену. Не удивляйся, с ним это всё время, тут уже все привыкли.
Следом Генрих показал ей базар под плотным навесом стояли длинные ряды лавок, заваленных всякой всячиной: и едой, и тканями, и безделушками. Это напоминало Эмирский рынок, только выглядело куда больше, грязнее и шумнее. А вместо отрезов тонкого шёлка и благородного зианского льна громоздились рулоны грубых серых и белых полотнищ.
Не выдержав, Марика всё же поинтересовалась:
Почему всё серое?
Генрих сначала вывел её с базара и только после этого ответил:
В школе говорят, чтобы был порядок. А я думаю, потому что красители дорогие.
Они гуляли по городу до темноты и даже дольше. Первое время разговор не клеился, но потом Марика призналась, что ненавидит Слово Всевышнего, и они принялись ругать уроки и учителей, а особенно церковников, которые понаписали таких толстых книг, которые в жизни не выучишь.
Пробил третий удар вечернего колокола. Марика вздохнула и призналась:
Мне пора. Не вернусь гувернантка будет в ужасе, опять весь дом всполошит.
Ей было жалко расставаться с новым другом. И она вспомнила, что хотела придумать Генриху подарок, в ответ на того танцующего человечка, и расстроилась, что ничего не подготовила.
Мы ещё увидимся?
Если ты снова убежишь, улыбнулся Генрих. Я буду заходить к фонтану у школы, ладно? Проверять.
Ладно, согласилась Марика и открыла портал.
Глава пятая, в которой Генрих оказывается в странной квартире и находит друга
Марика исчезла, а Генрих ещё несколько минут смотрел на то место, где схлопнулся портал. Он испытывал странное чувство словно ему подарили лучший подарок без всякого повода, просто так. Было и приятно, и радостно, и немного неловко хотя он знал, что, в отличие от подарка, воспоминания никто не сможет у него отобрать.
Он не думал, что увидит Марику, своё личное пушистое чудо, ещё раз. Но она появилась.
От этого делалось хорошо.
Генрих не любил магов и магию за дело. Но Марика была не ведьмой даже, а просто девчонкой. Необычной девчонкой, доброй и смешной. Он других таких не видел.
Сунув руки в карманы штанов, Генрих засвистел и пошёл прочь от школы.
Уже стемнело, но совсем не хотелось идти домой. Подумав немного, он свернул к дядьке Ратмиру и вскоре уже стучался в дверь его маленькой и очень странной квартиры.
Он был в ней уже дважды.
Ещё меньше, чем их с мамой комната, квартира Ратмира была разделена крепкими стенами на маленькую кухоньку, уборную и кабинет с огромным столом, узкой, как будто случайно здесь оказавшейся продавленной кроватью и множеством удивительных приспособлений. Генрих надеялся все их рассмотреть и изучить, но дядька Ратмир велел поменьше крутить головой и оба раза заваливал задачами по математике так что не до любопытства становилось.
На стук дядька Ратмир открыл не сразу. Распахнул дверь, пошатнувшись, дыхнул перегаром и окинул мальчика мутным взглядом:
Чего тебе, малец?
Генрих отступил назад. Он давно уже усвоил, что как бы хорош ни был человек трезвым, пьяным он меняется. А как не угадаешь. Одни добрели, начинали мелкие деньги и конфеты раздавать, а другие, как старший Лив, зверели.
Простите, пробормотал Генрих, но дядька Ратмир скомандовал:
Заходи, малец. Не боись.
Преодолевая волнение, Генрих осторожно прошёл в комнату и пожалел об этом. Похоже, пил дядька Ратмир чуть ли не весь день стол, пол и кровать были завалены пустыми бутылками.
Никогда не пей, малец, посоветовал он мрачно и начал собирать бутылки, эта дрянь выжигает мозги напрочь.
А вы зачем пьёте? рискнул спросить Генрих.
Дядька Ратмир невесело рассмеялся:
Так затем. Всё думаю когда уже выжжет последнее. Хорошо будет. Не слушай меня. Давай вон, садись за стол, пиши. Вон ту свинцовую гирю положили в бутылку водки нет, пусть в стакан воды Ну, чего ждёшь? Стакан, гиря
Генрих чиркал в тетрадке. Дядька Ратмир слегка запинался, но спустя несколько минут Генрих перестал обращать на это внимание, так же, как перестал замечать тяжёлый перегарный дух и пустые бутылки. Задачи, которые они решали, то и дело погружая разные предметы в разные жидкости, оказались куда интереснее.
***
С появлением в его жизни дядьки Ратмира у Генриха совсем закончилось свободное время. Доработав на фабрике, он теперь сломя голову нёсся в странную квартиру и там до ночи решал задачи, учил формулы и отвечал на каверзные вопросы. С некоторыми он с ходу не справлялся, и тогда, разворчавшись, дядька Ратмир выставлял его за дверь думать. Решение обычно приходило или ночью, или на первом же скучном уроке и после работы на фабрике Генрих снова бежал к учителю, поделиться идеей.
Закончился урок Слова Всевышнего в этот раз они говорили о двенадцати ресницах на его открытом глазу, которые символизируют главных членов Совета магов, и о шести на закрытом глазу, которые олицетворяют власть Ковена. От скуки Генрих весь урок упражнялся со счётом придумывал, по сколько магов должно уместиться на одной реснице, чтобы в итоге весь анклав Верхнего Шеана влез Всевышнему на глаза.
Выйдя с урока, Генрих, впрочем, тут же выкинул из головы ерунду и, оглядевшись, метнулся в библиотеку, пока Рик не решил зажать его в углу и побить.
Библиотека в школе была маленькой, находилась в подвале и содержала в основном поучительные истории и притчи о благих людях и великих магах, то есть, по мнению Генриха, всякую ерунду. Но заведовала ею пожилая, сгорбленная и жутко злая госпожа Фьюз ни за что на свете Рик не решился бы затевать потасовку у неё на глазах.
А, Мортон, проскрипела она, когда Генрих осторожно вошёл в комнату, и вернулась к своим делам за высокой деревянной стойкой.
Генрих, шёпотом поздоровавшись, скользнул за первый стеллаж и с удивлением наткнулся на притаившегося одноклассника. Нахмурился.
Толстый круглощёкий Сэм сидел на своей школьной сумке и читал объёмистые «Деяния великих магов».
Ты чего тут? прошептал Генрих, чтобы не навлечь гнев библиотекарши.
От папы прячусь, пожал плечами Сэм. А ты?
После недолгих раздумий Генрих вздохнул:
От Рика.
Сэм чуть подвинулся и кивнул на свободное место рядом. Генрих положил сумку и присел. Немного помолчали.
Ты читал? Сэм бросил осторожный взгляд.
Угу. Скука. Сплошная магия.
А мне нравится магия. Я бы хотел так уметь. Махнул рукой и готово, он и правда помахал пухлой ладошкой.
Ты чего от папки-то прячешься?
У него чаепитие с учредителями, поморщился Сэм, затащит и будет хвалить, а мне стыдно, у меня уши от этого горят.
Дурак, фыркнул Генрих.
Он бы, может, не отказался бы от похвалы учредителей. А Сэм нос воротит. Потом, чаепитие там же, наверное, еда есть, пирожные всякие.
Лучше бы вот тебя хвалил, добавил Сэм, ты умный. А я только книжки и читаю. Как ты всю эту математику понимаешь?
Она лёгкая. Мне потруднее задачки задают дома, знаешь ли.
Сэм закрыл «Деяния», наклонил голову набок и полюбопытствовал:
Как это потруднее?
Тебе скучно будет.
Сэм заверил его, что нет, и Генрих с удовольствием поделился.
Греет служанка воду для ванны. В той ванне налита вода комнатной температуры. Вода на очаге уже кипит, а служанка медлит, думает, может, ещё погорячее станет. Проходит мимо домоправитель и говорит ей: «Дура, чем дольше ты кипятишь тут воду, тем холоднее у тебя выйдет ванна для хозяйки». Почему он так решил и кто прав?
У Сэма от удивления открылся рот, глаза стали круглыми, как двухкредитовые монетки.
Ух ты! протянул он. И ты такое можешь решить?
Раз плюнуть, гордо фыркнул Генрих, но покривил душой.
Над этой задачей он полночи думал, хотя вышло и правда просто.
Конечно, домоправитель прав. Воду служанка горячее не сделает, и без того кипяток. А чем дольше вода кипит, тем быстрее испаряется. В итоге в ванну попадёт меньше кипятка, и будет холоднее. Понимаешь?
Сэм быстро закивал, но смотрел всё так же восхищённо. Подумав, что это неправильно, Генрих произнёс, стараясь, чтобы в голосе звучал интерес:
Какая история из «Деяний» тебе нравится?
Улыбнувшись, Сэм ответил:
Про первого короля Нового Остеррада и его Ковен. Там читаешь и всё думаешь: сейчас будет война, сейчас все подерутся, а потом он так ловко проводит переговоры, что все расходятся миром. Я бы тоже хотел так уметь. Сказал что нужно и все послушались. Если подумать, это ещё лучше магии, правда?
Угу, согласился Генрих, а потом Сэм вдруг протянул ему руку и предложил:
Давай дружить с тобой?
Несколько раз удивлённо моргнув, Генрих пожал его ладонь.
***
Вообще-то, Генрих думал, что Сэм пошутил или сам не подумал, что ляпнул, но оказалось, он был серьёзен. Он на самом деле стал с ним дружить, садился за одну парту, говорил на переменах и с удовольствием слушал про физику и забавные задачки от дядьки Ратмира.
Он оказался, как решил для себя Генрих, немного неловким и забавным, но неплохим. Книжки пересказывал по памяти, в том числе и те, которых Генрих даже в руках не держал. Ему было жалко тратить деньги на всякие сказки и выдумки, а в исполнении Сэма они звучали увлекательно.
Стало проще на переменах Рик и компания хоть и скалили зубы, не смели задирать Генриха в присутствии директорского сына.
А ещё у Сэма в карманах всегда была еда: конфеты, яблоки, домашнее печенье в кульке, хлеб с сыром, а то и с ветчиной, и он охотно делился этими припасами.
Как-то раз Генрих рассказал о новом друге дядьке Ратмиру, и тот неожиданно процедил сквозь зубы:
Ты б с этим завязывал, малец.
С чем?
Водиться с богатеньким мальчиком та ещё дрянь. Ещё погоди, его папаша узнает, что он сдружился с кем-то из трущоб, обоим вломит.
Мне нравится Сэм, возразил Генрих, проигнорировав упоминание директора.
Тебе, видно, занятий не хватает, отозвался дядька Ратмир и нагрузил его какой-то совсем уж непонятной задачей, к которой и неизвестно было, с какой стороны подходить.
Дядька Ратмир, нарушил тишину Генрих, просидев над задачей минут двадцать, что это будет?
Задача что, решена?
Ещё нет. Что это будет?
Со вздохом дядька Ратмир подошёл, осмотрел стол, заваленный всякой всячиной, и уточнил:
Что будет?
Генрих смотрел на разрозненные металлические части какого-то устройства. Там был и цилиндр с множеством крошечных отверстий, и зубчатая пластина, и длинная пружина, и золотистая подставка. Из всех предметов, находящихся на столе, этот незавершённый механизм больше всего притягивал взгляд Генриха.
Музыкальная шкатулка для жены одного богатея. Сейчас мало кто умеет делать такие штуки, наконец ответил дядька Ратмир. Что, сам сообразишь, как работает?
Получив такое неявное разрешение, Генрих забрался с ногами на стул и наклонился над механизмом. Пружина, конечно, должна была вставляться в цилиндр и вращать его тут сомнений не было. Для гребёнки уже было подготовлено место на подставке. Выходило, что цилиндр будет крутиться под действием пружины, а гребёнка
Тут чего-то не хватает, заявил Генрих. Что толку скрести гребёнкой по меди?
Дядька Ратмир рассмеялся и потрепал Генриха по голове:
Точно. Видишь отверстия в валике? В них я вставлю тонкие штырьки, которыми и напишу мелодию. Это будет как нотный лист, но для машины. Понимаешь?
Почесав в затылке, Генрих уточнил:
Откуда вы знаете, куда ставить штырьки? Вы музыкант?
Дядька Ратмир невесело покачал головой.
Я учёный. А ты давай, решай, что ли, задачу. Или выметайся, пока не надумаешь.
Прикусив язык от натуги, Генрих вернулся к расчётам, продолжая поглядывать на будущую музыкальную шкатулку.
Музыка его не интересовала совершенно. Но он хотел бы однажды суметь сделать что-то настолько же сложное. Мелькнула мысль и он тут же её озвучил:
Тут разные металлы, медь, сталь, похоже. Где вы их плавите?
Он и сам догадывался, что для плавления металла требуются большие температуры, но на одном из прошлых занятий с Ратмиром был вынужден заучить их наизусть. И ничто в кабинете не выглядело как подходящая для такого дела печь.
Ясное дело, что не под подушкой, отозвался дядька Ратмир, но ответа не дал, только снова напомнил про задачу, и Генрих со вздохом вернулся к работе.
Там в условиях мяч прыгал по земле, а рассчитать, как далеко он упрыгает, не удавалось.
Глава шестая, в которой празднуют Конец года и спорят
Марика ещё раз посмотрела на смешное отражение в ростовом зеркале, протянула руку леди Ор и послушно шагнула в портал. Она обещала сегодня вести себя безупречно, даже при том, что пышная юбка платья мешалась, а причёску горничная затянула слишком уж тугую. Леди Ор в ответ на все жалобы отрезала: «Традиции!» и спорить с ней не было никакого смысла.
В прошлом году Марика предвкушала, как попадёт на праздник Конца года во Дворец Совета. Она издёргала леди Ор, две недели ложилась спать точно по часам и съедала суп до последней ложки, боясь, как бы за плохое поведение её не оставили дома. Но праздник оказался отчаянно скучным: сначала пришлось долго стоять, пока члены Совета и Ковена говорили поздравительные речи и принимали дары, потом сидеть на скамеечке и смотреть, как взрослые танцуют. Только после этого разрешили пойти в детскую комнату и поесть под надзором строгих женщин в ярких бархатных платьях.
Зато Марика разговорилась со сверстницей, Эльзой из семьи Кэнт, и они даже немного повеселились, обсуждая, как смешно женщины и мужчины держатся за руки.
Дворец Совета, впрочем, Марике понравился и в прошлый раз. А в этот, пройдя через портал, она восхищённо принялась крутить головой, разглядывая удивительные чары. Огромный зал выхода порталов превратился в настоящий лес, тонкие стволы деревьев устремлялись вверх, их кроны переплетались, и сквозь шевелящиеся на ветру листья бил яркий солнечный свет. Под ногами росла настоящая трава, от цветков к цветкам перелетали бабочки.