Общий уклон местности становится круче. Чахлый, бамбуковый березняк постепенно замещается спелым хвойным лесом. Здесь, на лесистых склонах сопок с южной стороны озера, я с трудом отыскиваю пробную площадь лесоустроителей. Я стою на прорубленном визире посреди хмурого, захламлённого хвойного леса и осматриваюсь по сторонам
Я наклоняюсь и поднимаю с дернины лесной подстилки, срубленную секирой лесоустроителей, вершинку лабазника. Она также свежа и зелена, как и вершинки побегов, растущих рядом.
Хм! скептически хмыкаю я, Если посчитать её срубили две недели назад! Когда лесоустроители рубили этот визир. Две недели! А, вот! Листья даже, не подвяли! Они совершенно свежие!.. Что ж, ты, хочешь? Такая погода! Сыро и прохладно В таких условиях, определить свежесть следа по сломанному листу дело безнадёжное и даже глупое.
Пробная площадь характеризует буреломный участок спелого, елово-пихтового леса. Густой подрост неприятно ограничивает видимость. Между гладкими, светло-серыми колоннами пихтовых стволов, лениво перетекают седые пряди тумана. Я стою и недоумённо смотрю на них: «Странно это! Туман стоит не над лесом, а прямо между стволами деревьев!». Моё «Эгей! Это я здесь!» гулким эхом, скачет между колоннами стволов.
Бух! Бух! Бух! хлопаю я в ладоши.
Какое, сегодня, громкое эхо! поражаюсь я, Каждый хлопок в ладоши как выстрел! Удивительно
Настороженно озираясь по сторонам, я брожу по площади с дневничком и авторучкой в руках, описывая травостой и ярус кустарников
Вскидываясь на каждый шорох, я осторожно расправляю листья растений, которые закладываю в гербарную папку. Одних из них я не знаю, их названия буду определять на кордоне, в спокойной обстановке. Другие же представляют интерес для гербария заповедника, коллекция
Всё! Страхи страхами, а работа сделана. Ура!.. Возвращаться на кордон обратным следом, мне так не хочется! Бесконечная гребля по просторам бамбукового моря отталкивает меня огромными затратами физических сил. Да, мне, это и не интересно! Бить ногами, в четвёртый раз, одну и ту же дорогу.
Пробная площадь оставляет в моей душе тяжёлый осадок тёмный, дикий участок буреломного леса. По днищу распадка, полого уходящего к озеру, я направляюсь дальше, вниз. Песчаное где-то там, за лесом
Вскоре, начинается сырой ельник из ели Глена. Подлеска из кустарников здесь, нет вообще. Основания стволов елей и валёжник покрывает ковёр зелёных мхов. Кругом покопки, покопки, покопки Это медведи кормятся лизихитоном.
Эгей!!! Это я здесь иду! часто кричу я.
Очередной раз крикнув и прислушавшись к гулкому эху, я делаю вперёд несколько шагов и в изумлении, застываю на месте в десятке шагов, даже не взглянув на меня, ленивой трусцой, дорогу мне перебегает лисица! Слева-направо, я тупо провожаю её пристальным взглядом. Не поднимая опущенной к земле морды, рыжая, неслышной тенью, исчезает среди еловых стволов
Опомнившись, я усиленно смаргиваю, пытаясь прогнать наваждение: «Будто меня вообще, нет! Я только что орал, как недорезанный! Такое эхо!.. Как, всё это, понимать?!». В полном недоумении, постояв несколько минут и так и не решив, как реагировать на эту невероятность, я делаю новый шаг по распадку, дальше
Минут через сорок сквозь переплетенье веточек чахлого ольховника, впереди начинает проблёскивать спокойная гладь озера. Мой распадок раздаётся в стороны, открывая взгляду обширную котловину озера.
Фуууу! я облегчённо перевожу дух, Ура! Песчаное!
Самое опасное, на сегодня позади
Берег Песчаного, неожиданно для меня, оказывается топким! Немного отступив от берега под ольховник, ближе к подножию склона, я разворачиваюсь вправо и бодро шагаю вдоль озера, в сторону Серноводска, домой.
Среди густого ковра осоки, передо мной покачиваются абсолютно чёрные колокольцы цветков!
Рябчики! радуюсь я, Привет!
Это не птица, боровая дичь. Это растение, из семейства лилейных. Оно называется «рябчик камчатский». Я сбрасываю свой ботанический рюкзачок прямо в высокую осоку и закладываю в гербарную папку несколько экземпляров рябчика Обычно, каждое растение рябчика бывает увенчано одним двумя колокольцами.
Ах! восторгаюсь я, Три цветка! И вон! Ещё три!.. А, вон! Даже, четыре цветка! Рябчик с четырьмя цветками!
Тревога отступает на второй план, и я, с увлечением, бросаюсь в ботанические чудеса.
А, вот! Какие огромные фиалки Лангсдорфа!
Я выхватываю свою рулетку: «Пятьдесят сантиметров, высота! Ни-че-го себе! Это настоящий гигантизм!». Вокруг столько чудес! И я, всё закладываю и закладываю растения, к себе в папку
Однако, болотистый ольховник, в конце-концов, мне надоедает. Осмотревшись по сторонам, я решаю с большей пользой использовать свой холостой проход с места работы домой.
Дальше одно и то же! Прочешу-ка я, лучше, вот эти склоны сопок! примериваюсь я к спускающимся к озеру склонам, Получится, практически, по пути!
Резко свернув вправо, к спускающемуся к озеру лесистому склону, я бодро шагаю по сочному ковру осоки, к подножию сопки
Постепенно, этот ковёр начинает раскачиваться, в такт моим шагам. Всё сильнее, сильнее, сильнее На ходу, пристально всматриваясь вверх, в кроны склона, я слишком поздно замечаю это! До склона остаётся шагов двадцать!
Не останавливаясь, я, наоборот, ускоряю свой шаг. Ситуация срывается! Я бросаюсь вперёд! Мои ноги ступают в пустоту. Я, с размаху, заваливаюсь животом на зыбко расплывающийся подо мной зелёный ковёр травки! По инерции, в воде, моё тело продолжает движение вперёд и вот, наконец, пальцами вытянутых вперёд рук, я вцепляюсь в дёрн травянистого склона сопки.
Подтянувшись на руках к склону, я встаю в воде вертикально. И ногами, не нахожу дна! Глубина! Ухватившись за небольшие кустики, я руками вытягиваю себя на крутую, травяную стену склона.
Уххх! Страху-то! Блин!.. вполголоса матерясь, я лезу по травке вверх по склону, хватаясь за кустики руками, Кто мог подумать, что здесь ложный берег?! Чёрт бы его побрал!
Вода, бойкими ручейками, стекает с одежды на траву
Блин! злюсь я, Сухого места не осталось! Чтоб ты сдохло!
Метров двадцать крутого подъёма и склон сопки переламывается. Подтягиваясь руками по травяному склону вверх, на его гребне, я, буквально носом, упираюсь в стену толстенного ствола дерева!
О! в одно мгновение, оцениваю я экземпляр, Какая берёза!.. Сколько же ты диаметром?!
Мокрый до нитки, я, с хлюпаньем, сажусь на дернину и достаю из ботанического рюкзачка рулетку.
А, рюкзачок-то воду держит! В нём всё сухо! радуюсь я, Так! Три метра сорок сантиметров на рулетке, это сто восемь сантиметров, диаметр! Класс! Рекорд породы! Как ни крути ты самая толстая берёза Эрмана, в моей диаграмме!
Я поднимаюсь на ноги и осматриваюсь по сторонам: вокруг стоит смешанный лес. Все неровности рельефа скрыты трёхметровым морем высокотравья.
Интере-есно! загораются у меня, глаза.
В этом лесу, я повсюду вижу выглядывающие из лопухов своими кронами бархаты, вязы, клёны А вот! Участок одной черёмухи! Но, всё затоплено лопухами!
Уф вздыхаю я.
Делать нечего, я лезу в лопухи.
Черёмуха айнская! Пятьдесят один сантиметр! кричу я, на весь лес.
Раздвигая плотную стену зарослей какалии, я продираюсь по лопухам от одного ствола черёмухи к другому.
Черёмуха! Пятьдесят два сантиметра! кричу я, в лопухах.
Ах! Суперчерёмуха! горланю я и восхищённо раскручиваю свою рулетку вокруг ствола дерева, Это самая толстая!
Черёмуха! горланю я, Пятьдесят девять сантиметров! Рекорд породы!
Но, наверняка, это предел черёмухового возраста. Это дерево находится на грани естественной смерти, от старости. Оно, просто, дряхлое! Оно едва живое
Зигзагами виляя от одного, заинтересовавшего меня ствола, к другому, я продвигаюсь по склону. Плотная стена листьев какалии, соссюреи, лабазника, белокопытника и другого высокотравья, пожалуй, вдвое выше меня! Ничего не видно! И я часто кричу, оповещая окрестности о своём присутствии.
Эгей!!! Это я, здесь! горланю я.
Разворачиваюсь вверх по склону и шагаю из лопухов смешанного леса, в пихтарник. Сочащаяся влагой лесная подстилка совершенно скрадывает звуки моих шагов!
Бах! Бах! Бах! мои хлопки в ладоши, гулкими выстрелами разносятся по лесу.
Вот громкость! удивлённо качаю я головой, Как из пушки!
Это несколько ободряет. Но, по-прежнему, тревога молоточками стучит в висках и край штормовки с левого бока, загнут за рукоять моего огромного тесака, оставляя её открытой. Когда становится совсем страшно моя рука впивается в рукоять ножа. Холод металла остужает мою панику, поддерживает стойкость духа
Вот вмятины в ковре мха А, вот здесь медведь, перескакивая через валёжину, сорвал с неё когтями, мох. Его стебельки ещё, даже, не распрямились! Я, в раздумье, поглаживаю этот мох, пальцами
Медведь прошёл здесь только что? Или это обман погоды? думаю я, Попробуй, определи! Такая погода, сырость и прохлада Да и вообще! В здешнем лесу, такое количество признаков указывает на свежее присутствие медведей, что обращать внимание на эти свидетельства становится делом, достаточно глупым.
Эгей!!! Это я здесь, иду! ору я, на весь лес.
Услышит уйдёт! думаю я, прислушиваясь к своим крикам.
Я очередной раз осматриваюсь по сторонам: море высокотравья остаётся ниже по склону. Я решаю пощадить натянутые целый день нервы и поворачиваю вверх
Через несколько десятков метров, я выхожу в самое начало уходящего вниз, к озеру, распадка. Его ложе только начинает формироваться и пока, едва выделяется на окружающем фоне. Вокруг стоит папоротниковый пихтарник.
Редкий ковёр папоротников не достигает мне и колен. Хороший обзор вокруг!
Рррррррррррррррррр отчётливо слышно тарахтение дизеля, расположенных на равнине Серноводского перешейка, совхозных доек.
И я немного успокаиваюсь. Пихтарник, по которому я шагаю спелый, толстые стволы пихт меня, конечно, интересуют.
Пихта, сорок четыре! через пару минут уже громко говорю я, записывая в дневничок цифры.
Хоть и пологий склон, но подниматься вверх по неровностям леса не так уж и легко и я, успокаивая дыхание, не спеша бреду от одного, измеренного мною ствола пихты, к другому.
Так! Пихта, пятьдесят два! я громко разговариваю, сам с собой, Здорово!
Уклон совсем небольшой а, всё ж, сбивается дыхание
Эге!..
Первое же слово моего командного, предостерегающего крика обрывается коротким, низким рыком!
Рруххх!
Оторопело вскинув лицо вверх по склону, я вижу медведя, который вскакивает на гребешке, в низком папоротнике, метрах в тридцати передо мной. Без раздумий, зверь бросается по уходящему вправо, гребешку распадочка. Но, уже через несколько прыжков, вычислив, что я один, он доворачивает и во весь опор, спускается мне навстречу.
В голове проносится: «Ко мне!».
Ааааааа! истошный, животный крик рвётся из моей груди.
Коротким движением руки, я выдёргиваю из ножен тесак. Ужас страха и ярость отчаяния охватывают меня. Окружающий лес перестаёт существовать, только стон тяжёлых прыжков и бурая туша медведя. Широко расставив ноги, выставив перед собой руку с ножом и чуть подавшись вперёд, я жду, не сводя со зверя глаз. А, он стремительно и молча стелется под уклон, прямо на меня.
Раздавит! проносится в голове, Как дорожный каток!
Медведь торопится и уже в следующую секунду, с бешеным рёвом, наскакивает на меня.
Рррраааааа!
Аааааааа! дико закричав, я прыгаю навстречу налетающей, бурой туше.
В ответ, зверь принимает на каких-нибудь полметра вправо. Гориллоподобно вздыбившись, он, с рёвом, пролетает мимо. В полёте, он разворачивает своё туловище так, что всегда остаётся лицом ко мне. Два мощных маха передними лапами! Правой! Левой!
Шшухх шшухх! в когтях, громко шипит воздух.
Каким-то чудом, я успеваю отдёрнуться назад. Воздух, с шипением рассекается перед самым лицом! Вслед за медведем, я прокручиваюсь на месте, на сто восемьдесят градусов.
Рррраааааа! поедая меня глазами и яростно ревя, он неистово тормозит, вперив когти в лесную дернину.
Но инерция столь большого тела безжалостно волочёт зверя под уклон по склону, за толстую берёзу.
Не оставил! проносится в голове, Убьёт!
Наконец, пересилив инерцию, медведь бросает своё тело вперёд! Но, между нами толстая колонна берёзового ствола. Бешеный прыжок вперёд и яростно ревущая голова вывешивается в широкую развилку берёзы, на уровне моего лица.
Рррраааааа!
Брошусь бежать будет давить в корнях, как мышь! холодно просчитывает мозг.
Ааааааааа! с диким криком, я прыгаю вперёд, к берёзе и всю свою силу вкладываю в удар.
Рубящий удар моего тесака приходится наискосок, по медвежьему рылу. Я тут же отпрыгиваю обратно. Но! С удивительной быстротой, медведь выворачивается вокруг колонны толстого ствола! И теперь между нами ничего нет
Медведь бросается ко мне, я вижу белки его выпученных глаз.
Ррррааа! Ррррааа! Ррррааа! он орёт в лицо, бешеными выдохами!
Чуть вздёрнувшись передней частью тела, без замаха, короткими движениями снаружи вовнутрь, он парно бьёт передними лапами. Правой! Левой!
Шшуххх шшуххх! в когтях, громко шипит воздух.
Я уворачиваюсь! Когти мелькают ужасающе близко!
Паа-шшёллл! с истеричным криком, я опять рублю тесаком по морде.
Моя, вытянутая вперёд в момент удара, правая рука оказывается в зоне досягаемости медвежьих когтей. Вздёргивание!
Шшуххх шшуххх!
Плотный брезент моей штормовки взрывается с лёгкостью папиросной бумаги. Я отскакиваю на шаг. Медведь стремительно наступает! Страшный, низкий рёв: «Рррраааааа!».
Паа-шшёллл! надсадно ору я, в медвежьи глаза.
Словно отрезвляясь, медведь отшатывается от человеческого крика в лицо, но уже в следующее мгновение, словно устыдившись показанного страха, он, с ещё большей яростью, бросается вперёд.
Рррраааааа! страшный рёв и вздёргивание!
Паа-шшёллл! снова, с истошным криком, я рублю по медвежьей морде.
Парный удар передними лапами! Правой! Левой!
Шшуххх шшуххх!
Уклоняясь от удара правой лапы, я, как в боксе, «насаживаюсь» на встречный удар левой
Но и тут! Я дьявольски изворотлив! И меня достают только когти! Снова штормовка, с поразительной лёгкостью, лопается на мне, как мыльный пузырь.
Я не успеваю отскакивать! Медведь надвигается значительно быстрее! Вздёргивание! Яростный, низкий рёв: «Рррраааааа!». Время замедляется o Теперь уже мельница медвежьих когтей становится для меня второстепенной весь мир заполняет яростно ревущая, огромная башка медведя! Она видится мне, как надвигающийся на меня огромный, мшистый пень.
Рррраааааа! бешеный рёв.
Шшуххх шшуххх! шипит в когтях воздух.
Паа-шшёллл! в ужасе, с надрывным криком, я успеваю рубануть по морде ещё раз.
И больше уже ничего не успеваю. Я скручиваюсь туловищем, снова уворачиваясь от удара правой лапы. И всё-также, неизменно попадаю под встречный удар левой. И теперь, это уже не когти
Удар в плечо, как невесомую пушинку, срывает меня с земли. Я ощущаю горизонтальный полёт! Медвежья морда рядом! Она сопровождает меня в полёте! Рефлекторно расставив руки, я падаю на четвереньки, правым боком к медведю. Припав на передние лапы, медведь тут же хватает пастью локоть ближайшей к нему руки. Словно разряд тока проскакивает по моему телу, и правая рука перестаёт существовать.
Всё! Конец! Как быстро стучит в висках
Смерть, почему-то, не наступает Пелена апатии лопается, как мыльный пузырь! В моё сознание врывается яростный медвежий рёв!