Клянусь жизнью, если этому коннахтскому головорезу будет позволено в свое удовольствие учинять здесь смертоубийства, то он далеко зайдет! Клафф в свои сорок восемь не потерял юношеского задора, но схлопотать пулю и ему не улыбалось. Я вот что скажу: генералу следует вмешаться.
Нет уж, дайте мне сделать свое дело, проворчал Наттер.
Вмешаться и отослать этого молодого джентльмена восвояси, в Коннахт, договорил Клафф.
Сперва я отошлю его в другое место. Наттер намекал на всем известную альтернативу лорда-протектора.
А на улице, под старой обманщицей-луной, к розовому дремлющему окошку Лофтуса приближались раскрасневшийся доктор Тул в большом парике и Цыган Деврё: они искали оруженосца для доброго рыцаря, который изнывал в нетерпеливой жажде битвы посреди передней гостиной «Феникса».
Он подает еще признаки жизни, сказал Деврё, устремляясь к двери со свойственной военным бесшабашностью.
Ш-ш! шепнул доктор, удерживая его за ремень. Не шумите, в доме все уже спят. Предоставьте это дело мне.
Тул набрал пригоршню гравия, но прицел оказался неверен, и камешки застучали об окно спальни старого Тома Дрота.
Ах ты, дьявол, куда ни сунься, всюду этот старый мошенник! вполголоса выругался Тул. С кем мне меньше всего хочется связываться, это как раз с ним. Ну ладно. И следующий камень полетел точнее прямо в комнату Лофтуса. С приятным негромким звоном посыпалось битое стекло.
Проклятье, Тул, вы поднимете на ноги весь город.
Черт бы побрал это стекло, оно тоньше бумаги, прошипел Тул.
В окне показалась всклокоченная голова книгочея, удивительно напоминавшая птичье гнездо, и Тул шепотом заорал в рупор из ладоней:
Лофтус, вы нам нужны!
Цып-цып, Лофтус, сойдите вниз, слышите? присоединился к нему Деврё.
Доктор Тул и лейтенант Деврё, я я Бог мой, ну да. Готов вам служить, джентльмены, растерянно забормотал Лофтус, вежливо наклоняя голову; выпрямляясь, он больно ударился об оконную раму. Сию минуту я буду с вами. Гнездо скрылось из виду.
Тул и Деврё подались немного назад, в тень противолежащего здания, их вспугнуло показавшееся в соседнем окне туманное видение, в котором они предположительно признали старого Дрота в ночной сорочке. Видение сурово грозило обоим посланцам шваброй. Едва оно пропало, как двери широко распахнулись и в них появился наш друг Лофтус. Он был в обтрепанном шелковом одеянии, выглядевшем в лунном свете просто неописуемо: с пол этого диковинного наряда, как бахрома с хоругви, свисали обрывки выцветшей подкладки, ворот рубашки отставал от шеи, короткие штаны под коленями были незастегнуты, гигантские бесформенные шлепанцы, болтаясь, хлопали о ступени. Чудное лицо Лофтуса сохраняло безмятежность, лишь кругленькие прозрачные глазки обшаривали темноту. В зажатый под мышкой закопченный богословский труд ученый заложил палец, дабы не потерять нужную страницу.
Завидев его приближение, Деврё вдруг с такой ясностью осознал нелепость всего происходящего, что разразился хохотом. Тул пытался утихомирить своего спутника: и указывал на окна мирно спящих горожан, для пущего эффекта растопырив пальцы, и строил страшные гримасы, и дергал плечами, и подмигивал все бесполезно. Молодой джентльмен не привык отказывать себе в невинных развлечениях он стряхнул с себя Тула и отошел в сторонку, чтобы посмеяться вдоволь. Временами он шептал себе под нос что-то неразборчивое, но подстегивающее веселье, и тогда прямо-таки стонал от хохота. Вести переговоры Тулу пришлось одному.
Ну что, порядок? просмеявшись, спросил Деврё маленького доктора, когда тот, побагровевший и угрюмый, шагал с ним рядом по темной мостовой.
Порядок?.. Порядочек полный, как же иначе. Хотел бы я знать, какого черта нам делать теперь, проворчал Тул.
Выходит, наш несравненный оруженосец ответил решительным отказом?
Решительней некуда. Заметил, что вы отдаете Богу душу, и, главное, с чего бы? негодовал Тул. Так, ни с чего, взбрендило. Разрази меня гром, сэр, если вам не под силу хотя бы пять минут держаться серьезно, тогда зачем вас вообще со мной понесло? Впрочем, что мне до этого? Пусть Наттер беспокоится.
Считайте, что ему-то как раз повезло. Хорош фрукт, этот ОФлаэрти! Как пить дать, прострелил бы голову либо себе, либо Наттеру. Впрочем, все еще можно устроить: мы забыли о членах клуба «Соловей», которые были в «Фениксе» и до сих пор не разошлись.
Да бог с вами, сэр, это же сплошь портные и зеленщики, возмущенно вскричал Тул.
Двое-трое из них весьма достопочтенные люди, отозвался Деврё, вступая на порог «Феникса». Ларри, подозвал он прислужника, клуб «Соловей» еще здесь? И Деврё бросил взгляд на дверь большой задней гостиной.
Клянусь Небом! Вы правы, капитан, искрясь весельем, отозвался Ларри и подмигнул.
Вот что, Ларри, с важностью произнес Тул, нам сейчас немного не до шуток. Скажи-ка: найдется среди джентльменов хоть один, кто ну, ты понимаешь, кто еще ничего? Тебе ясно, что я имею в виду?
Слуга мигнул, на сей раз глубокомысленно, и уставился сначала в пол, потом на притолоку:
Честно сказать, сэр, сейчас не то, что полчаса назад Теперь не знаю, кого и порекомендовать, сэр, кроме мистера Макана с Петтикоут-Лайн; все другие не вполне трезвы, сэр.
Кто он таков? Торговец?
Держит лавку? вмешался Деврё.
Лавку? Две лавки простому торговцу до него далеко.
Хм! Это все же не совсем то, что нам нужно, заметил Тул.
Ну есть же среди них такие, кто не держит лавки? нетерпеливо осведомился Деврё.
Сколько угодно!
Кто же это?
На месте сегодня был только один мистер Дулан из Стоннибэттера. Он бывший торговец, теперь на отдыхе.
Сойдет, прошептал Тул; Деврё ответил кивком. Сделай так: осторожно тронь его за плечо и скажи, что доктор Тул, местный медик, приносит тысячу извинений и приглашает его на два слова.
Куда там! всплеснул руками Ларри. Да он первее всех свалился под стол, сэр, его отволокли в беспамятстве, еще когда мистер Крозьер из Крайст-Чёрча завел: «Приходи послушать, Роджер». Он уже часа с полтора как лежит в постели у себя дома, в Стоннибэттере.
С бывшим торговцем все ясно, сделал вывод Деврё. Как по-вашему, что нам еще предпринять?
Думаю, кому-нибудь из нас стоит попытать счастья в городе. Не бросать же беднягу Наттера на произвол судьбы, а кроме того, между нами будь сказано, этот ОФлаэрти, черт бы его побрал, просто взбесился; пора поставить его на место.
Повидаем Наттера и отправляемся вы или я Пока эти «Соловьи» распевают, можно увести чей-нибудь нодди.
«Нодди» дозвольте вам пояснить называли в Дублине и его окрестностях одноконный экипаж, на смену которому позже пришел кабриолет, а теперь уже и его вытесняет кеб.
Деврё в сопровождении Тула вновь переступил порог передней гостиной. Однако дело начало улаживаться без их помощи; не ведали они и о том, что уже заваривалась постепенно новая каша.
Глава IX
Как для Рыцаря печального образа был найден оруженосец
Сетуя на неудачу своей миссии, доктор Тул и не подозревал, что его встреча с Лофтусом едва не погубила всю затею. Предложение доктора повергло сию достойную особу в ужас. Тул этого не заметил, однако удалился в гневе, не пожелав Лофтусу доброй ночи, а напоследок бросил замечание, в котором явственно послышалось слово «баба». Лофтус же оставался во власти смятения и нравственных терзаний, свидетельницей которых стала одна лишь луна. Час был слишком поздний, чтобы беспокоить доктора Уолсингема или генерала Чэттесуорта. Но тут из-за оконных ставней вблизи зеленой соседской двери послышалось песнопение, славящее не Бахуса, а нежные чувства Дафны и пастушка или что-то в этом роде, и Дэну тотчас пришел на ум отец Роуч. После сильного стука мелодия смолкла и ставень растворился. Могу предположить, что, выглянув наружу и узрев Дэна Лофтуса в дезабилье, священнослужитель принял его в первый момент за выходца с близлежащего кладбища.
Как бы то ни было, его преподобие, окутанный влекушим ароматом жарко`го, лимона и виски, вышел к гостю и сердечно приветствовал его на ступенях дружелюбно протянутой рукой почтенный служитель церкви не отличался злопамятством, и певец поста не был встречен постной миной. Отец Роуч сделал попытку втащить Лофтуса в гостиную, где устроился уже с удобством, сказал Роуч, его «благородный друг Пат Мэхони, из-под Килларни, только-только прибывший сюда, умница и рассказчик, каких мало, а уж певец заслушаетесь».
Однако Дэн уперся и изложил свою историю в холле испуганным шепотом. Священник глубоко втянул в себя воздух через округленный рот и вытаращил глаза.
Вот так та`к, дуэль! И ладно кто-нибудь другой, а то Наттер. Впрочем, мне приходилось слышать, что он был в юности недурным стрелком и фехтовальщиком, а сверх того игроком, да вы и сами знаете он и сейчас отпетый игрок и впрочем, молчу. А второй-то кто?
Лейтенант ОФлаэрти.
Его преподобие тихо присвистнул.
Этот парень из графства Голуэй, а драчуны там знатные. Видели бы вы их во время выборов. Ну и потеха, скажу я вам, то есть занятно было их разнимать. (Поправка последовала, когда Лофтус внезапно изменился в лице.) А вы, конечно, задались целью их разнять? Разумеется, дражайший, я желаю того же. В таком случае повременим разберемся прежде всего в обстановке. Не стоит пороть горячку, будем кротки, как змии, и мудры, как голуби. Вмешаться и предотвратить дуэль поступок человекоблю человеколюбивый, но могу вам привести кучу примеров, когда таким манером из одной заварушки получалось целых полдюжины, и все в том же кругу, из-за той же ерунды, не стоящей и одной-единственной дуэли! А теперь представьте себе, что дуэль распадается сама по себе, здесь Роуч чрезвычайно хитро подмигнул, как будто так и надо, тихо-мирно вот это дело, а вмешиваться это только подзадоривать драчунов. Так-то, дорогой вы мой! Положитесь на меня и помните, что я вам скажу: не будет секунданта не будет и дуэли. Офицеры отказались, Тул тоже, вы тем паче, в городе искать бесполезно поздно уже. Пустая затея это я вам говорю. Послушайте меня, Дэн Лофтус: не будите вы спящих собак. Уж я-то стреляный воробей, знаю все ходы и выходы. Ступайте спать и не сомневайтесь: я все улажу так, что никто и не заметит.
Лофтус колебался.
Да идите вы ложитесь, Лофтус, дорогуша. Двенадцатый час никуда они не денутся; я сделаю все, что нужно, не впервой.
Ну что ж, сэр, всецело на вас полагаюсь. Понятно: по неопытности можно натворить бед.
Собеседники пожелали друг другу доброй ночи, Лофтус забрался по лестнице к себе в мансарду, снял нагар со свечи и вновь погрузился в события двухтысячелетней давности.
Вот так история, проговорил священник со значительной миной. Руки он простер вперед, а дверь захлопнул за собой при помощи ноги «взбрыком», как он это называл. Дуэль, дражайший Пат, ни больше ни меньше. Похоже, дело пахнет жареным.
Мистер Мэхони, успевший за время отсутствия хозяина разжечь трубку, тотчас отвел сие орудие услаждения в сторону, широко распахнул рот и не без удовольствия приготовился внимать: многие джентльмены в те дни смотрели на организованное кровопролитие как на некий изощренный вид спорта и среди них, надобно признаться, не один служитель нашей церкви, как и той, к коей принадлежал честнейший отец Роуч. Не скажу, однако, что его преподобие разделял такие взгляды; напротив, он неизменно возвышал голос в пользу спокойствия и согласия; редкая дуэль обходилась без его присутствия (на благоразумном отдалении); таковое он объяснял своей ролью «незваного, но радеющего за всеобщее благополучие миротворца, чьи усилия приходится опасаться могут пропасть втуне». Он заламывал руки при каждом очередном выстреле, сыпал призывами к терпимости и любви к ближнему, заклинал прощать и изгонять из памяти обиды. В интересах справедливости следует сказать, что по отношению к раненым отец Роуч вел себя как истинный самаритянин: за зеленой дверью его дома для них всегда текли в изобилии елей утешения и наилучшие вина из тех, которые имелись у Роуча в запасе.
Пат, дитя мое, говорил его преподобие, этот Наттер сущий дьявол, во всяком случае, был им судя по рассказам. Даже если все пойдет гладко, боюсь, с ним трудно будет сладить, а уж коли предоставить ему лелеять свою злобу в одиночестве, без друга, способного удержать его от крайностей и сделать попытку примирения, то он в своей жажде насилия затеет до наступления утра еще с полдюжины дуэлей.
Ну да, без друга ему прямо-таки зарез, отозвался мистер Мэхони, с воинственным видом вскочил и отложил трубку мира в сторону, на каминную полку. Не пойти ли мне туда, отец Денис, и не предложить ли свои услуги?
Но единственно с целью примирения. Его преподобие предостерегающе поднял палец, прикрыл глаза и выразительно покачал головой.
А как же, что ж я, не понимаю? Конечно же примирения. И мистер Мэхони принялся застегивать пуговицы, которые ранее ради удобства расстегнул (мистер Мэхони был мужчина высокого роста, а вдобавок, что называется, в теле). Где сейчас эти джентльмены и кого мне спросить?
Я посвечу вам, пока вы будете спускаться. Спросите доктора Тула, он уж точно на месте, а если его нет тогда мистера Наттера. Скажете, до вас, мол, дошло, что некому уладить это неприятное дело, были, мол, у меня и узнали тьфу, услышали случайно от мистера Лофтуса.
Друзья уже выбрались на крыльцо, мистер Мэхони лихо заломил шляпу на сторону и с не предвещающей ничего доброго миной, повинуясь указующему персту священнослужителя, направился в сторону открытой двери «Феникса», откуда приветливо струился свет.
Там вы их и найдете, в передней гостиной. Доктора Тула вы узнаете, а он узнает вас. И не забудьте, дорогуша, на вас возложена мирная миссия.
Мистер Мэхони зашагал вперед широко и нетерпеливо, а его преподобие, сложив ладони и возведя очи горé, добавил:
Блаженны миротворцы; да пребудет с вами благословение небес.
Отец Роуч пристально вгляделся в звезды и сказал сам себе:
Погода завтра будет как на заказ, так что для дуэли самое время, если только, к несчастью печально пожимая плечами, он взошел по ступенькам крыльца, если только, к несчастью, Пата Мэхони постигнет неудача.
Когда мистеру Пату Мэхони выпадал случай покрасоваться в роли джентльмена, он бывал в ней на редкость убедителен. Он создавал образ благородный и яркий, опираясь при этом на идеал совершенства и утонченности, который лелеял в душе. Никогда еще не видывали посетители передней гостиной «Феникса» подобной грации поклонов, заостренных носков туфель, пышности нарядной треуголки, обаяния улыбки короче говоря, законченной элегантности во всем.
Разрази меня гром, да это мистер Мэхони! воскликнул Тул не просто обрадованно, а, можно сказать, восторженно.
Наттер также испытал видимое облегчение и вышел вперед, ожидая знакомства с джентльменом, которому (как подсказывал Наттеру инстинкт) назначено было оказать ему дружескую услугу. Клафф, в своей приверженности моде следовавший армейским традициям, оглядел диковинного незнакомца с нескрываемым отвращением, Деврё же, поскольку находил некоторый смак в нелепости, изобразил на лице кисловатую улыбку.
Мистер Мэхони, перекидывающийся парой слов со своим деревенским соседом во дворе гостиницы на полпути в Макэфаббл, он же во время непринужденного тет-а-тет с отцом Роучем, а с другой стороны Патрик Мэхони, эсквайр, дипломат и аристократ с ног до головы, поразивший воображение публики, которая собралась в передней гостиной «Феникса», это были два разных человека, причем второй превосходил первого по всем статьям.