Мы несправедливы к нашему соратнику, пусть и иной народности, цвета кожи и бывшего заключенного, сказал он. Затем через мгновение добавил. Я бы хотел, чтобы мы смогли найти Руано
Димитриович помешал кофе и заглянул в него, не отпивая латинская привычка, которую он приобрел в румынских кафе.
Да простят мне сеньоры мою дерзость, вставил Пабло Паска, ученый-одиночка сошел бы с ума в таком месте.
Это замечание, хотя и такое же невероятное, как и другие предположения, тем не менее, придало ситуации трагический оттенок.
Никто точно не знает действие хлорофилла, размышлял Деметриович. Каким-то образом он собирает энергию солнечного света. Если бы какой-нибудь человек разработал метод прямого поглощения солнечной энергии, он, вероятно, продолжил бы свои исследования в тропиках
И он хочет соблюсти секретность, добавил Петвик, настолько, что он даже
Вы имеете в виду, что он убил бы Чезаре? закончил Стэндифер.
Определенный тип научного мышления мог бы позволить это сделать, джентльмены, серьезно согласился Деметриович.
Какого типа, профессор?
В мире всего несколько стран, способных породить химика, который мог бы экспериментировать с хлорофиллом и солнечным светом
Обедающие выжидающе смотрели на старого ученого.
Из них я знаю только одну страну, национальным кредо которой является безжалостность, только одну, где химики убили бы индейца за малейшую возможность того, что индеец может разгласить их секретную технологию или свою политическую принадлежность.
Вы имеете в виду, что он может быть немецким роялистом? вопросил Петвик.
Если бы немцы могли синтезировать энергию солнца и, таким образом, превращать ее непосредственно в пищу, они, несомненно, были бы в состоянии снова претендовать на мировое господство, подтверждающе заявил Деметриович. Это сняло бы морскую блокаду. Это сделало бы ненужными миллионы мужчин, работающих в полях, и отправило бы их на фронт.
Но это же фантастика, профессор! воскликнул Петвик. Это выходит за рамки вероятности.
Сами зеленые пятна находятся за пределами вероятности, мистер Петвик, серьезно заявил старый ученый, но тем не менее вот они.
Луна восходит, небрежно заметил Стэндифер.
Глупые и банальные вклинивания секретаря в разговор раздражали Петвика. Он повернулся и сказал:
Ну, это меня не беспокоит, а тебя?
О, нет, сказал Стэндифер, добродушно восприняв довольно едкое замечание. Мне нравится наблюдать за восходом Луны. Если можно так выразиться, все мои лучшие литературные идеи приходят при лунном свете.
Идите и посмотрите, не сможете ли вы придумать что-нибудь интересное, предложил инженер.
Стэндифер уловил сарказм, слегка покраснел, но встал и вышел через вход в палатку. Мгновение спустя двое мужчин последовали за ним, оставив вещи Пабло.
Восходящая луна привлекла их внимание первым взблеском своего диска между двумя вершинами далеко в долине. Уходящие бронзовые сумерки задержались на западе. Мужчины дрожали от холода наступающей ночи.
Несмотря на насмешку Петвика над поэтическим влиянием луны, высказанною секретарем, инженер почувствовал это влияние сам.
На этой широте она выглядит более белой, более серебристой, заметил он после продолжительного молчания.
Этот туман вокруг нее похож на вуаль невесты, размышлял секретарь.
Может и так, сказал инженер, который презирал сравнения, но это больше похоже на туман вокруг Луны.
В конце концов, что с тобой, Петвик? рявкнул Стэндифер, разворачиваясь. Только потому, что у тебя нет дара поэтического выражения, это не причина, по которой ты должен выставлять себя идиотом и кричать каждый раз, когда я произношу хорошо продуманную фразу!
Это то, что вы сейчас делаете? спросил пожилой мужчина.
Так и есть, и если Стэндифер внезапно замолчал и уставился, затем в изумлении ахнул, Ради всего святого!
Что случилось? оба пожилых человека проследили за его взглядом.
Стэндифер смотрел в гаснущее небо, совершенно сбитый с толку.
Петвик потряс его.
Что случилось?
Секретарь указал на небо.
Они проследили за его пальцем и увидели на фоне тусклого запада тонкий серебряный полумесяц молодой луны.
Потребовалось полминуты, чтобы до них дошла несогласованность их двух наблюдений. В следующий момент все трое обернулись.
Полная луна, которую они видели восходящей на востоке, исчезла. Туман, фосфоресцирующий туман, все еще висел над вершинами. Казалось, он оседает на далеких скалах и утесах и слабо светится в сгущающейся темноте. Это придавало своего рода призрачность горному пейзажу. Затем, на их изумленных глазах, все исчезло во тьме.
Царапающий звук заставил Петвика вздрогнуть. Это Пабло чиркнул спичкой внутри палатки.
После его наблюдения за тем, что за неимением лучшего названия придется назвать псевдолуной, Петвика охватила странная умственная апатия. Не то чтобы он не подумал о необычной цепочке событий, которые произошли с экспедицией. Он действительно думал о них все время. Но он думал слабо, безнадежно. Он поднял проблему в своем мозгу без малейшей надежды найти решение. Он истощил себя решая загадку, и все же он не мог отбросить ее.
Он попытался забыть об этом и сосредоточиться на своей работе. Но в его повседневном труде всплыли маленькие тайны. Его основной обязанностью в экспедиции было составление карт, определение высот различных наблюдаемых вершин и составление схем обнажения черных слюд, лимонитов, серпантинов, смоляных пород, обсидианов и роговых обманок. Он обнаружил, что именно эти камни темного цвета придавали великой пропасти испепеленный вид.
И это то, чего он не понимал. Тут и там он находил места, где потоки лавы вытекали, по-видимому, из сплошного откоса скал.
Сейчас все перуанские сьерры вулканические, и эти очаги лавы не удивили Петвика. Необъяснимым было то, что ни одно вулканическое жерло не соединяло эти маленькие фумаролы с внутренней частью горы. Казалось, что они выгорели снаружи. Они выглядели так, как будто какой-то объект сильнейшим жаром оставил клеймо на склоне горы.
Обычно разум Петвика прыгнул бы, как терьер, на такую проблему, теперь же, из-за полного тумана в мозге, он набросал описания без комментариев. Таким скучным, бездушным способом он однажды утром сделал следующую необычную запись в своем дневнике:
"Этим утром, рядом с одним из тех прожженных карманов или фумарол, которые я описал ранее, я нашел зажаренного кролика. Маленькое животное находилось примерно в двенадцати футах от фумаролы, сидя прямо на задних лапах и поджариваясь. Он выглядел так, как будто его любопытство было чем-то привлечено и он был зажарен мгновенно. Если разложение не началось, он не мог быть мертвым больше недели. Интересно, это вкладка с указанием даты появления этих фумарол? Если так, то они, должно быть, были выжжены несколько дней назад, а не в геологической древности, как я сначала предположил. Если они появились недавно, они должны быть искусственного происхождения. Поскольку они поджарили кролика, прежде чем напугать его, они должны были появиться с внезапностью взрыва. Могут ли эти пятна быть связаны со зловещей тайной, окружающей эту экспедицию? Я не могу сказать, у меня нет никаких догадок."
Вечером за ужином Петвик показал эту запись Деметриовичу. Старый румын прочитал ее, и его единственным комментарием был кивок и короткое:
Да, я сам обнаружил, что они недавнего происхождения.
Затем он предложил сыграть в шахматы, чтобы отвлечь их от этого вопроса, прежде чем они разойдутся на отдых.
Ты выглядишь напряженным, Петвик, сказал старик.
Инженер коротко рассмеялся.
Я напряжен. Я нервничаю каждую минуту дня и ночи .
Старый ученый с беспокойством посмотрел на своего друга.
Не лучше ли тебе убраться отсюда на некоторое время, Герберт?
Какая от этого польза? Я не смогу думать ни о чем другом.
Ты бы почувствовал себя в безопасности.
Я не чувствую опасности.
Ты пойми любая тайна подразумевает опасность. Все это наводит нас на мысль об этом. Вот почему тайна так стимулирует и увлекает.
Ты думаешь, мы в опасности?
Я уверен, что человек, который убил Чезаре, не колебался бы с нами.
Стэндифер, который сидел за столом, начал высокомерно ухмыляться их страхам.
Из-за нервного состояния, это сильно раздражало Петвика. Однако он ничего не сказал об этом, но заметил Димитриовичу:
Завтра я закончу свою работу здесь.
Тогда ты отдохнешь, как я советую.
Нет, я возьму рюкзак, пройдусь прямо по этой долине и выясню, что создает эти фумаролы, и что стало с Чезаре.
В этот момент, в сгущающейся синеве ночи, небо на востоке осветилось ярким светом псевдолуны. Ее бледность проникала сквозь полог палатки, и тени от человеческих ног расчертили пол.
Мистерия вывела обоих стариков наружу. Они молча смотрели на иллюминацию. Свет был таким же мягким, как полярное сияние. Когда они смотрели на это, Петвик услышал смех Стэндифера в палатке.
Идиотизм секретаря почти лишил инженера контроля. Он хотел постучать по его пустой голове. Наконец явление угасло и оставило свой обычный отблеск на окружающих высотах. Через несколько минут он исчез, и наступила полная темнота.
Когда мужчины вернулись в палатку, Стэндифер все еще улыбался, как будто у него был сильный иммунитет на их озадаченность и нервозность.
Ну, чего смешного? спросил наконец Петвик.
То, как вы, парни, поднимаетесь в воздух из-за этого.
Я полагаю, вы стоите на твердой почве! взорвался Петвик.
Секретарь ничего не сказал, но продолжал идиотски улыбаться.
Я признаю, что кое-где есть моменты, которые я не понимаю, продолжил Петвик через мгновение. Без сомнения, мы не понимаем все так же хорошо, как вы.
Да, согласился Стэндифер с такой деловитостью, что инженер был весьма удивлен.
Что, черт возьми, ты выяснил? раздраженно спросил он.
О, факты, факты, беспечно сказал Стэндифер. Знаете, я писатель, опытный наблюдатель, я погружаюсь в суть вещей.
Петвик вытаращил глаза, а затем весело рассмеялся:
Д-да, я вижу, как ты погружаешься на дно всего этого
Старый профессор, который уставился на секретаря, тихо спросил:
Что ты знаешь, Джеймс?
Литературное светило на мгновение заколебался, затем вытащил из кармана пригоршню блестящего металла и бросил его на стол.
Я все об этом знаю, сказал он и невольно улыбнулся.
Мужчины уставились на него. Пабло Паска прервал свои путешествия до кухонной палатки и обратно, чтобы посмотреть на юношу и золото.
Знать все о чем? нервно перебил Петвик.
Золото или тайна?
Оба.
Внезапно Пабло запричитал:
Я говорил вам, сеньоры, богатство там, где опасность так велика!
Вы нашли золотую жилу? спросил Деметриович.
Нет, я продал одну из своих книг.
Кому когда где господи кто был этот простофиля? вырывались вопросы из Петвика.
Я и понятия не имел, что у моей книги такая репутация, просиял автор.
Юноша, или ты прекратишь литературную болтовню дрожащим голосом выдавил Петвик.
Ну, у меня было предчувствие, что должно быть какое-то очень простое объяснение всей этой истории с черепами и скрещенными костями, которую вы, ребята, пытались решить. Вы знаете, что в реальной жизни такого не бывает. Это всего лишь вымысел, это прибежище умственно отсталых
Стэндифер! Расскажи, если ты что-нибудь знаешь!
Продолжайте, расскажите по-своему, подбодрил Деметриович. Вы сказали умственно отсталый.
Конечно, да, ну, ничего особенного, вы знаете. Эта жизнь очень проста, как только вы получите ключ.
Господи, разве это не звучит так же, как "Северный олень Исландии"! простонал инженер.
Что это был за свет, который мы только что увидели, мистер Стэндифер? спросил ученый, который понял, что его друг от секретаря ничего не добьется без посторонней помощи.
Новый вид переносной печи, сэр, которая извлекает и измельчает руду на месте.
Кто этим управляет?
Индейцы.
Вы видели кого-нибудь из них?
Видел одного менее трех часов назад. Продал ему экземпляр "Олени Исландии".
Петвик закашлялся.
Дал вам столько золота за экземпляр "Олени Исландии"! Как за все издание "Олени Исландии"!
Вы спрашивали о Чезаре? продолжил Деметриович.
Да, он работает на них.
Ты догадался спросить о хлорофилле?
Это используется в секретном процессе добычи золота.
Вы говорите, что люди, занимающиеся таким методом добычи, индейцы?
Человек, которого я видел, был индейцем.
Вы говорили с ним на английском, испанском, кича? На каком языке?
Секретарь колебался.
Вроде, на английском, но мне пришлось объяснять ему наш язык. Я думаю, он знал его когда-то, но словно забыл.
Многие южноамериканцы получают образование в Штатах, заметил Петвик, который все это время внимательно слушал.
Расскажите нам, что произошло, мистер Стэндифер, попросил румын.
Что ж, сегодня я был примерно в двенадцати милях вниз по долине. Я сел, чтобы пообедать, когда увидел индейца за скалой, который смотрел на меня так, как будто его глаза вот-вот вылезут из орбит. Я должен признать, что это повергло меня в шок, после того, что здесь происходило в последнее время. Со второго взгляда я подумал, что это Чезаре. Я собирался крикнуть и спросить, когда парень сам крикнул мне: "Привет, Чезаре, это ты?"
Ну, это чуть не сбило меня с толку. Но я взял себя в руки и крикнул в ответ: "Нет, я не Чезаре!" И я собирался спросить, кто этот парень, когда он вырвал это у меня изо рта и крикнул мне: "Кто ты?"
Я назвал ему свое имя и страну, что я автор и секретарь Географической экспедиции Делонга, затем я попросил его подойти и поговорить.
Парень спокойно вышел из-за скалы, подошел ко мне, пристально глядя на меня. Он был обычным индейцем с большой головой и носил одежду примерно как у Чезаре. В самом деле, вы понимаете, что индейцев трудно отличить друг от друга. Когда он подошел, он задал мне тот самый вопрос, который крутился у меня в голове: "Вы знаете Чезаре?"
Я спросил: "Да, где он?" Он стоял, смотрел на меня и качал головой.
Я сказал: "Ты не знаешь", и он прикоснулся к губам и рассмеялся. Тогда я догадался, что он не очень хорошо понимает английский, поэтому я начал объяснять ему язык.
Он показывал на что-то и говорил: "Это птица? Это камень? Это река?" В каждом случае он все делал правильно, но всегда возникало колебание, возможно, около секунды, как если бы он думал примерно так: Это э река?"
Оба пожилых мужчины пристально смотрели на юношу, как будто пытались прочесть что-то между строк. Петвик нетерпеливо кивнул.
Я уверен, продолжил Стэндифер, что когда-то этот парень знал английский, и это умение возвращалось к нему.
Несомненно, поддержал Петвик.
Затем он увидел уголок моей книги в моем рюкзаке, потому что я я иногда ношу с собой книгу, чтобы почитать, когда мне одиноко, и он спросил:"Что это "Олени Исландии"?"
Это так меня удивило, что я сказал: "Да, как, черт возьми, ты это узнал?"
Ну, здесь он чуть не расхохотался до смерти и, наконец, сказал примерно то, что было у меня на уме: "У нее более широкая известность, чем вы себе представляете", и добавил: "Для чего это?"
"Что значит, для чего?" спрашиваю я.
"Олени Исландии", говорит он.
"Читать", говорю я.
"В нем содержатся факты", продолжил я. "Это не похоже на гнилую беллетристику, которую вы подбираете". И с этими словами вся моя болтовня, которую я обычно несу фермерам в штате Нью-Йорк, когда я продавал свои книги от двери к двери, возвратилась ко мне. Я подумал, что было бы забавно попытаться продать экземпляр индейцу в Рио-Инфьернильо. "Если я это сделаю, подумал я про себя, я стану звездным книжным агентом обеих Америк". Итак, я начал: