Без толку.
ПРЕКРАТИТЕ! ВЫ ВЕДЕТЕ СЕБЯ КАК ЗВЕРИ! заорала я с такой силой, что тут же заболело горло. ВЫ ДАЖЕ ХУЖЕ ЗВЕРЕЙ, ВЫ КАК ПУСТЫШКИ!
Крики в толпе постепенно стихли.
На кого вы похожи? продолжала я. Прекратите!
Я посмотрела вниз, на Каллума. Лицо у него стало очень странное.
«Каллум, не смотри на меня так. Я не тебя имела в виду. Ты тут точно ни при чем. Я обращалась к другим, хотела их остановить, хотела, чтобы они помогли вам. Я не тебя имела в виду»
Глава 6
Каллум
Не может быть, чтобы она так сказала. Это не она. Сеффи такого не говорит. Я сейчас проснусь. Проснусь, и окажется, что весь этот хаос просто страшный сон. Проснусь и посмеюсь над тем, какие шутки шутит мой мозг. Или взвою. Нет, она этого не говорила.
Нет, сказала.
Я не пустышка. Я, может, и нуль, но не пустое место. Я не пустышка. Пустышка тот, кто недостоин занимать время и пространство. Полное ничтожество. Я не пустышка. Я НЕ ПУСТЫШКА.
Сеффи
Глава 7
× Сеффи
Волны лизали берег. Стоял чудесный осенний вечер, прекрасное окончание мерзкого дня. Я, наверное, в жизни не чувствовала себя настолько несчастной и никчемной.
Каллум сидел рядом со мной, но с тем же успехом мог бы сидеть на Луне.
Ты мне ничего не хочешь сказать?
Поначалу я подумала, что он не ответит.
Что ты хочешь от меня услышать?
Я же попросила прощения. Новая попытка примирения.
Да, попросила.
Я смотрела на профиль Каллума, непроницаемый и неумолимый. Сама виновата. Это я понимала хотя не до конца осознавала, что, собственно, натворила.
Подумаешь, просто слово, Каллум.
Просто слово медленно повторил Каллум.
Слово не воробей Но, Каллум, это же только слово и больше ничего! взмолилась я.
Сеффи, если бы ты ударила меня кулаком или даже ножом, рано или поздно болеть бы перестало. Рано или поздно. Но я никогда не забуду, как ты меня назвала, Сеффи. Никогда. Даже если проживу пятьсот лет.
Я вытерла щеки, но слезы все текли и текли.
Я не имела этого в виду. Я не имела в виду тебя. Я только я хотела помочь.
Тут Каллум посмотрел на меня, и от выражения его глаз слезы полились еще пуще.
Сеффи
Пожалуйста, прости меня!
Я с ужасом ждала, что он теперь скажет.
Сеффи, нам, наверное, лучше видеться пореже.
Каллум, не надо! Я же попросила прощения!
Думаешь, это все исправило, да?
Нет. Даже близко. Но не надо так со мной! Ты мой лучший друг. Я не знаю, что бы я без тебя делала!
Каллум отвернулся. Я перестала дышать.
Поклянись, тихо проговорил он.
Поклянусь в чем хочешь.
Поклянись мне, что больше никогда, никогда в жизни не произнесешь это слово.
Почему он не понимает, что я вообще не про него говорила? Подумаешь, слово. Папа же использует его, и ничего. Но от этого слова стало больно моему лучшему другу. А теперь от него больно мне и еще как. Раньше я и представить себе не могла, какая это сила слова. Вот уж правда: слово не воробей, вылетит не поймаешь, не отменишь, хоть убейся.
Поклянись! потребовал Каллум.
Клянусь.
Мы оба уставились на море. Я понимала, что мне пора домой. Опоздала к ужину да настолько, что скоро уже завтракать пора. Мама мне голову оторвет. Но первой я отсюда не уйду. И не хочу вставать на ноги. Вот и не встану. Я поежилась, хотя было ничуть не холодно.
Каллум снял куртку и набросил мне на плечи. Она пахла мылом, чипсами и Каллумом. Я поплотнее завернулась в нее и спросила:
А ты?
А что я? отозвался он.
Ты же замерзнешь.
Ничего страшного.
Я пододвинулась поближе и положила голову ему на плечо. Он весь напрягся, и на миг я испугалась, что он отстранится, но потом он расслабился и, хотя не стал меня обнимать, как обычно, но и не оттолкнул. Одно-единственное слово весь этот кошмар у нас случился из-за одного-единственного слова. Проживи я теперь хоть пятьсот миллионов лет, я никогда, ни за что больше не произнесу это ужасное слово. Никогда. Солнце склонилось к горизонту, пламенеющее небо окрасилось в розовый и оранжевый. Мы сидели и молча наблюдали за ним.
Я тут подумал и в общем, мы можем видеться после школы, но я считаю, что в школе тебе не надо заговаривать со мной, сказал Каллум.
Я, мягко говоря, оторопела:
Ты чего? Почему?!
Не хочу, чтобы ты из-за меня лишилась друзей. Я знаю, как они тебе дороги.
Ты тоже мой друг.
Нет. Когда мы с тобой в школе нет, отрезал Каллум.
Глупости.
Правда?
Я открыла рот, потом закрыла, будто рыба на берегу, но что тут возразишь?
Каллум поднялся.
Мне пора домой. Идешь?
Я мотнула головой.
Тебе от мамы так влетит, что спутники с неба посыплются!
Понедельник. Мама в гостях, ответила я.
А папа?
Сам знаешь, в будни он сюда не ездит. Остается в городском доме.
А Минерва?
Не знаю. Может, гуляет со своим парнем. Каллум, за меня не беспокойся. Я еще немного тут посижу.
Только не слишком долго, ладно?
Ладно. Я вернула ему куртку.
Он взял ее с явной неохотой. И ушел. Я смотрела ему вслед, мечтала, чтобы он обернулся, чтобы вернулся ко мне. Но нет. Ощущение было такое, словно я гляжу на нас с ним со стороны. В последнее время я все чаще и чаще смотрела на свою жизнь будто из зрительного зала. Надо принять решение. Надо определить, каким именно другом станет для меня Каллум. Вот уж не ожидала, что об этом вообще придется думать. Дожили!
Глава 8
Каллум
Ты хоть знаешь, который час? напустилась на меня мама, едва я ступил на порог. На другие темы мы с ней почти что и не разговаривали.
Извини, буркнул я.
Ужин в духовке наверняка уже засох, так что и не разгрызть.
Ничего страшного, мама.
И где тебя носило до десяти вечера? внезапно спросил папа.
Я удивился: обычно он не читает мне нотаций, когда я поздно возвращаюсь. Это мамина епархия.
Эй! поторопил меня папа, когда я не ответил.
Чего он хочет от меня? «Понимаешь, я попрощался с Сеффи на берегу почти два часа назад, а потом, прячась в тени, шел за ней до самого дома, чтобы знать, что с ней ничего не случится. А оттуда до нас еще час пешком». Ага, сейчас! Такая правдивость до добра не доведет.
Просто решил пройтись. Надо было о многом подумать.
По крайней мере, тут я не соврал.
Сынок, у тебя все хорошо? спросил папа. Я побежал в Хиткрофт, как только услышал о беспорядках, но полиция меня не пропустила.
Почему?!
У меня не было официальных оснований находиться на территории конец цитаты. Папа не сумел скрыть горечи в голосе.
Ах они тухлые вонючие
Джуд, нельзя ругаться за обеденным столом, оборвала его мама.
Я взглянул на Джуда и увидел, что запаса злобы у него хватит на всех. Он щерился на меня, будто я был среди тех, кто не пустил папу в школу.
Как все прошло, сынок? Как уроки? тихо спросил папа.
Что мне ответить? Правду или чтобы всем понравилось?
Хорошо, соврал я. После того как мы попали в здание, все было отлично.
Не считая того, что учителя смотрели сквозь нас, а Кресты при каждом удобном случае толкались, пихались, выбивали из рук учебники и даже нули в столовой сначала старательно обслужили всех Крестов в очереди, а потом уже нас.
Нормально все прошло.
Каллум, тебя приняли в школу. Не поддавайся на провокации всяких трефовых свиней, понимаешь?
Понимаю.
Прошу прощения. Мама развернулась к папе. Когда я говорю, что не желаю, чтобы за столом ругались, это касается всех, тебя в том числе.
Извини, милая. Папа понурился и заговорщически подмигнул нам.
Тебя по ящику показали, сообщил Джуд. И твою «подружку». Весь мир слышал, что она сказала.
Она нечаянно.
Я ляпнул это, не подумав. Большая ошибка.
Нечаянно?! оскалился Джуд. Ты спятил? Такое нечаянно не говорят. Она именно это и имела в виду.
У них вся семейка такая. Мама фыркнула. Вижу, мисс Сеффи пошла в матушку.
Мне пришлось прикусить губу. Сейчас лучше не спорить.
Хорошо, что ты там больше не работаешь, многозначительно сказал папа маме.
Можешь мне этого не повторять, кивнула мама. Деньги никогда не лишние, но туда я ни за какие сокровища не вернулась бы. Я не святая, чтобы ладить с этой надутой курицей миссис Хэдли.
Когда-то вы дружили, напомнил я ей и сунул в рот ложку ссохшегося картофельного пюре.
Дружили? Да никогда, отмахнулась мама. Она мне покровительствовала, а я с этим мирилась, поскольку мне была нужна работа. Вот и все.
А мне помнилось иначе. Несколько лет назад целую вечность мама с миссис Хэдли были настоящими подругами. Мама была няней сначала Минервы, потом Сеффи и с самого рождения Минервы помогала миссис Хэдли по дому. А Сеффи была мне самым близким человеком на свете, ближе даже Линетт, моего лучшего друга в этом доме. Помню, я был совсем кроха, а Сеффи только родилась я помогал купать ее и менять ей подгузники. А когда она подросла, мы играли в прятки и в пятнашки в саду семьи Хэдли, и мама за нами присматривала, а иногда к ней присоединялась миссис Хэдли, и тогда они болтали и смеялись. До сих пор не знаю, из-за чего все переменилось. Вот только что миссис Хэдли с мамой были не разлей вода и вдруг нас перестали и близко подпускать к их дому. Прошло уже больше трех лет.
Я до сих пор иногда задумывался, как миссис Хэдли себе это представляла: мы с Сеффи были лучшие друзья, а теперь вообще перестанем видеться? Сеффи сказала ей, что так не получится. Я сказал маме то же самое. Обе отказались нас слушать. Но это не играло ни малейшей роли. Мы с Сеффи по-прежнему виделись не реже чем через день и не собирались расставаться. Мы дали друг другу слово. Поклялись самой священной клятвой, на крови. Просто теперь нам нельзя было никому об этом рассказывать и только-то. У нас был собственный мир, наше тайное убежище на берегу, куда никто не заглядывает и где нас никто никогда не найдет, если не будет знать, где искать. Не то чтобы огромный мир, на самом деле крохотный, зато наш.
Тише, тише. Новости передают. Папа прижал палец к губам. Я затаил дыхание.
Хорошо хоть беспорядки в Хиткрофте не стали событием дня. Первыми шли новости об Освободительном Ополчении.
Сегодня министр внутренних дел Камаль Хэдли выступил с заявлением, согласно которому нулям, по своему заблуждению примкнувшим к Освободительному Ополчению, будет негде продолжать прятаться, у них не останется прибежища.
Ведущий исчез, начался видеорепортаж: папа Сеффи на площади у Парламента. Наплыв камеры и его лицо заняло весь экран.
Мистер Хэдли, верно ли, что решение допустить некоторых нулей в наши школы, принятое вашим кабинетом, стало прямым результатом давления со стороны Освободительного Ополчения?
Отнюдь нет, не задумываясь возразил папа Сеффи. Наш кабинет не позволит себя шантажировать никаким незаконным террористическим группировкам. Мы действовали согласно директиве Пангейского экономического сообщества, которую наш кабинет намеревался исполнить в любом случае.
Мой папа только поморщился.
Наше решение допустить лучших из лучших юных нулей в свои образовательные учреждения имеет прочную социально-экономическую основу. В цивилизованном обществе равное право на образование для нулей, обладающих соответствующими способностями
Тут я перестал слушать. Папа Сеффи ничуть не изменился с тех пор, как мы с ним в последний раз разговаривали сто лет назад: там, где можно было ограничиться одним снисходительным словом, он неизменно вставлял двадцать. Мне он никогда особенно не нравился. Точнее, я считал его напыщенным пустозвоном. Да нет же, он мне вообще не нравился. В семье Сеффи мне не нравился никто. Все они одинаковые. Минерва та еще воображала. Ее мамаша злюка, папаша скотина. И все поглядывают на нас, нулей, сверху вниз.
Освободительное Ополчение это террористы, руководствующиеся ошибочными мотивами, и мы не оставим от этой организации камня на камне и добьемся правосудия
Папа Сеффи все разливался соловьем. Я хотел было снова отключиться, но тут Джуд отмочил такое, что я мигом вернулся с небес на землю.
Да здравствует Освободительное Ополчение! Мой брат вскинул кулак в воздух, сжав пальцы с такой силой, что у меня мелькнула мысль: больно, наверное, будет разжимать.
И то верно, сынок.
Папа с Джудом обменялись понимающими взглядами и снова уставились в телик. Я удивленно посмотрел на них, потом на маму. Она тут же отвернулась. Я снова посмотрел на папу с Джудом. Происходило что-то непонятное. Что-то связанное с Освободительным Ополчением, моим отцом и моим братом. Ну и пожалуйста, я не против. Я против того, что меня в это не посвятили.
Появились неподтвержденные сведения, что бомба, заложенная в машине у Всемирного торгового центра месяц назад, дело рук Освободительного Ополчения, продолжал репортер. Какие меры предпринимаются для поисков виновных?
Могу сообщить вам, что обнаружить виновных и добиться скорейшего беспощадного суда над ними наш главный приоритет. Политический терроризм, приводящий к гибели или тяжелому ранению даже одного-единственного Креста, всегда карался смертной казнью. Виновные будут присуждены к смерти, здесь двух мнений быть не может
И та-та-та, и бу-бу-бу. Папа Сеффи бубнил еще минуту, не меньше, не давая журналисту и слово вставить в его гладкую речь было нипочем не вклиниться. Я снова отключился только ждал, когда он договорит, и надеялся, что говорить он будет еще долго.
Глава 9
× Сеффи
Сеффи, папу по телевизору показывают. Чтобы сообщить об этом, мама распахнула дверь в мою комнату.
Тоже мне событие! Мама, наверное, думает, что мне по-прежнему пять и я при виде папочки в телевизоре запрыгаю от восторга.
Сеффи!
Да, мама. Я уже смотрю.
Я нажала кнопку на пульте и включила ящик. Ради мира в семье я готова на все! И с первого раза попала на нужный канал. Повезло!
по меньшей мере заблуждаются. Вид у папы был не слишком-то довольный. Министр Пеланго еще очень молод и не отдает себе отчета, что перемены в нашем обществе должны быть медленными, постепенными
Еще медленнее и мы назад покатимся, вставил министр Пеланго.
От этого вид у папы стал еще более недовольный, а я улыбнулась.
Мы называем себя цивилизованной страной, однако в других странах ПЭС у нулей больше прав, продолжал Пеланго.
А во многих других странах значительно меньше, резко возразил папа.
Можно подумать, из этого следует, что наш образ действий идеален!
Если политика правящей партии не соответствует представлениям мистера Пеланго, вероятно, он поступит, как подобает благородному человеку, и подаст в отставку, процедил папа.
Не дождетесь! последовал немедленный ответ. В нашем правительстве многовато людей, живущих в прошлом. Мой долг вытащить их в настоящее, иначе ни у кого из нас не будет достойного будущего ни у Крестов, ни у нулей.
Мама вышла. Как только дверь за ней закрылась, щелкнув ручкой, я нажала кнопку на пульте, переключаясь на другой канал. Что смотреть, мне было все равно. Любой канал подойдет. Меня с детства пичкали политикой, политикой, политикой. И теперь она меня совершенно не интересовала ни в каком виде, ни под каким соусом. Неужели мама не в состоянии этого понять?
Глава 10
Каллум
В конце концов Камаль Хэдли перестал долдонить, и на экране появилась школа Хиткрофт. Естественно, в новостях решили не показывать, что полиция, которой полагалось нас охранять, подпустила толпу к нам и закрыла глаза на то, что нас пихали, дергали, били. Почему-то камера никак не могла оказаться в нужном месте, чтобы показать, что мой пиджак сзади был оплеван Крестами. Еще бы! На все это в новостях не было ни намека.
Нули, принятые в школу Хиткрофт, сегодня были встречены несколько враждебно, начала ведущая.
Несколько враждебно? Должно быть, второе имя этой корреспондентки было Эффи, сокращенно от Эвфемизм!
Возникли опасения, что нули-экстремисты могут воспользоваться напряженностью, поэтому к месту событий были стянуты силы полиции, продолжала диктор.