Я выхватываю карточку из ее рук и спешу к ожидающему меня лифту. Когда двери закрываются, я чувствую, как бешено колотится сердце, грозясь разорвать грудную клетку.
Какое отношение «Вудс энд Ко» имеет к Гарри Кэррингтону?
Нет. Ни за что. Мой отец поклялся никогда не иметь с ним каких бы то ни было дел.
Боже, надеюсь, мои худшие опасения не подтвердятся.
Когда я достигаю сорокового этажа, двери лифта распахиваются. В отличие от вестибюля, на этом этаже безлюдно, а все офисные кабинки пустуют. Я двигаюсь по коридору и наконец-то замечаю маму.
Она в полном раздрае.
Сальные волосы густыми прядями спадают на лицо. Прекрасные карие глаза выглядят уставшими, а под ними залегли темные круги. Когда она поворачивается ко мне, я замечаю залитое слезами лицо.
О, Алекс, выдыхает она, и я тут же падаю в материнские объятия. Меня даже не волнует, что мы не разговаривали друг с другом целую неделю. Мы обнимаемся, кажется, целую вечность, и ее тепло окутывает меня, изгоняя тревогу.
Отстранившись, я наконец-таки интересуюсь, что произошло.
Алекс. Она за талию притягивает меня ближе к себе и целует в лоб: подобная нежность ей вообще не свойственна. Мы действительно не собирались тебе этого говорить, но «Вудс энд Ко» обанкротилась.
Что?
Это просто не может быть правдой. В «Вудс энд Кo» работает более сотни сотрудников и реализуется не менее десяти крупнейших коммерческих проектов в год. Только за прошлый год мы заработали около 100 миллионов долларов чистой прибыли. Как компания может стать банкротом?
Мама качает головой и просит следовать за ней. Мы двигаемся по коридору, пока не добираемся до зала заседаний. Я заглядываю в окно на двери, и сердце выпрыгивает из груди.
Мама сжимает мои плечи и ободряюще улыбается.
Что бы они ни сказали тебе, пожалуйста, постарайся быть непредвзятой, Алекс.
«Но Алекс все еще в шоке».
Что, черт возьми, происходит? шепчу я. Ты пугаешь меня.
Скоро ты все узнаешь. Она целует меня в щеку и отправляет в конференц-зал.
Первым я замечаю своего отца. Он выглядит намного бледнее, чем обычно, а его хилое и хрупкое тело теперь представляет собой пустую оболочку того, чем оно было раньше. Когда подхожу ближе, замечаю осунувшееся лицо и испещренный глубокими морщинами лоб. Его тело напряжено, а нервы потрескивают, когда он тянется вперед, чтобы коснуться моего плеча.
Александрия.
Папа, что ты наделал? бормочу ему, и все его тело замирает.
Возникшее между нами неловкое молчание единственный ответ. Мой желудок скручивается в огромный узел, когда я замечаю двух других людей в комнате.
Полагаю, это не то воссоединение отца и дочери, которого ты хотела, раздается сухой голос.
Я переключаю свое внимание на мужчину лет пятидесяти, облаченного в дорогой костюм. Гарри выглядит в точности, как я его запомнила: темные вьющиеся волосы, волевой подбородок и глубоко посаженные темные глаза, критическим взором оценивающие присутствующих.
А рядом с ним расположился не кто иной, как человек, на которого пять дней назад я вылила мартини.
Дэниел Кэррингтон.
Мое сердце бешено бьется в груди.
Почему Вселенная продолжает сталкивать меня с этим ребенком-переростком в одной комнате, я никогда не узнаю.
Я чувствую болезненный толчок в груди, готовясь к тому, что очередная сделка, которую мой отец заключил с Гарри Кэррингтоном, без сомнений имеет какое-то отношение ко мне и Дэниелу.
Я бы сказал, что рад тебя видеть, Алекс, но моя пропитанная мартини рубашка, отправленная в химчистку, говорит об обратном. Дэниел недовольно хмурится.
«Господи, какой претенциозный засранец. И не просто засранец. А с преувеличенно картавой «р» и ударением на последнем слоге, подражающими фальшивому французскому акценту».
Отрадно видеть, что вы знакомы друг с другом. Гарри склоняет голову в мою сторону. Александрия, присядь.
Я поворачиваюсь в его сторону и демонстративно обращаюсь к нему:
Я лучше постою.
Сядь, огрызается он резким, как бритва, тоном.
Я сажусь.
Итак, продолжает он, выглядя более довольным. На чем мы там остановились? Ах да. Он делает несколько шагов вдоль огромного стола, расположенного в центре зала, и пальцем проводит по поверхности из красного дерева. Пожалуй, я перейду к делу, поскольку ты знаешь, кто я такой и какой компанией управляю. Насколько тебе известно, компания твоего отца в настоящее время испытывает большие финансовые трудности. «Вудс энд Ко» погрязла в долгах, и инвесторы крайне недовольны. Думаю, мне не нужно вдаваться в подробности, как это случилось, потому что родители объяснят тебе все это позже, так что перейду сразу к тому, что интересует лично меня.
Я перевожу взгляд на отца, замечая, что его глаза прикованы к столу от смущения.
Я предложил твоим родителям крупный строительный проект, чтобы поддерживать их бизнес на плаву в течение следующих двух лет. Это грандиозное предложение обойдется в пару сотен миллионов, и я верю, что «Вудс энд Ко» сможет извлечь огромную выгоду из данного проекта. Вы сможете расплатиться со своими кредиторами и даже вернуть часть упущенного дохода.
И в чем подвох? интересуюсь я, складывая руки на груди.
Прямо к сути? Мне нравится. Гарри наклоняет голову ко мне. Уверен, ты знаешь, что мы с твоим отцом не в лучших отношениях. Ты даже могла видеть во мне своего врага. А теперь задайся вопросом, почему я пытаюсь помочь вам.
Я поджимаю губы.
Эм, потому что, как говорится, друзей нужно держать близко, а врагов еще ближе?
Не совсем. Гарри облизывает губы, и неприятные ощущения ползут по моему позвоночнику. Оказывается, у твоего отца есть что мне предложить.
Дэниел ерзает на своем месте и наклоняется вперед, в недоумении вскидывая бровь.
О чем ты говоришь?
Гарри игнорирует вопрос сына. Вместо этого поворачивается ко мне, и медленная улыбка растягивается на его презрительно расчетливом лице.
Я предлагаю свою помощь «Вудс энд Ко», Александрия. Но при одном условии: ты обручишься с моим сыном, Дэниелом.
Глава шестая
Сначала никто не проронил ни слова. Тишина окутывает каждого присутствующего в комнате, и ничто не смеет вырваться из моих уст.
Я абсолютно выбита из колеи.
Затем Дэниел разражается смехом. Замедленным, мучительным, ироничным смехом, прорезающим напряжение, накопившееся в этой комнате.
Когда он понимает, что никто вместе с ним не смеется, то резко останавливается. Взгляд Дэниела направлен на отца, который смотрит в ответ так, будто его раздражает, что сын единственный человек в комнате, кто не понял сути дела.
Нет. Осознание серьезности слов Гарри поражает его, подобно пуле. Нет. Это, должно быть, шутка. Он указывает на меня, а его лицо искажается от ужаса. Хочешь, чтобы я обручился? На этой девушке? Ты свихнулся? Дэниел вскакивает с места. Слушай, если это из-за Ибицы
Конечно, это из-за Ибицы, болван. Гарри так сильно сжимает руки в кулаки, что костяшки его пальцев белеют. Думаешь, это легко? Подчищать за тобой бардак, который ты устроил в Испании? Ты унаследовал многомиллионную компанию, Дэниел, чтобы испоганить нашу репутацию глупой интрижкой.
Послушай, я начинает Дэниел, но Гарри снова перебивает его.
Нет, это ты послушай, Дэниел. У тебя нет выбора. Тебе придется взять себя в руки и вести себя прилично с журналистами, чтобы скандал забылся, рявкает на сына Гарри. Акции компании в течение нескольких недель в минусе, и я не хочу давать инвесторам малейший повод усомниться в нас. Слишком многое поставлено на карту. И я не вижу иного решения для устранения того дерьмового шоу, к которому ты приложил руку, кроме как подправить твой имидж плейбоя, женив на этой девушке.
Я не могу жениться на ней. Она и так уже превратила мою жизнь в ад, а я ее почти не знаю. Дэниел бросает на меня неприязненный взгляд. Да она ребенок. Чертова помеха.
Извини? выпаливаю я. Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Ребенок? Мне двадцать!
В ответ на это он хмурится.
Ты выплеснула на меня шампанское. И мой мартини.
Потому что ты заслужил! Нечего вести себя как полный придурок.
Ох, брось. Просто признай, что твой поступок в прошлом году был совершенно не уместен. Ты даже не знаешь меня, свирепо заявляет Дэниел.
Я вскакиваю с места, подпитываемая гневом.
Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что каждая женщина, с которой ты встречался, считает тебя отвратительным мудаком!
Хватит. Гарри ударяет ладонью по столу, и мы с Дэниелом вздрагиваем. Меня не волнует, что там за история случилась между вами в прошлом. Единственное, чего я хочу, это чтобы вы отбросили все в сторону и постарались придать этой помолвке правдоподобности.
Значит, это конец? Все уже решено? спрашиваю недоверчиво. Я переключаю свое внимание на отца, который практически не разговаривал со мной с тех пор, как я заявилась на собрание. Я смотрю на него совершенно беспомощным взглядом. У меня вообще есть право голоса? Могу я сама решать, каким будет мое будущее?
В уголках губ отца пролегли морщинки.
У нас не было выбора, Алекс.
Он действительно намерен довести дело до конца. И даже не спросил меня, согласна ли я.
У вас не было выбора? А что насчет меня? Его реакция почти смехотворна. Кто я для тебя, отец? Я даже не чувствую себя твоей дочерью. Я просто очередной строительный объект, да? Который можно обменять и перепродать в удобное для тебя время? Ты даже не звонишь, чтобы поинтересоваться моей жизнью, а сегодня ты наконец-то соизволил позвонить мне только ради того, чтобы провернуть это дерьмо. Мой голос срывается от отчаяния, и я тычу в отца пальцем. Больше всего меня ранит то, что ты даже не спросил меня, даже не посоветовался. Ты просто взял и лишил меня выбора.
Александрия, хрипит отец, безвольно опуская руки по бокам. Мне жаль.
Я усмехаюсь от его слов. Извинения ничего для меня не значат.
Сейчас я уже не в том состоянии, чтобы злиться. На самом деле, даже не чувствую злости.
Я чувствую только то, что меня предали.
Поверить не могу, что родители поступили так со мной. Не считаясь с моим выбором ни в одной из частей сделки.
И это все, что ты можешь сказать? Слезы застывают в глазах. Не могу в это поверить.
Меня продают как какую-то рабыню. Всей семейке Кэррингтон.
Я глубоко вздыхаю и падаю на кресло, пытаясь разобраться во всем.
В голове крутятся всевозможные причины, по которым родители заставляют меня участвовать в заговоре Гарри и его сына. «Вудс энд Ко», видимо, находится в безвыходном положении, раз мой отец вынужден вновь иметь дело с Гарри. В глубине души я понимаю, что он ни за что бы не согласился на это, будь у него иной выход.
Но мне всегда казалось, что в чем-то должен был быть предел. Всегда казалось, что я и есть этот предел.
Видимо, я тотально ошибалась.
Я не знаю, что делать дальше. С одной стороны, родители лишили меня свободы воли и предали мое доверие. Но с другой стороны, бизнесу родителей и сотрудникам компании придется столкнуться с ужасными последствиями, если я не соглашусь на помолвку. Столько рабочих мест будет потеряно, и все из-за меня. Я не хочу, чтобы это лежало на моей совести. Вероятно, именно на это и рассчитывал мой отец, чтобы вся вина легла на мои плечи, а не на его. Если в этом и состоял его план с самого начала
Он сработал.
Глубоко вздохнув, я тихо пробормотала Гарри:
Каковы условия помолвки?
Дэниел смотрит на меня, озадаченный моей уступкой.
Ты ведь не серьезно. Ты не можешь рассматривать это нелепое предложение.
Я игнорирую его. Гарри поворачивается ко мне с довольной улыбкой на лице.
Помолвка продлится три года. Этого времени будет достаточно, чтобы обелить репутацию бабника и представить Дэниела как идеального кандидата и достойного наследника «Кэррингтон Энтерпрайзес» после окончания колледжа. И это позволит мне вернуть доверие моих спонсоров.
Я прикрываю глаза и вздыхаю с облегчением при мысли о том, что сделка завершится без заключения брака. Но обратная сторона вопроса заключается в том, что мне придется разыгрывать этот спектакль целых три года. Я окончу колледж в статусе помолвленной девушки.
Я перевожу взгляд на Дэниела. Ему, похоже, ничего так сильно не хочется, как испариться сию же секунду.
Почему я? шепчу я. Вы можете найти любую девушку для него. Поверьте, во мне нет ничего особенного. Зайдите на «Крейглист» и найдите ему невесту хоть сейчас.
Гарри сжимает губы в тонкую линию.
Скажем так, Алекс, другие кандидаты доказали свою непригодность.
Я сглатываю.
Ему явно нужна та, кого он сможет контролировать. Он не сможет управлять женщиной, на которую у него нет никаких рычагов давления. Что делает меня идеальным кандидатом.
Если я выйду за рамки, сделка развалится. И я уверена, что Гарри с легкостью избавится от «Вудс энд Ко» и отыщет другого подрядчика для завершения проекта. А это значит, что компания родителей потеряет свой единственный источник дохода, и у них не останется иного выбора, кроме как объявить о банкротстве.
На лице Гарри безучастная маска, пока он вытаскивает из портфеля целую пачку бумаг. Соглашение о неразглашении. Он бросает документы на стол и пододвигает ко мне, протягивая ручку.
Это отличная возможность помочь своим родителям и избавить их от финансовых проблем на долгие годы, Александрия.
Я сглатываю. Никак не могу осознать, почему это соглашение полностью зависит от меня.
От моего выбора.
Или отсутствия такового, ведь мой отец уже настоял на том, чтобы я заняла в этом шоу первый рад.
Господи, я даже смотреть на него не могу, не чувствуя боли, пронзающей мое сердце.
Вместо этого мое внимание концентрируется на соглашении, что лежит передо мной. Если я соглашусь на эту фальшивую помолвку, то подарю им три года своей жизни. Стоит ли игра свеч?
Я окидываю взглядом окружающую меня обстановку. Все это здание, в котором я нахожусь, десятилетия самоотверженной и тяжелой работы моих родителей. Работа всей их жизни, их наследие заложено в фундамент стен. Еще будучи совсем маленькой, я поклялась сделать все возможное, чтобы мои родители гордились мной, и надеялась однажды унаследовать их детище.
Эта сделка то, что все ожидают от меня, как от их преемника. Я должна быть в состоянии согласиться без каких-либо колебаний.
Но согласие на эту затею подразумевает, что мне придется принять и тот факт, что мои родители действовали за моей спиной и устроили подобное, предполагая, что я просто смирюсь с их решением.
Если не подпишу, не будет никакой финансовой помощи для «Вудс энд Ко», той самой компании, которой я поклялась посвятить свою жизнь. Родители будут вынуждены объявить о банкротстве и закрыться. Дело всей их жизни все полетит к чертям. Моя кровь закипает при мысли о том, что именно они втянули меня в эту передрягу, но в то же время я не позволю, чтобы двадцать лет их тяжелой работы пропали даром.
Мой взгляд скользит по протянутой мне ручке.
Должна ли я подписать?
Да.
Нет.
Да.
Нет.
Да.
Нет.
В моем горле застревает ком горечи, когда ответ становится слишком очевидным.
Да.
Со слезами на глазах я задаю последний вопрос:
Где расписаться?
* * *
Мы с родителями сидим за обеденным столом, и неловкое молчание окутывает нас.
Я ковыряюсь в своей тарелке, чувствуя тошноту только от одной мысли о еде. Это кажется слишком обыденным, учитывая тот извращенный нервный кошмар, в котором мы оказались сегодня днем. Отец тоже не ест: он просто бездумно накручивает спагетти на вилку, а затем отпускает их. Мама сидит рядом с ним, молча поглощая пищу, ни разу не оторвав взгляд от своей тарелки.