Не мели чушь, Оро, сказала она строго и взглянула в лицо Амиру, подняв голову и ускоряя шаг, чтобы поспевать за Льюлой. Тебя никто не гонит, Амир. И нам по-прежнему нужна твоя помощь. Обычный волк, гончая большой разницы нет, если ты контролируешь свои превращения. Тебе просто нужно помочь совладать со зверем внутри себя, и все будет хорошо, я в это верю. Но тогда и ты должен нам доверять.
С чего вы взяли, что мне нужна помощь? устало спросил Амир.
Я чувствую твою боль, тебе и сейчас больно, голос Айду чуть дрогнул, будто и в самом деле она разделила ощущения молодого всадника.
Ерунда, буркнул он. Мне ничего не нужно.
«Не обращай внимания», поспешила успокоить Айду Льюла, мысленно обращаясь к шаманке. «После превращений он всегда такой. Очень уж он не любит свою вторую часть, зверя. Считает, что его существование отняло у него возможность нормальной жизни только не говори ему, пожалуйста, что я выдала это!»
Айду только легонько кивнула, не подав виду.
Какое-то время путники шли молча.
Если хотите знать мое мнение, начал Вердэн, то я считаю, что Айду права. Отказываться от всадника только по причине его, как он сам сказал, тяжелого характера и некоторых наследственных особенностей глупость несусветная. Всадник! На гаэльской земле! Хорошо же мы будем, если повернем назад от того, что сами надеялись найти.
Все так пляшут вокруг этого пророчества! Кальбар скривился. А ведь Оро-то прав. Оборотень в отряде, а все делают вид, что так и надо. Вы в своем уме, нет? А все из-за вашего пророчества, тресни оно хоть повдоль, хоть поперек!
Кальбар, не начинай снова, Вердэн ответил не менее сварливо. Я видел, как сошел с ума наш Император, и с тех пор я готов поверить даже во всадников на крылатых единорогах, что спустятся с радуги и спасут мир, если пророчество расскажет и о них, не то, что в аргшетрона! Да, я хватаюсь за любую соломинку но только потому, что понимаю мы не выстоим, если не случится чуда!
И все решили, что он, Кальбар указал на распластавшегося по драконьей шее Амира. И есть это чудо. За-ме-ча-тель-но, что я могу сказать. Столь же замечательно, как и трехрогая сова, которую любит поминать недобрым словом Оро.
Других кандидатов нет, пожал плечами Вердэн. Ни я, ни ты, ни тем более сам Оро на «чудо» не тянем. А кто тянет кто тянет тот все равно не всадник на драконе. Да и пошлет нас, вероятно, к тем самым трехрогим совам. Придумать же что-то столь же впечатляющее я, увы, так и не смог. Может, ты придумаешь, а, бард?
Кальбар мотнул головой. В этом и была беда сказку про всадника-героя, несомого золотыми крыльями, знал всяк, а в другую сказку заставить поверить людей быстро не получится.
А я уже давно убедилась, что никто из нас в одиночку не в состоянии повлиять на ход событий, так что давайте закроем тему и будем просто держаться вместе и продолжать то, что начали, подытожила Айду. А тебе, Оро, если понадобится, я сама по шее надаю, понял?
Хорошо-хорошо. Я уже молчу, кстати если ты не заметила. Ну а если о делах более простых, то вот вполне ничего место для нового привала! Вердэн, что скажешь?
Да, вполне ничего. И отошли уже вроде бы достаточно.
Только путники остановились для нового привала, Амир, сняв вещи и седло с Льюлы, расстелил одеяло у выступающих корней огромного дерева, поплотнее закутался в плащ и лег, подложив под голову свой вещевой мешок. Через мгновение он уже крепко спал, так, что его не добудились даже к ужину. Проснулся он только посреди ночи, когда все уже давно спали кроме Оро. Тот сторожил бивак. Амир первым делом нащупал флягу по счастью, та была полной. Жадно выпил больше половины, прислушался к своим ощущениям. Вроде бы все было не так уж и плохо. Покопавшись в своем вещевом мешке, юноша достал плащ Силаса, а тот, что ему дал Кальбар, свернул и положил в сторону. Выданный учителем плащ был теплее, а это сейчас оказалось не последним делом. Он все еще толком не мог согреться. Амир, закутавшись, поднялся и тихо подошел к костру.
Замерз? спросил Оро тихо.
Амир кивнул. Оро протянул ему небольшой котелок, сказав:
На, подкрепись, а то уснул, даже не поужинав. Сейчас еще в мешке пороюсь, у нас копченое мясо оставалось. И вон там котелок с чаем стоит, я недавно себе подогревал. Кружка деревянная на крышке была, найдешь, если что.
Спасибо, слегка виновато пробормотал Амир, приняв котелок с ужином.
В том были вареные прямо в кожице земляные яблоки, еще теплые. «Как же ужасно хочется есть!» понял вдруг Амир. Упрашивать себя он не заставил. Торопливо почистив одно земляное яблоко, покрупнее, юноша принялся усердно поглощать ужин, даже не вспомнив об отсутствии соли. Жадно впился в протянутый на куске хлебной лепешки ломоть мяса, поблагодарив только невнятным мычанием.
Оро смотрел какое-то время с удивлением на такой зверский аппетит, но, вспомнив, кем юноша был еще утром, перестал изумляться. А вспомнив, что ему рассказала Айду сколько ран получил молодой всадник, будучи зверем еще и сам поставил перед Амиром полную кружку с травяным чаем. Что после ранений всегда ужасно хочется пить, Оро знал на собственном опыте.
А как тебе удается разобраться с тем, кто из вас главный, оборотень или ты? Как по мне, это такой помет серой цапли, гнездящейся на буром на холме, что слов нету быть самому себе не хозяином, я имею в виду! Оро заговорил первым, и спросил он это вполне добродушно, уже без намека на что-либо. Ведь надо же было как-то разрядить обстановку: Оро видел, что мальчишка по-прежнему готов был провалиться сквозь землю из-за всей этой ситуации.
Не знаю, облегченно вздохнул Амир, прожевав кусок, Оборотень мне не хозяин, я вполне сам всему своему поведению указ, если надо. Как получается, не могу объяснить, просто я уже привык считать его своей личиной, вторым «я», что ли он посмотрел на надкусанное земляное яблоко, задумавшись о чем-то. Оро не торопил его с ответом, но пристально глядел на всадника, тот заговорил медленно и тихо, Мне он, зверь, то есть, часто снился: как мы с ним разговариваем о чем-то; да, в этих снах я вижу себя отдельно, а зверя отдельно. Он пытается меня убедить в чем-то, я уже не помню в чем, потому что я постоянно ругаюсь, убегаю, Амир прервался, бросив взгляд на Оро и, немного помолчав, продолжил: В его облике я в общем-то остаюсь собой, вот разве что говорить нормально не могу, только рычать.
Юноша откусил разом половинку оставшегося в руке клубня, и невесело усмехнулся.
И из-за этого тебя и изгнали? догадался Оро. Амир мрачно кивнул, а гаэлец только хлопнул ладонями по коленям:
Ха! Эти серебряные эльфы в своем репертуаре! Точно птицы пред оленями! Никогда их народ не понимал толком, мда Хотя, сказать честно, не так уж много я и знаю про них. Но уверен, что среди элро храбрее нас, гаэльцев, точно никого нет!
Амир улыбнулся. Оро оказался действительно замечательным товарищем, хотя и скорым на суждения.
Всяк любит свой народ сильнее прочих, это мне так учитель говорил, кивнул Амир.
Оро важно покачал головой в знак согласия, но ничего не ответил. Помолчав еще немного и покончив с ужином, Амир, наконец, спросил о том, о чем хотел узнать едва ли не весь день:
Оро, скажи, а почему ты так плохо относишься к оборотням? Тебя-то в робости не заподозришь! Ты и правда храбрец не знаю, как остальные гаэльцы, но ты не трус, это точно.
Тьфу ты, Амир угораздило такое среди ночи спросить! Тебе непременно нужно знать? Оро смутился, неясно уж, больше от чего: от похвали или поднятой темы.
Юноша кивнул. Оро повозил веткой в костре, поежился едва уловимо, потом нехотя начал:
Ладно, огонь еще горит, у Вердэна есть его верный клинок, да и тебе нечего должно быть бояться, если ты и сам хм. Не обижайся, я верю, что ты понимаешь и держишь в руках своего зверя. По крайней мере, я привык верить тому, что говорят Айду и Вердэн без них я давно голову сложил бы, и песочком занесло б ко всем барсукам норным. Но пока голова при мне, да. А почему, как ты сказал, не люблю скажу. Нехорошая была история, век бы не ее вспоминать, да и тема та еще для ночных бесед но раз спросил слушай.
Незаметно для себя Оро начал говорить тише.
Амир невольно поежился, нашарил под рубашкой северный амулет от недобрых духов его он носил, сколько себя помнил. Любопытство превозмогло ознобный холодок, прокравшийся вдоль позвоночника, и Амир снова спросил:
А что с тобой такое было-то?
Со всеми нами, всей моей деревней было, буркнул Оро. Наша семья, МэкНайры, жили тогда в Арвэсе это такая маленькая, ничем не примечательная гаэльская деревушка. Все как везде в основном глинобитные дома, у тех, кто побогаче да поосновательнее каменные, и крыши, крытые дерном, а не соломой да тростником с реки. Самая большая деревенская ценность скот, особенно коровы. С одной стороны за деревней луга, дальше речка, там купаться здорово было; а с другой лес, туда старшие братья вечно на охоту удирали. Деревня как деревня, в общем полторы дюжины дворов, глушь, правда, несусветная, но ничего, жили как-то С гор вон горы к северу есть, высо-окие, кряж Ардэйх, по прозванию клана, за землями нашими надзирающим, иногда приходили мастеровые, да охотники; да музыканты, тоже, случалось все развлечение! Сами мы, получается, тоже Ардэйх числились бы, если бы знатные были, а так ну, наверное, просто с боку припека, или как там уж у знатных почитается, родня мы им, деревенские, или не очень я не разбираюсь. Айду сказывает одна земля один клан, да значит, так. Но я не про то сейчас, не про то. Жили мы там, значит, как все живут. До того года, про который я, заметь, раньше никому не рассказывал особо. Я сам тогда мал еще был, в погребе большую часть заварухи отсиделся с сестренкой, та еще в пеленках была тогда. Но что было, могу рассказать судачили-то много, да долго ну и опять же, послушать, что старшие на совете деревенском решают первое дело. В тот год мы славно подготовились к зиме был богатый урожай, коровы за богатое на высокие травы лето стали тучны, молока давали хорошо. Сена на зиму накосили тоже столько, что всяк только и делал, что радовался доброму году. Но не бывает судьба одинаково ласкова со всеми
Хати МэкУдэн поехал торговать в город. В этом году его пропащая семейка, МэкУдэны из деревеньки Арвэс, наконец-то не едва сводили концы с концами, а не хуже прочих собрали урожай, настреляли в лесах дичи, и готовы были немало денег взять с грядущей ярмарки. По крови они были людьми с небольшой примесью элро, но выделяли их соседи не поэтому в конце концов, в Арвэсе почти чистых гаэльских эльфов вообще было только две семьи. Эти ребята, МэкУдэны, отличались исключительной бестолковостью ни деньги, ни скотина у них толком не водились. Хати, из всей большой, но беспутной своей семейки слыл самым надежным. Не пил горько, как двое его младших братьев, не ссорился почем зря с каждым встречным-поперечным, как старики, и даже не был вороват, криклив или злословен, как почти все МэкУдэновские женщины и подростки. Одна темная страстишка была у Хати игру в кости он любил сильно. Но и ее он крепко держал в узде, за стол не садясь играть вот уже добрый пяток лет. Неудивительно, в общем, что на ярмарку поехал именно он. Отторговал славно уже предвкушал Хати, что хватит денег поправить к зиме дом, взять хорошего камня да переложить печь, ну и обновок купить всем. А первым делом, пока деньги есть, купить надо крепкую лошадку да двух тучных коровок а то на дворе скотина, почитай, слезы одни. Криворогая пегая корова, старая настолько, что молока от нее ждать уже курам на смех, да пяток вредных коз, от которых убытку порой больше, чем пользы молоко-то дают, но в чужие дворы лазят исправно, за что вечно МэкУдэны со всеми вокруг ругаются платить-то за ущерб частенько нечем, все младший братец с кузенами, чтоб их приподняло да хлопнуло, пропивают!
Так думал Хати. Купил он двух славных коровенок, мохноногую выносливую кобылку и новые крепкие сапоги себе и отцу. И денег осталось немало еще у Хати.
Как так случилось, что, пойдя отмечать добрый торг с односельчанами, надрался Хати до синих шмыгающих собак, никто не сообразил потом ведь один из всей семейки, Хати равнодушен был к выпивке. Надравшись же, позабыл он про свой зарок и сел в кости играть. Ну и спустил все деньги, а одежду да скотину не проиграл только потому, что вовремя отец самого Оро Хати от стола отволок. Непросто это было пришлось односельчанину в ухо двинуть покрепче. Зато уж он поутру, проспавшись, благодарил! Продулся Хати, что и говорить, крепко, но в общем, беда была не так уж и велика и прежде звонкие монеты не держались в доме МэкУдэнов долго. А тут хотя бы скотина на подворье толковая будет! Хати и не горевал особенно. Махнул рукой на это, побранил себя последними словами да и успокоился.
Ярмарка тем временем отшумела. Близился праздник Ворота Зимы. До него всем поспеть домой нужно было, вон и из Арвэса торговцы до дому двинулись. Праздник-то он праздник, да время страшное это. Встречать его потребно дома, у огня, за чтоб дверь была заперта покрепче когда ворота отворяются, из них всякое выходит, добро бы только метели с буранами, и не к ночи имена тех, кто за теми воротами таится, поминать, да.
Вернулись в деревню мужчины за две недели до Ворот Зимы кто с обновами, кто с деньгами, все веселые, да и Хати не самый печальный был. Пока домой не зашел.
Дома узнал он, что цепной кобель МэкУдэнов сорвался с привязи, одурел в конец, страшно искусал сестру самого Хати, и бросился в соседский двор. Там покусал он соседского младшего сына, загрыз насмерть наемного работника, что мальчика защищал, перекалечил пяток коров и две лошади, и еще долго бы бесновался, но старший соседов сын ловко пристрелил пса.
И теперь вот требует сосед платы за ущерб. Такой большой платы, что даже если МэкУдэны продадут все, что у них есть, и то не хватит. Только работать идти на самого соседа разве что пока ущерб не покроют.
Что там было в доме Хати, никто не знает толком, да только крики и шум драки по всей деревне хорошо слышен был. Хати наутро из дому не вышел побили его братья так, что отлеживался теперь горе-то торговец. За проигранное, надо понимать, побили с теми деньгами бы всяко хватило хотя бы за половину ущерба заплатить. А сейчас и скотину придется новую отдать, и в долги залезть по самые уши, и кого-то из семьи отправлять отрабатывать вместо загрызенного работника. В общем, невесело в Ворота Зимы эта семья вошла. С прочими праздновать не стали, сидели бирюками в своем доме. И случилось так, что постучался в их дверь в одну из ночей Ворот Зимы путник.
Да кого там носит, чей помет к дверям пригнало? хрипло каркнул старик МэкУдэн, не торопясь открывать двери.
Впустите, хозяева не переживу эту ночь иначе, едва ноги несу, слабым голосом ответили из-за двери. Имейте совесть, добрые люди, нельзя же без крова оставить в такое время человека! Пожалейте, не дайте помереть путнику! Не то накроет чужая земля с головою, как быть в такую ночь-то?
Как бы не бранился старик-хозяин, а пришлось впустить правда, перед этим гостю трижды обойти вокруг дубовой чурки велели, и незнакомец (им оказался худой высокий мужчина в плаще да капюшоне) послушно все выполнил. Выглядел он неважно точно на тракте или разбойники обобрали, или волки потрепали. Но мысль о разбойниках тут же была отвергнута путник вынул из кармана несколько крупных золотых монет, когда в очередной раз услышал ворчание про то, что сами хозяева едва сводят концы с концами. Положил пару золотых на стол, не обратив внимания на то, как загорелись глаза всех хозяев дома при виде тускло блеснувшего тяжелого металлического кружка, брякнувшего о дерево сперва одного, потом второго.
Вон лавка, ложись отдыхать, гость. Имя-то есть у тебя, или как? хозяйка дома, самая старшая из детей старого МэкУдэна, бросила на указанную лавку потрепанный плед.