И увёл отца за руку.
Марк вернулся за столик. У Вали на глаза навернулись слёзы. Помолчали.
Пойми, Валюсик, люди меняются. Попрыгал, поискал, понюхал. Готов развестись. Жениться готов, а не просто потрахаться. Любовь не картошка, не выбросишь в окошко, сказал он серьёзно. Говорила, есть мужик, ради которого всё. Что он министр. Это Горяев был?
Горяев.
А я тебе совсем по барабану?
Мне все, кроме него, по барабану. И швед тоже. Хоть все думают, что про запас держу.
Валя рассматривала Марка, такого обаятельного, жилистого, нахрапистого, но ни капельки больше не нужного и неинтересного. Как странно, что прежде столько о нём думала.
Он прочитал это в её взгляде:
Пойми, жил тогда начерно: типа, деньги сделаю, жить начну. А теперь вырос. Как говорят, поднялся!
Я тоже выросла. Не заметил? напомнила Валя.
Заметил. В твой кабинет, Валюсик, такие бабки вложу, что с каждого столба рекламой заулыбаешься. Он оглянулся, словно только заметил, где они сидят. Чего мы к этой рыгаловке прилипли? Поехали, с артистами познакомлю. Ресторан есть на Пресне, играем там у грузина в «Двенадцать стульев».
Как это играете?
В один из двенадцати стульев зашиваем монетку. Братва кидает по штуке баксов, чтоб купить по стулу и распотрошить. Один из двенадцати находит монетку, получает всё, что на кону, и проставляется! рассказал он наигранно весело, прекрасно понимая, что Валя туда не поедет. И я там был, мёд-пиво пил
Почему именно сегодня позвонил?
Да вот крутую аптечную фирму наладил. Пить начал, бани, шлюхи, казино. Сел у телика, а там бац, Валюсик моя! Занервничал, тут соседка твоя звонит, докладывает: шведу не даёт, депутат не берёт. Нервы и сдали. Хочешь, рванём на тёплое море?
Не хочу.
А скажи, почему врач от тебя слинял, а девчонку свою на тебя повесил?
И Мишу сама выгнала, и Вику сама забрала.
Своих не родила, а чужую тянешь? усомнился Марк.
Когда-то меня так же Соня к себе взяла, потом Юлия Измайловна. Теперь они моя семья. Как и Вика. Твоя семья, кстати, как?
Дети в порядке. Но, как поднялся, ежовая маруха стала шёлковой. В цене вырос!
Кто????
Да супруга моя! Вот тебя по телику показывают, вокруг теперь одни тузы. Валюсик, а для чего ты живёшь? вдруг спросил он.
Чтоб сделать мир лучше, без запинки ответила она и удивилась складности ответа.
А зачем тебе это?
Нравится.
Не разглядел я тебя, думал, придуряешься, а ты всерьёз притворяешься. Есть такие, которые не живут, а будто всю жизнь кино про себя снимают. Перед смертью понимают, что зрителю-то это по хрену, а сами уже ни с чем остались.
Как это ни с чем?
Ни мужа, ни детей, ни денег Про шведа понятно, у него не стоит.
Соседка сама проверила? засмеялась Валя.
Нет другого объяснения, что за него не идёшь.
Марк, ты как моя мать. Для неё Свен принц заморский, а для меня несчастный, одинокий м. с деньгами. Вроде тебя, только культурный. У тебя предел мечтаний жёлтая иномарка, а у него коллекция музыкальных шкатулок.
Разговаривать-то как научилась! Язычок-то отрос, жало-то отточилось! присвистнул он.
И раньше умела, да стеснялась. Если б по телику не увидел, так же б за мной шпионил? Как ты у жены от денег в глазах вырос, так и я после шведа и Горяева слаще стала? сама не ожидала, что выскажет ему всё.
А чё ты митингуешь, если я тебе никак? насторожился он. Чего ты так пламенно революционеришь?
Да я в твоём лице говорю это всем мужикам, которые вели себя как свиньи! Думала, что во мне не так? А после Свена и Виктора знаю, что это в прежних мужиках всё было не так!
Да в тебе всё, кроме кожи и рожи, не так! Особенно теперь, когда от депутатских денег окосела на оба глаза!
Домой вернулась опустошённая. В сумке валялась визитка Марка с тремя телефонами: офис, домашний, сотовый. Прежде ни одного не давал, жены боялся, а кому теперь нужны эти три? Бросила его визитку в коробку для визиток, вспомнила бабушкино слово «постылый».
Чтоб соседки больше у нас духу не было, объявила Валя матери. Увижу с лестницы спущу.
Хорошая женщина, доча, в церковь ходит, возразила та.
За деньги Марку о моей личной жизни доносила!
Галька? Так ведь пенсия у ней крошечная, дети не помогают, убираться к чужим людям ходит, стала оправдываться мать. Чё о тебе такого можно сказать?
За такое, бабуль, сажают голой жопой на горящую конфорку, разъяснила Вика.
Так ведь нам, старухам, одна радость молодым кости перемыть.
Ма, неужели не понимаешь, о чём речь? Валя попыталась до неё достучаться.
Вот те крест, не понимаю! Кстати, нитки «мулине» второй раз отправила бабке твоей Балабановой на вышивки. Хотела хороших конфет туда положить, не нашла. Делать их, что ли, перестали? Везде сплошные эти «баунти, райское наслаждение». Так баунтей ей ложу, пусть побалуется.
Вика тетёшкалась с Эдиком, как с придурковатым младшим братом: проверяла, ходит ли на курсы, таскала с собой на дискотеку. Маргарита на это захлебывалась желчью, не понимая, что сама приучила парня к единственной форме контакта беспрекословному подчинению. Валя даже подумала, что у ребят отношения, но Вика молчала, и было неудобно спрашивать.
Не то чтоб Вика отдалилась, скорее отдалилась Валя. Прежде всё время была рядом с Викой, ловила каждый её чих как локатор, а теперь настроилась на волну Горяева. Даже подумала, если б на момент встречи с Викой у неё был Горяев, не смогла б вытащить девочку из наркоты. Не хватило бы концентрации.
В августе Вика подсела на модное увлечение шейпинг и зачитывала страницы книги о нём, как прежде зачитывала тексты «Аум Синрикё»:
Не ждите, что, выполняя определённые упражнения, избавитесь от лишнего веса на определённом изолированном месте. Любая программа шейпинга включает в себя не только комплекс упражнений, но и диету. Врубаешься?
Нет, отмахивалась Валя.
Главные ошибки делаются в режиме жрачки. Каждый день считаю калории. Ноги у меня клёвые, а бэксайд буду шлифовать, пока не стану стройной, как пальма!
Валю калории не волновали, как всех людей её профессии, есть хотелось всё время. Нагрузки на работе не уменьшались, но она научилась их оптимизировать. Например, ставила больному на ноги пиявки, а сама пока делала рейки в верхней половине тела. После процедуры заставляла его сидеть с заклеенными ранками от пиявок хотя бы час, а Маргариту поить его чаем.
Или прокалывала при бронхите и пневмонии кожу иголкой и ставила на эти места банки, как учила бабушка. Банка иногда наполнялась кровью, больной пугался, но эффект был потрясающий. Или, планируя сорокаминутный массаж спины, мазала суставы рук и ног глиной, которую они заготовили с Викой.
От бабушки Поли знала, что глине подвластны и артриты, и артрозы, и остеохондрозы, и подагра, и ушибы, и растяжения, и зарастающие переломы, и гематомы, и циститы, и гинекологические проблемы.
Белая глина помогает при угревой сыпи, очищает кожу, укрепляет волосы. Голубая снимает воспаления кожи, очищает, отбеливает и убирает морщины. Зелёная бодрит, лечит сердце и сосуды. Жёлтая противовоспалительная и обезболивающая. Красной боятся анемия, малокровие и аллергии.
Бабушка Поля мазала ей в детстве глину на нос от насморка и гайморита, на щеку от зубной боли, вокруг уха при отите, давала полоскать горло разведённой глиной при ангине. А себе от бессонницы клала на лоб тряпочку со смесью глины с простоквашей.
Валя даже придумала, что можно расписать человека по диагнозам разноцветными узорами из глин и показывать этот боди-арт в качестве шпаргалки для самолечения. Также можно разрисовать части тела травами и даже камнями, полезные свойства которых она записала на мастер-классе Гаянэ по литотерапии.
Но от конвейерной работы появилось ощущение, что больные идут те же самые. Вылечила его, а он снова пришёл, хотя реально это были разные люди. Вспоминала слова Льва Андроновича о «профессиональном выгорании», не понимая, что нужен отдых или хотя бы переключение от этой тяжёлой работы.
Как-то вообще чуть не сорвалась на крик. Мамаша привела мальчишечку, целиком обсыпанного аллергией и пьющего от этого гормоны. Отнимала бы у таких детей! Безграмотный врач прописал гормоны, и мать как зомби стала бомбить ими ребёнка, не уточнив, не подумав, не почитав, не посоветовавшись.
Ещё и верещала, когда Валя стала мазать ребёнка глиной. Хотя, конечно, потом были обычные охапка цветов, слёзы благодарности и фарфоровая рожица мальчишечки. Но Валю напугала собственная невыдержанность. Она ведь считала «Центр «Валентина»» чем-то вроде «угольного фильтра», каким Вике чистили кровь.
Потому что война клубилась не только в Чечне, но и за московским окном. И в кабинете Валя восстанавливала «раненых» на этой войне, а их становилось всё больше и больше. Как-то в перерыве между пациентами Вика стала громко зачитывать криминальную колонку новостей:
Отравлен известный московский банкир Иван Кивелиди. Марат Шарыгин, владелец сети ресторанов, и его восьмилетняя дочь взорваны бомбой, подложенной под капот автомобиля. Тело Феликса Львова, бизнесмена и консультанта в алюминиевом секторе, уведенного из зала ВИП а/п «Шереметьево» неизвестными, найдено на шоссе Москва Рига
Прекрати читать этот ужас! остановила Валя.
Твой Горяич в Думе, а не мой, ему и говори, чтоб прекратил, огрызнулась Вика.
И когда Слава заехал за Валей, чтобы отвезти в пафосный дом на Бульварном кольце, она, чтоб не забыть, твердила про себя диковинную фамилию «Кивелиди». Квартира оказалась огромная, забитая книгами и антиквариатом, Валя насчитала семь комнат.
Слышал фамилию Кивелиди? спросила она Горяева с ходу.
Теперь её вся страна слышала. Светлый парень был Ваня, что за мразь ему в телефонную трубку отравы насыпала? Хочешь убить, убей как мужик. А тут и секретарша, и врач в придачу погибли Вон Шеварднадзе хотели взорвать, так по-честному автомобиль взрывчаткой напичкали.
Жуткие вещи говоришь! вздрогнула Валя.
Жуткие. И потому хочу забыть о них хотя бы с тобой. Давай, ласточка моя, найдём в этой квартире самые красивые простыни и выберем самую красивую комнату.
Прежде они встречались в казённых учреждениях, а здесь Вале было неудобно открывать чужие шкафы, копаться в чужом постельном белье, стелить на диван возле мраморного камина не принадлежащие ей простыни. Казалось, залезает в чужую жизнь, чтоб откусить кусочек счастья для своей.
Хозяева за границей, домработница придёт цветы поливать, сунет простыни в стиралку.
Каждый день по восемь простыней для больных застилаю на стол, и только сегодня для себя
Потом, когда сели в огромной кухне выпить чаю, Горяев протянул обитую красным бархатом коробку.
Что это?
Жемчуг.
Настоящий? удивилась Валя.
Королевский. Сказали, камень Валентины жемчуг, а цветок незабудка!
Он дорогой. Не возьму.
Тогда верни Свену бриллиант, засмеялся Горяев.
Спасибо, конечно, но куда мне такой жемчуг носить? Бываю в кабинете да у Свена на вечеринках, она достала бусы и стала перебирать крупные светящиеся жемчужины. Обещал объяснить про Чечню.
Помнишь, когда Чеченский национальный съезд принял декларацию об образовании Чеченской Республики?
Нет, Валя опустила глаза, как двоечница.
Ласточка моя, тогда сначала читаем букварь, он отхлебнул из чашки. Хороший у него чай! Из Китая возит.
Мне это только теперь стало важно! Хочешь, в тетрадку за тобой запишу?
В июле 1991-го они объявили, что больше не входят в СССР и РСФСР. Почему про тетрадку сказала? пошутил он. На шведа шпионишь? На его посольских дружков?
В посольстве такие симпатичные люди.
Все шпионы симпатичные люди. Работа у них такая. Путч августовский помнишь?
Мы с Юлией Измайловной были на баррикадах.
Молодцы! После путча Дудаев стал президентом и запел про «превратить Москву в зону бедствия». В Москве и без них бардак, союзное имущество делят. Муж с женой разводятся, вилки делят, а тут махины расстаются. Дудаев под шумок захватывает оружие, военные городки, имущество вооружённых сил. Мы идём на переговоры он как баран.
Захватывает оружие? удивилась Валя.
На центральной площади Грозного бессрочный митинг оппозиции, Дудаев всех разгоняет, вводит комендантский час. Расстреливает Центризбирком, митинг оппозиции, мэрию и управление внутренних дел, он старался говорить спокойно, но это плохо давалось. Убивает в Урус-Мартановском районе двести оппозиционеров! Своих, не русских! Проводит Общенациональный съезд, где объявляет всеобщую мобилизацию и джихад России! Продолжать?
А правозащитники объясняют наоборот.
Потому что западные гранты дают под наоборот.
Так кто виноват во всём этом?
Всё население поимённо. И я, и ты.
Я? возмутилась Валя.
А чем ты, ласточка моя, лучше других? Ты всё от тебя зависящее сделала, чтоб этого не случилось? Нет. И я тоже. Родина это все мы!
Валя не поняла, как к этому относиться. Она никак не соотносила войну в Чечне со своей жизнью, считая себя мелкой сошкой, муравьём, волокущим в муравейник слишком крохотную соломинку, чтобы отвечать за что-то, кроме семьи и работы.
А что она может ещё? Ехать лечить раненых? Создать большой целительский центр? Для этого нужны деньги, связи, организаторский талант, а на ней мать и Вика. Конечно, она выросла из нынешнего амплуа, стала видеть мир иначе, но всё равно не знает, куда дальше? Все вокруг чему-то учатся, что-то организовывают, ей бы надо затеять что-то новое
В ломбард надо ложить. Убьют за них! напугалась мать жемчужных бус.
А за Свенов бриллиант?
Так он малюсенький.
А Вика долго наматывала жемчуг на шею, гладила руками, красовалась перед зеркалом:
Мне лавер когда-нибудь такую байду купит?
Я тоже долго ждала, напомнила Валя.
В книге про камни читала, перламутр переводится как мать жемчуга, обволакивает и защищает туфту, что попалась в раковину, вспомнила Вика. И ещё, жемчуг привлекает бабки! Ща на нас такие бабки повалятся!
А на следующий день позвонил Свен, почти крича про встречу с Горяевым. Потому что в рыбколхозе, с которым он заключил контракт, председатель продал больше десяти кораблей самому себе, возглавил после этого акционерное общество и показал Свену большой кукиш.
Думала, не умеешь кричать, удивилась Валя.
Но это есть деньги, Валья! Деньги! продолжал кричать Свен.
И было странно, что у человека так много денег, а потеря небольшой суммы настолько выводит его из равновесия.
В конце августа позвонила Катя:
Рудольф тебя вызывает. И, что бы ни предложила, не выкаблучивайся. На всё соглашайся. Завтра в два жду тебя в Останкине на центральном подъезде.
С условием, что Вику пристроите, напомнила Валя.
И вообще, кто это может её «вызывать»? Даже вспомнила слова Виктора, что главный результат произошедшего в стране не большие деньги, дорогие магазины и заседания парламента по телевизору, а люди, работающие на себя и свободные от государства. Ведь над ней больше не было начальников, а заработок зависел только от собственных усилий.
Надела строгое тёмное платье, положила в сумку жемчуг, чтоб надеть для солидности на лестнице центрального подъезда Останкино. Катя повезла её на лифте на верхний этаж в кабинет, ласкающий взор дизайнерски оформленными стенами, модной мебелью и дорогими кожаными креслами.
Словно он находился вне обшарпанных стен, ободранных полов, вонючих туалетов и грязных лестниц телецентра, а висел в воздухе. Валя рассчитывала увидеть там ещё более мужеподобную и запустившую себя Катю, но Рудольф оказалась ухоженной, коротко стриженной невысокой шумной дамой килограммов под сто.
Я Ада! боевито начала она, протянув руку в большом количестве серебряных перстней. Планирую светлую передачу из дерьма и свиста. Концепции пока нет, но спонсоров тьма. Вы Оля?