Валя, поправила Валя, любуясь дамой, напоминающей по темпераменту Соню.
На столе стояла коробка диковинных шоколадных конфет, которые Рудольф тут же придвинула гостье и замотала головой:
Валя не годится! «Валя-Валентина, что с тобой теперь, белая палата, крашеная дверь» Как бы Валентина Терешкова Совково, провинциально. Лучше Вэлла. А, Кать?
Под Вэллу нужна иностранная фамилия, возразила Катя.
А что с фамилией? Девчонки, жрите конфеты, таких конфет нигде не достанете!
С фамилией всё путём. Помнишь, был такой фактурный Лебедев? В сказках играл богатырей, напомнила Катя.
Мой бывший муж, пояснила Валя.
О?! Тогда оставляем Валю, кивнула Рудольф.
В каком смысле?
В прямом! А то приходит какая-нибудь пергидроль с оптовки: не дочка, не внучка, не Жучка, не мисс Россия. Никто, короче, стала объяснять Рудольф. И всё надо делать с нуля: имя, лицо, биографию. А тут как бы на всё готовенькое. Давай на «ты», что у нас с Лебедевым?
Сто лет о нём не слышала, пожала плечами Валя. Зачем он вам?
Он мне нужен как коту пижама. Мне нужна ты. Дети общие? Когда развелась?
Детей нет, штамп так и стоит, растерянно ответила Валя, не понимая, чего от неё хотят.
Так нам ничегошеньки, кроме штампа, и не нужно! радостно воскликнула Рудольф, сняла телефонную трубку и скомандовала: Сашенька, быстро распечатай всё про артиста Кирилла Лебедева!
Даже не знаю, жив ли, добавила Валя.
Сейчас узнаешь! Лучше бы, конечно, жив, мечтательно сказала Рудольф, засунув в рот шоколадную конфету. Тогда пошлём журналиста о тебе расспросить.
Представляю, что он наговорит, усмехнулась Валя.
Нам, как бы, чем хуже, тем лучше! Проплатим разворот в «Комсомолке» «Лебедев горюет, что расстался со своей Лебёдушкой». Биографию расскажи.
Вы меня в новую партию, что ли, принимаете? пошутила Валя, помня, что Катя велела соглашаться на любое предложение Рудольф. Медучилище, работа массажисткой, университет целительства, свой маленький центр.
Ну, ты просто конфетка с шоколадкой! снова всплеснула руками Рудольф. Денег сперва тонкая котлета, как реклама набухнет толстая котлета.
При чём тут котлета?
Будешь вести белую, пушистую, как бы душевную передачу, пояснила Рудольф.
Я? Передачу? От испуга Валя замахала руками. Я не умею, и у меня больные! Не знаю, что вам тут Катя про меня наговорила!
Есть, Лебёдушка, анекдот про Рабиновича из провинциального ТЮЗа. Звонит ему Спилберг, говорит, утвердил тебя на главную роль, гонорар миллион долларов, съёмки с 30 декабря по 30 января. А Рабинович: «Не могу, у меня ёлки!» с безупречным артистизмом рассказала Рудольф. Больных засунешь себе, как бы, в одно место.
Да я не смогу! Буду там как дура! Всех опозорю! снова запротестовала Валя, обернувшись к Кате за поддержкой.
Хотела ж дочку на телик пристроить? напомнила Катя.
Это мне важно, закивала Валя.
Возьмёшь к себе дочку помощницей, пиарщицей, директоршей, короче, кем захочешь. Про остальное потом, только начинаю на эту тему крутиться, как корова на льду, вздохнула Рудольф, достала пузатую бутылку коньяка и три рюмки. Пьёшь?
Нет.
В нашем деле, если не пить, не выживешь. В четверг приходи на мозговой штурм, и, хитро прищурившись, спросила: Жемчуг Горяев подарил?
Какая разница? Валя укоризненно посмотрела на Катю.
Чего скрывать? усмехнулась Рудольф. На телевидении все спят под одним одеялом. Уж я в камешках понимаю, вижу, он на тебе не экономит! Может, на передачу денег подкинет?
Это даже не обсуждается! Валя строго посмотрела Аде в глаза. И вообще, я говорила на тех передачах, что знаю, а для ведущей нужны образование, кругозор. И я ничего не понимаю в телевидении!
Мне и надо простую как мир. Честную и необстрелянную. Я вот всё про телевидение, как бы, понимаю, а передачу вести не могу. Не потому, что жирная, а потому, что слишком всё понимаю, хохотнула Рудольф и опрокинула в себя рюмку коньяка. А из тебя выращу жемчужину крупней, чем у тебя на шее!
Валя не понимала, что ответить, и поменяла тему:
Если всё про телевидение понимаете, объясните про Чечню. Где правда, где неправда?
В новостях, Лебедушка, всё правда и всё неправда. И зависит от заказчика.
От какого заказчика?
Разные башни Кремля заказывают разное.
Как это?
Например, заказчик просит, чтоб белое стало чёрным, кручу тройной повтор абсолютной ахинеи, и к третьему разу ты в неё веришь
Я ж не дура, чтоб верить, обиделась Валя.
Сниму, как чеченец режет русского на кусочки, под текст: «На протяжении всей своей истории Россия осуществляла имперскую экспансию, политическая система менялась много раз, но каждый раз приносила Кавказу разрушения и кровь» И ты уже не увидишь, кто кого режет. В тебе, как бы, останется только «русские суки!».
Ну, я ж не слепая, возразила Валя.
Моя профессия сделает тебя слепой. Тут ослаблю, там усилю, подержу камеру на трупе 30 секунд, у тебя крыша съедет. О чём-то упомяну сухо оно мимо проскочит, где надо, сделаю индивидуализацию. Если скажу: в городе 30 убитых, тебе по хрену, она снова налила и выпила коньяку и, казалось, завелась ещё больше. А сниму конкретного плачущего Мусу: «Сегодня ночью федералы расстреляли моего сына Ису и мою жену Фариду!» Добавлю, что Муса учитель, и ты вдвойне поверишь, даже если за километр видно, что он бомж, нанятый за деньги. А солдат, наоборот, деперсонализую, покажу сапоги, автоматы, затылки, строй, а не сопливых Ваньку, Федьку и Толика, посланных на смерть
Чего ты девке мозги пудришь? перебила Катя.
Нам с ней работать. Хочет знать, пусть знает. Смотри, я чеченского солдата, как бы, героизирую: «Вот его дом, вот его сад, вот могила его деда» А русского дегероизирую голодный, злой, испуганный, обкуренный, в школе плохо учился. И он будет выглядеть придурком, а чеченский десятилетний мальчишка с автоматом скажет в камеру: «Я защищаю свою землю, свою маму, свою сестру!» Порепетирую с ним и сниму с седьмого дубля. Плюс зелёные «повязки смертников» и «клятвы на Коране» распалилась Рудольф.
Но это же обман! ужаснулась Валя.
Факты не скрываю, просто варю в своей подливке. Захочу, локализую конфликт, и будешь думать, это хрен знает где Захочу, глобализую, и ты услышишь чечена, как бы крадущегося к твоей двери! Знаешь, что такое «недофакт»? Это когда скажу: в таком-то селе тело ребёнка обнаружили в реке, и намекну, что это не обошлось без участия российских солдат. Или сверхфакт, раздую чих минут на десять. А когда чих уже совсем ни о чём, раздую историю чиха в других странах!
Но для чего всё это? так и не поняла Валя.
Информация, новости, комментарии продукт, который надо сбыть подороже. И одно дело сбыть на экране цифры погибших, другое дело показать разбросанные обгоревшие трупы, которые клюют вороны и грызут собаки. Во втором случае у тебя устойчивый образ бессмысленных потерь, и ты, как бы, ищешь виноватого, размахивала Ада новой наполненной стопкой, а тут я тебе его показываю: «Вот он, сучара, в это время пьёт и жрёт на приёмах!» И ты у меня никогда из штампа не вылезешь!
Привыкла студентам лекции читать, прокомментировала Катя.
Вы этому кошмару учите студентов? не поверила своим ушам Валя.
Не «вы», а «ты». Лекций сейчас не читаю, некогда. Но семинар по пиару иногда веду, кивнула Рудольф.
А что такое пиар? уточнила Валя.
Если точный перевод, это нае, развела руками Рудольф.
Так что в Чечне на самом деле?
Откуда я знаю?
А откуда знаете, как это делается в новостях?
Так я ж и делаю. Ты, когда больного лечишь, тебе ж не важно, плохой он или хороший он больной. Так и я. Есть сюжет, сверху дают тональность камертоном, и пою, как вокалюга, вздохнула она. Устала от этого, потому и хочу делать с тобой передачу, как бы с человеческим лицом.
В комнату вошёл красивый седой мужчина.
Гляди, какую кралю Катька нарыла, сказала ему Рудольф.
Иван Корабельский, представился мужчина. Режиссёр. Это на «Светлый город»?
«Светлый город» рыба. То есть рабочее название, пояснила Вале Катя.
Постучавшись, вошла девушка с пачкой листков в руках:
Ада Густавовна, по Лебедеву информация. Последний фильм два года назад. Эпизод. В секции союза кинематографистов сказали, пьёт сильно. Для заработка ведёт свадьбы. Киноматериалы скачаем завтра.
Последний эпизод скачайте, и все фотки по Лебедеву мне на стол, распорядилась Рудольф.
Зачем? спросила Валя.
Прессу заказывать. У тебя фотки с ним есть?
Только свадебная.
Неси в четверг. Всё, мне пора полоскать брюхо в бассейне!
Катя провожала Валю до выхода из Останкина:
Она на тебя запала по полной программе, раз столько времени пальцы гнула! Рудольф баба хорошая, только к её мужикам не лезь. Ванька её бывший любовник.
Циничная, заметила Валя. Но мощная, ураганная.
Ой, девка, ты циничных не видела. Мы с Адкой институт благородных девиц. И помни, у Рудольф одна ахиллесова пята мужики. Не лезь ей под ноги.
А сколько ей?
Полтинник.
Никогда б не дала.
Так у неё на одних массажистов в месяц растворяется штука баксов. Кстати, она физфак МГУ закончила.
Валя вышла из Останкина, сняла бусы, положила в сумку и побрела к троллейбусу. Здание телевидения по-прежнему казалось ей тяжёлым и угрюмым, но кабинет Ады его чуточку подсветил.
Оказалось, в тяжёлом угрюмом здании работают лёгкие, яркие, циничные люди. И разговаривают между собой шутливо, ритмично и весело, словно играют в настольный теннис. Напрасно они позвали её в передачу, она зануда и не выучится их словесной эквилибристике.
Вернулась в кабинет сама не своя, обдумывая предложение этой странной Ады, закончившей физфак МГУ, чтоб дурить народ телевидением. И в первую очередь обдумывать саму Аду с её гипнотическим талантом, уменьем завораживать словами и такой энергетикой, что казалось, вокруг неё гудит воздух.
Мы с Эдиком пораньше на курсы свалим. Ес? отчиталась Вика.
Хорошо. Какая-то ты не такая?
У Ритки шиза гуляет, наезжает на меня, думает, мне его балтометр нужен, пожаловалась Вика. Тусую с ним как волонтёрка, пристраиваю кабана к половой жизни.
Позже зашёл Тёма. Он реже, но всё же навещал Маргариту, обменивая пакеты гостинцев на её страстные ласки.
Ларёшника гоняли, плечо ушиб. Полечи, попросил он Валю.
Сел на кушетку, снял китель, благо больной, записанный на это время, не пришёл.
Ритка достала, куда девчонка Эдика таскает? начал Тёма.
Господи, да хоть в кусты. Это ему всё равно полезней, чем сидеть, как Илья Муромец. Наркоты нет, секты нет, Юлия Измайловна ему компьютерные курсы нашла. Чего шпионить? объяснила Валя.
Ритка ноет, снится ей, что Эдик в опасности. А ей всегда снится, когда с уродом что-то происходит.
Ты мент, ты и расследуй!
Я ваще теперь не знаю, кто я? Раньше мы под солнцевскими ходили, теперь в газетах, что Михась назначен правительством Коста-Рики почётным консулом в Москве! А? поднял он бровь. Стало быть, под Костой-Рикой теперь хожу?
Шутишь?
Спроси своего, что это значит, а то вместе влипнем.
Тёма уже заканчивал свой юридический и мылился в элитный отряд милиции то ли по налогам, то ли по организованной преступности. Короче, в «маски-шоу».
Это же опасно, заметила Валя.
Тут, что ли, за копейки не опасно? Сколько братанов перехоронил! Знаешь песенку: «Ёжик резиновый шёл и насвистывал дырочкой в правом боку»? Ты вся в белом халате, между шведом и депутатом, а я каждый день между говном и кровью, напомнил он. Вчера мужика брали в «белочке», ножом троих соседей пырнул, а нам лови его сачком. Да ещё и не стреляй, потому что народу собралось, как в Большом театре!
Позвали на телевидении передачу вести, осторожно поделилась Валя. Ты первый, кому говорю.
Молоток Горяев, ничего для своей бабы не жалеет! присвистнул Тёма.
Он будет против. У него выборы в декабре, напомнила Валя.
Звездой станешь, на улице поздороваешься?
Думаешь, как человек становится известным, сразу превращается в дрянь?
Знаешь, Валёк, у певца Дегунина год назад тачку угнали, а мне нравится песня про старый забор, где девушка прощается с парнем, обиженно начал Тёма. Дело наш Федюшин просрал. А я по братве нашёл машину, пригнали ему, поставили. Хотел автограф взять, так он мне даже дверь не открыл. А когда в отделение бегал, как дым стелился! Билеты на концерт в первый ряд таскал!
Вечером Валя строго посмотрела Вике в глаза:
Где вы были с Эдиком? Только честно.
Если совсем честно, в кафешке. На курсах облом, аудитории закрыты, тараканов морят или что-то в этом роде, подняла Вика лукавые глазки. Центнер учится с чувихами знакомиться, а я типа тренер. Ходим туда-сюда, он клеится, его посылают, я ему по-любому про ошибки говорю. Тупой как сибирский валенок, смотри Ритке не болтани!
В комнату зашла мать:
Тесто на пирожки с яблоками и корицей поставила.
Бабуль, я калории считаю, возразила Вика. Закрыла шлюзы и рихтую бэксайд.
Не жрёт она ничего, доча! Ноги до головы подымает, как по телевизору! пожаловалась мать. Раньше-то дитя водою сбрызгивали, говорили: «С гуся вода, с лебедя вода, а с тебя, мое дитятко, вся худоба!»
И ушла на кухню с расстроенным лицом.
Обидка на тебя крупная, процедила Вика сквозь зубы. Мусорскому слила про телик, мне нет! Он Ритке, Ритка Эдику, Эдик мне. Ботаню, как распоследняя, а мне ни слова.
Ну, ты прямо как мать! Секунды ж не было, а главное, будешь со мной в передаче работать, стала оправдываться Валя. Не знаю даже, что чувствую. Чувствую, что влипла. Не получится у меня, опозорюсь.
Вика прыгнула, повисла у Вали на шее и завопила:
Самое крутое «здравствуйте»! С вами самая крутая ведущая самого крутого канала Валентина Лебедева! Круче неё только страусиные яйца, чёрные дыры и белые карлики!
Выбежала мать:
Чего орёшь к ночи? Соседи щас стучать по батарее начнут!
Бабулька, у нас дома живая телезвезда!
Передачу вести предлагают, покраснев, призналась Валя.
Спасибо, Господи! Намолила я! Мать прижала ладони к щекам. Лиха беда начало! Попа надо звать, квартиру чистить! Глазливых набежит да завистливых! Тебе ж теперь машину дадут с шофером! И с квартирой не тяни!
Машина тут при чём?
Нельзя таким на метро ездить проходу не дадут.
Валя удивилась, как же сама об этом не подумала? И вообще не подумала, как изменится жизнь, если получится с передачей. Она ведь ничуть не похожа на всех этих телевизионных людей, не собирается становиться похожей. Да и вообще согласилась ради Вики.
Ночь не спала и с утра напросилась через пейджер на встречу со Львом Андроновичем. Он пригласил пообедать в ресторан Дома литераторов. Валя отменила больных, плутала по центру, с трудом нашла Большую Никитскую, которая ещё в прошлом году была улицей Герцена.
Подходила с трепетом, помнила ресторан Дома кино, набитый живыми артистами. С писателями у неё было сложнее, Юлия Измайловна заставила перечитать все толстые журналы, но авторы в голове перепутались.
Валю пропустили в помпезное сталинское здание из светлого кирпича, велели пройти через фойе, где стояли огромные чучела туров, крокодилов, висели шкуры других убитых животных. Ресторан назывался «Записки охотника», но стены были расписаны и размалеваны, как стенгазета.
Села в почти пустом зале за столик, заказанный на фамилию Лебедевой, попросила чаю и обалдела. В другом конце зала сидел самый настоящий Андрей Вознесенский, которого Юлия Измайловна показывала на экране телевизора, читая его странные стихи.
А с ним приятная немолодая блондинка со строгим лицом и очень прямой спиной. Блондинка громко отчитывала Вознесенского, а он оправдывался и нежно гладил её по руке.
Это правда Вознесенский? тихо спросила Валя длинноволосого седого мужчину за соседним столиком, сидящего в обществе стопки и графинчика с водкой.