Реви, если хочешь, шипела она, но не забывай, по чьей вине мы тут оказались.
Девушка прикусила губу, не отрывая взгляд от пола. Напряженные плечи и побелевшие костяшки пальцев свидетельствовали о глубоком отчаянии.
Альвар сглотнул, попытался посмотреть на что-нибудь еще, но его постоянно тянуло к грустному лицу. Если бы он мог хоть что-нибудь сделать Но он не умел утешать девушек.
Внезапно она взглянула на Альвара, и у него так перехватило дыхание, что он аж закашлялся. Чтобы отвлечься, начал барабанить пальцами по коленкам. Все быстрее и быстрее, в такт ускоряющемуся поезду, пока чья-то сильная рука не перехватила его руку, удерживая ее в воздухе. Пассажиры на соседних скамейках удовлетворенно закивали.
Ты же еще не старик, сказал мужчина напротив него.
Мне семнадцать.
Альвар сказал это громко, чтобы девушка услышала. Семнадцать не слишком впечатляющий возраст. И все же его можно уже назвать мужчиной, а не мальчишкой. Блондинка наверняка бросила на него быстрый взгляд, хотя он в этот момент не смотрел на нее.
Альвар совершил большую ошибку, попытавшись представить ее ноги под юбкой, потому что после этого с трудом пытался сдержать свою «мужественность» под штанами.
Человек с необычным футляром спросил, куда он едет, и голос Альвара дрогнул, когда он произнес:
В Стокгольм. Я буду искать работу и заботиться о родственнице матери, но на самом деле
Пара человек взглянула в его сторону. Сам он старался не смотреть на девушку, чтобы сохранить голос твердым.
На самом деле я направляюсь в Стокгольм, чтобы играть свинг[7].
Послышалось фырканье, но мужчина с футляром лишь ухмыльнулся.
Свинг, говоришь? Да уж. Некоторые отправляются в столицу, чтобы найти девушку, кто-то свой хлеб. А избранные, к коим ты себя причисляешь, за свингом.
По вагону прокатился смех. Альвар тоже засмеялся а что ему оставалось делать?
Ваш последний шлягер прошел на «ура», подмигнул собеседник, поддразнивая Альвара.
«Как ваши дела, мистер Свинг?» напел Альвар в ответ дрожащим голосом и тут же услышал, как подключился кто-то еще.
Песня скоро утихла, так как почти никто не знал слов. Но мелодия, прозвучавшая в вагоне, воодушевила его, и он даже осмелился взглянуть наконец на светловолосую девушку. Женщина крепко сжимала ее плечи, они обе молчали.
Мужчина с футляром не терял интереса к Альвару. Через пару километров он снова наклонился вперед, опираясь локтями на колени.
А по тебе сразу и не скажешь, что ты любитель джаза.
И слава богу, вставила женщина, сидящая рядом с Альваром.
«Любитель джаза», повторил про себя Альвар. Перед такой красивой блондинкой звучит неплохо, но «по тебе и не скажешь» сразу опускает на землю.
Я сам по себе, сказал он, надеясь, что это сойдет за уместный ответ.
И как же тебя величать?
Альвар Свенссон из Бьорке.
Он протянул руку. И тут же решил, что в следующий раз, если кто-то спросит, не будет называть своего места жительства.
Если хочешь сохранить доброе имя, советую тебе поостеречься свинга, сказала женщина справа.
Что вы имеете в виду? спросил мужчина с футляром, голос его чуть напрягся.
Ну, я уже по вашему футляру вижу, что вы из этих, ответила женщина. Порядочные люди с ужасом наблюдают, как этот ваш джаз подрывает целое поколение. Нет, паренек, найди-ка ты работу в Стокгольме и позаботься о родственнице. Пусть твои родители гордятся тобой, ты ведь этого хочешь, не так ли? Ее взгляд не оставлял ни малейшей надежды.
Она упомянула футляр? Футляр и правда необычный узкий, продолговатый и с пряжкой на ручке.
Ну и что в нем?
Мужчина улыбнулся и открыл футляр, даже не взглянув на Альвара. И Альвар почувствовал, как учащается пульс. Было неприлично вытягивать шею, но он не мог контролировать себя.
В футляре поблескивали части музыкального инструмента. Мужчина достал насадку и прижался к ней губами, продувая. Затем положил насадку на место, закрыл футляр и затянул пряжку.
Альвару показалось, будто врата рая закрылись. Он попытался перехватить взгляд мужчины, но тот сидел и с невозмутимым видом смотрел в окно.
Это кларнет? наконец спросил Альвар, хотя и так знал ответ.
Мужчина повернулся к нему.
Да, кларнет. Этот я беру с собой, когда нахожусь в дороге.
Альвар смотрел на него во все глаза. Значит, у него дома есть другой кларнет, а это говорит о том, что он музыкант. Остальные пассажиры, вероятно, посчитали так же.
Сыграйте что-нибудь для нас! попросила светловолосая девушка, игнорируя суровый взгляд спутницы.
Мужчина засмеялся, отнекиваясь, но было видно, что ему польстил ее интерес.
Ну ладно, раз просит такая красотка, сказал он, подмигивая одновременно нескольким женщинам в вагоне, и те, кто сидел поближе, прикрыли рот рукой, подавляя смешки. Потом он ловко сложил инструмент.
Мне понадобится ритм, обратился мужчина к Альвару. Примерно такой. Он задал довольно простой ритм.
Было что-то примечательное в том, как он выстукивает ритм, по сравнению с музыкантами в Бьорке. Изюминка заключалась в движении его локтей. Альвар попытался повторить, потом ускорил темп. И вот мужчина поднес к губам кларнет.
Альвар никогда прежде не слышал такой музыки. Возможно, это была импровизация. Кларнетист свободно переходил от мелодии к мелодии, от ритма к ритму. Что-то подобное иногда передавали по радио. Это был джаз.
Хлопки Альвара раздавались в унисон с музыкой, и он чувствовал, что его локти раскачиваются так же, как у музыканта. Играла настоящая музыка, пока пейзажи Швеции быстро сменяли друг друга за окном.
Девушка улыбалась и ритмично двигалась в такт музыки, не сводя глаз с кларнетиста. Даже крепкая хватка женщины не могла помешать ей.
Это была Анита?
Кто?
Та девушка в поезде.
Нет, это была другая девушка.
Почему тогда ты рассказал мне о ней?
То, через что ей пришлось пройти, просто ужасно. Оставить своего новорожденного ребенка дома в Вермланде, чтобы уберечь семью от сплетен.
Ты не рассказывал об этом.
Мы еще не добрались до этого момента. Скажи, а ты видела настоящий кларнет?
Стеффи кивает.
В школе.
В мое время об этом можно было только мечтать. Мне тогда было семнадцать лет, и я до этого никогда не видел кларнет. Впустить джаз в школу, в которую я ходил, было бы
Он начинает смеяться, даже не закончив мысль.
Слава богу, что времена меняются. А твоя школа ты наверняка ходишь в школу?
Стеффи снова кивает. Скоро обед, урок биологии окончен, и всем выжившим, наверное, дали домой презервативы, чтобы пофилософствовать.
Начало уроков в половине второго, лжет она.
В школе презервативов, конечно, никто не выдавал. Судя по тому, что краем уха слышит Стеффи, класс разделили на команду мальчиков и команду девочек, и на следующей неделе они будут говорить о том, что понимается под словами «хорошая девушка» и «хороший парень». Она сразу решает не приходить.
После урока математики Стеффи спешит в музыкальный класс. Йеркер обычно остается там еще какое-то время, и можно прийти и повозиться с каким-нибудь инструментом. Сегодня он собирает ударные.
Подай маракасы, обращается Йеркер к Стеффи, и она подает их.
Затем она спрашивает о кларнете. Йеркер выглядит сбитым с толку, но все-таки достает кларнет из шкафа и говорит, что Стеффи может позаимствовать его не больше чем на пять минут.
«Ты управляешься так умело со своим маленьким кларнетом», поет Повел Рамель у нее в голове.
Инструмент выглядит не очень. Вероятно, некоторые использовали его, чтобы бить одноклассников по голове. А как еще объяснить вмятины тут и там? Но Стеффи думает еще кое о чем. Ей хочется представить, как мог выглядеть тот кларнет, который увидел мальчишка в поезде.
Когда она дует, не раздается ни звука. Йеркер советует ей смочить мундштук, сжать губы и подуть сильнее.
Тогда и появляется звук. Ничего общего с Арне Домнерусом[8], но все же чистый звук.
«Как вопль в мелодии», думает она и быстро нажимает на несколько разных кнопок. И в самом деле как крик больного животного.
Йеркер стоит с ключом в руке.
Хочешь взять?
А можно?
Оставь залог и никому ни слова, что я дал его тебе, подмигивает он.
Иногда везет.
Всю дорогу домой Стеффи идет со скрещенными пальцами. На удачу, чтобы никто из класса не увидел ее с кларнетом. Иначе будет трудно объяснить Йеркеру, почему кларнет «сломался». Да и в этом случае он никогда больше не одолжит его.
Проходя мимо дома престарелых, Стеффи думает о том, что было бы неплохо заглянуть к Альвару и показать ему инструмент. Но лучше все-таки сначала научиться на нем играть.
Глава 5
Стеффи знает две вещи о своей внешности: что она уродка и что она милая. Первое утверждение абсолютная истина в школе, а значит, и в мире. Второе царит на улице Хервэген, 21, за исключением комнаты Джулии. Джулия считает, что Стеффи безнадежна. Мама думает, что ее младшая дочь хороша такая, какая есть, а папа говорит, что Стеффи «линда», что в переводе с испанского означает «милая». По мнению Эдвина, сестренка похожа на куклу, а сама Стеффи понятия не имеет, какая она.
Ее лицо как картина, которую долго разглядывают, пытаясь понять; ее лицо как слово, которое повторяют до тех пор, пока оно не обретет смысл. Стеффи сама это придумала, и иногда ей кажется, что она не она.
Я та, кто я есть, говорит она своему отражению в зеркале и наблюдает, как шевелятся ее губы. Словно пытается убедить себя в собственной идентичности.
Сейчас она в школе, где считается уродкой. Впрочем, она не заморачивается на этом. За минуту до обеденного перерыва она выходит из туалета и идет на занятия по обществознанию.
Шелстрём полагает, что все уже выбрали тему для проекта. Когда он говорит об этом, бо́льшая часть класса поднимает головы, чтобы пуститься в объяснения, почему еще не определились.
«Отговорки, пишет Стеффи в своей тетради. Оговорки Тараторки Фантазерки».
Нет, слышит она усталый голос Шелстрёма. Вы не можете делать проект по весенней моде, потому что это не связано с наукой.
Но ведь это тоже изучают, пытается аргументировать Санджа. Получается, что и это наука.
А Морган и Лайнус? Почему вы ничего не выбрали?
Дело в том, что мы еще не определились, делать проект по математике или по физике. Да еще брат Лайнуса выступал по телику
«Все эти отговорки», пишет Стеффи следующую строчку и слышит музыку в голове. Та же басовая линия, что и в «Кларнете», только совсем другая мелодия.
«Вся твоя мораль и долг туфта, когда перед тобой такая красота».
А ты, Стеффи?
Стеффи икает и закрывает тетрадь рукой.
Не знаю говорит она, чтобы как-то отвлечься от звучащей в голове музыки. Ничего не приходит на ум.
Шелстрём поворачивается и быстро подходит к кафедре.
Тем, кто не может определиться, говорит он, предлагаю выбрать тему из имеющегося у меня списка. В четверг все должны представить четкий план проекта. Все ли помнят, что такое выпускной проект? делает он ударение на слове «выпускной».
Согласно списку, Стеффи может выбрать между глобальным потеплением, Швецией во время Второй мировой войны и приматами. Ну что же Ее уже и так заклеймили «лесби», «шлюхой» и «вонючкой», так что добавлять к дразнилкам «обезьяну» по крайней мере неразумно.
Она ставит свое имя напротив темы о Второй мировой войне и в то же мгновение придумывает окончание своего стиха:
«такая красота. Раскрой им глаза».
В голове стучат барабаны, и она уже слышит начало припева.
Она пытается показать текст учителю музыки. Его зовут Торкель, и он равнодушен к бас-гитаре. У него есть классическая гитара, которая стоит девять тысяч шведских крон, и есть жена, которая держит его в Бьорке. На уроках Торкеля можно узнать почти все о его садовой мебели, о его отвращении к зеленому винограду и необычных обманах зрения. Обсудить тему игры на басу об этом можно забыть.
Торкель просматривает ее стих и кивает.
Меня тоже бесят отговорки. Ну-ка, посмотрим. На прошлой неделе тебе нужно было выучить тридцать четвертую страницу.
И отработать шагающий бас.
Да, но сейчас я говорю о домашнем задании. Надеюсь, ты обойдешься без отговорок?
Он подмигивает ей, будто читает ее мысли.
Стеффи открывает тридцать четвертую страницу нот.
Когда можно перейти к шагающему басу, у них остается всего пять минут. Ей удается показать переход между B и E, Торкель смотрит на часы и говорит:
Именно так.
Но она не дура. Она знает, что это значит: занимайся сама.
Альвар теперь смотрит в окно значительно чаще, чем раньше. Можно было бы подумать, что он стал похож на несчастных стариков, чьи самые яркие моменты дня сводятся к пробегающим по улице кошкам и проезжающим на самокатах детям. Но нет. Он точно знает, кого высматривает. На днях мимо проходила Стеффи, и из ее рюкзака торчал кларнет, что его несказанно порадовало. А сегодня она с гитарой в чехле.
Альвар приоткрывает окно и включает музыку. Не Повел Рамель, конечно, но, возможно, это тоже привлечет внимание Стеффи.
К его радости, девочка останавливается и поворачивается к окну. Он радостно машет ей рукой.
Стеффи врывается в его комнату как ураган с грохотом. Эррера испанская, а может, южноамериканская фамилия, это объясняет цвет ее глаз и волос. Похоже, она чувствует себя как дома. Достает инструмент из чехла и смотрит на него.
Привет.
Альвар кивает, а она говорит:
Я хотела попрактиковать шагающий бас, но мой учитель не особо вдохновлен.
Поразмыслив над ее словами, Альвар приходит в негодование.
За семьдесят лет ничего не изменилось! Что же ему тогда нравится, если не шагающий бас?
Ноты.
Он поднимает брови.
Ну так?
Что?
Альвар кивает на бас-гитару.
Ну?
Для него, в отличие от Торкеля, игра на басу дело стоящее. Он широко улыбается и выбивает указательными пальцами ритм на подлокотнике кресла.
Я переходила от Е к А, и у меня не получалось, говорит вдохновленная Стеффи.
Она показывает, и Альвар задумчиво втягивает нижнюю губу. Затем предлагает ей сместиться вверх.
Не нужно бояться делать переходы, говорит он и перебирает пальцами так, как если бы сам держал гитару.
Она пробует сделать то, что он говорит. Звучит лучше. Стеффи воодушевляется и проделывает все снова, затем останавливается и ожидает его реакцию.
О, да, смеется он. Получается грув[9]. Теперь сначала.
Что?
Начинай снова. Сначала так говорят в оркестре.
Она настраивается на ритм его указательного пальца и играет все заново. Альвар увеличивает темп, и она быстро воспроизводит шагающий бас, который с легкостью вписался бы в любой джазовый мотив. Но без усилителя музыка звучит довольно тихо.
Скоро получится бит.
Песня?
В студии это назвали бы битом, улыбается Альвар, и в его голосе слышится вермландский акцент. Мне тоже говорили многое, чего я сначала не понимал. Все началось с того, что тот музыкант в поезде назвал меня любителем джаза.
Все началось с того, что мужчина с кларнетом назвал его любителем джаза.
Закончив играть, кларнетист засыпал его вопросами:
Где ты собираешься остановиться, когда приедешь? У тебя есть наличка, чтобы снять гостиницу?
Наличка? Альвар сделал вид, что задумался. Девушка со светлыми волосами не сводила с него глаз.
Кларнетист улыбнулся.
«Наличка» означает деньги. Перед выходом в свет надо подготовиться, парень. Давай порепетируем. Если кто-то спросит тебя о наличке, отвечай: «Едва ли». Ну так?
Альвар со смехом сказал:
Едва ли.
Девушка хихикнула. И так, забегая вперед, прошла почти вся поездка.
Он, конечно, остановится у родственницы, подал голос военный с перевязанной рукой. А вам бы не следовало втягивать молодежь в ваши дела.