А я почём знаю? Тебе виднее. пожал плечами Филиппыч. И неожиданно предложил: А хочешь, к бабке сходим?
Поднялся из-за стола, собрал грязные кружки, подошёл к раковине, включил воду и принялся тщательно оттирать их от чайного налёта. Андрей наблюдал за манипуляциями с посудой молча, чуть хмурясь, и заговорил, дождавшись, когда собеседник обернётся:
Пиво пил я, а в голову, смотрю, ударило тебе
Так а много ли мне надо, в моём-то возрасте? в тон ответил Филиппыч. Давай, не хмурься! Ты же ещё не видел её хоромы? Вот и посмотришь!
Глава 6
Сельцо Малая Талка состояло всего из двух улиц. Одна из них, Центральная, протянулась по разным берегам речки-Талки, вторая, Коллективная, находилась на левобережье параллельно первой на ней в основном размещались фермерские хозяйства и угодья. Обе улицы пересекал короткий переулок, со стороны Коллективной маленьким хвостиком выходящий за границы скопления остальных построек. Там-то, от крайнего дома, и начиналась тропинка, ведущая к избушке «Бабы-Яги».
Горяевы и Шашков жили на правом берегу реки, потому, чтобы попасть к Кузнецовой, не привлекая ненужного внимания, Андрею с Филиппычем пришлось обойти задами чуть ли не половину села, перейти мост, миновать переулок и уже оттуда свернуть к лесу.
Какое-то время шли молча. Старик бодро вышагивал рядом, подсвечивая фонариком покрытую подмёрзшей грязью тропинку и временами уводя луч подальше, будто опасаясь кого-то встретить. Как только село осталось позади, Андрей спросил:
Так а ты-то сам видел новый дом?
А как же! Филиппыч фыркнул. Как услышал о нём, первым же делом сходил поглазеть. Ты же знаешь, я любопытный.
Ну и как он?
Говорю же настоящий терем! Я не писатель, красиво не расскажу. Скоро сам увидишь.
Они снова замолчали, и Андрей подумал: а что если воспользоваться ключиком, так любезно подброшенным Борисовым? Нехорошо это подозревать пожилого друга, а всё-таки проверить стоит. Лицом Шашков владеет плохо: как его корёжило всякий раз, когда он расспрашивал насчёт ссоры с матерью! Сумел бы нащупать правильный вопрос, давно бы расколол Жаль, с некоторых пор эта тема у них табу теперь, набравшись опыта, он легко бы нащупал правильные формулировки. Решено, устроит сюрприз! Реакцию к делу не пришьёшь, но надо же хоть с чего-то начинать?
Одного я понять никак не могу, заговорил Филиппыч. На кой чёрт ей дался новый дом? Всю жизнь прожила в развалюхе и вдруг надумала строиться! Может, сбрендила? Решила на вечность замахнуться?
Наверное, хотела о наследнице позаботиться, скучающим тоном предположил Андрей. Подумала: неправильно это совсем ещё молодой женщине жить в глухомани без удобств.
Наследнице? удивился Филиппыч, резко остановившись и дёрнув рукой так, что луч фонарика на секунду ослепил Андрея. Какой ещё наследнице?
Какой? Такой! нарочито-зловещим голосом прогнусавил он. Той, что завещала ведовскую силу!
Тю, дурак! облегчённо выдохнул старик и, отмахнувшись, двинулся дальше. А я уж подумал и правда!
А с чего ты взял, что неправда? уже нормальным голосом отозвался Андрей. Ты знаешь о Кузнецовой что-то ещё, о чём забыл мне рассказать? Наследница-то есть. Я имею в виду обычная, безо всяких этих колдовских штучек с передачей силы. Зовут Кира Багрянцева.
Да откуда?! Нет у бабки никакого потомства!
Выходит, есть.
Остаток пути они провели в тишине, прерываемой только тонкими криками совы. В лесу пришлось вести себя осмотрительнее лавировать между деревьев, то и дело уклоняясь от веток, тут и там возникающих у лица. Фонарик, освещавший узкий участок дороги, помогал плохо и Андрей морщился всякий раз, когда не успевал увернуться от хлёсткого удара.
Ну вот и пришли, сообщил Филиппыч и посторонился, пропуская идущего позади Андрея. Эх, а раньше-то лес под самое село подступал. Сегодня мы с тобой от опушки в два счёта до дома добрались
Он лишь хмыкнул, внимательно рассматривая чёрную крышу, возвышающуюся над высоким бревенчатым забором, до жути похожим на иллюстрации к русским народным сказкам. Не хватает лишь лошадиных и человечьих черепов, чтобы повесить их на острозаточенные деревянные колья.
А юморок-то у нашей Кузнецовой специфический, заметил он, не сводя глаз от ограды. Может, ближе подойдём? Как думаешь, сумеем во двор зайти? Отсюда почти ничего не видно.
Чего ж нет? удивился Филиппыч. Запросто! Топай за мной!
И, махнув рукой, снова двинулся вперёд, направляя луч фонаря на забор. Калитка обнаружилась в десятке шагов и не поскупилась же бабка на дерево! Толкнув её, старик отошёл в сторону и приглашающе махнул рукой:
Прошу!
Андрей ступил во двор, глянул на дом и уважительно присвистнул. И правда, терем: два этажа, свежий, сложенный «в чашу» брус, многоскатная крыша, резные коньки. На первом этаже огромное, в человеческий рост окно, на втором, мансардном ажурно-кружевной балкон. Откуда-то сзади выглядывает ветряк, в стороне примостилась небольшая банька, сделанная в форме лежащего бочонка Расстаралась бабка!
Пока он изучал двор, одновременно прикидывая, как подать Филиппычу идею проникнуть внутрь, тот ходил следом, услужливо направляя фонарик на стены, окна, порог. Когда вернулись к калитке, на мгновение осветил опломбированную дверь, заставив усомниться в целесообразности задуманной проверки, но острый зуд внутри так и подбивал устроить провокацию, потому, отбросив сомнения, Андрей повернулся к товарищу, нащупал ключ в левом кармане брюк и спросил:
Ну что, устроим обыск? Тебе же интересно, кто её убил?
А? от удивления Филиппыч дёрнулся, рука его мотнулась и луч, сделавший оборот, на мгновение выбелил ошеломлённое лицо. Чегой-то не пойму я тебя, Андрюшка. У тебя ордер есть?
Да какой там ордер! Андрей фыркнул, достал из кармана подброшенный Борисовым ключ и потряс им перед Филиппычем. У меня есть кое-что получше!
Кхм
Старик кашлянул и скосил глаза на ключ, отчего его лицо, освещённое тусклым светом опущенного фонаря, приобрело жутковатый вид. Задумчиво взъерошив волосы, он недоумённо протянул, вплетая в речь клоунские интонации:
Восемьдесят семь лет живу Много чего видал, но не ждал, что самый честный из известных мне ментов, и службу-то оставивший из чистоплюйских соображений, предложит мне, пожилому и глубоко порядочному человеку, пойти на дело.
Андрей хмыкнул, но не стал разубеждать Филиппыча в собственной «чистоплюйственности». Все не вполне законные делишки он всегда проворачивал в одиночестве; не получив магарыча, палки в колёса не ставил, никогда не хвастался взятками, уродам, вызывающим омерзение, не помогал потому-то у окружающих и правда частенько складывалось впечатление, что он пуленепробиваемо честен. Даже приятно, чёрт возьми.
Но ёрнический тон старика не ввёл Андрея в заблуждение: зная Филиппыча больше двадцати лет, он легко считал и тщательно скрываемый шок, и досаду, и подозрение. Будь у него меньше опыта в общении с преступниками, поверил бы безоговорочно, а так лишь чуть расслабился. Но Шашкову не хватило терпения выдержать саркастическую интонацию направив фонарь в лицо Андрея, тот сорвался на крик:
Откуда ключ? Отвечай!
Андрей моргнул и загородился рукой от света:
Эй! Ты чего так взбесился? Знакомый мне ключ дал, успокойся!
Знако-омый? недоверчиво протянул Филиппыч, но фонарь отвёл. Из ментуры, что ли?
Да тебе-то какая разница? Не думаешь же ты, что это я убил?
Эти слова вогнали старика в ступор похоже, тот и в самом деле решил именно так, поэтому надолго замолк с озадаченным выражением лица, обдумывая вопрос. Наконец, отрицательно покачал головой.
Ты прав, прости. Что-то я перенервничал. Я же тебе в прошлую субботу звонил жена телефон взяла, мы ещё с ней немного поговорили. Ты в душе был. Помню, сказала ещё, ты только что закончил какое-то тяжёлое дело. Стало быть, не мог отлучаться раньше. Да и в тот день дома находился.
От этих рассуждений Андрей захохотал в голос, напрочь наплевав на конспирацию. Нет, ну молодчага же Филиппыч! Как переиграл его! Или не переиграл, а действительно испугался, но это не так неважно. Дурацкая, в общем-то, была затея. Шитая белыми нитками.
Ладно, не хочешь, пойдём обратно, успокоившись, предложил он, пытаясь сгладить неприятную ситуацию. Чего тут торчать? Прогулялись, посмотрели Пора по домам, в люлю.
Но Филиппыч снова его удивил неловко переступив с ноги на ногу, повёл фонарём в сторону порога, высветил опечатанную дверь и виновато признался:
Да я как раз не прочь Нельзя это убийство так оставлять. Никакое нельзя, но это в особенности. Но что ты с этой штукенцией сделаешь?
И он кивнул на круглую металлическую пломбу, заполненную пластилином. Андрей прищурился:
Ты прав. Просто мне эта идея только что в голову взбрела. Ключ-то мне случайно подогнали. Я и не думал об этом всерьёз, но тут ты предложил прогуляться
А зря! погрозил пальцем Филиппыч. Не спрашиваю, кто так удружил, но согласись: всё равно нужна страховка. Не можем же мы наследить? Хотя бы перчатки!
Да не собирался я туда лезть! махнув рукой, соврал Андрей, и, ощутив необъяснимый азарт, вдруг рубанул правду. Интересно стало, как ты на ключ отреагируешь! Криминалисты считают убийца слабый и высокий. Предполагают подросток, женщина Или старик.
Что-о?
Филиппыч вытаращился, как будто поперхнулся и не может дышать. Даже в слабом отсвете фонаря было заметно, как его лицо заливает свекольный румянец возмущения. Моргнув, он дёрнулся, и на долю секунды Андрею показалось, что старик сейчас расхохочется, но тот внезапно нахмурился, сунул ему фонарик и запальчиво произнёс:
Это я-то слабый? Я?! Да ты, я смотрю, совсем оборзел, Андрюха! Гляди!
И, сделав несколько шагов вперёд, резко опустился на землю, упёрся ладонями в нижнюю ступень и вытянул ноги:
Считай вслух!
Он принялся отжиматься быстро, размашисто, касаясь грудью порожка. Андрей стоял позади и послушно считал. Добравшись до двадцати, не выдержал и сказал:
Филиппыч, хорош. Я всё осознал. Мне стыдно. Заканчивай выкаблучиваться.
Ха! ответил тот, проигнорировал требование и очередной раз согнул руки. Так бы, наверное, и отжимался до упада, если бы от двери не донёсся скрип. Андрей повёл рукой, смещая фонарь повыше, а Филиппыч сменил позу переместился на корточки, а затем выпрямился в полный рост.
Дверь открывалась, тихонько поскрипывая. Пломба никуда не делась, только утопленный в пластилине язычок почему-то оказался повёрнутым вниз, а не перекрывал, как должно, узкую щель. Но при этом выглядел совершенно нетронутым. Распахнувшись во всю ширь, дверь коснулась деревянных перил и застыла. В сенях что-то грохнуло, застонали половицы, будто кто-то потоптался на месте, раздался глуховатый смешок и следом за ним кашель. Доски заскрипели под удаляющимися шагами, и Филиппыч, хватая Андрея за локоть, напряжённо выдохнул в ухо:
Ну так Пойдём? Или как? Приглашают вроде.
Андрей кивнул и запоздало сообразил, что в полутьме товарищ, скорее всего, не видит этого жеста, но язык почему-то присох к нёбу. Пришлось вместо ответа шагать вперёд, подниматься по ступенькам и заходить в сени, стараясь ничего не касаться руками. Дверь сзади захлопнулась. Он дёрнулся, повернулся к Филиппычу, увидел его ошалевшие глаза и сообразил, что тот не имеет к хлопку никакого отношения.
В этот момент в доме снова кто-то заходил поведя фонариком по стенам, Андрей двинулся на звук. Пересёк сени и зашёл в помещение, большую часть которого занимала русская печь. Там никого не оказалось. Он осмотрел всю комнату, изучил стены и стол, стоящий, как и в старом доме, у окна, зачем-то заглянул в горнило, но и там, ожидаемо, никого не увидел. Повернулся к ведущей наверх лестнице и в этот момент рядом кто-то вздохнул.
Вздрогнув, Андрей повернулся к Филиппычу, одновременно осознавая, что звук доносился с другой стороны. Тут же дёрнулся обратно, мимоходом отметив, что волосы на затылке у старика стоят торчком, а глаза безумные, как у кота, которому устроили «самолётик».
Интересно, он также выглядит?
Словно ответом на мысленный вопрос, рядом раздался смешок. Направив фонарь влево, Андрей застыл с разинутым ртом. В двух шагах от него клубился квадратный сероватый силуэт, похожий на метрового полупрозрачного туманного йети. Черты лица и особенности фигуры были неразличимы энергетическая субстанция, из которой состояло существо, постоянно находилась в движении, вырываясь из тела крохотными язычками, наслаиваясь друг на друга и образуя участки с неоднородной плотностью.
Сообразив, что его заметили, существо хмыкнуло и пошевелилось, перемещаясь к ведущей на второй этаж лестнице. Андрей, не решаясь смотреть на Филиппыча, двинулся следом, с трудом переставляя негнущиеся ноги, из-за чего едва не сверзился со ступеней, вписавшись лбом в стену. Зато пришёл в себя шок прошёл, и ноющая от удара голова стала соображать куда лучше.
Верхний этаж оказался поделённым на три комнаты. Провожатый привёл их в среднюю судя по обстановке, кабинет или библиотеку, подошёл к шкафу, полному очень старых книг, и принялся что-то искать. Со стороны это выглядело необычно объёмные тома сами собой выпрыгивали с полки и складывались стопкой на столе. Когда ряд опустел, в нише обнаружилась замаскированная под стенку дверца, из которой выскочила объёмистая тетрадь в кожаном переплёте и, ненадолго зависнув в воздухе, подлетела к Андрею, опустившись на торопливо протянутые ладони.
Большую часть обратного пути Андрей и Филиппыч провели в молчании, то и дело косясь друг на друга, покряхтывая и вздыхая, но не решаясь обсудить увиденное. Произошедшее стало для них настоящим откровением. Андрей безостановочно крутил в голове слова, сказанные утром Борисовым: «в разуме я своём уверен и не собираюсь убеждать себя, что мне всё показалось» и думал, думал О том, что Толян, похоже, прав столкновение с необъяснимым лучшая проверка на адекватность мировосприятия. Потому что скептицизм хорош в умеренных дозах, в больших мало чем отличается от религиозного фанатизма. Да, «религия» у скептиков другого порядка: не вера недоверие. Но как и фанаты разных богов, скептики часто стоят на своём вопреки доводам разума и логики. Потому-то сомнение, как и убеждённость, в руках одержимых легко превращается в оружие. Потому-то важно соблюдать баланс: слушать, смотреть и оценивать, стараясь быть отстранённым, не прогоняя случившееся через призму привычного или невероятного для себя или других людей. Ведь некоторые кажущиеся чудесными вещи, часто лишь выглядят таковыми из-за плохой образованности или узкого мировоззрения.
Сложно, похоже, будет с этим делом.
Раздалось хлопанье крыльев прямо над их головами пролетела какая-то птица. Андрей встрепенулся, сбрасывая задумчивость, Филиппыч откашлялся и проговорил сипловатым голосом:
Может, винца по полстаканчика? Не пьянки ради для успокоения нервов? Иначе не засну. У меня домашнее, старый товарищ из Крыма передал.
Они как раз подошли к задней калитке, выходящей в огород. Андрей положил руку на низенький забор и повернулся, собираясь ответить, но сбоку снова донеслось хлопанье крыльев, громкое карканье и рядом с его ладонью опустился ворон.
Кар! важно сообщил он, по очереди посмотрев на Андрея и на Филиппыча.
Он произнёс этот звук так членораздельно и чётко, будто повторял за человеком, а не каркал, как обычная птица. Огромный, размером побольше курицы, глянцево-чернильный ворон бесстрашно уставился Андрею в лицо, чуть задрав голову, и, словно бы от любопытства, слегка приоткрыв клюв.