Она дождалась, пока ребята не опустошили тарелки, и тут же налила им по огромной чашке чая.
Петрович с Михалычем о чём-то мирно, тихо беседовали на другом краю стола.
Увидев, что ребята перешли к чаю, Петрович сурово спросил:
Сыты? мальчишки на его вопрос только закивали головами в знак согласия. А то, у меня такое правило. Если голоден и на столе еды не осталось, то ешь хлеб. Его в доме, он повернулся к одному из углов комнаты, собираясь перекреститься, слава Богу, сейчас достаточно.
В углу комнаты никаких икон не было, и Петрович опустил руку. Зато Михалыч добавил:
Ну, вот и хорошо. А сейчас давайте в баньку готовиться. Попаримся, помоемся, поспим, а утром уже и в путь тронемся. Но вначале надо о Рыжухе позаботиться. Лошадь пришла сюда, телегу тащила. Устала. Надо её покормить и напоить, он посмотрел на мальчишек и предложил. Пошли со мной. Поможете маленько.
Михалыч поднялся и пошел к выходной двери. Мальчишки, не сговариваясь, тоже поднялись и последовали за ним.
В большом сарае, который находился рядом с домом, стояла рыжая лошадь.
Увидев Михалыча, она подняла голову, посмотрела на него огромными глазами и тихо заржала.
Михалыч подошел к ней, погладил по морде, и ласково обратился к ней, как только что хозяйка разговаривала с ребятами:
Рыжуха, моя ты Рыжуха, девочка ты моя замечательная. А вот, что я тебе принёс, и протянул ей на ладони небольшой кусок сахара.
Рыжуха внимательно посмотрела на Михалыча. Лёньке показалось, что она его понимает и большими мягкими губами осторожно взяла у Михалыча из руки кусок рафинада.
Скормив сахар, Михалыч обратился к ребятам:
Вы к ней близко пока не подходите. Это она сейчас такая спокойная. Она меня знает, а незнакомцу может и копытом дать, а то и куснуть. Поэтому будьте с ней осторожны, вновь ласково погладив лошадь по морде, добавил он: Она отлично знает своё дело, умеет и под седлом ходить, и телегу таскать. Это не просто лошадь, она у нас таёжница, уже гордо заключил Михалыч и, ещё раз потрепав по холке Рыжуху, дал ей другой кусочек сахара и подкинул свежей травки в кормушку.
Потом Михалыч обернулся к парням:
Ну, чего вы тут стоите, зенками лупаете, а ну давайте, берите косы и пойдем, покосим нашей красавице на завтра пропитание, перемена в его тоне была столь неожиданной, что мальчишки даже остолбенели.
Вон косы стоят, это он уже строго указал на угол в сарае. Берите, берите их. Не стесняйтесь. Пойдём. Покосим маленько.
Сашка умел хорошо косить, а Ленька не мог, он даже траву кроликам только серпом резал и к косе никогда не прикасался, поэтому он честно сознался:
Михайлыч, а косить-то я не умею.
Михалыч с удивлением посмотрел на Лёньку:
Молодец, что сознался. Но и для тебя работа найдется. Мы будем косить, а ты собирать траву и в мешки складывать.
Он прошел в другой угол сарая, покопался там и кинул Лёньке несколько мешков:
На, держи. Ну, а уж потом все вместе и донесём, с этими словами он взял косу и вышел из сарая.
Идти пришлось недалеко на соседний косогор.
Придя туда, Михалыч с Сашкой принялись за работу. У Михалыча, из-под косы, трава падала снопами. У Сашки получалось это намного хуже, но они быстро накосили столько травы, что её едва удалось затолкать в принесённые мешки.
Каждый взвалил себе по мешку на плечи, и они вернулись в сарай, чтобы подкормить ожидавшую их Рыжуху.
Чтобы подружиться с этой норовистой кобылой, Лёнька осторожно подошел к ней, погладил по холке и протянул несколько пучков только что срезанной травы. Рыжуха покосила на него огромным глазом, а потом осторожно взяла предложенный пучок и начала жевать. Лёнька понял, что Рыжуха признала его и, как и Михалыч, погладил её по холке, а потом высыпал в кормушку один из мешков со скошенной травой.
Но тут хозяйка позвала их в баню, и Михалыч вновь приказал парням:
Быстро схватили вёдра и натаскайте туда воды, он указал рукой на небольшую избенку из катаных бревен.
А где вёдра-то, недоуменно спросил Лёнька.
Там и стоят они, радёмые. Вас дожидаются, уже весело прибавил Михалыч.
Лёнька открыл дверь и заглянул внутрь избёнки. В предбаннике стоял огромный чан для воды и передняя часть железной печки. Сейчас дверка в ней была прикрыта, но было видно, что внутри мерцали раскаленные угли прогоревших дров. Как только Лёнька приоткрыл вторую дверь, то на него пахнуло жаром и невероятно вкусным ароматом распаренных берёзовых веников, поэтому он сразу же её прикрыл, чтобы жар зря не уходил.
Заглянувший в баню Михалыч, нетерпеливо скомандовал:
Чего стоим? Кого ждем? Хватаем вёдра и таскаем воду.
Парни схватили по ведру и помчались наперегонки к ручью, который находился метрах в двадцати ниже.
Они, сделав по три ходки, быстро наполнили чан в предбаннике, а когда Михалыч убедился, что чан полон, то вновь скомандовал:
Ну, а теперь мыться!
Парни в предбаннике разделись и зашли в парную. Внутри было очень жарко и Лёньке пришлось прикрыть рот рукой от обжигающего, сухого воздуха.
Для него это всё было вновь. Ведь до этого он никогда не парился в такой бане.
Следом за ними зашел Михалыч и хитро посмотрел на мальчишек:
А чего это вы тут внизу сидите? Марш на полок. Сейчас буду вас веничком обрабатывать.
Пока мальчишки забирались на верхнюю полку, Михалыч плеснул воду на камни, которыми была обложена печка.
Мальчишек тут же сдуло с верхней полки. Их обдало таким жаром, что дыхание было мгновенно перехвачено, а глаза непроизвольно закрылись. С диким рёвом они спрыгнули на пол.
Иван Михайлович посмотрев на них, рассмеялся:
Слабаки. Ну-ка лезьте наверх и укладывайтесь там. Щас я вас там обработаю, пообещал он.
Делать было нечего, и пацаны вновь забрались на верхнюю полку.
Иван Михайлович уже больше не подливал воду на голыши, которыми была обложена печка. Наверху, на полке, было и так очень жарко.
Он поднялся к растянувшимся на полке мальчишкам и принялся хлестать их веником, который был им предварительно распарен и лежал в большом цинковом тазу.
Обработанные веником, мальчишки спустились вниз и в изнеможении выползли в предбанник.
Иван Михайлович тоже вышел вместе с ними. Взял большой кувшин с квасом и жадно начал пить из него. Лёнька с Сашкой тоже жадно припали к кувшину.
У Ивана Михайловича на животе был огромный шрам. Скорее всего, это был отголосок войны. Иван Михайлович тоже воевал, как и Петрович. Это краем уха слышал Лёнька, когда их кормила баба Лена. Они даже вспоминали о временах, когда они воевали в одной роте.
После бани мальчишки с Михалычем едва добрели до дома, где баба Лена напоила их чаем и уложила спать на печке.
На ней была расстелена медвежья шкура, накрытая плотной простыней, на которой мальчишки мгновенно заснули.
Глава четвёртая
Утром мальчишек еле-еле растолкал Иван Михайлович.
Он встал намного раньше, взнуздал Рыжуху и запряг её в телегу.
Баба Лена напоила ребят сладким чаем и они, сложив вещички в телегу, тронулись на выезд из Золотой Горы.
Баба Лена на прощанье расцеловала мальчишек и, глядя на них повлажневшими глазами, пожелала:
Ну, ребятушки мои милые, счастливо вам добраться. Идите осторожно. По сторонам смотрите, от Михалыча не отходите. Дай Бог, если всё будет удачно, придете в Комсомольск после полудня, она долго стояла у порога дома и смотрела вслед мальчишкам, пока телега не скрылись за дальним поворотом дороги.
Рыжуха не спеша шла по извилистой грунтовой дороге, заросшей по обе стороны густым лесом. Это уже напоминало тайгу, которая в воображении Лёньки такой и должна быть.
С одной стороны дороги протекала небольшая речушка, то пропадающая в зарослях тальника и берез, то появляющаяся вновь. С другой стороны, она была покрыта густым лесом, в котором стали попадаться ели и множество лиственниц. Чем дальше они отходили от Золотой Горы, тем чаще начали встречаться хвойные деревья.
Вокруг стояла тишина. Только слышался шелест листвы, журчание речушки, да в лесу всё чаще и чаще раздавались певучие голоса каких-то птиц.
Иван Михайлович шёл впереди. Он держал Рыжуху под узду, а мальчишки двигались следом, ухватившись за борта телеги и, иной раз, запрыгивая в неё.
Иван Михалыч этими действиями пацанов был недоволен. Он то и дело сгонял их с телеги.
Если телега шла в гору, то он недовольно кричал ребятам:
Нечего лошадь нагружать. Ей и без того её тяжело тащить. Сами идите. Ноги не обломятся, да телегу подталкивайте. Не баре какие. Руки не обломятся.
Ну а если телега катилась под гору, приказывал:
Хватайтесь за бортик, не давайте телеге разгоняться. Держите крепче, не фелоньте!
В телеге был какой-то груз, накрытый брезентом и плотно привязанный веревками к бортам.
Мальчишкам, конечно, было понятно, что Рыжухе приходиться нелегко. Поэтому все приказы Иван Михалыча они выполняли без обид.
Лёньке всё вокруг было интересно, и любая мелочь привлекала его внимание.
Что за речка? Как называется? был его первый вопрос к Михалычу, как только у дороги появился звонкий поток воды.
А это и есть Хугдер, Иван Михайлович усмехнулся. Не смотри, что он такой малый сейчас. По весне он бурлит, как взрослый. А там, дальше, он махнул рукой вперед, он будет ещё ширше.
Мальчишки быстро освоились в незнакомой обстановке.
Лес становился всё гуще и гуще. Сосны, лиственницы, и лиственные деревья, росли вперемежку. Таких хилых деревьев, как около города Зея, здесь практически не было. Берега вдоль речки почти не просматривались, настолько они заросли тальником.
В одном месте, где дорога пересекала речку, они остановились и набрали воды.
Вода была холодная и вкусная. От неё даже ломило зубы.
Михалыч, нашёл заводь, где вода была потеплее, набрал её в чистое ведро и дал попить Рыжухе. Подождав, пока лошадь напьётся, они вновь тронулись в путь. А пока Рыжуха осторожно пила воду, у пацанов хватило времени, чтобы поплескаться в воде и побрызгать ею друг на друга.
Но Михалыч строго прервал их игры:
Хорош баловством заниматься. Ехать надо. Давай, толкайте телегу.
Мальчишки уперлись в задний борт телеги и помогли Рыжухе сдвинуть её с места.
Часа в три дня они подошли к прииску Комсомольск.
Иван Михайлович подъехал к одному из домов в середине поселка:
Тут мы и будем жить-поживать. Идите туда к начальнику, он там вам всё скажет, что надо делать.
Мальчишки подхватили рюкзаки, и зашли в дом.
В комнате находилось двое мужчин. Одним из них оказался Сашкин отец.
Как только они вошли, Анатолий Павлович раскрыл объятья и радостно заключил в них сына:
О, сынок! Привет, привет, родной крепко обнял он Сашку.
И, немного отстранившись от сына, посмотрел на мальчишек:
Как добрались-то? Ничего не случилось по дороге?
Хорошо добрались, в один голос заверили его парни.
Ну а ты, Лёня, как? он внимательно посмотрел на Лёньку.
Да, тоже ничего. Всё хорошо. Столько интересного было! он попытался рассказать о дороге и об увиденном, но Анатолий Палыч прервал его:
Не устали? ещё раз повторил он свой вопрос.
Нет, не устали, бодро заверил отца Сашка. Вчера в бане были. Вот где класс! Михалыч нас стегал, стегал, но мы всё выдержали. И сегодня всё нормально было. Помогали Михалычу в дороге, восторженно рассказывал отцу Сашка.
Ладно, ладно, положил руку на плечо сына Анатолий Палыч. Мы тут обед только что приготовили. Давайте, садитесь с нами есть.
Мальчишек не надо было долго уговаривать. Они сразу устроились на лавке около огромного стола, занимавшего чуть ли не половину комнаты.
Половина стола была завалена какими-то бумагами, который Анатолий Павлович сдвинул к краю.
В огромные железные миски им налили густой ухи, с солидными кусками какой-то огромной рыбины.
Суп из тайменя, пояснил Анатолий Павлович. Вчера вернулись с Гилюя. На нём там и поймали несколько рыбок, он весело рассмеялся.
Сашка с интересом обратился к отцу:
И какой это был таймень?
Да, наверное, с метр. Да ещё несколько ленков попалось. Тоже приличных, он показал, каких именно приличных. Мы их солью пересыпали. Завтра можно будет попробовать. Это будет почище того краснюка. А вы ешьте, ешьте.
Пап, просяще посмотрел Сашка на отца, а мы сможем порыбачить на Гилюе?
Отец посмотрел на Сашку с удивлением:
А вы что сюда рыбачить приехали или работать? при этих словах голос его стал немного тверже.
Работать, промямлил Сашка.
Ну, если работать, то и будете работать. А вот как дойдете до Гилюя, то я сам вам покажу, где находятся ямы с таким тайменем. Понятно? Ещё есть вопросы?
Пока нет, с набитыми ртами изрекли будущие работяги.
Ну, если нет, то сейчас и кашки отведайте нашей.
Он навалил в опустошенные тарелки гречневой каши, густо заправленной тушенкой, да ещё вручил мальчишкам по огромному куску свежего пахучего хлеба.
После перехода и каша оказалась вкусной.
Начальник партии из шкафчика достал бутылку, налили себе и Анатолий Палычу по четверть стаканчика.
Ну что? поднял он стакан. За уху?
Они выпили «за уху», а бутылку сразу убрали обратно в шкаф.
Когда мальчишки всё доели, то Анатолий Павлович обратился к ним:
Все? Наелись?
Угу, удовлетворенно, чуть ли не в один голос, промычали они.
Анатолий Палыч улыбнулся и вновь спросил:
Так. Расслабляться некогда. Завтра выступаем на Гилюй. Там работа уже начата. Будете её продолжать, потом осмотрел пополнение. А у вас есть одежда для работы в тайге?
Лёнька указал на свои ноги:
Вот только и сапоги-то у нас и есть.
Хорошо, понял Анатолий Палыч его. Смотрите, он указал на одну из дверей в этой большой комнате. Там, в кладовке у нас роба лежит для рабочих. Выберите себе, что надо. Энцефалитки обязательно возьмите. Клещей в этом году что-то очень много развелось, потом о чём-то вспомнив вновь спросил: Лёнь, а ты привит от энцефалита? Сашку-то я сам водил на прививки. А ты?
Конечно, привитый, успокоил Лёнька Анатолий Палыча. В нашем классе все прививались. Нас же в тайгу на лесопосадки возили.
Не дай Бог, ещё вас покусают, покачал головой Анатолий Палыч. Чтобы обязательно носили энцефалитки. Там же найдете и болотники, да возьмите ещё по паре резиновых сапог с короткими голяшками. На работе будете болотники надевать, Лёнька непонимающе поднял глаза на Анатолия Павловича. Там вам придется постоянно через реку переходить, пояснил он, увидев Лёнькин взгляд. А по тайге и в коротких походите. Но, чтобы ходили только в энцефалитках, он на этом слове вновь сделал ударение. Чтобы обязательно их надевали, и, сделав небольшую паузу, добавил: А по деревне можете и в своих кирзачах ходить. У местных пацанов это особая мода. Так что, не выделяйтесь. Понятно? от этих слов они с начальником рассмеялись.
Понятно, в один голос заверили его вновь испечённые рабочие топографической партии.
Мальчишки переоделись и уже в новых энцефалитках и кирзачах, с завернутыми голенищами, пошли прогуляться по прииску.
Он находился в долине, в которую выходила дорога из Золотой Горы.
По дну долины протекала речка Хугдер. В верховьях она был перегорожена большой запрудой, из которой часть воды выходила по деревянному желобу и по высокому правому склону сопок шла к гидравлике, которая располагалась на выходе из долины. Там рабочие, с помощью этой воды, размывали гидромониторами грунт и вымывали из него золото.
Другая часть воды, вытекавшая из запруды, шла слева от поселка по естественному руслу речки и так она текла дальше, вдоль сопок, к Гилюю. Отработанная гидравликой вода соединялась с этим руслом за прииском. Поэтому прииск располагался, как бы на острове. Слева по своему естественному руслу текла речка с вкусной, холодной и прозрачной водой, в которую справа впадал поток желто-коричневой воды после гидравлики и дальше Хугдер нёс свои перемешанные воды в Гилюй.