Кратко и точно, хмыкнул Олаф.
А кто он, этот Дольвего? не отрываясь от дороги, спросил Владимир.
Ответил Вяземский:
Мелкий колдун. По их меркам дитя неопытное. В семнадцатом или восемнадцатом веках как-то смог достучаться до одного из Изгнанных богов и получил доступ в Приграничье. С тех пор периодически всплывал то там, то здесь. Участвовал в попытках возвращения старых, изгнанных богов, служил тем, кто обещал серьезное могущество, не гнушался крови. В конце концов, по причине редкой трусости и беспринципности, был отвергнут всеми, в отчаянье связался с откровенными идиотами, пытавшимися устроить кровавую бойню в одном из французских городков, проводя ритуал возврата Бафомета. Попытка провалилась, он был захвачен Стражами, согласился подписать Протокол нейтралитета. С тех пор, а это, если я все правильно помню, 1915 год, живет в России. Сначала в Самаре. Потом, вот, перебрался в Москву. Как ни удивительно, на редкость информированная сволочь, пару раз уже оказывался крайне нам полезен, хотя Стражей искренне ненавидит.
Да, уж. Насчет трусости, это вы правы, хмыкнул Олаф, Лесто этого он нам сдал со свистом.
Лесто Где-то я уже слышал эту фамилию, пробормотал Вяземский и надолго задумался.
В который уже раз, Ян задумался о том, не было ли подписание Договора Равновесия, который чаще называли Протоколом Нейтралитета, ошибкой.
Конечно, с одной стороны, этот договор ознаменовал прекращение многовековой, незаметной для большинства, но кровавой войны, между Орденом и всеми теми силами, что старались вернуть человечество в мир первобытной жестокости и кровавых жертв.
Но, многие считали, что именно этот договор привел мир к состоянию нестабильности, неустойчивого мнимого равновесия, и достаточно малейшего толчка, чтобы реальность разлетелась миллионом осколков.
Находились и те, кто считал Договор извращением и предательством изначальных целей Ордена Стражей. История его зарождения в буквальном смысле слова терялась во тьме веков. Всегда, в любом племени, находились люди, чувствовавшие, что привычный человеческий мир куда сложнее, чем кажется и не ограничивается стенами уютной пещеры. В те времена, когда граница между разными реальностями, населенными существами, ныне считающимися порождениями воображения, была тонка, увидеть этот мир было несложно. Маги, чародеи, колдуны, жрецы, ведуны все они черпали свою силу из окружающих наш мир пространств, пользовались силами иномирных существ. Многие из которых становились богами нашего мира.
Одни требовали кровавых жертв, полного подчинения и считали людей своими игрушками. Другие помогали и учили. Увы, таких было куда меньше. Вспыхивали войны между приверженцами тёмных и светлых богов, вступали в битву боги, горела земля, гибли цивилизации, содрогалась ткань Яви
Но крепнущее человечество не желало мириться с таким порядком вещей и, один за другим, старые боги в сопровождении своих свит, покидали землю людей, уносяи свое могущество, и свою жестокость. Крепла Граница между миром людей и миром магических существ.
На охране этой незримой Границы и встал Орден Стражей людей, принявших на себя ответственность за человечество.
Получалось это не всегда, но пока им удавалось удерживать мир от падения в пропасть Темных Веков.
Члены Ордена не были инквизиторами, они не стремились искоренить магию полностью, поскольку понимали, что это также навсегда изменит наш мир и, скорее всего, не в лучшую сторону. Они взяли на себя тяжкую ношу сохранить равновесие сил, и обеспечить миру плавное постепенное развитие.
Порой Вяземскому казалось, что они занимаются безнадежным делом.
* * *
Татьяна открыла глаза, вспомнила о вчерашнем вечере и улыбнулась.
Добравшись до дома уже заполночь, она, зевая так, что боялась вывихнуть челюсть, поставила машину в гараж, с трудом переставляя ноги, поднялась на второй этаж, и, открыв дверь, пробормотала:
Мурч, завтра, все завтра.
Ужасно хотелось сразу же завалиться спать, но она заставила себя аккуратно сложить одежду и забраться под душ.
Наутро, налив традиционную чашку кофе, первым делом позвонила Олегу редактору, отправившему ее к Вяземскому.
А вот скажи мне, друг дорогой, сколько полос ты мне отдашь под интервью с господином Яном Александровичем Вяземским?
Хани! Ты это сделала! Ты это правда сделала!
Улыбаясь, Таня отодвинула трубку от уха, и продолжила слушать восторженные вопли.
Выговорившись, Олег сообщил:
Шесть полос. Минимум. Будет больше говори, отдам еще. Фотографии?
Вполне достаточно, успокоила Таня. Но только самого Вяземского, фасада дома и окрестностей. Внутри особняка снимать не разрешил.
Танечка, свет очей моих! Алмаз сердца моего! Когда пришлешь материал?
А какой гонорар? мурлыкнула Татьяна. Разговаривая с Олегом, она включила ноутбук, достала из фотоаппарата флешку, и сейчас копировала снимки на жесткий диск.
Обижаешь. По верхней планке.
За фото отдельно.
А когда было иначе? возмутился Олег.
Ладно-ладно, не изображай оскорбленную невинность. Постараюсь прислать согласованный текст до конца недели.
Танюша, жду. Жду и верю в тебя.
Все. Отбой. Жди и верь.
Закончив разговор, Таня глянула на экран мобильника в почте и мессенджерах ничего, и поставила его на беззвучный режим. Для верности положила экраном вниз.
Расшифровывать интервью было одно удовольствие: у Вяземского был ясный хорошо поставленный голос и прекрасная, чуть старомодная, дикция. Таня даже пожалела, что в тексте не удастся полностью передать его правильную русскую речь, без ненужного мусора, характерного для жителей современных российских мегаполисов.
В какой-то момент поняла, что не записывает расшифровку, а сидит и слушает, вспоминает вчерашний день. Она даже головой потрясла вчерашний день казался странно чужим. Не могло быть такого в ее суматошной, но, по сути размеренной замкнутой жизни.
Свежий порывистый ветер, запах мокрой березовой коры, холодный старый мрамор беседки под рукой
И спокойный, уверенный в себе, мужчина, с легкой улыбкой смотрит на собеседницу.
Нажав на кнопку «Пауза», Татьяна встала, и потянулась. Сделала несколько наклонов в стороны, потом вперед, дотягиваясь кончиками пальцев до пола.
Вроде бы немного успокоилась, решила она, прислушавшись к внутренним ощущениям. Только романтических мечтаний сейчас не хватало, думала она, заваривая ройбуш в «френч-прессе». Прихватив чайник и чашку, вернулась к компьютеру, и продолжила работу, уже не позволяя себе расслабляться.
К вечеру интервью приобрело более или менее законченный вид, Татьяна, распечатала текст, забралась с ногами на диван, и углубилась в чтение.
На секунду оторвавшись взгляд от листа, обвела комнату взглядом.
Полумрак, оранжевый теплый свет прикроватного бра, густые тени по углам в детстве там прятались чудовища и сказочные звери. В колонках на столе негромко наигрывает что-то медитативное Karunesh, темным холмиком лежит на пороге балкона Мурч, за окном деловито шелестит неожиданно сильный весенний дождь.
А ведь хорошо. По-настоящему, хорошо, подумала она, и, сделав глоток отдающего нездешним жарким солнцем, напитка, вернулась к распечатке.
Следующее утро она начала с того, что проработала вводный текст интервью, добавила описания самой усадьбы и внутренних интерьеров, набросала портреты Вяземского и колоритных обитателей усадьбы, после чего, с чувством выполненного долга отправилась сооружать себе и Мурчателю обед.
Поев, снова просмотрела текст, выловила пару опечаток, и, решив, что дальше тянуть смысла нет, отправила его, вместе с сопроводительным письмом, в пресс-службу «Нивва Лтд.».
Конечно, стоило бы теперь поработать над колонкой «Тайны города», которую она, вот уже три года вела для газеты «Жизнь мегаполиса», но, побродив вокруг стола, плюнула, и стала собирать спортивный рюкзак, с которым ездила на занятия в фитнесс-клуб.
К этому занятию ее приохотила Аня. Поначалу Татьяна ныла, закатывала глаза, узнав, сколько стоит клубная карта, и всячески отбрыкивалась.
Аня была неумолима. В конце концов, она привлекла тяжелую артиллерию, и, после разговора с мамой, Таня сдалась.
Через полгода занятий она разорилась на бутылку «Асти Мандоро», выкрала Аньку к себе на дачу, и они, в компании Татьяниной мамы, благополучно изничтожили напиток.
С того времени произошло много разных событий, Аня про фитнес забыла и шутила, что хороший секс заменяет его на сто процентов, а вот Татьяна втянулась настолько, что без физических нагрузок чувствовала себя некомфортно.
Сейчас она активно занималась тайбо странной, на первый взгляд, смесью аэробики и кикбоксинга. Имитация ударов руками и ногами, силовые упражнения, жесткая ритмичная музыка, под которую проходили занятия все это помогало ей очистить сознание от повседневных мелочей, почувствовать уверенность в себе, а приятная усталость после тренировки давала восхитительное ощущение полноты прожитого дня.
Налив Мурчателю свежей воды, она выскочила из квартиры, напевая под нос, слетела на первый этаж, и помчалась на тренировку.
Ногу, ногу выше! , Татьяна постаралась сконцентрироваться, изгнать из памяти вчерашнее путешествие, забыть человека, который, стоя у черной громады джипа, помахал ей вслед.
Тайбо свою миссию выполнил придя домой, она, блаженно постанывая, стянула туфли, и отправилась в душ.
Перекусила, и снова села за ноутбук.
Работалось удивительно легко, и, захлопнув крышку ноута, она с удивлением обнаружила, что за окном глубокая ночь.
На этот раз, никаких снов. До самого утра.
Утром подскочила, задыхаясь. На грани сна и яви, подстерег-таки, нежданный кошмар. Вроде ничего особенного она идет домой мимо гаражей. Ночь, накрапывает легкий дождь. И вдруг, из черноты, притаившейся между мусорным контейнером и стоящей поблизости ракушкой, ее окатывает холодная незримая волна. Словно кто-то очень страшный и невыносимо чуждый осмотрел с ног до головы, снял мерку. Она ускоряет шаг вот, уже в нескольких шагах ограда палисадничка, разбитого возле дома, уже виден силуэт опера Лёши из угловой квартиры первого этажа ходит по комнате, потягивается, ставит что-то на верхнюю полку шкафа. Татьяна во сне удивляется, как же она может видеть такие подробности, но в это время темнота вокруг резко сгущается, и дом начинает удаляться. Она бежит по дорожке, но дом делается все меньше и меньше, и все яснее ощущение недоброго взгляда в спину. И все холоднее вокруг.
Утро теплое, сырое, полное влажных серых туч, плывущих над Москвой. И все равно радостное. Весеннее.
Ойкнув, она откинула одеяло, и босиком, с удовольствием ощущая ступнями холодный паркет, побежала к столу. Нашарила в сумке телефон чёрт, так и не сняла вчера с беззвука. Такое с ней случалось редко телефон она отключала только, когда работала над материалом. Так и есть пропущенный звонок и куча сообщений в вацапе: Одно важно,
Татьяна, пожалуйста, перезвоните мне. Николай.
Сердце замерло и ухнуло вниз. Настроение ухудшилось, пол перестал приятно холодить ноги, по телу прошла волна озноба.
Решив, не тянуть, нажала кнопку вызова:
Да-да, Татьяна, здравствуйте!
Корпоративно позитивный голос, совершенно непонятно, что за этой вежливостью.
Здравствуйте, Николай. Вы просили меня перезвонить.
Именно так! Именно так, Татьяна! Я просмотрел интервью, отправил его Яну Александровичу.
И каков вердикт? попыталась добавить в голос иронию. Интересно, получилось?.
Замечательно! Чудеснейшее интервью. Ян Александрович искренне тронут той деликатностью, с которой вы подали материал. Так что, мы с нетерпением ждем выхода журнала.
Конечно. Я сразу же сообщу, вежливо закончила разговор Таня.
Нажав кнопку отбоя, она аккуратно положила телефон на стол, после чего радостно завопила «И-и-и-и-и!», и прошлась по комнате колесом.
Увы, размеры «однушки» не давали развернуться, так что, совершив один оборот, она задела ногой кровать и шлепнулась голой попой на холодный пол.
Выдохнув, отправилась умываться и кормить недовольно орущего Мурча.
* * *
Олежка? Ага. Все утвердили, я сейчас пришлю тебе текст и вечерком заеду сама, привезу снимки. Ну, да. Вместе и отберем.
Положив трубку, Таня сунула в бумажник флешку с отобранными снимками, и решила заняться колонкой «Тайны города».
Работа над этой колонкой была для Татьяны бесконечной борьбой с редактором, постоянно требовавшим сенсаций, кровавых подробностей, расчлененных тел, известий о незаконных застройках и оргиях олигархов. Татьяна же пыталась рассказывать об исторических личностях, приложивших руку к современному облику Москвы, загадках прошлого, показать связь тех давно ушедших времен с нынешними стремительно проносящимися днями.
Поскольку писала Татьяна хорошо, и колонку ее читали с удовольствием, то редактор заламывал руки, кричал об актуальности и требованиях издателей, но материалы принимал исправно.
Уже несколько месяцев она собиралась написать о «восстановлении» Измайловского кремля после пожара. Хватало загадок и в самом пожаре, но на них Татьяна намекала довольно скупо точных фактов не было, а копать в этом направлении не хотелось одинокая работающая девушка могла запросто схлопотать тяжелым предметом по голове.
Но и в самом восстановлении хватало преинтереснейших фактов. Поговорив с сотрудниками магазинчиков, открытых внутри «подворья 17-го века», она узнала, как ходил по стройке архитектор-самоучка, которому доверили руководить восстановлением, и произносил исторические фразы, вроде «я произвожу тюнинг башен». Конечно, с того времени прошел не один год, но люди в магазинчиках работали подолгу, и помнили гениального тюнинговщика башен, как будто он вещал вчера.
Долгое время материал не шел, Татьяна никак не могла подобрать подходящие образы, статья расползалась, и, шипя от злости, она удаляла файл.
А сегодня, совершенно неожиданно, все получилось словно само собой она будто со стороны следила за своими пальцами, порхавшими по клавиатуре.
Поставив последнюю точку, выдохнула, как после хорошей пробежки, и откинулась на стуле: Й-е-е-с!!!
Сохранив файл, посмотрела на часы времени до поездки в редакцию предостаточно, можно часок побегать.
Одним из огромных преимуществ своего жилья она считала близость Измайловского парка.
Выйти из подъезда, дойти до угла, пересечь двор и, вот он, остается только наискосок пробежать по асфальтированной площадке до входа в лесопарк.
В парке красота. Прозрачная весенняя тишина, запах мокрой, еще холодной, лишь недавно освободившейся от снежной шубы, земли. Пронзительное весеннее солнце раздвинуло тучи. Лужи, лужицы и ручейки вспыхнули острыми алмазными лучами.
Немногочисленные мамы с колясками и фанаты-велосипедисты не нарушали безмятежности, а были ее частью, еще больше подчеркивая глубокое спокойствие весеннего леса.
Необыкновенно хорошо бежать, сосредоточившись на дыхании, движении ног, понемногу выбрасывая из головы ненужные мелкие мысли, еще недавно казавшиеся безумно важными.
Холодный прицельный взгляд кольнул бегунью в спину, пропал, ушел в сторону, вернулся.
Споткнувшись, Таня сбилась с шага.
Остановилась, согнувшись, уперлась ладонями в колени, тяжело восстанавливая ритм дыхания. Рядом никого, кто мог бы так смотреть. Возится на детской площадке, которую она только что оставила за спиной, малышня, на скамейке покуривает парочка молодых мамаш. На них неодобрительно смотрит, поджав тонкие морщинистые губы, строгая бабушка в синем берете. Эта, конечно, и словом и взглядом полоснуть может, но чтобы так