Вы сегодня веселый, сказала Агния, когда Филипп зашел в ее палату.
Филипп почему-то застеснялся и нахмурился.
Ну, вот сбила вам хорошее настроение, не обращайте внимания.
Как вы себя чувствуете?
Хорошо. Сегодня мама приедет. Карантин ведь закончился? Филипп Алексеевич, у меня к вам просьба. Успокойте маму. Скажите, что диагноз еще не поставлен окончательно.
Так и есть. Не поставлен, Филипп посмотрел Агнии в глаза.
Хотел выглядеть уверенно, но не получилось. Вышел какой-то заискивающий взгляд, скользящий.
Вы, главное, маме так скажите, остальное неважно.
Филипп опять смешался.
О чем сегодня поговорим? подбодрила его Агния.
О ваших видениях.
Их много. Хорошо. Вот это, например. Москва. После войны. Сорок пятый год, осень. Мужчины почти все еще в военной форме. Кое-где даже окна крест-накрест заклеены. Наверное, в эти квартиры еще не вернулись люди. По улице идет старушка. Она в ватнике, шаль такая клетчатая, в крупную клетку сверху сползла с головы. Она идет на барахолку. В кармане у нее узелок в нем золотая цепочка и кулон с красным камнем. Она идет менять это на еду. Проходит через дворы. Сейчас ее убьют, Агния закрыла глаза, сейчас убьют. Парнишка лет шестнадцати. Ножом. Рыскает по карманам. Находит узелок. Опять рыскает. Больше ничего нет. Убегает.
Вам страшно, Агния?
Да. Мне страшно. Зачем я это вижу? Изо дня в день, изо дня в день Только, пожалуйста, не надо опять этих отупляющих успокоительных. А то я буду врать вам, Агния лукаво улыбнулась, буду рассказывать, что я уже ничего не вижу.
Но вам же страшно.
Я потерплю. А помните, у Кобо Абэ есть пьеса «Друзья»? Там к человеку приходит целое семейство на первый взгляд, милые, добрые люди, желающие человеку только добра. Но постепенно «друзья» внедрятся в жизнь хозяина жилища, раздирают всю его жизнь на части. Помните?
Не читал, честно признался Филипп.
Обязательно прочтите! Вам это очень поможет в работе. И вообще в жизни, смущенно добавила Агния.
«Почему она сегодня не слышит мои мысли?» подумал Филипп. И вдруг услышал нет, понял ответ: «Не хочу». Филипп просто знал, что Агния так подумала. Да, она подумала: «Не хочу» в ответ на его мысленный вопрос. Филипп стряхнул наваждение.
Тревожные ожидания несчастий вас оставили?
Да. Пока да.
Агния, как вы думаете, почему вы предчувствуете одни события и не знаете о других?
Не знаю, Агния была озадачена этим вопросом, а должна?
Что?
Должна все будущее видеть?
Конечно, нет. Но почему вы видите именно определенные события? У вас есть ответ?
Я подумаю. Это все и картины, и тревога о будущем все не из области ума. Вы задаете слишком правильные вопросы для неправильного мира, в котором я живу. С некоторых пор живу.
«Расщепление сознания. Типичная шизофрения», подумал доктор Воздвиженский.
«Потеряшки-альцгеймеры», как про себя окрестил их Филипп, жили в одной палате и вообще держались друг друга, словно боясь и здесь, в больнице, потеряться и пропасть поодиночке.
Нас никто не ищет?
Пока нет.
Конечно, мы никому не нужны. Но сколько нас смогут здесь держать?
Хорошо бы, старички хотя бы имена свои вспомнили те, на которые они сейчас откликались, им тетя Рая дала. Вернее, предложила выбрать из нескольких перечисленных ею. Одному понравилось быть Николаем Николаевичем, другому Александром Сергеевичем.
Николай Николаевич поступил в отделение несколько дней назад, его сняли с поезда, без билета пытался уехать сам не знал, куда и почему и зачем. Александр Сергеевич попал сюда еще при старом докторе.
«Кто-то не помнит прошлого, а кто-то знает будущее. Нормальное отклонение от нормы. Идеалист Платон рассматривал всякое познание всего лишь как припоминание души, воспоминание души своего прошлого опыта».
Идем в сад гулять? предложил Филипп. Сегодня солнечно. Последние теплые денечки
И осекся. Старички посмотрели на доктора ласково, почти по-отечески.
Не бойтесь. Нас уже не страшит слово «последние», грустно улыбнулся Николай Николаевич, старость и немощь для того и даны, чтобы легче было расставаться с последними денечками. Артподготовка такая перед смертью. Молодым умирать тяжелее.
«Не такие уж они сумасшедшие, подумал Филипп, сознание ясное».
В саду вовсю щебетали птицы. Лето уже повернулось на осень, но все же держало тепло из последних сил.
Красотища же! Филипп вдохнул пряный, настоянный на травах и листве воздух.
Старички смотрели на доктора с завистью. У них уже не получалось так беззаботно радоваться.
«Попросить Агнию поискать родных потеряшек?» вдруг подумал Филипп и тут же устыдился этой своей мысли. Психиатр, а верит в галлюцинации! Уму непостижимо! В голове пациентки Прохоровой и без того царит хаос, она только-только стала приходить в себя после убойных доз успокоительных. Волновать ее чужими проблемами? Лечи, доктор, разговаривай с потеряшками, профессиональные навыки забываются в последнюю очередь. Ищи!
Филипп Алексеевич, махала обеими руками с крыльца тетя Рая, вас в ординаторской Прохорова ждет. Мать.
Филипп еще раз посмотрел на ясное синее небо. «Воздух такой ясный и прозрачный, потому что уже почти все отцвело, пыльцы почти нет».
В дверях ординаторской столкнулся с Зоей. Медсестра скользнула пылким взглядом по лицу Филиппа и темпераментно вздохнула. Пошла, не оборачиваясь, по коридору. «А что? Можно и влюбиться. Почему нет?» мечтал доктор.
Прохорова-старшая была точной копией дочери. Разве что постарше и то не намного вполне сестры. Те же русые волосы до плеч, те же янтарные теплые глаза.
Доктор, ну, как?
Все хорошо.
Как? Как хорошо? Агния говорит, что все по-прежнему.
Есть положительная динамика. Ангелина Михайловна, вы же понимаете, такие сбои в психике быстро не проходят.
Она уже год учебы пропустила. Может быть, Агнию в Москве показать? Как вы считаете? Или везде все врачи одинаковые?
Я консультируюсь с коллегами, уклончиво ответил Филипп.
Спасибо, что сняли ее с этих ужасных, одуряющих уколов.
Филипп вдруг вспомнил свою маму. Если бы с ним случилось такое а ведь со всяким может случиться была бы ли она так же ровна с докторами? Наверное, ведь уже год прошел. Привыкла.
Сильнодействующие инъекции были необходимы на определенном этапе.
Ну да, ну да. Так вы считаете, что Агния идет на поправку?
Так еще сказать нельзя, но Агнии уже явно лучше. Вы мне скажите, как все это произошло? В один ли день?
Ангелина Михайловна растерянно посмотрела на врача:
Вы разве не знаете?
Важно еще раз от вас услышать.
В больнице долго был карантин посетителей не пускали. С одной стороны, так спокойнее было. С другой связи с родными никакой ни у пациентов, ни у врачей.
Агния не рассказывала? Ну да, она же сумасшедшая. Вы так считаете?
Я так не считаю, честно признался Филипп. Но у Агнии определенные трудности в восприятии действительности на данный момент.
Да, доктор, обреченно кивнула Ангелина Михайловна.
Около года назад Агния с подругой Надей Лемеховой шли через парк. Собирались в кино, потом в кафе зайти беззаботно провести вечер. И вдруг Агния накинулась на проходившего мимо мужчину. Кричала: «Убийца!» Вцепилась в мужика так, что подруга оторвать не могла. Подоспевшие прохожие пришли на помощь. Агния билась в истерике, ее скрутили, приехала полиция, Агнию доставили в отделение. А там уже вызвали психиатра.
А тот мужчина, пострадавший?
Он заявление писать не стал. Пожалел, наверное. Ясно было, что Агния не в себе. Она вообще никогда до этого агрессии не проявляла. Очень ровная была и в отношениях с людьми, и вообще. Добрая. А тут такое. Агния была такая окрыленная, только-только вернулась. На экскурсию ездили они всей группой на Соловки. Такая умиротворенная вернулась. И вдруг на человека набросилась ни с того ни с сего
Вы знаете фамилию пострадавшего?
Нет. А зачем?
У Филиппа были мысли по этому поводу, но он не стал их озвучивать, только спросил:
В карте написано «наследственность не отягощена». Вы всех своих родственников знаете?
Ангелина Михайловна кивнула.
А по линии отца Агнии?
Явное замешательство.
Вы в разводе?
Нет, он пропал, когда Агния была еще совсем маленькая. Просто однажды ушел из дома и не вернулся.
Искали, конечно.
Безрезультатно.
«В стране пропадает ежегодно какое-то безумное количество людей несколько десятков тысяч. Все может быть. Или все-таки склонность к бродяжничеству?»
Кем он работал?
Он только из армии пришел. Не успел ничего.
И вы с его родственниками связь не поддерживаете?
Сергей детдомовский.
«То есть наследственность очень даже может быть отягощена», Филипп поставил в карте большой вопросительный знак.
«А что? Он ничего себе, годный, этот Филя, размышляя Зойка, раскладывая по ячейкам дневные таблетки для пациентов. Потом, может, и замуж за него пойду. Он по всему порядочный. Скажу: забеременела. Можно и родить. В Москву заберет. Не останется же он надолго в этой нашей богадельне. Просто надо себя по-умному вести. Перестать глазки строить Константину Ивановичу из главного корпуса. А то он, как дежурства совпадают сразу к себе зовет, намекает на секс. Дать, конечно, несложно, Иваныч с главврачом дружбан и вообще не противный. Но тут надо все прекратить. Но опять же по-умному. Отлуп, но под каким-то благородным предлогом. Жене стукануть? Чтобы застала? Теперь уже нельзя у меня Филя, скандал не нужен. Навязываться не буду. Пусть Филя в следующий раз сам позовет. А с Иванычем придумаю что-нибудь. Обязательно!»
«Дорогая мамочка, набивал Филипп на клавиатуре, у меня все хорошо. По-прежнему живу в отделении, но это и удобно. Главврач меня даже и не зовет на летучки видно, стыдно в глаза смотреть: обещал же квартиру. Так что у меня здесь полный сепаратизм.
Больных немного, и все они с понятными диагнозами. Только одна Прохорова вызывает сомнения по-прежнему, я тебе о ней писал. Советуюсь с Аркадьевым. Учусь!
Папе привет! Целую всех, обнимаю».
Больше Филипп ничего не стал писать ни про убийство Стаса Завьялова, ни про допрос у следователя. Родителей надо жалеть.
Папа и с мамой жили в Подмосковье, работали там же врачами в поликлинике. Мама педиатром, отец кардиологом. И куда Филиппу было деваться после школы? Конечно, в мед. Поступил в московский вуз легко, даже общежитие дали мальчишек на курсе было раз, два и обчелся.
Учиться было интересно. Только от вида разрезанных лягушек Филиппа тошнило. А также от разрезанных мышей и собак, не говоря уже о людях. На первом же занятии в анатомичке еще до хирургического вмешательства в организмы животных Филипп понял, что будет специализироваться на психиатрии. Там хотя бы не режут.
Среди циничных медиков, а цинизм медикам свойственен, бытует мнение: психиатрию выбирают те, кто чувствует за собой какие-то психические отклонения, чувствуют, с ними что-то не то вот и специализируются на душевных болезнях прежде всего с собой разбираются.
Филипп остро почувствовал, что с ним что-то не то, на первой же разрезанной лягушке. Однокурсники спокойно и пытливо рассматривали внутренности земноводной, а Воздвиженского с души воротило. Знал бы он, каково это копаться в психике душевнобольных, возможно, выбрал бы просмотр внутренностей лягушек.
А к хирургам Филипп всегда относился, как к небожителям. Это же какие нервы надо иметь и силу духа! Прийти на работу в 7.30. В 8.00 уже быть в операционной и резать, резать, резать. И не мышей-лягушек каких-нибудь, а живых людей. Какой же мощи должно быть желание помогать и врачевать!
Кстати о хирургах. Как там подкидыш?
Дверь палаты была закрыта. Филипп постучал, потом еще раз:
Можно?
Новенькая сидела на кровати, испуганно смотрела на доктора.
Как самочувствие? Идите в сад сегодня все гуляют хорошая погода.
Спасибо, опустила глаза новенькая.
Светлана Максимовна, припомнил имя «кукушонка», это входит в оздоровительный процесс. Надо двигаться на свежем воздухе.
Я позже пойду, неловко улыбнулась пациентка.
Обязательно!
«Депрессия», подумал Филипп. Но вспомнил, что Светлана не его пациентка, ее не надо лечить. Или надо?
Странная, заметила, проходя мимо, тетя Рая, целый день сидит в палате.
Возможно, после хирургии еще в себя не пришла, после наркоза. Но гулять все же надо.
Вы прочли «Друзья»?
Когда? Не успел, вздохнул Филипп.
«Все же она оторвана от реальности. Не чувствует время? У нее свои отношения со временем».
Как вам моя мама? Агния настороженно смотрела на доктора.
Хорошая мама, улыбнулся Филипп, вы очень похожи.
Только внешне, к сожалению. Мама всегда плыла по воле волн. Я бы тоже так хотела, но не получается. Или вам кажется, что я покорная?
Покорная? Нет.
Агния рассмеялась:
Ну, да. Буйная же.
Теперь уже нет. Вам же легче.
Сейчас да. Но вы же знаете это до поры до времени.
Вы опасаетесь повторения приступов, сказал Воздвиженский и осекся.
Это не приступы, доктор. К сожалению.
Опишите, что вы чувствуете во время в то время, когда вас волнуют предчувствия.
Агния помолчала немного, взгляд ее остановился на одной точке. Прохорова словно рассматривала что-то вдали, пытаясь распознать детали.
Прежде всего это бессилие. Отчаяние. Мне хочется быть там, но я не могу быть там.
Где?
Ну что вы, доктор, с укором посмотрела Агния на Филиппа, там, где это все происходит. Я это вижу, чувствую даже запахи а прорваться сквозь время не могу.
Сквозь время никто не может прорваться. Это невозможно.
Тогда почему я это вижу?
Проще всего было бы сказать: это ваши фантазии. Но Филипп уже знал, что это не так. Не совсем так. Ведь были же и пожар, и гибель детей, и убийство Стаса Завьялова все это было.
Мы измеряем время по часовой стрелке, сказала Агния, и по движению солнца. Но время вообще изменяемо. Оно в принципе изменяется. Это его свойство. Время условная категория. Мыслительная. Если мы можем представить прошлое почему нельзя представить будущее?
«Чистый бред», подумал Филипп.
Ну, вот, вы опять, доктор, с обидой укорила Агния. Если прошлое существует в нашем воображении, почему будущее не может существовать таким же образом?
Потому что будущее мы не пережили, просто ответил Филипп.
А если пережили?
Как? Если оно еще не случилось?
А если случилось? В голове? Агния потрепала себя по волосам. Это как-то связано прошлое и будущее в моей голосе. Я это чувствую. Считаете, что я брежу?
Нет, нет, говорите, спохватился Воздвиженский.
прочла Агния.
Помолчала, внимательно глядя на Филиппа.
Прочтите что-нибудь еще, попросил доктор.
Спасибо. Вы замечательно читаете стихи.
Спасибо. Время ведь непознанная категория, правда, доктор? Или вы считаете, что мир познаваем? улыбнулась Агния.
Мы стараемся, кивнул Филипп.
Только у нас пока плохо получается. Есть белые пятна. Даже в естественных науках. Вы же Наталью Бехтереву читали? А между тем над загадками мозга бился целый научный институт. И не один. А стихи меня мама научила любить. Она всю жизнь хотела преподавать литературу в старших классах. Но образования не хватало педагогический техникум только. Потом я родилась, и не было уже ни времени, ни сил учиться дальше. Так и осталась учительницей младших классов. Малышня в две смены училась. Я с ключом на шее ходила. Иногда мама вечером читала мне стихи. Спрашивала: как я их понимаю. «Ребенок развивается нормально», говорила. На меня времени мало оставалось чужих детей учила. Доктор, я очень хочу выздороветь! Очень! Вы мне поможете? Агния с тревогой смотрела на доктора.
Конечно, Филипп попытался придать голосу твердость, и это, похоже, получилось.