В палату заглянула Зоя. Скользнула по Агнии равнодушно.
Филипп Алексеевич, вам какой-то следователь Кузьмин дозвониться не может. Вы к телефону не подходите?
Филипп похлопал себя по карманам, нашел телефон. Отключил еще утром перед обходом. Да, пять звонков с неизвестного номера. Перезвонил.
Я вас в кэпэзэ посажу, рявкнул Кузьмин вместо здрасти, вы срываете следственные действия.
Я на работе, строго ответствовал доктор. Слушаю вас.
Это я хотел бы вас слушать и лицезреть. Сегодня!
Филипп растерянно посмотрел на Агнию.
Мне надо идти. Завтра договорим.
Подождите, вдруг заволновалась Прохорова.
Встала, заходила по палате, натыкаясь то на тумбочку, то на кровать, словно не видела ничего перед собой.
«Так разволновалась из-за звонка следователя?»
Агния, что случилось?
Агния отмахнулась, все ходила в тревоге по палате, подошла к окну.
Вам сейчас звонил человек, у которого будет большое несчастье. Беда!
Только сейчас Филипп заметил, что Зоя все еще стоит в проеме палаты, с интересом наблюдая все происходящее.
Филипп молча встал и закрыл дверь. Получилось невежливо. Но Филиппу хотелось оградить приступ Агнии от чужих глаз. Хотя какая Зоя чужая? Медсестра психиатрического отделения еще и не такое видела. И все же Филипп закрыл дверь, почти машинально, почти не осознавая что делает.
Агния по-прежнему металась по палате.
Скажите ему, скажитеМаленькая девочка, она в опасности Она погибнет, если ее не остановить
Сгоревших заживо детей, убитого парня под дождем все разом увидел Филипп.
Я скажу, обязательно скажу. Как остановить? Вы видите?
Не успеют. Зеленый дом за кинотеатром знаете?
Филипп не знал.
Идем, решительно приказала Агния и рванула на себя дверь палаты, наткнулась на Зою.
Я знаю, где зеленый дом, медсестра спокойно отстранила пациентку, а вам нельзя, на капэпэ не пропустят. А через забор лезть время терять. Идемте, Филипп Алексеевич. Это недалеко.
Зоя и Филипп бежали, стараясь не натыкаться в сумерках на прохожих. Без курток, в белых медицинских халатах, со всех ног куда, зачем они бегут? «Каждый сходит с ума по-своему», ясно услышал Филипп слова профессора. Филиппу казалось, что эта безумная горячечная гонка бесконечна. Но зеленый дом и правда был недалеко.
Зоя увидела ее первой маленькую девочку, зацепившуюся крохотными пальчиками за подоконник третьего этажа. Филипп и Зоя одновременно вытянули руки вверх, малышка рухнула им на руки почти в тот же миг. Девочка была легкая, как пушинка, но Филипп и Зоя не устояли на ногах. Ребенок громко заплакал. Цела ли? Филипп попытался встать. Из подъезда выбежала женщина, подхватила девочку, прижала к себе.
Бабушка, я больше не буду, испуганно лепетал ребенок, заливаясь слезами.
Зоя молча поднялась и пошла куда-то, Филипп догнал ее и обнял. «Шоковое состояние, у меня у самого такое».
Хлынул ливень, холодный не по-летнему. Филипп и Зоя шли, не понимая, куда и зачем.
Глава 3
Ну что же, поздравляю. Перелома нет, вывих. Леня Шумейко вглядывался в снимок.
А у Зои? спросил Филипп.
Просто растяжение, ерунда.
Рука у Филиппа разболелась и опухла только под утро. А Зоя вчера еле доковыляла до отделения, ночевать осталась в ординаторской. Утром тетя Рая погнала «инвалидную команду» в главный корпус к хирургам.
Что у вас вчера за шухер-то был? Где вы так славно покалечились? допытывался Шумейко.
Зоя и Филипп переглянулись и рассмеялись. Лучше промолчать. А то так недолго и в родное отделение на лечение загреметь. Легче рассказать историю про инопланетян. Де прилетели, руки-ноги повывихивали и улетели. Все правдоподобнее будет звучать.
Бюллетень тебе выписывать? спросил Шумейко. В принципе могу.
А смысл? Я по месту работы живу.
И только сейчас Филипп вспомнил, что не явился вчера на допрос к следователю Кузьмину.
А со вчерашнего дня можешь бюллетень выписать?
Легко!
Филипп решительно набрал номер следователя:
Марат Денисович? Это Воздвиженский. Вчера руку вывихнул. Не смог прийти.
Кузьмин молчал.
Алло? Марат Денисович!
Вчера двое людей в медицинских халатах мою дочь на руки подхватили, когда она из окна выпала. Кто-то из ваших, из больничных. Больше некому.
Возможно, сказал Филипп.
Я сам вечером к вам приду. Вы же в больнице живете?
Да, после семнадцати у нас часы посещений. Я вам пропуск закажу.
Какой пропуск? У меня вездеход! рявкнул Кузьмин и отключился.
Когда жесткую повязку накладывали Филипп чуть сознания не лишился. Даже попросил обезболивающий укол сделать. А вчера на нервах был и на взводе не чувствовал ничего. «Вот оно, свойство психики анестезирующее. Полное прекращение восприятия информации об окружающей среде и состоянии собственного организма».
Вчера Филипп только об одном думал: он успел, на этот раз успел. Они с Зоей успели. И мыслью-то это назвать нельзя, и сказать, что он вчера о чем-то думал нельзя. Филипп просто знал, что так надо бежать. Да, Агния так и говорит о своих видениях: «Я знаю это». Что в человеке есть помимо разума? Инстинкт? Рефлексы? Подсознание? Болезненное индуцирование сумасшедшими идеями шизофренички? Но девочка ведь была. И она, несомненно, разбилась бы, если бы не Филипп с Зоей, оказавшиеся вовремя у того зеленого дома. В последний момент успели.
«И время, время какое было тягучее, вспоминал Филипп, как в замедленной съемке длинное время. Секунды часами казались, вечностью. Время умеет растягиваться и сжиматься. Может быть, время это энергия, еще не распознанная наукой?»
Вчера Филипп, конечно, заглянул в палату Агнии.
Все хорошо.
Я знаю. Вы на этот раз успели, спокойно и равнодушно сказала.
Без всяких там «молодцы» и «ура». Как если бы так все и должно было случиться им с Зоей бежать сломя голову, а девочке остаться в живых.
«Эмоциональная ригидность один из признаков шизофрении», машинально отметил доктор Воздвиженский.
Я просто устала, еле слышно прошептала Агния, если бы вы знали, как я устала
А сам-то боли не чувствовал вчера, а ведь вывихнутая рука должна была болеть. Обязана была болеть!
Шли к своему флигелю. Зоя семенила рядом.
Зоя, ты настоящий друг! вдруг сказал Филипп.
Зоя подняла на него глаза. Стояли близко-близко. «Я ее не люблю», печально подумал Филипп. Зоя вдруг отшатнулась, засмущалась, пошла вперед, потом вернулась.
Вам бы поспать, Филипп Алексеевич.
Я еще утренний обход не провел.
Ничего с ними не случится. Я пройдусь по палатам, все все поймут.
Да не поправляй ты каждую минуту
Но Зоя все равно поправила все время сползавшую куртку с плеч доктора.
Холодно ведь. Идите спать, Филипп Алексеевич.
Филиппу очень хотелось спать, очень. Но он подумал, что если сейчас даст слабину и завалится дрыхнуть это будет уже через край совсем. Где это видано, чтобы доктор с утра пораньше спать залег? Что он, в конце концов, слабосильный? Подумаешь, вывих. Не землю же ему копать.
Обезболивающие всегда с седативным эффектом, настаивала Зоя, поспите часок и будете как огурец!
Я и так как огурец, проворчал Филипп, но встретил скептический взгляд медсестры и рассмеялся. Что? Так заметно?
Еще как!
Зой, давай никому не рассказывать? прошептал Филипп.
О чем? насторожилась Зоя.
Филипп поморщился:
Ну, как мы вчера побежали. Чего мы побежали-то?
Она так убедительно говорила, пожала плечами медсестра, как было не побежать? И дом этот я знаю зеленый
Филипп остановился и пристально посмотрел на Зою.
Что? Я не подслушивала, не специально, просто мимо шла.
Я не об этом. Ты веришь, что можно увидеть будущее? Веришь, что Агния действительно увидела то, что может случиться в зеленом доме с девочкой?
А почему нет? Зоя удивленно вскинула брови. Не всем дано, но кто-то это может. Почему не наша Агния?
Ты меня поражаешь, Зоя! У тебя же медицинское образование! Пусть начальное.
Среднее!
Пусть среднее.
И что? Филипп Алексеевич, вы так говорите, как будто руку не повредили, когда девочку ловили. Это вы меня поражаете! Было же. Все это случилось!
Ну, да, потупился Филипп.
Вот именно.
Но мы же врачи! с пафосом выговорил доктор.
И что?
Мы представители естественной науки!
А мне мои преподаватели рассказывали, что каждый организм уникален, съязвила Зоя.
И что? не понял Филипп.
А то. У кого-то есть интуиция, у кого-то нет. Что здесь удивительного?
Ты так считаешь? Филипп ошарашенно смотрел на Зою.
«Какой же он все-таки наивный», подумала медсестра.
Филиппу снился морской берег, чайки над легкой рябью бирюзовой воды. Горячий песок обжигал ступни. И все же Филипп преодолел эту желтую, жаркую полоску, отделяющую душную тень от спасительной, нежной влаги. До прекрасной прохладной воды оставался один шаг, когда шелест крыльев раздался за спиной. Филипп обернулся. И ничего. Пустота. Как же так? Ведь он только что шел по песку, а значит, он был, песок. И берег, и тень дерева. Куда все подевалось?
В коридоре приглушенные голоса и возня. «Вот она, явь». За окном темно. «Неужели проспал целый день?» Неловко повернулся, оперся на перевязанную руку.
Дверь распахнулась.
Филипп Алексеевич, я ему говорю: вы спите, в комнату влетела тетя Рая, а он
Дело, не терпящее отлагательства, пробасил Кузьмин, мы же договаривались.
Филипп с трудом поднялся.
Человек болеет, человек на бюллетени! зачастила тетя Рая. Не имеете никакого права
Кто? Я не имею? Кузьмин развернул стул, оседлал его, сложил руки на спинке и замер, рассматривая Филиппа.
Филипп Алексеевич, развела руками тетя Рая, ну и наглость!
Все в порядке. Мы действительно договаривались.
Если что я здесь! грозно возвестила санитарка.
Охрана зверь! усмехнулся Кузьмин, когда они с Филиппом остались одни в комнате. А теперь рассказывай! Отпираться бесполезняк.
Какой бесполезняк? не понял Филипп.
Бесповоротный. Я записи наружного наблюдения видел.
Какого наблюдения?
Ты не проснулся еще, брателла? Вашего больничного наружного наблюдения. И по дороге еще что-нибудь найду, не волновайся. Колись давай, как вы у моего дома оказались?
Краткое содержание чеховской «Палаты 6» развернулось перед Филиппом во всей своей неприглядной неотвратимости. Нельзя этому человеку, этому следователю Кузьмину правду рассказывать. На принудительное лечение упечет. А коллеги мудро констатируют: острый психоз индуцированного генеза.
Филипп понуро молчал.
Повторяю вопрос, жестко выговорил Кузьмин, как вы оказались возле дома номер пять по Весенней улице?
Филипп молчал. Кузьмин упорно его рассматривал и так голову поворачивая, и эдак.
Крики, топот в коридоре.
Зоя распахнула дверь:
Филипп Алексеевич, у нас пожар!
Во дворе Авдей пытался загасить высоко взметнувшееся пламя в бочке.
Сумасшедший дом, пробормотал следователь и потянул Воздвиженского к себе, договорить надо, без нас справятся.
Зоя вопросительно посмотрела на Филиппа. Тот пожал плечами: фокус не удался.
Филипп Алексеевич, выкрикнула Зоя решительно, вам на перевязку надо. Срочно!
Извините, Филипп попытался освободиться от крепкой хватки Кузьмина.
Кстати, к вам тоже вопросы имеются, следователь бесцеремонно ткнул пальцем в Зою.
Та кивнула, не оборачиваясь, увлекая Филиппа дальше от флигеля отделения. Когда флигель скрылся за деревьями, Зоя остановилась:
Почему вы не хотите рассказать все как было, Филипп Алексеевич? Не отстанет ведь все равно.
Что рассказать? вспылил в отчаянии Филипп. Как мы по велению сумасшедшей побежали неизвестно куда? Зоя, ты в своем уме?
Знаете что, обиделась Зоя, тогда валите все на меня. Это я вас попросила срочно со мной пойти. С меня спросу никакого.
А это мысль! обрадовался доктор, скажем, что просто пошли гулять.
Да, пошли проветриться. День тяжелый был. Что, не имеем права?
Филипп и Зоя все же дошли до главного корпуса и даже к хирургу Шумейко заглянули для конспирации.
О! Шумейко радостно распростер объятия. Герои! Вас уже наградили? Вас для этой цели какой-то хамоватый следователь разыскивал. А что вы там делали-то, возле зеленого дома?
Мы все под колпаком, понуро заметил Филипп, следят денно и нощно. Шагу нельзя ступить без присмотра.
В ординаторской психиатрического отделения тетя Рая поила следователя Кузьмина чаем.
Успокоительный, приговаривала, для наших птенчиков собираю. Пейте! Работа у вас тяжелая, нервная
О! Явились! Кузьмин увидел доктора с медсестрой, насупился и отодвинул чашку с чаем. Что успели придумать?
В смысле? спросил Филипп.
Птенчики мои, Кузьмин покосился на тетю Раю, вы слишком суетитесь: пожар, перевязка срочная А давайте я вас не буду пытать каленым железом?
Давайте! со вздохом облегчения кивнул Филипп.
Тогда рассказывайте, Кузьмин сложил на груди руки и уставился на доктора и медсестру, прожигая их взглядом.
Видите ли, проворковала Зоя, простите, как вас по имени-отчеству? Марат Денисович? Марат Денисович, был очень тяжелый день. Мы с Филиппом Алексеевичем решили немного погулять
Ага, кивнул Кузьмин, выскочили в белых халатах и припустили, не разбирая дороги, ну-ну. Следователю, как доктору, врать нельзя, бесполезно врать следователю.
Послушайте, Марат Денисович, начал было Филипп, какая, в сущности, разница, как мы оказались возле дома, как вы говорите, пять по Весенней улице?
Кузьмин хмыкнул:
Ну, предположим, никакой.
Так и не мешайте работать! отрезала Зоя. Вы тормозите лечебный процесс!
Не будете, стало быть, говорить, цокнул языком Кузьмин.
Мы вам все уже сказали, Филипп посмотрел прямо в глаза следователю.
Доктор, подала из-за двери голос тетя Рая, там больному плохо.
И распахнула дверь ординаторской, монументально воцарившись в проеме.
Кузьмин усмехнулся:
Мушкетеры прямо. Из сумасшедшего дома. Один за всех и все за одного. Круговая порука!
Раиса Петровна, иду, Филипп пропустил мимо ушей сарказм следователя.
Тот примирительно протянул руку:
Я, собственно, спасибо зашел сказать.
Филипп осторожно пожал протянутую руку.
А почему вы не спрашиваете, за что спасибо? вдруг вышел из себя Кузьмин.
За что?
Слушай, парень, я к тебе по-человечески, а ты, Кузьмин махнул рукой и, громко топая, вышел.
Филипп устало выдохнул.
Поздно ночью на почту «капнуло» письмо от профессора Аркадьева. Это было даже не письмо целый фолиант с десятками отсканированных страниц истории болезни Овчинниковой Е.П.
Филипп рассыпался в благодарностях профессору, попытался было читать текст, но буквы плыли перед глазами, никак не желая складываться в осмысленные предложения. «Работоспособность на нуле, горько констатировал Филипп, и это еще только начало самостоятельной практики. Не справлюсь я здесь в одиночку».
А утром было уже не до истории болезни неведомой Овчинниковой. Из отделения токсикологии перевели молодую девушку. Таблеток наглоталась. Ее откачали после неудавшегося самоубийства и теперь поместили в психиатрическое отделение. В принципе рутинное исполнение инструкции Минздрава всем самоубийцам требуется освидетельствование психиатра, раз у человека нарушен базовый инстинкт инстинкт самосохранения. Однако девушка была в тяжелом, угнетенном состоянии, которое ясно просматривалось даже после транквилизаторов. На контакт не шла, лежала, отвернувшись к стене. Доктор Воздвиженский целый час пытался ее разговорить все безуспешно. С тяжелым сердцем назначил медикаментозное лечение.
Ничего, освоится, шепнула Зоя, я с ней еще поговорю. Несчастная любовь наверняка.