Руководство страны приняло решение об освоении целинных и залежных земель. Обширные площади, должны были введены в полевые севообороты. Началось это движение очень интенсивно, десятки и сотни тысяч людей из центральных областей России, Белоруссии, Украины, Молдавии и других регионов, перемещались на Восток. Туда же массово направлялась техника и все необходимое для выполнения поставленной главной цели. Начиналось это движение с районов Алтая, Сибири, потом -Казахстана. Актюбинская область тоже входила в зону освоения и должна была увеличить посевные площади почти на полтора миллиона гектаров. Ключевой район, где трудились наши герои, должен был в течении трех лет, увеличить площади посевных площадей в раза. В район стали приезжать переселенцы из Москвы, Молдавии, Украины. Шумно и веселее стало на полях хозяйств района. Мощная техника позволяла более качественно и своевременно вести полевые работы, новые рабочие руки способствовали выполнению всего комплекса работ, без ненужных проблем.
В первом, урожайном, после расширения посевных площадей, пятьдесят шестом году, хозяйства Ключевого района, добились в производстве зерна, очень достойных показателей. Государство оценило труд людей по достоинству. Главный агроном по зоне МТС, Антон Новак, был удостоен ордена Трудового Красного Знамени, а его жена Брусникина Надежда, заместитель главврача районной больницы по лечебной части, медали «За трудовую доблесть» -как было сказано в представлении «За достойное медицинское обслуживание тружеников района, в период полевых работ».
В следующем году Надя была удостоена почетного звания «Почетный донор СССР». Казалось бы живите Антон с Надей, да радуйтесь!. В пятьдесят восьмом году МТС были расформированы. Антон перешел на работу главным агрономом районного производственного управления, а позже стал и его (управления) начальником. И откуда было знать, что где-то далеко, за рубежом, жизнь уже готовила нашей паре «подарок». Уже в начале шестидесятых, когда поселок Алга, стал городом, Антона пригласил к себе уполномоченный представитель КГБ по уже Алгинскому теперь, району. Они друг друга знали, несколько лет вместе работали в районном аппарате. Уполномоченный спросил: «Антон Максимович, у вас есть родственники за рубежом?». «Не могу сказать точно, но, наверное, есть» ответил Максим. Когда наша область входила в состав СССР, в тридцать девятом году, достаточно много людей уезжало в другие страны, особенно в Канаду, там большая украинская диаспора. Мои родители никуда не выезжали, братьев-сестер у меня нет, могли уехать тети-дяди, по линии моих отца-матери, но переехали или нет, и где они сейчас, я не знаю, контактов с ними никогда не поддерживал, а прошло уже четверть века».
«А была у вас тетя Евгения, сестра вашего отца?» спросил уполномоченный. «Да, была, ответил Антон младшая сестра отца. Она училась во Львове, иногда приезжала к родителям отца, пока они были живы. Она грамотная, вполне могла уехать, но где она сейчас и что с ней не знаю». «Почитайте, пожалуйста, этот документ, уполномоченный потянул Антону лист бумаги. Это была копия какого-то документа, на украинском языке. Писал канадский адвокат, как выяснилось позже, уполномоченный его, Антона, тети, Евгении. Причем писал на имя Президиума Верховного Совета СССР!. Суть письма была в том, что его(адвоката) постоянная клиентка ( тетя Антона, Евгения) ушла в мир иной и оставила завещание, по которому её племяннику, Новаку Антону, причитается часть наследства тети, в сумме 80000 канадских долларов. Тетя оставила и условия получения. Антон должен получить деньги лично, и в Канаде. Кроме того, он входил в группу наследников, и по завещанию, деньги должны быть получены одновременно, всей группой. В связи с этим, адвокат, от имени всех наследников, просит Антона, как можно скорее появиться в Канаде, чтобы вся наследная группа смогла-таки получить причитающиеся каждому деньги. Адвокат, по той же причине, просит Советское руководство, посодействовать прибытию Антона в максимально возможное ближайшее время, в канадский город Монреаль.
«И что вы об этом думаете, Антон Максимович? спросил уполномоченный от КГБ. «А что тут думать? ответил Антон, здесь все понятно. Да, я не ждал этого наследства, но, если уж оно появилось, то я вправе на него рассчитывать?!. Его даже оставить просто нельзя без меня и другие ничего не получат, в Канаде законы строгие по этому направлению. Скорее всего, просто заберут все в бюджет. Ну, а я, смогу туда поехать и взять эти деньги, или нет?»-прямо спросил он. «Ну, а почему бынет, конечно сможете, естественно, после оформления соответствующих разрешительных документов. Надеюсь вы же не жить туда поедете, а получив деньги, сразу вернетесь?!» уточнил уполномоченный. «Да зачем мне она нужна, та Канада!» бросил Антон. «Ну, знаете, многие так говорят, а потом, как пересекут границу, переходят в «невозвращенцы», как их называют в Союзе» как-то неловко пошутил представитель КГБ.
С этого дня и начались мытарства по инстанциям, Внешне, все вроде бы и не против, и подсказывают, что надо делать, а продвижения, как такового, нет. То одно не так, то другое не эдак. Когда уже все документы были собраны, и у Антона, и у Нади, у проверяющих «наверху» возник вопрос, а зачем вы представили документы на Брусникину Надежду, она тут причем, к вашему отъезду?. Так она моя жена ответил Антон. А откуда это известно, ну и так далее. Пришлось им идти в Загс, оформлять заключение брака, а потом снова переделывать все документы по ним, обоим, так как Антон везде указывал Надю по её прежней фамилии в своих анкетах и пояснениях.
Наконец, на областном уровне, все документы для их выезда, были оформлены, проверены, подписаны и отправлены для принятия решения В Москву. В области сказали: « Вам сообщат, ждите!».
Глава девятая
Начальник одного из отделов КГБ СССР, полковник Андрей Бойко, разговаривал по телефону, когда помощник принес ему на согласование разрешение на временный выезд за рубеж, семьи из Актюбинской области Казахстана. Полковник показал рукой, чтобы вошедший положил папку на стол и был свободен, но тот не уходил, видимо хотел что-то уточнить или пояснить. Когда полковник положил трубку, помощник обратил его внимание на не совсем обычную причину выезда семьи в Канаду. Просятся на выезд, чтобы получить там крупную сумму в долларах, определенных мужу по наследству от какой-то родственницы. «Ну и что? задал вопрос полковник, Пусть едут и привозят нашему государству валюту. Они же все равно сдадут её здесь в банк и получат все в пересчете на рубли и по нашему курсу. А что за семья, что за люди?» уточнил он. «Да по материалам наших актюбинских коллег, вроде бы все нормально. Контингент надежный» ответил помощник- наши смотрели тоже, замечаний нет. Посмотрите, пожалуйста, и завизируйте. Дело на контроле в канцелярии Президиума Верховного Совета СССР».«Хорошо, оставь, я посмотрю, и свободен!»-полковник снова взялся за телефонную трубку и начал кому-то звонить.
Закончив разговор, пододвинул к себе папку с принесенными документами и начал их просматривать. Муж и жена, весь набор документов, справки, характеристики, биографии. И Вдруг, как удар молнии! У полковника перехватило дыхание, он, наверное, впервые в жизни, растерялся и не поверил сразу тому, что прочитал! У жены -второе замужество, это бывает, но при регистрации первого брака, она была записана, как Михайлюк Надежда Михайловна!!!. Все, как у ЕГО Нади, фотографию которой, он проносил в кармане всю войну! Год и место рождения, тоже совпадают, но на фотографии в анкете, была совсем другая женщина! Да, миловидная и серьезная на вид, но это была не Она, не НАДЯ!. Так тогда, кто же это и где сама Надя?!.Он опять внимательно пролистал -прочитал все её дело.
Врач-хирург, всю войну проработала в госпиталях медсестрой, первый муж герой летчик-погиб в сорок четвертом, второй муж, фронтовик, имеет два ордена боевой и трудовой, уважаемый человек. Она имеет две солидных медали, звание «Почетный донор СССР», тоже уважаемый человек, по отзывам. Что же здесь происходит?. Где здесь правда во всей этой истории?!. И какое отношение все это имеет к настоящей Наде Михайлюк, его Наде?!.
Он позвонил куратору, попросил разрешение на двухдневную отлучку по очень неотложному делу, связанному с их службой. Получив разрешение, вылетел в Актюбинск, как частное лицо, не ставя в известность местных коллег. Дело было уж больно щекотливое. От Актюбинска добрался до Алги, нашел в районной больнице Надю, представился, как один из новых работников облздравотдела и сказал, что хочет с ней побеседовать. Они вышли в небольшой скверик во дворе больницы и сели там на одну из скамеек. Полковник вначале весь напрягся, не зная, с чего начинать, но потом спокойствие Нади, передалось и ему. Он спросил: «Простите, как вы сказали, вас зовут?». «Надежда Михайловна» ответила Надя. Тогда полковник раскрыл портфель, взял там старый конверт, вынул из него довоенную фотографию Нади, с мамой и Николаем, и тихо сказал: «Вот эта девочка, слева, это Надя Михайлюк, посредине сидит старший её брат, Николай, а это- их мама- Анна Ивановна Михайлюк. Так, кто же вы на самом деле?». Не дожидаясь ответа, он добавил: «Я не только знал Надю, я любил её, да и сейчас люблю, хотя и прошло столько лет!. Вы ничего не хотите мне рассказать, Надежда Михайловна?».
После нескольких секунд паузы, она спросила: «Простите, как вас зовут?». Полковник ответил: «Зовите меня- Андрей». «Андрей, вы не могли бы подождать несколько минут, я пойду предупрежу дежурного, что буду некоторое время отсутствовать» сказала Надя. «Да пожалуйста» ответил он.
Когда она вернулась, то начала разговор первой. «Вы знаете, Андрей, я много лет ждала этого вопроса кто я на самом деле. За эти предыдущие четверть века, я как-то привыкла к тому, что все вокруг меня нормально, что я постоянно делаю добро людям, они это понимают и благодарны мне за это. И я абсолютно уверена, что никогда не причиню зла ни окружающим людям, ни этой стране, приютившей меня, которую меня с детства учили ненавидеть, по разным причинам. Возможно, та ненависть могла бы стать причиной каких-либо многих моих неправильных действий, даже злодеяний, направленных против этой страны, но, к счастью, не стала. Видимо была на то Божья воля, или что-то другое, неизвестное мне, но это так. Все эти годы, пока я ношу имя Надежда (настоящее мое имя Зося,Зосия), я носила его с гордостью, чувствовала его своим, старалась не запятнать его, не только каким-то неправильным действием, а даже его (действия) тенью. Оно вело меня по жизни, и, если бы настоящая Надя Михайлюк, познакомилась с моей жизнью, по каждой её секунде, под её именем, думаю, она осталась бы довольна. Я не знаю, что с ней стало, но все время чувствую перед ней необъяснимую вину, хотя от меня в то время ничего не зависело, а тем более- я не могла что-то изменить, да и не старалась, так как была наполнена заложенной в меня ненавистью». «Пусть она простит меня сразу и за все.» с болью в голосе проговорила она и продолжила.
Она рассказала все, что знала из того, чего не было в документах, подготовленных для её поездки за границу, и с которыми Андрей был знаком.
Рассказала, как в сороковом году, когда мама была на курсах повышения квалификации, её завербовали немецкие спецслужбы. Она была грамотным опытным специалистом-железнодорожником, владела многими языками, в том числе немецким и русским, но главное, чем склонили её немцы к сотрудничеству было обещание помочь вызволить её мужа из советского плена, а также прозрачный намек на то, что скоро с ненавистной советской властью, будет покончено и навсегда. Мама сама рассказала ей об этом, но уже гораздо позже, когда они в Киеве получили документы на имя Михайлюк Анны и Нади, а потом были эвакуированы в Куйбышев. Честно призналась, что в то время, она искренне ненавидела всё советское, в том числе и окружающих их людей.
Рассказала, как работала в госпитале в Кинеле, а мама на железнодорожной станции. Что и как там мама делала и с кем работала, Зося не знала. Мама специально не посвящала её в свои тайны, в целях безопасности.
Рассказала и о том, как маму убили. Хотя официально было сообщено, что её ограбил и убил какой-то бандит, Зося не верила этому. Скорее всего, её убили «свои», может быть за невыполнение какого-нибудь приказа. Неизвестно. Как она (Зося), стала бояться, что скоро придет и её очередь, на расправу, поэтому попросила главврача госпиталя отпустить её или помочь перебраться в другое место, без всякой огласки. Спасибо ему, он все сделал, чтобы она перебралась сюда, в Алгу, в эвакогоспиталь, который возглавлял его бывший сокурсник.
Призналась и в том, как еще в Кинеле, после гибели мамы и случая с обгоревшим сержантом танкистом, все в её душе перевернулось. Она как бы прозрела и начала понимать, кто в этом мире Люди, а кто- Нелюди, где её друзья, и где враги, и по какую сторону фронта, её место. А когда поняла, что мое место здесь, среди этих родных мне людей так здесь и осталась. Ну, а дальше, Андрей, вы, наверное, все знаете, завершила она свой рассказ. «Я только всегда боялась, что меня разыщут те, прежние хозяева мамы, но, к счастью, пришли вы» добавила она.
Несколько минут они сидели молча. Андрей, переживший за время их разговора, две такие разные жизни одновременно, почувствовавший, как звенящей тоской защемило сердце, а Надя (Зося), с благодарностью ко всему миру, за то, что помог ей сбросить с себя этот тяжелый груз, который давил на неё все эти годы.
Потом Андрей достал из портфеля еще один конверт и вынул из него три фотографии. «Посмотрите, Надежда Михайловна, сказал он, вы кого-то из этих людей знаете?». Внимательно посмотрев фото, на котором был снят мужчина в форме советского офицера, в немецкой форме и в гражданском костюме, она сказала: «Это один и тот же человек на всех фото. Не знаю кто он. Я его видела единственный раз, когда он в Киеве, на какой-то квартире, вручал нам документы. Мама называла его Отто, и неоднократно говорила тогда и после, что он страшный человек».
После этого, Андрей спрятал фото в портфель, задал Наде несколько чисто текущих вопросов, касающихся их поездки за рубеж, потом поднялся и сказал: «Спасибо вам, Надежда Михайловна, за все, за Правду, за всю вашу жизнь достойную, и, от имени нашей общей теперь Нади, навечно оставшейся моей невестой и другом, искренне благодарю вас за то, что вы остались НАДЕЙ. Будь она жива ей не было бы стыдно за такую добрую и красивую жизнь для людей, прожитую под её именем! Еще раз благодарю вас от Неё и от себя! Вы заслужили это. Вы даже не представляете, с какими мыслями и чувствами, я ехал сюда, к вам, а уезжаю совсем с другими, благодаря вам, Надежда Михайловна!»
Он крепко пожал ей руку и добавил: «Вы с мужем скоро получите разрешение на выезд. И еще возьмите этот листок, там номер телефона, московский. Когда вернетесь домой из дальнего зарубежья, постарайтесь позвонить по этому телефону, это так, чтобы поставить «печать» на всем этом деле. Пожалуйста».
Надя пригласила его пообедать перед уездом, но он, поблагодарив, отказался, сказал, что очень спешит и ушел на станцию. А семью Новак, действительно, через некоторое время, пригласили в Москву, выдали разрешение, помогли взять билеты и они благополучно отбыли в Канаду.
Прибыв в Москву, Андрей Бойко, несколько дней отходил от пережитого. Когда он принимал решение срочно ехать в Актюбинск, у него не было какой-то конкретной программы поездки, главное было посмотреть в глаза тому человеку, кто называет себя Надей Михайлюк, а уже потом, действовать по обстановке. Но, по правде говоря, все его намерения и мысли тогда были настроены на что-то негативное и непонятное. Ничего приятного для себя в той поездке, он не предполагал, по вполне объективным причинам. Он давно знал, что Нади нет в живых. В мае сорок четвертого года, вскоре после освобождения Винницы и окружающих её районов от неприятельских войск, Андрей, по делам службы, побывал в родных местах и встречался с Николаем, братом Нади. Николая было трудно узнать. Механик-водитель танка, отступал с первого дня войны до Воронежа, трижды был тяжело ранен, но дважды возвращался в строй. Участвовал в танковом сражении на Курско-Орловской дуге, там был снова тяжело ранен и сильно обожжен.