С ней все будет в порядке.
Не задерживайся, наставлял я ее. Ушки на макушке. Не лезь на рожон. Не то лишу годового жалованья!
Она улыбнулась в ответ:
Так вы же мне все равно ничего не платите.
Вот черт! сказал я. Опять не повезло.
Она просияла очередной улыбкой и выбежала за дверь. Мыш следовал за ней по пятам с самым серьезным видом, насторожив уши. По пути он прихватил со столика свой кожаный поводок: Молли совсем забыла про городские законы о выгуле собак. Впрочем, не думаю, что Мыша особенно волновали законы. Согласно моей теории, он предпочитает ходить на поводке только потому, что люди относятся к огромной собаке спокойнее, если она «разумно ограничена».
В отличие от меня, он вполне социальный тип. Точнее, собака. А, ладно, не важно.
Я подождал, пока заведется мотор «жучка», и запер дверь. Потом взял распечатки Мартина, сдвинул ковер, закрывавший люк в полу гостиной, и спустился в свою лабораторию.
Моя лаборатория, произнес я, растягивая каждый слог. Почему, когда я говорю это, мне всегда хочется добавить «муах-ха-ха-ха-ха»?
Перебрали ужастиков от «Хаммер-филмз»? послышался снизу ехидный голос.
Я добрался до последней ступеньки, пробормотал заклинание и сделал широкий пасс рукой. Тут же зажглась дюжина свечей.
Моя лаборатория не отличается изысканностью обстановки. Это бетонная коробка фундамент жилого дома. Должно быть, когда дом строился, кто-то поленился заполнить это пространство землей или гравием. Вдоль стен тянутся полки и столы, забитые всяким чародейским хламом. В центре помещения стоит длинный стол, почти полностью занятый отлитым по частям из олова масштабным макетом центра Чикаго вплоть до уличных фонарей и деревьев.
У моей ученицы тоже есть свое рабочее место маленький столик между двумя стеллажами. На столике постоянно добавлялось тетрадок, инструментов и материалов, но ей каким-то образом удавалось сохранить хотя бы часть его поверхности свободной. Все у нее было аккуратно разложено и безукоризненно чисто. Граница между Моллиным и моим рабочими пространствами наглядна и недвусмысленна словно начерчена на карте.
За последний год я усовершенствовал свой круг для заклинаний пятифутовый обруч из свитых вместе медных, серебряных и железных жил, вделанный в бетонный пол. Обруч, заказанный у гнома серебряных дел мастера, обошелся мне в три штуки зеленых. Сами материалы стоят не так дорого, но гномы терпеть не могут работать с железом и соглашаются на это только за солидную компенсацию.
Каждая вплетенная в круг металлическая жила покрыта рунами и знаками, позволяющими контролировать магические энергии на порядок лучше, чем любой простой круг. И символы на каждой жиле разные, вырезанные с точностью, на которую способны только гномы ну, может, еще компьютеры. По всему кругу мерцали крошечные вспышки вроде статических разрядов, но мягче, более текуче красные, голубые, зеленые.
Для чародея я сравнительно молод, однако кое-что иногда мне удается на славу.
Одна полка заметно отличается от всех остальных. Это обычная доска, по обоим концам которой громоздятся вулканические конусы оплывшего свечного воска. В центре полки белеет человеческий череп, окруженный любовными романами в мягких обложках. Стоило мне спуститься, как в пустых глазницах черепа затеплились оранжевые огоньки. Светящийся взгляд пошарил по помещению и остановился на мне.
Слишком много ужастиков от «Хаммер-филмз», повторил Боб-череп. Или, может, слишком много шоу ужасов «Рокки-хоррор».
Дженет, Брэд, Рокки гм, с готовностью подтвердил я.
Подойдя к полке, я снял с нее череп и под завывание Боба, пытавшегося имитировать озвучку упомянутых шедевров кинематографа, отнес его на более или менее свободный стол. Водрузив череп на стопку тетрадей, я положил перед ним Мартинов конверт.
Нужно твое мнение об одной штуке. Я открыл конверт и принялся раскладывать распечатанные Мартином фотографии.
Некоторое время Боб молча разглядывал их.
Что мы здесь видим перед собой, а? поинтересовался он наконец.
Суперконденсаторы, ответил я.
Вздор. Это гораздо больше смахивает на ритуальные принадлежности.
Угу. Я так понимаю, именно ритуальные принадлежности проходят у них в ведомостях под названием «суперконденсаторы».
Боб принялся внимательнее вглядываться в фотографии, бормоча что-то себе под нос вернее, под дырку, где когда-то находился нос. На самом деле никакой он не говорящий череп он дух интеллекта, по воле случая обитающий в специально заговоренном для этой цели черепе. Чародеям он помогал с Темных времен, и если не забыл за это время больше, чем мне вообще известно по магической части, так только потому, что он вообще ничего не забывает.
Они отправлены одной партией. Мне нужна хотя бы приблизительная оценка того, для чего все это может предназначаться.
Трудно судить по двумерным изображениям, заявил Боб. Как-то непривычно мне, когда измерений меньше четырех. Череп в задумчивости полязгал зубами. А больше ничего нет? Ну там, описания или еще чего?
Я заглянул в папку.
Только инвентарный список. Я ткнул пальцем в фотографию каменного ножа и сверился с номером. «Кремневое лезвие», прочитал я и перешел к кирпичу с отбитыми углами. «Кирпич».
Что ж, просто ослепительно как помогает! буркнул Боб.
Хм Возможно, это просто не имеющий особого смысла хлам. Если тебе кажется, что это лишено конкретного назначения
Я этого не говорил, обиженно перебил меня Боб. Господи, Гарри, какой ты все-таки скептик!
Так ты можешь мне что-то внятное сказать или нет?
Я могу тебе сказать, что ты балансируешь на грани безумия, сахиб.
Я озадаченно моргнул:
Чего?
Боб не поднимал взгляда от фотографий.
У тебя вся аура искажена к чертовой матери. Прямо взрыв на фабрике красок. Обыкновенно такая бывает у психов.
Я хмыкнул и обдумал его заявление. Потом пожал плечами:
Возможно, я принимаю это дело чересчур близко к сердцу.
Тебе бы отдохнуть в каком-нибудь тихом месте, босс. Пусть мозги расслабятся. И напряжения поубавится.
Вот спасибо, доктор Фрейд, буркнул я. Возьму на заметку. Так ты можешь мне сказать что-нибудь про эти предметы или как?
Не могу, пока не обследовал их в натуре, заявил Боб.
Я хмыкнул еще раз:
Супер. Еще одна неудачная подача для чародея-сыщика.
Уж извини, сказал он. Но все, что я могу тебе сказать по этим снимкам, это детонатор.
Я нахмурился:
Что ты имеешь в виду?
О, ну совершенно же очевидно, что это объекты для темной, опасной магии, терпеливо, как младенцу, объяснил Боб. Только посмотри на все эти углы и грани. Даже намека нет на пропорциональность и равновесие. Это предназначено для чего-то разрушительного, смертоносного.
Пока сходится, кивнул я. Дошли до меня слухи, что война скоро вспыхнет с новой силой. Я устало взъерошил волосы рукой. Так для чего, ты говорил, нужен этот детонатор?
Для чего-то темного? спросил Боб. Только одно приходит на ум.
Я вдруг похолодел. В горле пересохло.
Человеческое жертвоприношение, жизнерадостно прощебетал череп. Заклание невинного.
Глава 10
Я устало облокотился на стол и закрыл глаза.
Красная Коллегия готовила разрушительный акт высшей черной магии.
А для успеха этого их ритуала, каким бы он ни был, им требовалось человеческое жертвоприношение.
В голове у меня мелькали кадры какого-то жуткого кино, в котором Мэгги истекала кровью внутри ритуального круга, окруженная толпой вампиров под мрачным небом.
Во всем этом проглядывала какая-то жуткая, зловещая элегантность. Одним ударом они убивали мою дочь и наносили удар по Совету. Это голое предположение, конечно, но, судя по тому, что я знал о графине, более чем правдоподобное. Кто-кто, а она вполне могла одновременно причинить максимум боли лично мне и организовать магическую атаку на остальных своих врагов. Получается, она занималась и местью, и войной, мило улыбаясь при этом направо и налево, обещая мир и взаимопонимание, защищаемая от меня теми самыми идиотами, которых намеревалась уничтожить.
Я мог, конечно, предупредить их, но выслушали бы меня далеко не все. Эбинизер, возможно, и Анастасия, и кое-кто из молодых Стражей но даже если бы они поверили мне, им все равно пришлось бы еще убеждать остальных. Наш гребаный Совет никогда и ничего не делает быстро, а у меня имелось нехорошее предчувствие, что времени в запасе почти не осталось.
Значит, придется делать все самому.
Но для этого мне недоставало информации.
Я снова покосился на свой магический круг и сделал медленный, глубокий вдох. Я знал, что мог бы сделать кое-что. Довольно жуткое, но мог бы. Знал, кого мог бы призвать в этот круг злобных всезнаек, духов с извращенным сознанием, для которых то, что для меня почти недосягаемо, яснее ясного.
Но за эти познания пришлось бы заплатить ужасную цену.
Я оторвал взгляд от круга и тряхнул головой. Черт, я еще недостаточно отчаялся для таких мер.
Пока.
Кто-то громко забарабанил в мою дверь.
Я поднялся из лаборатории, закрыл люк, взял свой жезл и, подойдя к двери, посмотрел в глазок. За дверью стояла, сунув руки в карманы плаща, Мёрфи с понуро опущенными плечами.
Побоялась звонить, сообщила она, когда я открыл дверь.
Она вошла, и я запер дверь снова.
Угу, мы тоже опасаемся, что Красная Коллегия может прослушивать разговоры.
Она покачала головой:
Насчет вампиров, Гарри, ничего сказать не могу. Но отделом внутренней безопасности мой номер точно прослушивается.
Я выпучил на нее глаза:
Эти кретины из ОВБ? Опять? Что, Рудольф никак не может успокоиться?
Рудольф Дерьмоносый Коп, как его по причине особой любви ласково звали в отделе специальных расследований, сумел-таки вылизать достаточно задниц, чтобы его перевели из ОСР в ОВБ, но обиду на своих бывших сослуживцев затаил. Похоже, во всех своих злоключениях в ОСР он винил именно их.
Явно не может, подтвердила Мёрфи. Он там из кожи вон лезет, зарабатывая репутацию.
Мёрф, ты ведь отличный коп. Уверен, тебе
Она только отмахнулась и мотнула головой:
Это все сейчас не важно. Слушай и не перебивай, ладно?
Я нахмурился и кивнул.
По делу о взрыве в доме, где у тебя офис, открыто полномасштабное расследование, продолжила Мёрфи. Рудольф переговорил со старшим агентом ФБР и с местным детективом, ответственным за расследование, и ему удалось убедить их, что ты крайне подозрительный тип и что в качестве подозреваемого подходишь идеально.
Я даже застонал:
Экспертиза подтвердит это. Взрывчатка располагалась на моем этаже, по большей части ее вообще заложили в стены моего офиса.
Мёрфи откинула рукой упавшую на лоб прядь волос. Синяки под глазами у нее стали еще более темными.
В ближайшую пару часов тебя выдернут на допрос. Скорее всего, задержат на двадцать четыре часа. А если найдут, к чему прицепиться, могут и на более долгий срок.
У меня на такие штуки времени нет, пробормотал я.
Тогда тебе лучше исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше, посоветовала Мёрфи. И мне тоже пора. Нам обоим лучше, чтобы нас не видели вместе.
Вот сукин сын! процедил я. Возьму и зашвырну его на середину озера Мичиган посмотрим, правда ли, что дерьмо не тонет.
С удовольствием пригружу его свинцом, согласилась Мёрфи. Она выдернула из-под футболки амулет, который я дал ей, чтобы миновать мои обереги, и показала мне. Надеюсь, мне не удастся тебя найти. Свяжешься со мной, если будет нужна помощь, ладно?
Мёрф, сказал я. Если уж на меня ополчились фэбээровцы тебе лучше держаться от меня подальше.
Брови ее рывком поднялись чуть выше недобрый признак.
Прошу прощения? вежливо произнесла она.
С их точки зрения, даже то, что мы много работали вместе, уже подозрительно. А если ты будешь помогать мне и сейчас Тебя же без значка оставят. Да ты и сама прекрасно это понимаешь. А может обернуться и хуже. Тебя могут за решетку засунуть.
Недоброе напряжение, ощущавшееся в ее чертах, как-то разом исчезло.
Господи, Дрезден! Ну ты и балда!
Я тупо заморгал.
А если я пойду с тобой, объяснила она, я запросто могу оказаться в могиле. Это тебя, похоже, волнует гораздо меньше.
Ну пробубнил я. Я
Я сама выбираю, где мне биться, Дрезден. Не ты, а я. Она смерила меня спокойным взглядом. Позволь изложить это в понятиях, способных пробиться в твою тупую башку: мой друг собирается спасти ребенка от монстров. Я иду с ним. Друзья поступают только так, Гарри.
Я кивнул и помолчал немного.
Я тебя знаю, Кэррин, произнес я наконец. Смерть в бою за правое дело ты не сочла бы страшным концом. Ты понимаешь, что такое возможно, и подготовила себя к этому. Я сделал глубокий вдох. Но если у тебя отберут бляху Я же знаю, что значит для тебя твоя работа. Ты будешь умирать, только медленно. Не уверен, что смогу спокойно смотреть на такое.
Поэтому исключишь меня из игры? А то, чего я хочу, не считается?
Не знаю, признался я. Возможно.
А решение принимаешь ты?
Я подумал.
Нет.
Правильный ответ, хмыкнула она, кивнув. Рука ее как бы невзначай коснулась выпуклости амулета под футболкой. Звони.
Позвоню. Или попрошу кого-нибудь. Но свяжусь.
Мне тут пришло в голову, что кто-нибудь, кто мечтает причинить тебе боль, может начать с твоих друзей. Как мне проверить, от кого придет сообщение?
Я покачал головой. Чем дальше, тем больше мне начинало казаться, что я не застрахован от прослушивания даже здесь, у себя дома. Мое жилье защищено оборонительной магией, однако на свете хватает людей, да и нелюдей тоже, у которых больше опыта, сил или хитрости.
Если мне придется передавать тебе весточку с посыльным, я постараюсь, чтобы ты не сомневалась, от кого она.
Мёрфи молча выслушала мой ответ. Потом медленно обвела комнату взглядом, словно высматривая невидимого соглядатая, и кивнула:
Ладно. Смотри, Гарри, не задерживайся здесь надолго.
Угу, отозвался я. Да ты не беспокойся обо мне, Мёрф.
Она сморщила нос:
Думаешь, я только о тебе беспокоюсь? У тебя здесь припрятан по меньшей мере один обрез, а уж в лаборатории, голову даю на отсечение, полным-полно незаконных штуковин. И если они хотят повесить на тебя ярлык подозреваемого, то наверняка заручились ордером на обыск. А насколько мне известно, у ФБР нет никаких амулетов, позволяющих войти сюда живыми.
Я громко застонал. Мёрфи говорила дело. У меня в квартире действительно хранилась пара единиц незарегистрированного и вообще запрещенного законом огнестрельного оружия. Мечи (с большой буквы «М»!) тоже оставались пока в лаборатории. А еще там хранились кое-какие материалы, которые, с точки зрения властей, мне иметь никак не полагалось, например, небольшое количество обедненного урана. В общем, такого, что ясно указывало на подозрительную сущность Гарри Дрездена.
Да и обереги, охранявшие мое жилье от непрошеных гостей, оказались как нельзя некстати. Конечно, если кто-то спустится по ступенькам и постучит в дверь, даже подергает дверную ручку, не случится ничего страшного. Но всякого, кто попытается взломать дверь, ожидает некоторое потрясение. Примерно в семьдесят тысяч вольт потрясение столько я закачал в обереги у двери. Получить прямой удар молнии, конечно, неприятно, но это только первая линия обороны. С тех пор как ко мне в гостиную пыталась ворваться целая армия зомби, прошло не так много времени, и мне не хотелось испытать подобное еще раз.
Вот только мои обереги не умеют отличать зомби или сбрендившего вампира от введенного в заблуждение агента ФБР. Они просто тупо реагируют на всякого, кто попытается ворваться в дом. Придется отключить их, прежде чем кто-либо пострадает. А потом убрать из дома все мало-мальски подозрительные предметы.
Адские погремушки! Можно подумать, у меня без этого мало забот. Я потер пальцем переносицу, под которой уже зарождалась головная боль.