Как тут разглядишь? Виталина потёрла локтем мутное стекло.
Надо разглядеть!
Бероев тихонечко принялся подворачивать штурвал, стараясь вернуть катер по волне. Молясь своему ангелу-хранителю, переключил рычаг на малый ход. Вроде получилось.
Приноравливаясь, пошире расставил ноги. Скосился на трясущуюся девчонку. Протянул ей бинокль.
Слушай приказ по судну! объявил он. До прихода в порт Виталина Ташевич назначается исполняющим обязанности штурмана и отвечает за мелководье. Можешь протереть глаза до дыр. Но буи чтоб разглядеть! Иначе глаза вовсе не понадобятся.
Как это?.. Есть разглядеть! Виталина выглянула через боковую дверцу. Всмотрелась через бинокль, потом без него.
Так даже лучше, сообщила она.
Бероев меж тем судорожно пытался разобраться в приборах.
Скоро должен быть очередной буй, прикинул он.
Виталина не ответила. Подавшись вперед, тёрла глаза.
Есть! Вижу! истошно закричала она.
Увидел и Олег. Аккуратно подвернул штурвал. Буй оставили слева.
Одну мель прошли! объявил он.
Где одна, там и остальные, ответила расхрабрившаяся Виталина. Что нам, мореманам?
Олег поощрительно засмеялся. Нахмурился грозно:
Штурман! Не расслабляться! Вот-вот будет следующая.
Есть не расслабляться, капитан! в тон ему ответила Виталина. Вновь вперилась в туман.
Второй буй приноровившийся Бероев заметил первым. Дал время увидеть штурману. Дождавшись выкрика:
Вот же! Вот! прижался правее.
Прошли ещё два буя. Попривыкли. Напряжение начало спадать. Да и волна подутихла. Видимость улучшилась.
Видал, как я мели прошла? Как орешки отщёлкала, расхвасталась Виталина. Учись, студент. Что б ты вообще без меня делал!
Утонул!
То-то. А молодцы мы, что не побоялись плыть! Виталина совсем расхрабрилась. Дистанция меж паникой и самодовольством в ней была, кажется, толщиной с фольгу.
Бероев согласно кивнул.
Пожалуй, твой муж должен мне проставиться, прикинул он.
Виталина поскучнела:
Вообще-то не муж он мне! Да и я У меня на самом деле только четвёртый курс. Мне это как практика. На третьем курсе сошлись. Теперь замуж уговаривает.
Бероев озадаченно повёл головой:
Сама-то готова?
В Москве готова была. Вроде клёвый мужик. С квартирой. Перспектива. Влюблён по уши. Да и девки подзуживают, мол, будущее светило. А здесь и не знаю. И чего вообще попёрлась?
Она приуныла.
Трудная штука жизнь!.. Ой, вот же ещё! запоздало выбросила она руку.
Впереди проступил Быковский мыс.
Штурман Ташевич! Бероев подобрался браво. Объявляю благодарность по судну. Вахта окончена. Ступайте отдыхать.
Есть окончена! Виталина, с которой спало напряжение, зевнула. А это парковаться-то умеешь? забеспокоилась она.
Знаю способ, успокоил её Бероев. Оставшись один, с силой приподнял Гену, тряхнул пару раз, так что у того клацнули зубы, а в глазах появилась осмысленность, прислонил, как в прошлый раз, к штурвалу.
Ещё прежде, чем капитан очухался, руки его забегали. Штурвал, рвавшийся из-под чужака, присмирел, будто конь под хозяином, катер издал причальный гудок и пошёл прижиматься к берегу.
Более беспокоиться было не о чем. Бероев прямо на палубе, на ходу, содрал с себя «убитую» амуницию, добрался до кубрика и рухнул на какой-то тюфяк меж двумя спящими женщинами.
Проснулся Бероев в пустом кубрике, когда солнце было уж высоко в зените. Выглянул.
Катер, свежевыскобленный, стоял у причала Быковского мыса, сцепленный бортами с гружёной баржей.
На барже, в обнимку со старыми ружьями, сидели на мешках два якута-охранника. Две копии: с одинаковыми округлыми лицами, с прямыми, с горбинкой, носами, узенькими глазками. Единственно один дышал улыбчивой свежестью. На лицо же другого словно накинули сеточку-паутинку из морщинок. Эта копия была лет на двадцать старше.
Фёдоровна, широко расставив крупные ноги в ботах, истово драила тряпкой палубу, швабра валялась рядом. При звуке шагов разогнулась натруженно, потёрла поясницу.
Бероев демонстративно принюхался.
Чисто, сообщила она. Якутов наших только-только спровадила. Прежде заставила весь трюм за собой выскрести. Так что из пассажиров, считай, вас двое осталось.
В сторонке, на махровом полотенчике, загорала Виталина. В распахнутом сатиновом сарафанчике.
Экипаж судна капитан и механик покоцанные и оплывшие, бесцельно слонялись по палубе. Меж собой они, похоже, по-прежнему не разговаривали. Но припомнить, каким образом «Ястребок» докатил из Тикси на Быковский мыс, не могли совершенно. Потому подозрительно поглядывали друг на друга.
Интересы у них, кажется, расходились во всём.
Моревой, хоть и трясущийся с похмелья, посматривал исподтишка на соблазнительную, как созревшая черешенка, Виталину.
Толян же крутился возле Вершининой. То и дело обходил её сзади, с аппетитом оглядывал склонённый объёмистый зад.
Ну что уставился? не оборачиваясь, буркнула Фёдоровна.
Толян крякнул смачно.
Уж больно ты, Надька, мастью под меня.
Отойдь! А то махну тряпкой по роже! сквозь зубы пригрозила та.
Толян ощерился.
А ты не махни, а подмахни! гоготнул он. Мне ништяк, что ты с бельмом. Бельма, если кормой повернуть, вовсе не видно. Зато очень даже есть где причалиться!
Посмотрел на капитана, приглашая посмеяться над ядрёной остротой. Вспомнил про ссору, насупился. Не удержавшись, огладил посудомойку по заду.
Фёдоровна, не примеряясь, хлестнула тряпкой. Благодушия в Толяне как не бывало.
Сучка одноглазая! прошипел он. Тебя за разнорабочую прислали?
По кухне зачислили, уточнила та.
Один хрен! Считай себя в полном моём подчинении. Будешь послушной всё отладится. А станешь кочевряжиться, день и ночь корячиться заставлю: что на кухне, что по катеру. Или вовсе на берег спишем!.. Так что ты со мной лучше по-доброму!
Он вновь потянулся ручищей. Фёдоровна отодвинулась, подняла швабру.
А ты меня не стращай! огрызнулась она. Развели тут срач. Сойду если, так вовсе зарастёте!
Эй, бугай! вмешалась Виталина. Ты чего разошёлся? Сначала за ночь заплати!
Чего за ночь? Вишняк растерялся.
Чего? Оператору нашему, указала она на Бероева, как рулевому, мне как штурману! Надежда Фёдоровна вообще всю ночь с бочками провоевала. Задаром, что ли, вас, пьянчуг, сюда целыми доставили?
Капитан со штурманом переглянулись.
Ты-то сама кто? насупился Толян. Понтишь чего-то.
Водку жрать меньше надо, тогда, может, чего бы запомнил! дерзко отбрила Виталина. В общем, ещё раз нахамишь, доберёмся до полярки, где мне вылезать, там народ простой. Дам команду живо тебе всей зимовкой объяснят, ху из ху.
Чего ху? Думаешь, одна ты материться умеешь? Выискалась, зараза! Толян озадаченно поскрёб лысеющее темя. На всякий случай отошёл. Глянул на капитана. Но и тот лишь недоумённо повёл плечом.
Полярная станция «Сокол», в 119 километрах по восточному рукаву Лены, значилась первым пунктом маршрута. Но кто дал команду высадить там бойкую пассажирку и откуда она вообще взялась на судне, ни тот ни другой не помнил.
Бероев, позёвывая, будто только проснулся, протянул руку капитану.
Чего не трогаемся, Гена? полюбопытствовал он, как бы продолжая прерванный разговор.
Да Кучум куда-то запропастился, ответил озадаченный Гена. Оператор тоже выскочил у него из головы. Кок наш бывший. Тот ещё хитрован. Под навигацию переметнулся экспедитором в райпо. Товаром командовать. Он ткнул на баржу. Фёдоровну эту как раз вместо него в камбуз прислали.
Ещё б не переметнуться, встрял Толян. Оклад не в пример против нынешнего. А главное, слямзить есть откуда. Вовсе дураком надо быть, чтоб от райпо отказаться. А Кучум хоть и сволота последняя, но не дурак.
Гена хмуро кивнул. Впервые мореманы были заодно.
С берега на баржу, а через неё на катер ловко спрыгнул молодец лет под тридцать. Невысокий. Но подвижный и гибкий, будто хлястик. Миндалевидные глаза на красивом, с выдающимися скулами казахском лице быстро, по-рысьи, прошлись по палубе, вспыхнули, остановившись на броской Виталине. При виде понурых мореманов он поморщился:
О! На пару суток оставить нельзя! Помятые, будто бочковые огурцы из рассола.
Где пропадал? процедил Гена.
Где, где По делу! Парень отчего-то подмигнул Бероеву. О вас же, сволочах, забочусь. Знаю, поди!
Он чуть отвернул бушлат.
Оба моремана оживились.
Так что ж ты попусту палубу подолом метёшь? Толян чуть ли не любовно облапил казаха и повлёк в рубку. Следом заспешил Гена.
На ходу ткнул в живот Бероева:
Вот он и есть, который за баржу отвечает! Рафик Кучумов А это, стал быть, попутчики наши, принялся он на ходу объяснять экспедитору. Закончил, видно, в рубке.
Олег, к спиртному равнодушный, присвистнул с досады: «Нет хуже, чем угодить на алкашей. Мало было двоих. Ещё и третий для комплекта!»
Видно, все чувства проступили на его лице. С баржи откликнулся старший якут охранник.
Ничего, произнес он. Дальше по Лене пойдём. Магазинов нет. Выпить нет. Образуется!
Фёдоровна ткнула пальцем в трюм баржи.
Да как образуется, если у вас, дьяволов, плавучий магáзин под боком!
Якут насупился.
Не! сообщил он. Кучумов, он только чуть-чуть пьющий. Потом мы охрана! До посёлка под печать никого не пустим.
Он воинственно похлопал по ружьецу.
И на том спасибо, скупо порадовалась Фёдоровна. Как хоть зовут-то вас, охранителей?
Старший осклабился дружелюбно.
Я Микитка, он Кирилка. Вторую навигацию ходим. Ты на нас надейся.
Ну разве что. Фёдоровна с сомнением оглядела сторожевое воинство.
Через полчаса катерная команда выбралась из кубрика. Все трое оживлённые, деятельные.
Поезд отправляется! Первая остановка полярная станция «Сокол». Расстояние 110 километров, объявил Гена, словно заправский диспетчер. Всего полчаса назад едва волочивший ноги, теперь он аж в ладоши в нетерпении пристукивал. Капитанская фуражка на голове оказалась перевёрнута козырьком назад.
Спарка сцепленные катер с баржей «под бортом» отвалила от пирса.
Июль разгар арктической навигации. Отовсюду доносится гул приветственных гудков. Порыкивают мелкие катерки, бегемотами ревут пароходы. На Якутск прошёл рейсовый теплоход «40 лет ВЛКСМ», из громкоговорителя над рекой загромыхала мелодия: «Две девчонки танцуют, танцуют на палубе». Важно пропыхтел земснаряд «Яна» снимать с мели очередного бедолагу. Самоходки, буксиры с плотами. Среди прочих судов тужился, загребая против течения, и гружёный «Ястребок».
Начиналось новое путешествие через дельту могучей Лены в Оленёкский залив моря Лаптевых, где на краю земли вцепился в смёрзшиеся скалы самый северный посёлок Советского Союза таинственный Ыстаннах-Хочо.
Кучумов меж тем подошёл к Бероеву.
Рафик! Можно Кучум, представился он. Нацеленный взгляд его, куда бы он ни поворачивался, будто стрелка компаса, возвращался к одному и тому же месту на палубе где загорала Виталина. Под вожделеющим мужским взглядом Виталина чуть изогнулась, приняла томную позу.
Твоя? напрямую спросил Кучум.
К мужу едет, ответил Олег.
Кучум отчего-то обрадовался.
Тадысь ладно. Тадысь сладимся. По всему видать хо-одкая тёлка!
Ты б остыл! Она на «Соколе» выходит, напомнил Бероев.
Так это когда ещё! Да и потом мало ли что
Пританцовывающей походкой он отправился к Виталине, подсел. Зашептал. До Бероева донеслось женское хмыканье, обрывки слов: «Как попросишь, а то и колбаской по Малой Спасской» Следом долетел шепоток Кучумова:
Рафик меня зовут. А по правде Рифат. Что значит «благодетель». Кто со мной подружится, ни в чём отказу не будет.
Зато у меня с отказом не заржавеет, отвечала Виталина.
Понимаю. Красота особого подхода требует, согласился Кучум с намёком.
Ну-ну. Поглядим на ваши подходы.
Завязался оживлённый, игривый разговор. Для Виталины, как уже знал Бероев, привычное кокетство. Но для Кучума девичьи слова были полны намёками и сладостными обещаниями.
Слово за слово Виталина опять вошла в роль обольстительницы и то и дело постреливала глазками в собеседника, а поверх него в Бероева: слышит ли?
Бероев делал вид, что не слышит, и раздосадованная его равнодушием Виталина мурлыкала что-то, чем дальше, тем завлекательнее, всё более горяча ухажёра.
Меж тем установилось пекло.
Олег разделся до плавок, вынес кинооборудование и карабин на палубу и принялся с ними возиться. Сначала перепроверил аппаратуру. Затем принялся за любимое дело полная разборка-сборка оружия.
Рафик, припав к девичьему ушку, азартно нашёптывал. Виталина, выставив локоток, удерживала нетерпеливого, норовившего притиснуться поближе казаха.
Бероев! окликнула она. Рафик предлагает ночное купание на пляже. Уверяет, что на всю жизнь память. Как тебе, слабо в студёную воду при свете полярной луны?
Слабо! подтвердил Бероев.
Ну и лопух! Раздосадованная Виталина поднялась, выдернула полотенчико из-под Кучума. Отмахнулась от горячего шёпота. Ладно, ладно! Сказала же: к вечеру поглядим на ваше поведение!
Проходя мимо увлечённого работой Олега, фыркнула и скрылась в каюте.
Рафик вернулся к Бероеву.
Вот ведь коза игривая! Аж зубы сводит. Видно, что вся сочится. А всё-таки для порядка хорохорится.
Бероев нахмурился пошлости он не терпел.
Меж тем Кучум, решивший, что оператор ему не соперник, принялся не стесняясь делиться планами.
Только бы к вечеру на бережок затащить. Там уломаю. А после на баржу, в каюту! Он аж зажмурился в предвкушении.
А охрана? Олег показал на якутов.
Зверьё-то при чём? Ещё не хватало в кубрик их пускать. По тюфяку к борту кину. Там и жить будут.
Прежде чем скрыться, ещё раз скосился на каюту, где мелькнул силуэт Виталины.
Мучился и Толян. Этот на красавицу-девку не замахивался. Даже не поглядывал. Он рубил сук по себе. Измаявшийся без женщин, на свой лад обхаживал посудомойку. Не отбила охоты даже тряпка, которой огрели его поутру.
Фёдоровна, похоже, привычная к подобным незатейливым приставаниям, отшивала ухажёра без нервов. Просто время от времени показывала мокрую тряпку.
Незаметно подступил удивительной красоты закат. Белое солнце в золотую каёмочку, и без того низкое, потихоньку, будто примеряясь, сползало с небесной голубизны в воду.
Всё вокруг реку, горы, тундру залило золотом.
Суровые, нависающие скалы из вечной мерзлоты по правому берегу превратились в причудливые позолоченные дворцы и замки. Будто их из морского песка слепили.
Левый, поросший зеленью берег заиграл изумрудом.
Бероев, ахнув, кинулся снимать.
Катер меж тем понемногу покрывал расстояние до «Сокола».
Планировали добраться к ночи. Оживление Виталины спало.
Она уже не кокетничала с Кучумом. Лишь изредка огрызалась, когда домогательства становились чересчур настырными. Вот уж в ком напору не убывало, так это в Рафике. Он искренне не понимал перемену в настроении лёгкой, казалось, добычи. И по мере приближения к полярной станции в натиске его всё больше проступали нетерпеливые, озлобленные нотки.
Да ведь договаривались искупаться, разносился по катеру нетерпеливый шепоток.
Какое искупаться, когда катер плывёт, вяло возражала Виталина.
А если б причалились?!
Ну, если да кабы!
Сговорились!
Кучум кинулся в рубку.
Виталина подсела к Бероеву, с усмешечкой возложила ему на плечи руки:
Не жалко со мной расставаться?
Жалко не жалко. Олег смутился. Беспечная и взбалмошная Виталина ему и впрямь понравилась. Особенно привлекала необычная помесь эдакой неотразимой вамп и капризной, пугливой девчонки. Пустой это разговор. Вот-вот у мужа будешь.
Виталина пасмурнела.
Всё вспоминаю, как мы с тобой штурманили.
Да! Это было неслабо, согласился Бероев. Будет что вспомнить.
Виталина нахмурилась.
Так и расстанемся? зло произнесла она.
Катер меж тем резко прижался к берегу. Заглох двигатель. Моревой с Вишняком прошагали в каюту.