А тут еще очки.
В общем, когда бабуля, проведя в тщетных поисках минут тридцать, дождалась последнего аккорда и спросила, не видела ли я где-нибудь ее очки, это меня окончательно подкосило, и я не нашла ничего лучше, как разреветься.
Я сидела за инструментом, хлюпала носом и собиралась с духом рассказать бабуле все-все, начиная с той ночи.
Ба, это я брала твои очки, уже начала я, но тут вернулась Наташка.
За три года работы в школе в Наташке до крайности развился синдром учителя, сестра улавливала подвох всем набором известных чувств (осязанием, обоняниеми пр.), еще шестым чувством и еще пятой точкой.
Что за манера брать чужие вещи? Где мой рюкзак? завопила Наташка с порога дурным голосом к этой уловке сестрица обычно прибегала, когда хотела сбить всех с толку.
Выглядела Наташка фантастически: красное платье в обтяжку, цыганские серьги запутались в густых темных локонах Кармен, только синеглазая.
Я опустила крышку пианино и с обидой захлопала глазами:
Сама, значит
Договорить мне Наташка не дала:
Сколько раз говорить не смей брать чужое! вопила сестрица, бросая на меня красноречивые взгляды.
Отстань от Нюси, вмешалась бабуля, увидев мое состояние. Состояние было критическим.
Вечно ты ее защищаешь, это был еще один излюбленный прием Наташильды: старшая внучка манипулировала бабулей, подлавливая на слабости к младшей внучке.
Яйца курицу учить вздумали, оскорбилась бабушка, совсем от рук отбилась чумовая девка. Вот ведь характер, а ну, кыш отсюда!
Наташильда подалась в свою комнату, по пути сделав мне знак следовать за ней.
Меня, значит, в рубище вырядила, а сама вон в чем, войдя следом за сестрой в ее комнату, затянула я.
Наташка меня не слышала. Сестрица покрутилась перед зеркалом, осталась довольна отражением, сняла серьги, ухватилась за подол платья и потянула вверх. Платье вывернулось и накрыло Наташку с головой. Сестрица извивалась, приседала в немыслимом танце, напоминая змею, меняющую кожу. Все складывалось так, что я могла особенно не утруждать себя и не ломать голову над тем, как сообщить Наташке, что я прокололась с вышивкой на платке, и теперь Коршунов знает адрес Анны Голубевой, то есть наш.
У меня вообще из-за тебя одни неприятности! радуясь возможности испортить настроение сестрице, сообщила я, пришлось назвать адрес наш домашний!
Какой адрес? сестрица сдернула, наконец, с головы платье, из него высунулась красная, злобная физиономия фурии-русички.
Наш!
Это еще зачем?
Так получилось. Следователь по фамилии Коршунов орал на меня, грозил закрыть в обезьяннике, ну, я разревелась, достала платок, а на платке вензель с моими инициалами. Он прицепился, чей платок, если я Катя Маслова, я и сказала, что А.Г это Анна Голубева, моя подруга. Тогда он потребовал, чтоб я назвала адрес, ну, я и назвала наш. И очки бабулины у него на столе оставила.
Наташка перед зеркалом надевала коротенький халатик. Услышав про очки, она оторвалась от созерцания себя любимой и посмотрела на меня, как на малахольную.
Замечательно! Теперь сиди и жди в гости следователя.
Мне Наташкино пророчество по понятной причине не понравилось.
Почему это я должна сидеть и ждать Коршунова? Это ты должна его ждать.
С каких это пряников?
Наташильда в этот момент, наклонив голову, расчесывала волосы щеткой.
А с таких: ты меня отправила давать показания? Ты. Ты сочинила дурацкую легенду и придумала мне имя? Ты!
А сколько ему лет? неожиданно заинтересовалась Наташка, продолжая висеть головой вниз.
Старый. Лет тридцать.
Наташильда резко распрямилась, взметнув блестящие пряди волос, не отрывая глаз от своего отражения, повертела головой, подвигала бровями и бросила щетку на столик.
И как он вообще?
Я ждала этого вопроса, поэтому быстро забралась на кровать, скрестила ноги и подробно описала следователя Коршунова.
Наташка устроилась напротив, обняла подушку и, расширив глаза, слушала, не перебивала (чего я не припомню за всю свою жизнь), а когда я закончила, спросила, есть ли у Коршунова кольцо на безымянном пальце правой руки. Или левой.
Не помню, отмахнулась, подозревая, что Наташка умышленно уводит разговор в сторону.
Я в шоке! недовольно буркнула Наташильда, ничего толком не можешь сделать.
А для чего мне его кольцо? Я замуж за него не собираюсь. А если тебе так хочется, сама иди и смотри на кольцо. Вы с ним что, знакомы? закралось подозрение в мою душу.
Учится у меня одна Коршунова в пятом классе. Настя. Придушила бы, да боюсь сесть надолго. Родители у нее недавно развелись.
Чем у тебя голова забита? Мы так никогда ничего не узнаем.
А я практически все уже знаю!
Я с подозрением уставилась на сестру. Вот так всегда. Я шарахаюсь по городу, солнцем палимая, ветром гонимая, как говорится, а Наташка только пальцем шевельнула, и уже разжилась информацией
Что все?
Номер машины раз! с победным видом начала загибать пальцы сестрица, имя владельца два! Адрес три!
Эдусина работа?
Да.
И что ты ему наплела?
Сказала, что этот «жигуленок» участвует в стритресинге, что ночами под домом стоит рев двигателей и дышать нечем от выхлопов.
И он поверил?
У него не было выхода. Теперь нужно побывать у этого вора в доме и найти наш камень!
Вообще-то камень не наш.
Наташка сурово сдвинула брови и тут же перевела разговор:
Забыла у следователя очки?
Забыла, подтвердила я и почувствовала, как съеживается сердце.
Вызвала подозрение у него? Ну? давила Наташка.
Вызвала, буркнула я.
Назвала адрес?
Я совсем сникла.
В твоем положении я бы проявляла больше уважения к старшей сестре, подвела к генеральной мысли Наташка.
Если б не ты со своим ландшафтным дизайном, я едва не плакала, со мной было бы все в порядке.
Тебе не надоело ныть?
Я бы посмотрела на тебя на своем месте.
На твоем месте я бы землю носом рыла, чтобы найти камень и реабилитироваться перед следователем, плавно завершила сестрица.
Ну и кто владелец «жигуленка»? наступив на гордость, спросила я.
Некто Трифонов Игнат.
А где живет этот Трифонов?
Гаражная, 80. Частный сектор.
Гаражная улица мне была известна. Ничем не выдающийся старый район. И зачем таким людям декоративный валун?
Может, владелец «жигуля» не имеет никакого отношения к камню? высказала я здравую мысль.
Вот и проверь. Начни с работы.
А где он работает?
Менеджером в одном из магазинов «Мегафон».
О, тогда конечно! Втюхал клиенту какой-нибудь тариф «семейный» или «новогодний», вот он и отнял у него машину
Ты, я вижу, в теме. Вот и побеседуй с коллегами Трифонова.
И не подумаю!
Почему это?
Потому что я не успею рот открыть, как меня обнаружит похититель камня или загребет полиция.
Хорошо, ты останешься дома и откроешь дверь следователю Коршунову, поставила меня перед выбором сестрица.
Что, ему делать нечего тащиться к нам домой? неуверенно возразила я.
На самом деле я только об этом и думала о том, как Коршунов явится с визитом к Анне Голубевой, чтобы расспросить ее о Кате Масловой. Катю придется умертвить каким-нибудь гуманным способом (утопление, удар током, укол зонтиком, отравленным ядом кураре), похоронить, установить памятник на могилке и предъявить следователю как вещественное доказательство. Когда только все успеть?
И вообще, если ему поручили такое дохлое дело, то могу представить, какой он следователь.
Не скажи, не согласилась, как обычно, Наташка. Дело городского уровня. Наверняка Коршунов распутывал самые сложные дела, если ему поручили найти камень и восстановить пошатнувшееся доверие к правоохранительным органам.
Татусик, давай, я уеду в Аахен, к родителям, предложила я, рассчитывая выжать из сестры жалость.
И оставишь меня одну разгребать это дерьмо? Легче было выжать слезу из Статуи Свободы, чем у Наташки.
А зачем его разгребать?
Нюсь! Преступник на свободе, пустилась в пространное объяснение Наташка, понимаешь? Это дает ему ощущение безнаказанности. А это, в свою очередь, означает, что нашу многострадальную достопримечательность крали, крадут и будут красть.
Какая-то достопримечательность у нас в городе нерепрезентативная, вяло заметила я. А преступники они же подрастают, одно поколение сменяет другое. Или ты до самой смерти будешь теперь охранять нашу достопримечательность?
Наташка не стала делиться со мной своими долгосрочными планами.
Вполне возможно, что пока ты будешь прохлаждаться в Аахене, я найду воров. А ты окажешься не при деле. Как совершенно посторонний мне человек.
Ладно, так и быть, съезжу я домой к Трифонову, сдалась я, подавленная не столько безупречной логикой и аргументацией, сколько хитростью и вероломством своей сестры настоящей Наташильды.
«Кому только в голову пришло поменять обычное «ку-ку» на эту мелодию? Это же надругательство над слухом!» думала я, с унылым видом стоя под синей металлической калиткой с кое как прибитой ручкой.
Наверняка утверждать не стану, но отдаленно мелодия напоминала серенаду Моцарта. У меня с собственной тенью больше сходства, чем между сочинениями маэстро и этими электронными звуками.
Звонок отыграл музыкальный фрагмент, за забором послышались глухие постукивания костыля Наташка сказала, что Трифонов живет с дедом-инвалидом.
Калитка приоткрылась, из щели на меня уставился колючий глаз из-под насупленных кустистых бровей:
Здравствуйте, чирикнула я, силясь не грохнуться в обморок под этим взглядом.
Здравствуй.
А Игнат дома?
А ты кто?
Я Анна. На работе Игната нет, и на звонки он не отвечает, вот я и подумала, что, может, болеет?
Я тебя никогда не видел, изучив мои джинсы, майку и кудряшки, сообщил старикан.
Мы недавно подружились, призналась я, а вас как зовут?
Федор Иванович. Калитка протяжно взвизгнула, щель увеличилась. Шляется где-то Игнат.
Я уловила запах перегара, что показалось мне вполне естественным. Что еще остается калеке?
Когда вы его видели в последний раз? я шагнула вперед, заставляя хозяина отступить.
Глаза мои так и шныряли по двору. Камню здесь упасть было негде в прямом смысле слова.
Весь двор был завален хламом. Старый-престарый телевизор, проржавленная стиральная доска, алюминиевый таз необъятных размеров, гора колес от машины Собачья будка, из которой выглядывал плюшевый пес с пуговицами вместо глаз О садовом дизайне здесь никогда не слышали.
Так вчера вечером и видел.
А машина у вас есть?
Какая машина?
Какая-нибудь.
Да в гараже «Нива» стоит. Давно не на ходу.
Чтобы убедиться в наличии «Нивы», требовалась разгрести вес тот хлам, что я перечислила. Об этом уговора с Наташкой не было.
Я уже собралась восвояси, но вдруг отчетливо представила, как проводит одинокий пожилой человек вечера: прислушиваясь к звукам на улице, ожидая возвращения внука
Я могу в магазин сходить, если надо, неожиданно для себя предложила я. Вид заброшенного несчастного старика толкал на подвиги.
Не откажусь, не откажусь, встрепенулся Федор Иванович, а тебе сколько лет?
Двадцать, удивилась я.
Купи водки, дочка. Выпью, чтобы внучок быстрей вернулся домой, ответил Федор Иванович, протягивая мне тысячную купюру.
Не надо ничего, потом отдадите, застеснялась я и подалась за калитку.
Выскочив на улицу, я побежала в сторону магазина, который заметила рядом с остановкой, и едва не налетела на парня в бейсболке и очках. Шарахнулась от него, успев отметить увесистую золотую цепь на груди и серьгу в ухе, уловить резкий запах пота и табака.
Назад я шла не торопливо, но опять столкнулась с парнем в бейсболке и очках теперь он налетел на меня и чуть не сбил с ног.
Придурок, бросила я вслед парню.
Поход в магазин отнял от силы двадцать минут, но, вернувшись, попасть во двор Трифоновых я не смогла: Федор Иванович не открыл калитку, сколько я ни стучала, сколько ни звонила в дурацкий звонок.
В полном недоумении я потащила пакет с продуктами и бутылкой водки домой.
Куда мог подеваться инвалид?
Так или иначе, ниточка оборвалась. Как я и подозревала, памятного камня во дворе дома не было. Мое расследование никуда не привело. Имеет какое-то отношение Трифонов к краже или не имеет, мы так и не узнали.
Увидев бутылку водки, пакет с пельменями, кефир, сметану, сахар и хлеб, бабушка потрогала мой лоб:
Нюся, ты часом не заболела?
Не-а, ба, это я купила человеку одному, инвалиду. Принесла, а его дома не оказалось.
Куда ж мог деться инвалид?
Сама удивляюсь, пожала я плечами. Стучала, звонила не открыл.
Это не дед Матвей?
Не-а, это Федор Иванович, ты его не знаешь. У него внук есть, Игнат.
А ты его откуда знаешь?
Иногда от бабушкиной проницательности у меня появлялось неприятное ощущение в области солнечного сплетения вот, как сейчас.
Я его подружку знаю.
Врать бабуле было совестно, но я поспешила успокоить себя: зачем пожилому человеку лишние волнения?
Может, вспомнил, что к врачу записался?
Ну, оставил бы записку, а то как-то нехорошо получилось, испытывая потребность пожаловаться, ворчала я. Сам попросил купить ему водки, я вернулась с продуктами, стою под забором, как дурочка. Хорошо, что денег не взяла у него.
Бабуля обняла меня, я положила голову на круглое плечо, от которого исходил запах белья, высушенного на солнце. Ласковая рука легла на голову:
Птичка моя, никакая ты не дурочка, а умница и помощница. Придется тебе, Нюся, еще раз в магазин сбегать, я затеялась с пирогами, нужно муки купить. Со мной бабушка использовала обходные маневры, никогда не шла в лобовую атаку, как, например, с Наташкой.
У-у, ба, заныла я, зачем пироги? От них же толстеют! Я на диете!
Плечо подо мной подпрыгнуло от возмущения:
Я вот тебе покажу диету! На себя посмотри кожа да кости. Критический вес.
А критический это сколько? с надеждой спросила я, отрывая голову от вкусного плеча.
А то ты не знаешь! Сорок пять килограммов. А дальше начинаются изменения на гормональном уровне, неспособность рожать. Чтоб я больше не слышала о диете.
Ба, толстый не значит, здоровый, выказала я осведомленность.
Иди уже, болтушка.
Бабуля сунула мне деньги и занялась делами, будто мой поход в магазин был делом решенным, и обсуждению не подлежал.
Я вздохнула: никогда это не кончится. Все помыкают мной, как будто я все еще какая-нибудь малявка, а не студентка юридического института. Была бы у нас младшая сестра, все было бы по-другому. Я бы командовала ею, как сейчас командуют мной. Она бы у меня мусор выносила, в магазин бегала, чай подавала, посуду и полы мыла, картошку чистила, унитазы бритвой драила, подворотнички пришивала
Следователь Коршунов не торопился меня арестовывать, бабуля нашла запасные очки, и я стала надеяться, что все утрясется.
Возвращаясь как-то из магазина, я доедала ванильное эскимо в вафельном стаканчике и мечтала об Аахене.
И тут мой взгляд наткнулся на серебристый «опель» под нашим забором.
Сердце екнуло от предчувствия, я разулась у крыльца, на цыпочках взошла по ступенькам, приоткрыла дверь в дом, и услышала Наташкин медовый голосок:
Спасибо вам, Артур Борисович, большое спасибо. Кто бы подумал! А ведь мы пускали эту Маслову в дом! распиналась Наташильда.
Да, жизнь полна сюрпризов. Был рад знакомству, заверил сестрицу мужской чуть сипловатый голос, от которого у меня по позвоночнику проползла холодная и липкая змея. Это был голос Коршунова!
Как назло, явился, когда бабуля проходит плановый осмотр в нашей поликлинике. Она бы в одну секунду выставила этого прилипалу Коршунова за порог.
Я сиганула с крыльца, босиком кинулась за угол дома. Подождав, пока калитка со скрипом закроется за гостем, вернулась домой.