Почему Вы решили снова вернуться?
Я хочу попробовать наладить свою жизнь с мужем.
Я получила Ваше письмо, уже с более жесткими интонациями в голосе говорит она, давая мне понять, что уйти от ответа за пустыми отговорками не получится.
Да, выдыхаю я. Всю дорогу я ожидала этого разговора и внутренне готовилась к нему, все, что я написала тогда, это правда. Но мой муж обещал мне, что такой ситуации больше не повторится. Я хочу дать ему и себе еще один шанс.
Она морщится, словно услышала полную глупость.
Какие у Вас планы на жизнь в Германии?
Я хочу окончить школу, получить сертификат знания немецкого языка и начать работать.
Я где-то читала, что немецкие чиновники благосклонно относятся к иностранцам, которые заинтересованы не просто находится в Германии на иждивении, а стремятся работать и приносить пользу государству в той или иной мере. Также им приятно слышать, когда иностранец выражает желание выучить их прекрасный немецкий язык и культуру страны.
Поэтому я поспешно добавляю, что мне очень нравится Deutschland, ее история и культура и я страстно желаю посещать школу фрау Катце, чтобы выучить немецкий. Тут я нисколько не кривлю душой: ходить в школу и учить немецкий язык это мое горячее и искреннее желание, моя цель и моя мотивация пребывания здесь, по крайней мере, на ближайшие полгода.
Выражение лица фрау Фрейд смягчается. Мне даже кажется, что она вполне удовлетворилась моим ответом. И все же она должна убедиться окончательно.
Вы действительно уверены в своем решении? Вы принимаете его по собственной воле, не под давлением?
Нет, это мое решение, и я в нем уверена.
Ну хорошо, тогда удачи. она даже слегка улыбается мне и ее вытянутое лошадиное лицо становится на мгновение миловидным.
Я уже берусь за ручку двери, когда она кидает мне вслед:
И пожалуйста, не пишите больше таких писем. ее гримаса явственно показывает, насколько неприятно ей говорить об этом и насколько содержание моего письма выходило за рамки приличия. В следующий раз достаточно просто известить Jobcenter о Вашем отъезде, не вдаваясь в подробности.
Я чуть не сгораю от стыда. Наверное, если бы эта ситуация случилась пару месяцев спустя, я бы сгорела от стыда еще больше: в школе на уроках мне предстоит проходить формат написания писем в Германии. В этой стране четко регламентировано не только содержание официального письма, но и его структура, вплоть до запятых! Вот когда я в полной мере прочувствую и осознаю, насколько шокирующим и вопиюще недопустимым выглядело мое эмоциональное и чересчур откровенное письмо в глазах уважаемой чиновницы!
Хорошо, если мне придется снова уехать, я просто извещу Вас об отъезде в официальной форме. Но, надеюсь, такого больше не случится, бормочу я и спешу ретироваться.
Йенс вскакивает с места, нетерпеливо вопрошая:
Что она тебе говорила?
Да так, ерунда, отмахиваюсь я, спрашивала, надолго ли я вернулась. Я заверила ее, что все вопросы со здоровьем моего отца уже решены и я вернулась навсегда.
Йенс кажется верит мне. Он облегченно выдыхает, и мы отправляемся на другой этаж для завершения процедуры оформления.
Спустя несколько дней я уже еду на свой первый после долгого перерыва урок в школу CJD Göddenstedt и с радостным волнением жду встречи с моими одноклассниками! Просто невероятная удача, что я могу вернуться на тот же поток, в тот же класс, к той же учительнице Рите! Хотя это не столько удача, сколько результат положительного решения директора школы фрау Катце, столь расположенной ко мне.
Кого же я встречаю, когда в первый учебный день отправляюсь в Ильцен? Конечно же Мануэлу! Увидев меня, она устраивает настоящий спектакль. Вскочив с железной лавочки, она бросается ощупывать меня, восклицая:
Du bist echt??? (Ты настоящая? Это правда ты???)
Потом она открывает мне своих крепкие объятия, и мы целуемся, подставив друг другу щеки.
Самое последнее письмо, подводящее итог всему, что произошло со мной в Германии, я получила именно от Мануэлы, где она упрекала меня в том, что из-за своей любви к пустышке и альфонсу Карстену, я потеряла все, в том числе и любовь такого замечательного мужчины, как Йенс. Мануэла всегда была подозрительно неравнодушна к моему супругу, на что он мне и сам намекал. Во всяком случае, она стояла на его стороне и даже следила за мной по его поручению.
Но, похоже, сейчас она по-настоящему искренне испытывает радость видеть меня снова. И это мне приятно. К тому же, я твердо намерена в этот раз начать свою жизнь в этой стране по-другому, без всяких сердечных ран и увлечений. Я поставила перед собой цели, которые не должны зависеть от моих чувств, и это вселяет в меня твердую уверенность в их исполнении. Все четко по плану: получение сертификата по немецкому языку не ниже В2, затем Annerkennung (подтверждение моего диплома по французскому языку), работа и, как следствие, финансовая независимость от мужа. А после получения постоянного вида на жительство через три года, а затем и гражданства, уход от него и самостоятельная свободная жизнь в Германии. Не забываю я и о перспективах для моих детей и финансовой помощи им и моим родителям.
Я не воспринимаю Мануэлу больше как своего врага или персону, от которой я могу ждать неприятностей. Теперь мне нечего скрывать. Я одна, без любви, без сердечной привязанности и твердо и окончательно поставила крест на своей личной жизни. Пора, наконец, становиться взрослой и здраво смотреть на вещи в мои 48 лет. Германия в лице Мануэлы в буквальном смысле снова открывает мне свои объятия.
Глава 4. Бад Бодентайхская осень
Теплое сентябрьское солнышко светит над маленьким уютным городком Бад Бодентайх. Я иду по аллее в направлении вокзала, чтобы сесть на поезд и ехать в школу. Я до сих пор не могу поверить, что я снова здесь. Ведь последний раз, когда я шла этой дорогой в мае, я была точно уверена, что больше никогда мне не увидеть этих аккуратных улочек, чистеньких, словно игрушечных домиков с их палисадниками, этого флага с гербом Niedersachsen (Нижняя Саксония) над полицейским участком, мимо которого лежит мой путь. Опавшие желуди сочно хрустят у меня под ногами, и я с удовольствием наступаю на них.
Когда-то я считала осень в Германии скучной и бесцветной, введенная в заблуждение ноябрьскими тусклыми пейзажами. Я просто никогда еще не была здесь в сентябре! Я готова тысячу раз взять свои слова обратно, любуясь красотой, окружающей меня. Как может быть скучной и бесцветной осень в местечке, со всех сторон окруженном обступившим его лесом? Я хотела буйства красок, радующего глаз, яркого убранства деревьев в разноцветной желтой, красной и зеленой листве? Теперь я наслаждаюсь этим сполна вместе с чистейшим, словно прозрачным, воздухом, не оскверненным выхлопом автомобилей. Наслаждаюсь невероятной тишиной и безмятежностью маленького немецкого городка, погруженного в вечную дремоту, где никто никуда не торопится и никто не беспокоится о хлебе насущном.
Я знаю, что по пути я не встречу никого в этот утренний час. Только на углу на лавочке перед чьим-то домом я повстречаюсь с моим «старым знакомым»: сделанным из папье-маше в натуральную величину человеком, которого хозяева дома наряжают в разные костюмы в зависимости от времени года. Зимой он будет облачен в красный халат и шапочку Вайнахтсмана, рождественского человечка. Это то же самое, что Санта-Клаус в англоговорящих странах. Сейчас на нем повседневная рабочая кепка и синий комбинезон. Застывшее выражение лица всегда одинаково-приветливое, и я, мысленно поприветствовав его, продолжаю мой путь.
Знаю я и то, что я не встречу Карстена. Я ни разу не встретила его с тех пор, как приехала сюда. Как будто мы ходим разными дорогами. Я уже целый месяц здесь, и я уже начала задумываться, а не перебрался ли он жить в другое место? Однажды я спросила Йенса как бы невзначай об этом, тот ответил, что ничего давно не слышал о Карстене, а правда ли это или опять ложь, кто же его знает.
Первое время я все время ожидала, что вот-вот столкнусь с ним. Собираясь в школу, тщательно готовилась, накладывая макияж, прислушивалась к каждому звуку велосипедного звонка или шин, шуршащих по асфальту, оглядываясь и ища в промелькнувшей вдали фигурке на велосипеде моего непутевого возлюбленного. Но дни шли, и я смирилась с тем, что уже никогда больше его не увижу.
Я не испытываю к нему больше тех чувств, которые испепеляли меня когда-то, и я понимаю, что прошлое уже никогда не повторится. Волшебная пелена первого очарования и слепой страсти спала. Теперь я могу судить о нем почти беспристрастно и вижу его ограниченность, его позерство, поверхностность его чувств и переживаний. Я приехала сюда в этот раз не для того, чтобы вернуть с ним отношения. Я хочу достичь вполне конкретных целей: выучить язык, начать работать и обеспечить будущее и возможности для себя и для моих детей. Так что, отсутствие Карстена в моей жизни даже вполне положительный момент, потому что я не знаю, как бы я среагировала, появись он на моем пути снова.
На станцию я прихожу одна из первых. Затем подтягивается еще несколько человек, и это почти всегда одни и те же лица. Никаких работяг, которые должны каждое утро ехать в окружной центр, Ильцен. Как я уже давно заметила, практически никто в городе не работает. Все, с кем мне так или иначе приходилось сталкиваться, живут на пособие. Да и из интернета я узнала, что процент таких людей «социальщиков» в Германии очень велик. Зачем напрягаться, если получение дотаций от государства позволяет вести более менее сносное существование. Конечно, без особых излишеств и шика, но вполне сносное. На таком уровне жила и я в России, только при этом мне приходилось каждый день отдавать свои силы и энергию той компании, на которую я работала, то есть каждые 8 часов моей жизни, изо дня в день и из года в год, не считая коротких выходных и отпусков.
Конечно и в Бад Бодентайхе не все ведут праздный образ жизни. Но люди, имеющие работу, не ездят со мной в поезде. Они оправляются в большие города к месту службы на своих авто, а дома, в которых они проживают, выделяются из общей массы. Обычно это симпатичные коттеджи из красного или коричневого кирпича, с огромными окнами от потолка до земли и довольно обширными ухоженными лужайками вокруг дома.
Компания, которая собирается по будням на станции в ожидании поезда ERX RB-47, идущего напрямую из Брауншвейга до Ильцена и циркулирующего по этому маршруту только туда и обратно, состоит по большей части из молодежи: студентов колледжей и учеников старших классов, которым приходится каждое утро ездить в окружной центр, потому что в Бад Бодентайхе есть только начальная школа. Это веселые шумные компании дурачащихся беспечных подростков, таких же, как их сверстники в моей стране. Почти таких же, как мои дети. Но есть в их поведении едва уловимое различие: особая уверенность, проявляющаяся в их манере держать себя, хотя они сами могут не замечать и не осознавать этого.
Они граждане Германии, граждане Евросоюза. Их прошлое было счастливым и безмятежным, будущее видится безоблачным и надежным. Они никогда не знали нужды ни в чем, а их родителям не приходилось тянуть унылую лямку тяжелой и низкооплачиваемой работы, чтобы обеспечить своих детей всем необходимым. Комфорт и сытость, а вместе с ними и свобода самовыражения для этих юнцов так же естественны как воздух, которым они дышат. И это не пустые слова. Когда ты гражданин страны с высоким уровнем жизни и социальной защиты, это совсем другое осознание самого себя и своего места под солнцем. Уверенность в завтрашнем дне впитывается с молоком мастери и определяет мировоззрение и самоидентификацию человека в этом мире.
Мне приятно и, в то же время, грустно смотреть на них, потому что я на их фоне остро чувствую, насколько обделены были мои дети. Мне жаль, что я не могла дать моим сыновьям того, что имеют эти немецкие мальчишки и девчонки всего лишь по праву своего рождения.
Особняком держится парочка: высокий худощавый парень лет двадцати и его девушка с длинными темно-сиреневыми волосами, постоянно парящая вайпер. Они тоже приходят к поезду каждое утро и всегда поглощены только друг другом, как это бывает у молодых влюбленных пар на заре взаимоотношений.
На том конце улицы, ведущей к станции, показывается Мануэла со своим большим псом. Увидев меня, они издалека приветственно машет мне рукой, а я улыбаюсь ей в ответ.
Привет, дорогая, как дела? кричит она.
Я уже не раз отмечала про себя, что ее движения такие же порывистые, как у Карстена. Она чмокает меня в щеку и взъерошивает себе ладонью и без того торчащие во все стороны ярко огненные волосы.
Фу, Рольф, одергивает она своего пса, который лаем приветствует проходящего мимо на поводке своего приятеля, большого лохматого кобеля.
Из сбивчивого монолога Мануэлы (полноценный диалог у нас не получается по причине моих ограниченных языковых навыков) я понимаю, что она едет в Ильцен к своему бой-френду. Я уже не раз видела их вместе в городе.
Ее новый друг, толстый увалень с ежиком коротко остриженных волос на круглой щекастой голове, очень напомнил мне своей внешностью Удо, приемного отца Мануэлы и друга Йенса. Абсолютная противоположность Карстену, который, как всем известно, когда-то жил с Мануэлой гражданским браком и даже заделал ей ребенка. Йоргенс, нынешний ее партнер, спокойный и молчаливый. Невооруженным глазом видно, что верховодит в их союзе именно Мануэла, яркая, шумная, непредсказуемая, с бьющей через край энергией. Она и ростом на целую голову выше его.
Я бы не выбрала себе такого некрасивого парня в партнеры. Но в этом, наверное, и кроется одна из моих вечных ошибок: покупаться на внешний антураж. Этот парень, самое главное, порядочный и надежный, и он проявляет заботу о ее дочери, в отличие от настоящего отца ребенка, яркого и харизматичного Карстена. Я видела, как Йоргенс водит за руку малышку Таню во время совместных прогулок с Мануэлой, как заботливо он отряхивает на ней курточку или поправляет сбившийся на сторону шарфик. В конце концов, он просто гуляет с ней вместе, а не с одной Мануэлой, и не шарахается от нее на другую сторону улицы при встрече, как это делает родной отец.
Поезд на этот раз приходит без опозданий. Это удивительно, потому что я уже привыкла к некогда шокировавшему меня факту, что поезда DB (Deutsche Bahn- главная железнодорожная компания Германии) редко ходят точно по расписанию. Этот никак не вяжется с моими представлениями о немецкой пунктуальности. Нажав на большую круглую кнопку, открывающую двери, мы входим и занимаем места в вагоне.
Всю дорогу Мануэла болтает со мной без умолку. Ее нисколько не волнует, понимаю ли я, что она мне говорит, хотя из вежливости я стараюсь таращить на нее глаза, полные внимания, и даже киваю кое-где, надеюсь к месту.
На коленях у Мануэлы покоится большая вязаная сумка с вышитым именем ее дочери «Tanja». Это вязала ее мама Берта. Берта вяжет для себя и соседей, это и хобби, и возможность немного подзаработать.
Мануэла просматривает WhatsApp:
Йенс написал, что ты забыла йогурт.
Меня внутренне передергивает. Все понятно, мой муженек опять пытается контролировать меня через Мануэлу. Сейчас он не просто написал ей, он удостоверился, что я поехала на занятия, а не улизнула куда-нибудь в другом направлении.