Громкий звук привлек внимание Кэт, вынырнувшей на поверхность после очередного поворота. Не успела она сделать и трех гребков, как кто-то бомбочкой плюхнулся в воду. Брызги даже не долетели до Катерины, но ей почудилось, что ее захлестнула огромная волна счастья, накрывшая ее с головой.
Привет! Сегодня совсем никого?
Даже бабуля с четвертой дорожки филонит. А ты пришел! Кэт сказала это чересчур радостно, и, испугавшись, что голос выдаст ее чувства, погрузилась под воду и подплыла к бортику.
Мне сегодня ко второму уроку, или даже к третьему, не помню. Какое задание?
Никакого. Я просто разминаюсь, пока Валя не пришла.
Денис встрепенулся.
Значит, ее тоже нет? Чего ты тогда круги наматываешь почем зря? Отдохнула в субботу?
Я бы не назвала это отдыхом, вздохнула Кэт, облокачиваясь на разделительную дорожку, и болтая ногами.
Маялась целый день?
Да, воскликнула Катерина, удивленная тем, как быстро он понял! Сам-то он не пропускал тренировок. Только если болел, а это случалось очень редко. Да и пропуски во время болезни воспринимаются совсем иначе. Ей самой как-то пришлось целую неделю пролежать дома из-за ангины, тогда был настоящий курорт! Во время болезни и мысли не было о том, чтобы пойти поплавать, нырнуть в ледяную воду и преодолевать метр за метром. Тогда ей нужны были только мандарины, или сок, и немного заботы.
Хочешь, придумаю тебе тренировку, чтобы наверстать упущенное? В субботу у нас была настоящая костедробилка! Представь разминка всего пятьсот метров, потом ускорения двадцать по пятьдесят, потом четыре по двести, потом снова ускорения, потом четыре по двести комплексом, четыре раза проныривания, и вишенка на торте эстафета.
Эстафета? Мы же тысячу лет их не плавали!
Видимо, Валя хотела проверить, как у нас обстоят дела с работой в команде, обнаружить сильные и слабые стороны, выявить, кого лучше вперед выдвинуть, а кого на заключительный этап определить.
Но ведь я тоже плыву эстафету! Почему она устроила ее без меня? Возмущалась Кэт. Денис только развел руками. Она и без того должна знать все наши стороны. Всё уже решено, она не может сейчас изменить состав команды, так? Я поплыву второй. Что кролем, что в комплексной эстафете. Неужели Валя настолько разуверилась в моих возможностях, что решила меня снять? Дэн, скажи, что этого не может быть, пожалуйста. Я же так старалась!
Перестань, пожалуйста, маячить перед глазами, на нервы действуешь.
Катерина непроизвольно все это время отталкивалась от стенки бассейна, подплывала назад, и повторяла вновь и вновь, не переставая слушать и говорить. Она представляла, что вершина блаженства выглядит именно так тишина, высоченный свод здания над головой, мягкая, баюкающая вода, никого вокруг, только они с Меньшовым разговаривают, стоя совсем близко. От резких слов Кэт очнулась, подплыла к бортику, вылезла и уселась на тумбу. Теперь Денису приходилось смотреть на нее снизу вверх, и она чувствовала себя немного отмщенной.
Так не действую на нервы?
Только Валентине Георгиевне, хмыкнул Дэн и скрылся под водой.
Катерина обернулась и увидела массивную фигуру тренерши, приближавшейся к их дорожке энергичным шагом. Завидев Катерину, Валентина Георгиевна выпустила из рук свой раскладной стул и оглушительно свистнула, воспользовавшись, впрочем, своими мизинцами, а не судейским свистком, который неизменно висел у нее на шее. Кэт резко свалилась в воду и второпях натянула очки. Меньшов беззвучно смеялся, изображая испуг на лице девушки, когда она увидела тренершу. Катерине захотелось хорошенько треснуть Меньшова по носу, но она сдержалась и только скорчила недовольную мину.
Кучкова! Звезда эфира! Почтила нас своим присутствием. И снова прохлаждается! Что, дополнительного выходного не хватило для отдыха, или я напрасно позволила тебе расслабиться?
Никак нет.
Гляди-ка, Меньшов, Катерина уже по-военному заговорила! Попроси дать тебе пару уроков после тренировки, пригодится.
Почему, Валентина Георгиевна? Не понял Денис.
А потому! Если будешь на дорожке виснуть вместо того, чтобы тренироваться, то не видать тебе освобождения от армии как своих ушей!
Так точно, Валентина Георгиевна! Дэн козырнул и снова засмеялся, уже не глядя на Катерину, расстроенную тем, что сначала испортили ей потрясающее утро с таким давно забытым чувством бархатной воды, а заодно испоганили шанс поговорить по душам с Меньшовым.
Остаток тренировки прошел как обычно. Валентина Георгиевна вновь скрылась за непроницаемой маской суровой и требовательной тренерши, с Денисом они пересекались только по окончании выполнения заданий, и поговорить времени не было, даже отдышаться успевали с трудом. От хорошего настроения не осталось и следа, тело Кэт снова налилось свинцом, а мысли крутились вокруг какой-то ерунды, не касающейся ничего насущного. Усталость подкралась незаметно, и девушка пожалела о том, что приехала на утреннюю тренировку, хотя мачеха настаивала на еще одном пропуске.
Ничто не напоминало ни о доверительном разговоре с Валентиной Георгиевной вечером в пятницу, ни о прогулке с Денисом до остановки, когда они стояли на светофоре, смотрели друг другу в глаза, и в целом мире не существовало никого, кроме них. Катерине снова стало одиноко. Девушка поддалась тоске, и на какой-то миг ей почудилось, что она захлебывается, легкие переполняются прозрачной водой, и некая загадочная сила тащит ее ко дну. Руки и ноги продолжали выполнять привычные движения, заученные на уровне физической памяти, но Кэт все равно продолжала тонуть. Тут не закричишь, не позовешь на помощь, потому что никто не услышит, потому что всем все равно. Никто даже не поймет, что происходит, так как внешне всё совершенно нормально. Но вот внутри пустота, холод и одиночество. Еще и в мыслях какая-то ерунда математические формулы, строчки из стихотворений, обрывки услышанных фраз, воспоминания. Как одиноко! И отчего-то страшно. Меньшов смог бы ее понять, сумел бы почувствовать то, что она не описала бы словами. Не зря он был ее другом, не зря ее так к нему тянуло. Только бы выкроить секунду, поговорить, просто остановиться, выдохнуть, сказать о том, что ее тревожит, и ощутить поддержку. Кэт, как всегда, ушла раньше Дениса, поскольку в школу непременно нужно было попасть к первому уроку, а не ко второму, или даже третьему.
Остававшиеся дни до соревнований пролетели незаметно. Катерина сделалась рассеянной, говорила сбивчиво и постоянно путалась в заданиях, техника страдала от этого, угрозы Валентины Георгиевны снять девушку с участия в эстафете не возымели никакого эффекта. Результаты по-прежнему были хуже ожидаемого, Кэт не могла из-за этого не расстраиваться, но и расстроиться так сильно, как ей хотелось бы, тоже была не в состоянии. Жена отца беспрестанно пилила Катерину за то, что она уделяет слишком мало времени учебе, а самому отцу некогда было вникнуть в проблемы дочери, хотя он старался выкраивать для нее немного времени каждый вечер. Дни напролет Сергей Яковлевич проводил в своей мастерской, погрузившись в очень важный проект.
У тебя каждый проект самый важный! Возмущалась Кэт, скучавшая по отцу.
На тренировках она не находила себе места, чувствовала себя белой вороной, не понимала, что плыть, когда, за кем и в каком режиме. Надевала лопатки, когда нужны были ласты, хваталась за доску, когда просили взять колобашку. Гиреев пустил в ход все свое злословие и остроумие, но его издевки не ранили Катерину так сильно, как всеобщее молчание. Точно никто не признавал за ней права на существование, точно все считали, что она просто занимает место на дорожке и сбивает своей растрепанностью весь ритм занятий. Валентина Георгиевна дважды пыталась поговорить, но ей не удалось никакими уловками вытащить из Кэт правду о происходящем. Хуже всего было предательское поведение Меньшова он одевался со скоростью света и пулей вылетал из здания бассейна еще до того, как Катерина успевала снять мокрый купальник и шапочку.
В день соревнований муниципалитет города предоставил спортсменам автобус, чтобы они смогли добраться до места проведения мероприятия. Валентина Георгиевна устроила разминку перед выездом, во время которой всем влетело за нерасторопность, лень, нежелание выкладываться. Тренировка началась в пять, ради них даже бассейн открыли на два часа раньше, поскольку в шесть тридцать автобус уже отъезжал от центрального входа.
Все соображали с трудом, зевали и ругались друг на друга. Катерина жадно глотала воздух на каждом вдохе, но кислорода все равно не хватало, даже когда она пробовала дышать один к двум и, что совсем уж непозволительно, один к одному.
Кучкова! Один к одному ты могла дышать, когда тебе семь лет было, и ты первый раз в воду зашла. И то, тогда уже это было позором! Мне нужно, чтобы ты сегодня проплыла хотя бы по кандидату, лучше по мастеру, а ты ногами перебираешь так вяло, словно они у тебя по центнеру каждая весят.
Меньшов, я не понимаю, что с твоими руками! Кто тебе приделал эти спагетти вместо рук? Кто тебя грести так учил? Руку доводи до конца, Меньшов! Работай, работай!
Доставалось даже Гирееву и Олыбахину, которых обыкновенно не трогали. Нужно сказать, что боевой дух от подобных напутствий не поднимался, все были раздражены, злость мешала сконцентрироваться на дыхании и технике. Усталость и недосып выливались в заторможенность реакции. На пробном заплыве Катерина пропустила сигнал старта и прыгнула в воду на полсекунды позже, а Гиреев, помятый и зевающий больше других, сделал фальстарт. По пути в раздевалку ребята шепотом проклинали день, когда родители отдали их на плавание, и выражали всеобщее недовольство тактикой тренерши. Вместо того чтобы дать выспаться, их заставили притащиться на такую раннюю тренировку, да еще и подорвали веру в себя. Катерина терла глаза, покрасневшие от хлорированной воды, не заметила, как Гиреев остановился прямо перед ней, и налетела на него со всего размаху.
Тише, звезда эфира, зашибешь насмерть, возмутился Леха, но лицо ее вовсе не выражало недовольства, скорее радость, так что можно было решить, что он это подстроил. Куда так торопишься?
Ты и сам знаешь. Если бы кое-кто не тормозил по жизни, может, нам не нужно было бы в такую рань тащиться на тренировку, огрызнулась Кэт и попыталась обойти препятствие.
На что это ты намекаешь? Хочешь сказать, что я торможу всю вашу восхитительно слаженную команду? Или, может, торможу развитие ваших с Меньшовым отношений?
Катерина вспыхнула, жадно глотнула воздух, но ничего не ответила, а просто оттолкнула Гиреева и устремилась к женской раздевалке. Придя в себя, Леха догнал Кэт и схватил ее за локоть. Девушка остановилась и пристально всмотрелась в лицо бывшего лучшего друга, сейчас не внушавшего ей ничего, кроме отвращения.
Что тебе нужно, идиот?
Да так, маленький пустяк. Чтобы ты перестала зазнаваться и ходить с таким видом, будто ты лучше всех. Будет тебе известно, эта тренировка на твоей совести. И то, что все мы вынуждены вставать ни свет, ни заря исключительно твоя вина. Особенная и великолепная Катерина, превратившаяся в плавучую соплю из-за неразделенной любви к единственному и неповторимому Денису Меньшову. Валентина Георгиевна надеется тебя вытащить, не дать тебе повторить ее ошибку, вот и гоняет, чтобы ни секунды свободной не было, чтобы некогда было о фигне думать, а нас вместе с тобой заставляет вкалывать.
Ты несешь какую-то хрень, ясно? Кто тебе дал право обвинять меня в том, чего на самом деле нет? Это ты, между прочим, на тренировках ничего не делаешь, а сам строишь из себя неприкосновенного идола, до которого никому не дотянуться, как ни пытайся. Возомнил о себе слишком много, Гиреев, а на деле ты ноль без палочки, и Валя нас гоняет из-за того, что ты лоботряс!
Я-то, может, и лоботряс, согласился Лёха. Но я им всегда был, на протяжении всех лет, что занимаюсь плаванием. И, несмотря на это, показываю достойные результаты на соревнованиях. А ты раньше была первой на тренировках, хотя на соревнованиях выступала хуже некуда, а теперь даже тренироваться перестала. Всем уже ясно, в чем тут дело. Меньшову на тебя плевать, так что ты просто просрешь свой шанс добиться чего-нибудь.
И как это, по-твоему, связано с сегодняшним подъемом? Поинтересовалась Катерина, хотя сама уже знала ответ на свой вопрос. Нельзя было не признаться, что в чем-то Гиреев все-таки прав, даже если в остальном он полный придурок. Ответить он не успел.
Кучкова! Подойди ко мне.
Катерина закатила глаза, предвкушая неприятную беседу с тренершей, внезапно возникшей у них с Лехой за спиной. Парень, почувствовав опасность, скрылся в душевой, Кэт же ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
Катерина, ты готова? участливо спросила Валентина Георгиевна. На лице ее тоже отразился ранний подъем, а также все переживания, связанные с предстоящими соревнованиями. Тон у нее был дружелюбный. Кэт только не могла взять в толк, почему она только сейчас об этом спрашивает, после того, как все утро втаптывала их в грязь. Почему же она вспоминает о чувствах своих воспитанников, когда уже поздно об этом думать?
Конечно, покривила душой Кэт. Она вовсе не была готова плыть на соревнованиях, даже ехать туда, даже стоять сейчас на ногах так, чтобы они не дрожали и не подкашивались. Она не была уверена, что сможет выйти на старт, поскольку живот крутило с неведомой силой, все мышцы настолько пришли в тонус, что стали вялыми, и девушке было страшно. Все утро воображение подсовывало ей неприятные исходы событий, отчего волнение только усиливалось. Мозг рисовал картины, как она не может выйти на старт, потому что ноги отнялись, как падает в воду прежде, чем дан сигнал, поскольку нервы чересчур напряжены, как убегает со старта и несется в туалет, пропустив свой старт из-за рвотных позывов и кручения в животе. Но все же она знала, что вполне способна сделать все, что в ее силах. Стоять ровно, спокойно перенести поездку, размяться и проплыть все свои дистанции так, как ждет от нее Валентина Георгиевна. Да, я готова.
Вот и славно.
В автобусе было жарко и шумно. Катерина, не найдя более подходящего занятия, разглядывала унылые пейзажи, проплывавшие мимо. Когда рассвело, они уже были за городом далеко ли? Кто знает? Сидевший рядом с Кэт Антон Голиков уснул, как только водитель повернул ключ в зажигании. Время от времени отяжелевшая голова Антона падала на плечо Кэт, и та не знала, куда деваться от смущения. Она оглядывалась на задний ряд, чтобы убедиться Меньшов тоже здесь, он существует, он тоже едет на соревнования, а значит, все будет в порядке, и он не спит, а старательно делает вид, что слушает какую-то бессвязную историю Гиреева. Олыбахин ухмылялся, обнажая крупные передние зубы, и то и дело начинал глупо ржать. Наконец, даже Гиреев угомонился, и когда Катерина начала проваливаться в сон, ей на мгновение показалось, что она способна простить их всех, дать им еще один шанс. Она может простить и подколы, и издевательства, и то, что они игнорировали ее столько времени.
Ехать предстояло больше шести часов, и Кэт, вымотанная событиями последних недель и утренней тренировкой, сдалась и провалилась в беспокойный сон. Валентины Георгиевны с ними не было, так что некому было прикрикнуть на Леху, бесцеремонно поднявшегося со своего сидения, и нарушившего Катеринин покой. Он прогнал Голикова, и уселся на соседнее кресло.
От третьего толчка в плечо, Кэт проснулась, сонно заморгала и, не понимая, где находится, машинально оглянулась назад. Леха перехватил ее взгляд.