Что там готовят? нехотя протянул Дион.
Перепечи, прозвенела Агния, праздник же большой.
Перепечи?! Дион выскочил из своего убежища, мигом позабыв и про холод, и про шум.
III
Весеннее равноденствие праздновалось с самого рассвета и до захода солнца. С завтрака до обеда во всех округах распевали песни, плели венки из подснежников и весенников, водили хороводы и играли в игры на счастье. После праздничного обеда, такого же, как и все в этот день непривычно шумного и пышного, жители собирались в первом округе, близ хором Верховного Жреца, где все уже было подготовлено перед обрядовой частью великого дня.
И вновь толпа вокруг, и люди повсюду, пестрят перед глазами цветы в венках, голоса, шепот, блеск множества глаз и томительное ожидание. Перед крыльцом хором оставалась небольшая поляна, и сотни взглядов были обращены на нее в ожидании выхода Жреца. Дион и Федор стояли в окружении друзей в той части, где отводилось место для жителей четвертого округа. По правую сторону от них гудела оживленными разговорами толпа жителей третьего румяные юноши и девушки в венках то и дело переговаривались с детьми, с большим участием помогали настоятелям развлекать их в ожидании начала обряда. Некоторые заговаривали с Евой, а та лишь смущенно кивала им в ответ.
Чрез годик к нам, Ева? улыбалась невысокая девушка из третьего округа, одетая в красивый праздничный сарафан.
Верно, отвечала Ева с вежливой улыбкой.
Мы тебя всему научим, из толпы выглянула другая девушка, вот урожай-то будет! Духи земель с тобой удачу принесут в наш округ. А гадать научишь нас в русалочью ночь? То-то скучно, тебе, поди, в четвертом.
Ева вновь и вновь кивала и смущенно отводила глаза. Наконец расспросы прекратились. Вельф вскинул руки, приветствуя сотни радостных голосов. Голову его украшал медный венец, из которого прорастали изящные ветвистые иглы то был венец первого Верховного Жреца, передаваемый сквозь поколения каждому новому наследнику.
Началась обрядовая часть праздника. Вельф остановился на верхних ступенях так каждый мог наблюдать его, возвышенного над всеми остальными хранителя истины. Чем крупнее обряд, чем больше людей служат в его исполнении, тем сильнее становится его чудотворная сила все жители Тишины одновременно, внимая действиям Жреца, сомкнули у груди руки и закрыли глаза. Таинство единения было пущено.
Самые сильные обряды праздничные и массовые. Принято было отдавать свой разум и свое чувство природе, вместе с ней молчать несколько минут и слышать, как молчат другие. Подобное действо молчание было важнейшей частью всех обрядов, оно обозначало слияние с Тишиной и самой ее сутью, слияние с собственным разумом и разумом всех сестер и братьев, таким образом представляясь единым верным организмом, состоящим из множества отдельных, связанных между собою частиц. Каждый человек так или иначе отличен от другого. Отличается житель второго округа от жителя третьего, как и малый ребенок отличается от старого аскета. Однако в эту минуту общего молчания, общей тишины все они становятся одним, частью той природы, что рождает их и забирает их.
Прохладный мартовский воздух вестник начала года щекотал лица и, прожженный солнечными лучами, опалял непокрытые головы. Вельф в самом центре с сомкнутыми руками и закрытыми глазами читал молитву про себя, читал на языке ветра, и никто не смог бы услышать его голоса в эту минуту. Но каждый слышал его внутри себя.
Резкий хлопок Жрец разомкнул ладоши и ударил ими друг о друга все разом открыли глаза. Разом наклонили головы, и солнечные улыбки озарили просветленные лица. Души переполняла благодать.
Раз в три года на время весеннего равноденствия выпадал день искупления. Нынешний год был из таких, особенных. Перед началом плясок пришло время огласить имена избранных. Вельф завел громогласную речь:
Народ Тишины! Как вы помните, прошлогодний листопад5 принес нам скудный урожай. Много невинных душ забрал голодный год. Но мы должны верить в наши светила, мы должны с большей силой крепить нашу веру, чтобы впредь не быть наказуемыми гневом духов. Я говорил с духами в эту ночь. Прошедший год ознаменовался слабостью нашей веры, они разочарованы в вас! он с особенным жаром ударил на последние слова и, выдержав долгую паузу, продолжил. Нам следует прикладывать большие усилия в борьбе за благосклонность высших. Благо, сегодняшний день знаменуется искуплением. Выберем же трех посланников, кто впитает в себя всю веру наших сердец и передаст ее в Верхний мир! И да будет так!
Жрец внимательно вглядывался в лица людей перед собой. Глазами искал глаза. Он умел говорить и в продолжение всей своей эксцентричной речи ни на миг не усомнился в своем умении, однако все же что-то колебалось внутри него хорошо ли вышло это выступление в глазах народа? Опасения оказались напрасны: уже через мгновение толпа загудела одобряющими восклицаниями. Лицо Жреца озарилось торжествующей улыбкой он и сам не понимал, как минуту назад мог усомниться в преданности этих людей. К тому же минута промедления позволила ему отыскать среди них то, что было нужно.
Избранных! свистела толпа.
Имена!
Вельф молча указывал на избранных. Скоро из первого округа был выбран молодой волхв. Затем к нему присоединилась красивая охотница из второго. Дальше Жрец направился к толпе жителей третьего округа. Выбирал он быстро, с холодным расчетом. Направлял ладонь в сторону того, за кого уцепится взгляд, и тогда человек примыкал к ряду избранных, усыпанный восхищенными взглядами, украшенный церемониальными венками и самый счастливый от того, что сам Жрец обратился к нему и узнал его имя. С каждым новым избранником народ снова и снова вспыхивал бурным ропотом и возгласами одобрения.
Федору становилось не по себе. Кругом все гудело, и от шума кружилась голова. Рядом стояла только Ева, в то время как остальных ребят потоком толпы унесло куда-то вперед. Даже спокойное и робкое дыхание Евы не могло унять внезапного волнения в одну минуту от всего происходящего торжества Федору стало по-настоящему страшно. Сердце билось, будто за ним несется дикий зверь. Мальчик принялся одними глазами искать брата где-то впереди, среди множества голов, оставался Дионисий.
Жрец вывел вперед невысокого рыбака из третьего округа:
Назови свое имя.
Новоизбранный назвался.
Поздравляю тебя. Ты избран, и да будет так, Вельф третий раз отчеканил свою привычную условность.
Народ вновь залился радостным свистом. На счастливчика тут же был навешан венок из редкого красного цветка, волхвы отвели его к крыльцу, где стояли остальные.
Оставался только представитель от четвертого округа. На этот раз Вельф не спешил он медленно подходил к разнородной толпе, состоящей из малых детей и древних стариков. Как правило, в прошлые годы было принято избирать именно старших представителей четвертого. Какое этому было назначение символическое или вполне практическое, никто не знал, а предположения в народе выдвигались самые разные. В любом случае, все вопросы в Тишине всегда сводились к мысли о непостижимости воли Жреца простым человеческим разумом.
Верховный Жрец что-то искал глазами. Что-то, что то и дело ускользало от него и находилось вновь.
Федор боялся его. Сам не знал, отчего, ведь Жрец самый приближенный к духам человек, самый чистый душой. Но чем ближе Вельф подбирался к их стороне, тем сильнее колотилось сердце в груди. Одна минута и он уже совсем близко. Федор не мог оторвать взгляда от просветленного жреческого лица, и на долю секунды ему почудилось, будто это лицо смутилось, будто и оно чего-то боялось. Но только на самое маленькое мгновение. Федор зажмурился и пытался не глядеть, чтобы не волноваться. Это мнимый выбор.
Толпа вновь загудела, Федор услышал вскрик Агнии и неразборчивый шепот Евы, слышал, как выводят избранного из толпы и как голос Вельфа в очередной раз вежливо проговаривает:
Назови свое имя.
Дионисий, отвечал избранный.
Федор резко раскрыл глаза. Совсем рядом с Верховным Жрецом, неуверенно улыбаясь, и, судя по всему, еще не сознавая всей торжественности своего положения, стоял его брат. Где-то позади радостно кричала Агния. Волхвы накинули на Диона венок из красных цветов. Все происходило столь быстро, что Федор не успевал толком сознавать происходящее. Он точно знал, что в эту минуту должен кричать от радости, но радости в себе никак не мог найти. Словно что-то было не так, определенно не так должно было все сложиться, однако кто-то приказал, чтобы было именно так.
Вельф поочередно касался преклоненных голов избранных, благословляя их долю. Он мельком оглядел лицо Диона: большие синие глаза и по-детски радостная улыбка. Незаметно для других Жрец улыбнулся ему в ответ.
Солнце неспешно скрывалось за горизонтом, опаляя золотом стену леса, людей и их празднование. Наступало время луны.
Люди в багровых венках избранные отправились танцевать с остальными, и во все время праздника их окружало множество людей, все вокруг поздравляли, старались прикоснуться к ним, оставить на них свое приветствие духам, к которым избранные должны были отправиться ночью. Волхвы разливали по глиняным стаканам красный напиток, который было принято пить во время вакханалии весеннего равноденствия.
Агния подбежала к Федору и всучила ему один стакан. Ева и Арий тоже взяли свои.
Давайте, на раз, два три! Агния зажмурила глаза и выпила все разом.
Федор неуверенно коснулся губами напитка запах напоминал испорченные ягоды, а на вкус он был еще противнее, чем на вид. Кислая горечь, которая неприятно вяжет язык.
Люди вокруг танцевали в хороводах, пели, спотыкались друг о друга, падали и вставали, при этом громко смеясь. Диона утащили в один из хороводов.
На крыльце показались четверо в черных одеждах и расписных деревянных масках личинах. Под этими личинами скрывались обычные волхвы, но в эту ночь они принимали другой облик, становились символами четырех назначений Тишины четырех чародеев-основателей и четырех высших стихий. Маски плясали среди остальных, вокруг них образовались хороводы. Одна маска была мордой рыси, на другой сверху крепились оленьи рога, следующая делилась на две части с одной стороны морда волка, а с другой лисицы. Последняя маска изображала бабочку.
С их появлением крики и песни зазвучали еще громче, еще праздничнее и восторженнее. Маски кружились вместе с избранными, разливали красную жидкость с запахом переспелых ягод и подначивали народ танцевать больше и больше.
Подхватив с собой Ария, Агния побежала в тот хоровод, где рядом с маской-бабочкой танцевал Дион. Кружок мигом наполнился звоном ее смеха.
Ева, Федор аккуратно коснулся плеча девочки. Было видно Ева совсем не разделяет всеобщего настроения. Нечто странное мешалось в ней.
Федор, скажи, Дион больше не вернется к нам?
Голос Евы звучал по-особенному резко и срывался от обиды всхлипывающие нотки прорывали всегда спокойный лад, а глаза наполнялись слезами. В это мгновение Федору стало жалко ее даже больше, чем себя. Было невыносимо смотреть на нее всегда добрую, мягкую и теплую с покрасневшими глазами и жалостливо опущенными вниз уголками губ. Лишь Ева разделяла то замешательство, от которого обоим им было стыдно, однако от которого никак не получалось избавиться. Они слишком понимали судьбу Диона, чтобы позволить ему попрощаться с жизнью, едва познав ее красоту.
Большая ошибка энто, начал быстро лепетать ей Федор, стараясь перекричать пения вокруг. Не может быть, чтобы избрали его. Должны были избрать кого-нибудь, токмо не его и не тебя, и не Агнию, и даже не Ария. Не могли они просто так взять и избра-ать его!
Федор не мог объяснить себе это расстройство. Он никогда не оставлял уверенности в том, что невозможно такое обстоятельство, чтобы кто-то посмел разлучить их маленький кружок. Ему казалось, словно все вокруг сознают и должны сознавать, что просто нельзя разлучать их.
С одной стороны, здесь обязана присутствовать радость за брата, ведь это такая честь быть избранным в день искупления! Однако внутренний бес не переставал шептать о том, что все это ошибка и всего этого не должно случиться. И как Дион сам этого не понимает? В один миг все танцы, обряды, песни, все вокруг перестало иметь всякий смысл и всякую радость счастливые улыбки стали казаться насмешливыми, злыми, сверкающие глаза и лица стали гореть жутким пламенем, и все вокруг кричало: «Это не то, так не должно быть, теперь ты один, один!» И все вокруг смеялось, кружилось в страстной круговерти и не останавливалось ни на мгновение: «Теперь ты один, один!» Федор ужасно не хотел остаться в одиночестве, и главный страх потеря брата предстал перед ним в личине огромного чудовища, необратимого назначения, против которого он, маленькая частица, не может сделать ничего. Жизнь без Диона не представлялась совсем, и паника вмиг охватила Федора, словно бы кто-то пытался отобрать у него не просто самое ценное, но часть его самого, пытался вырвать с корнями часть его собственной души. Дион всегда был рядом, он всегда был большим, чем все остальные, и всегда, сам того не замечая, подталкивал Федора на борьбу с внутренним демоном, который одолевает его всю жизнь, а теперь Что теперь? Дион уйдет? Нет, определенно нет, надо бежать, бежать
Дион, Дион! Федор выцепил его из хоровода и незаметно отвел в сторону, пока остальные увлеклись танцами с личиной. Глаза Диона светились радостными васильками. Дион, бежать надо. Не так все энто. Не мог стать избранным ты Ошибка энто, надо бежать нам.
Не мог я стать избранным? повторил Дион, растягивая каждое слово.
Не о том, не о том я, быстро подбирал слова Федор, все, все неправильно. С рассветом ведь уйдешь ты, нельзя, чтобы ушел ты. Разве не видишь ты энтого? Куда поведут избранных? Все не так должно быть, тут какая-то тайна. Плохая тайна. Надо бежать, бежать!
И что ты предлагаешь? Дион едва заметно нахмурил брови. Его вполне устраивала роль избранного. Куда нам бежать?
В лес, Федор не замечал его недовольства. Проберемся чрез дыру в заборе у колодца, а там вперед, и выйдем куда-нибудь. Надо бежать, прошу тебя, иначе будет плохое, точно будет плохое.
Будучи в полной уверенности в том, что Дион поддержит эту авантюру, Федор схватил ладонь брата и потянул за собой. Однако Дион резко вырвался:
Я избранный, Федор, куда я побегу? В лес, к красным демонам? Ты себя слышишь? Мы издохнем в этом лесу уже чрез два дня, ежли нас раньше не поймают демоны! Уверуй же в мою судьбу так, как уверовал в нее Верховный Жрец. Нет у нас ничего дороже судьбы. Почему тебе так сложно поверить в то, что я избран? Разве ты не чувствуешь Тишины? Ты готов предать ее? он не давал Федору говорить. Ты думаешь только о себе.
Готов, Дион, я готов! Не хочу я оставаться один.
Вот именно! Дион смягчил голос. Он смотрел на брата словно в зеркало, и видел в хрустальных глазах сверкающие стеклянные капли. Но ты никогда не будешь один. У тебя есть Агния, Ева, Арий в конце концов, хоть он и дурак. А я буду там, вместе с духами, я смогу говорить с ними, представляешь! Прости мне мое счастье и отпусти меня.
Нижняя губа Федора дрожала. Он не мог сдержать этого. Вокруг все так же разливались огни народного веселья, и все так же насмешливо кружил этот злобный монстр, готовый навсегда забрать его брата. Эта благосклонная воля Тишины.