Среди выпускников средней школы всё-таки маловероятно найти такого, который не знал бы правил арифметики и не умел бы читать и писать. Это был бы нонсенс, как сегодня говорят. Но вот что касается всяких географий, историй, астрономий и множества других дисциплин, изучаемых в школе, причём систематически изменяемых, добавляемых, корректируемых, то однозначного ответа как в первом случае, по-видимому, дать не получится. Матвей ещё с пятого класса (в те годы после 4-го класса ученики сдавали переводные экзамены) убедился в том, что у многих его одноклассников знания по конкретному предмету испарялись практически сразу же после экзамена по нему. И объяснение этому вполне естественное. Зачем таким ученикам знать то, как в древнем Риме патриции угнетали плебеев? Ведь многие из них совершенно не планировали продолжение своего образования после окончания школы. Их мечтой было лишь получение аттестата зрелости. Не более того.
Матвея тянуло всегда к тем ребятам, которые планировали дальнейшее образование, и с которыми просто интересно было общаться. Но даже и среди этой, прямо скажем, очень малой части учеников, не всё так было оптимистично. И только с годами Матвей понял, что даже при самом настойчивом стремлении запомнить изучаемый в школе материал и когда эта настойчивость действительно вознаграждается ощущением реального знания предмета, с годами наступает момент, когда в голове от тех знаний мало чего остаётся. Если на уроках химии Матвея очень хвалила преподавательница этого предмета за ту лёгкость, с которой он писал на доске формулы реакций для получения тех или иных веществ, то теперь в памяти остались только радикалы и основания, и то не более как термины, которые он не знает куда приложить. В отличии, например, от катализаторов, смысл и назначение которых совершенно ясны и теперь. Объяснение простое: «химией» Матвей больше не занимался, а последний термин весьма употребителен во многих областях производства и даже политики. Вывод: даже прочно усвоенный предмет обучения без систематического обращения к нему (повторения) покрывается той самой упомянутой выше вуалью, уплотняющейся с годами. И только редчайшие личности сохраняют и до преклонного возраста в своей памяти многое из того, чему научили их образовательные и житейские «университеты», ставшее теперь базой, обеспечивавшей, как принято говорить, ясный ум и способность логического мышления. Но это дар Божий и он даётся не всякому.
Но вот что важно подчеркнуть. Процессы накопления знаний и их забывания идут фактически одновременно, параллельно друг другу, но, естественно, разнонаправленно. И объём того, что останется в голове, всецело зависит от соотношения интенсивностей этих двух неразрывно связанных процессов. Но вместе с тем совершенно исключается (не возможен!) вариант забыть больше того, что получено в ходе обучения. (Конечно, патология здесь не рассматривается). А с другой стороны, «там, где ничего не положено, взять нечего». Но если положено много, а отдачи никакой, то это, скорее всего, патология, вызывающая лишь глубокое сочувствие к личности владельца такого капитала. Матвей за свою жизнь встречал и тех и других. Но речь сейчас о другом.
Если процесс забывания идёт непрерывно и он совершенно естественен и неизбежен, то, может быть, у кого-то (в определённом возрасте, конечно!) возникнет вопрос о необходимости (нужности) вообще учиться. Ведь всё равно многое забудется. Тем более, что обучение требует расхода сил и средств и нет ничего неожиданного в том, что в обществе всё-таки наличествует какая-то часть молодых людей, не желающих рано вставать, идти в школу, внимательно слушать учителя, читать учебники и постигать прочитанное и услышанное. А ещё ведь надо обязательно исполнять правила поведения в школе, делать уроки, отвечать у доски и выполнять многие другие обязанности, ограничивающие их «права и свободы», о которых они, вне всякого сомнения, весьма наслышаны. С одним таким нигилистом, не желающим учиться («учиться не хочу и не буду, мне это не нужно!»), Матвей Трофимович познакомился совсем недавно, причём, среди родственников. К сожалению! Такие уникумы были во все времена и у всех народов и во многих семьях. Но не такие «вундеркинды» определяют поведение основной массы ребятишек, стремящихся учиться, с детства подготовленных затрачивать и ценить труд для своего же собственного образования.
Итак, реальность такова, что дети, начав учёбу в школе, и понятия пока не имеют, что многое из того, что они будут изучать, обязательно и даже скоро забудется. Это понимание придёт значительно позже и у каждого в своё время. В это же время придёт и понимание того, что забывается не всё, но никто из них даже не попытается оценить объём сохраняемых знаний. Да и возможна ли вообще в этом случае достоверная оценка? Навряд ли! И играет ли отсутствие такой оценки вообще какую-либо роль в поведении человека? Возможно, и играет. Но самое главное, по-видимому, это то, что в процессе накопления знаний происходит определённая корректировка внутренних алгоритмов поведения человека, осуществляющих хранение полученных знаний в некоторой интегральной форме и их последующее использование. Именно этот процесс (запоминание, корректировка поведенческих алгоритмов, забывание) и обеспечивает формирование сугубо персональной для каждого человека внутренней единой (сохранённые знания и подкорректированные алгоритмы) информационно-алгоритмической платформы, практически ответственной за поведение человека в конкретной ситуации.
Несомненно, на поведение человека оказывают не меньшее влияние его врождённые качества, прежде всего, соотношение в нём разумного начала и природных инстинктов, и, конечно же, воздействие внешних условий, которые иногда могут быть даже превалирующими, вынуждающими многих, в том числе и носителей нимбов непорочности, «плясать под дуду» этих условий. К сожалению, в человеческом обществе не так уж и много истинных святых, ярких примеров для подражания, готовых стойко и до конца отстаивать свою позицию и даже ради этого «положить живот свой». Человеческое общество сложно, противоречиво, и потому не так уж и редко меняющее своё отношение к людям, понуждая их мерами насилия (идеологического, экономического, культурного, даже физического и др.) менять своё поведение. Такова она жизнь!
Приведенные выше размышления не есть, конечно, пересказ впечатлений сельского паренька, накопленных им за время обучения в сельской школе. К тому же это не только размышления, но больше уже убеждения очень пожилого человека, внимательно наблюдавшего за метаморфозами в российском образовании, ставших особенно заметными, прямо-таки кричащими, с приходом к власти горбачёвско-ельцинских прозападных угодников. Которые больше всего стремились разрушить, и меньше всего совершенствовать ещё недавно считавшуюся передовой во всём «цивилизованном» мире советскую систему образования. Эти убеждения есть в определённой степени и продукт самоанализа качества собственного образования, полученного в средней и высшей школе, и как результат попытки понять влияние естественных физиологических и психологических факторов на сохранение когда-то полученных знаний, так или иначе обеспечивающих умственную работоспособность в пожилом возрасте. Из-за отсутствия достоверной статистики по этому вопросу приведенные рассуждения в значительной своей части есть сугубо личное мнение. Не более того!
Только с годами приходит понимание того, что дети во время учёбы могут быть и очень перегружены. Потому что даже при их естественной озабоченности необходимостью выполнять школьные задания, они интуитивно заняты значительную часть времени вопросами собственного выживания: вовремя и вкусно покушать, поспать, поиграться, укрыться от холода зимой и от жары летом, иметь сносные бытовые условия, хорошую обувь и одежду. Конечно, имея любящих и материально обеспеченных родителей, указанные проблемы особенно и не дают повода отвлекаться от учёбы. Всё-таки школа своим строгим распорядком оставляет мало времени на всякие раздумья, в голове только уроки и именно они и занимают практически основную часть дня. Тем более, что всякая мысль зарождается не на пустом (голом) месте. Всходы появляются там, где посеяно.
Тогда и только тогда человек начинает задавать вопросы, когда полученных знаний либо оказывается недостаточно для понимания им сути изучаемого явления (урока), либо полученные знания стимулировали желание углубить первоначальное понимание на основе возникших сомнений. Правда, сомнения появляются лишь у думающих людей. Если же мозги, грубо говоря, находятся в постоянной дрёме, а то и в спячке, или заняты совершенно другими процессами, не имеющими никакого отношения к учёбе, то и прозреть ту самую суть изучаемого процесса навряд ли получится. Многие ученики предпочитают просто запомнить то, что рассказал учитель, или что прочитал в рекомендованной книге. Старательных и к тому же ещё и любознательных учеников не так уж и много.
«Мы все в эти годы любили. Но, значит, любили и нас»
Так было и в сельской школе, в которой набирался знаний Матвей. Конечно, никакого официального деления учеников по степени их любознательности и быть не могло. Да нигде такого и не было. Ученики оценивались по степени успеваемости, характеризуемой получаемыми оценками при опросах, при выполнении контрольных заданий, по результатам сдачи экзаменов. Степень успеваемости никак не влияла на размещение учеников за столами или появившимися потом партами. Места занимались инициативно, какое понравилось вначале, мальчишки чаще были проворнее девчонок и старались занять для себя «камчатку». А менее смелые и активные занимали уже оставшиеся места и иногда оказывались за одной партой мальчик и девочка, что нравилось далеко не всем. Такая «рассадка» сохранялась практически весь учебный год, если по каким-то причинам не «корректировалась» классным руководителем. Иногда и жёстко. В ответ на поведение, например, тех же «камчадалов».
Интересно всё-таки устроена жизнь. Учёба придумана человеком, а сам учебный процесс и перечень изучаемых дисциплин изменяются то же человеком вплоть до упразднения оных. Но вместе с образовательным процессом, управляемым соответствующими министерствами и ведомствами, параллельно идут и процессы взросления каждого ребёнка в соответствии с вечными, никем не отменяемыми законами природы, которым волею Творца подчинён каждый человек на земле. Речь в данном случае идёт не столько о накоплении знаний и повышении на этой основе роли разумного начала в человеке, сколько о всё большем проявлении с возрастом жизнеобеспечивающих природных инстинктов
По-видимому, невозможно однозначно для всех определить тот возраст, когда девочки начинают проявлять повышенный интерес к мальчикам, равно как и мальчики к девочкам. Матвей впервые почувствовал в себе какие-то новые ощущения, когда уже в 6-ом классе одна девочка прямо на уроке, вызвав смех всего класса, своим нечаянным вопросом учительнице выдала свои симпатии к Матвею. Девочка выделялась на сером в те годы фоне сельских девчонок своей одеждой и обувью, своей активностью и весёлым поведением. Она была дочкой учителей, «сосланных» в село, по-видимому, для исправления отца, злоупотреблявшего спиртными напитками.
Матвей хотя и испытывал симпатии к этой довольно привлекательной и очень грамотно, не по-деревенски, разговаривающей девочке, но его природная застенчивость и скромность, обутые к тому же в лапти, вынуждали держаться в отдалении. Вздохи и взгляды, характерные для такого состояния двух молодых людей, закончились после 7-го класса, когда её родители были переведены для дальнейшего «исправления» куда-то в другое место. За все годы учёбы в сельской школе у Матвея это была первая и единственная любовь. А «первая любовь не ржавеет». Потому и помнится. Конечно, вздохи и томные взгляды наблюдались и у других мальчишек и девчонок, подверженных, как и всё живое на земле, этому естественному и вечному «броуновскому движению». Живые тянутся к живым. Это природа!
Все ручейки сливаются в море
Несомненно, для современного человека (за редчайшим исключением) школа есть один из важнейших этапов на пути к становлению его как гражданина. Важность этого этапа состоит даже не в том, что школа закладывает основы знаний, приучает ребёнка к систематическому труду, учит моральным и этическим правилам поведения в коллективе. Не маловажно, что школа становится исходным рубежом на предстоящем жизненном пути человека. С него начинается уже осмысление им всяких жизненных проявлений, в том числе и коллективистских, с него начинают зарождаться планы на будущее, а всякие устремления начинают обретать более строгие и осмысленные рамки. Именно в школе зарождаются надежды и какие-то варианты по их осуществлению. Именно в школьные годы происходит загрузка сознания основополагающими нормами и правилами, по которым живёт государство, и вообще человеческое общество, считающимися незыблемыми, обязательными и необходимыми «и ныне, и присно, и во веки веков».
И именно в это время происходит, чаще всего, тихо и без огласки, появление у части учеников «крамольных» мыслей, в той или иной степени отрицающих и незыблемость, и обязательность, и необходимость для устойчивого существования общества тех самых краеугольных норм и правил. Поэтому процесс выпуска из школы можно уподобить дельте большой реки, истекающей в море помимо основного, полноводного русла, множеством извилистых проток и ответвлений. Заметим, однако, что как там, так и здесь всё стекает в море, будь оно природным водоёмом или человеческим обществом, принимающее в своё чрево всё, что под действием определённых сил способно перемещаться по земле. Какой чистоты будет то и другое море, напрямую зависит от полноводности всех впадающих сюда рек, речек и ручейков и степени их засорённости естественными и искусственными включениями.
Матвей всю свою сознательную жизнь старался быть в основном русле, как, по-видимому, и большинство, не только одноклассников, но и потом многих попутчиков в этой жизни. Вне всякого сомнения, в школе, если хочешь приобрести хорошие знания, некогда искать какие-то ответвления от основного русла. Куда они могут завести? Кто знает? А быть в основном русле, если не всегда легко (может быть и так!) и приятно, но уж точно комфортно. В том смысле, что если не выходить за означенные берега, то к тебе никто и никаких претензий предъявлять не будет. Да и думать не надо! Плыви вместе со всеми и приплывёшь к означенной кем-то пристани. Так и ведёт себя большинство в человеческом обществе. По крайней мере, до последнего времени, вело.
Выпускной класс. Из детства к взрослым проблемам
Вот уже и учёба близка к завершению и пора думать о призыве на военную службу для исполнения священного (в селе было такое убеждение!) долга родину защищать. В те годы существовал жёсткий порядок, суть которого заключалась в том, что все юноши, достигшие призывного возраста, обязательно проходили в военкомате медицинское обследование и при заключении о пригодности к воинской службе получали так называемое «приписное свидетельство». После чего они переходили в режим ожидания повестки для прибытия в военкомат и отправки в войска. Матвей ещё в начале десятого класса в числе многих одноклассников уже был «переростком», превзошедшем призывной возраст. Война тому была причиной. Но никого из них призывать не стали до окончания средней школы. Учёба продолжалась без излишних волнений, впереди уже маячил выпуск и голова начинала побаливать от необходимости определения дальнейшей судьбы, которая для части выпускников заключалась в получении ответа на вопрос: «куда пойти учиться?».