Но как только в моей голове вспыхивают картинки, как мы гуляем с ней в скафандрах на фоне лунного пейзажа и вместе делаем ангелов на космическом песке, через зеркало заднего вида в глаза ударяют красно-синие мигалки, а сквозь шум ветра и мотора пробивается взвывшая, но тут же захлебнувшаяся сирена. Я оборачиваюсь через спинку кресла и сквозь полумрак спустившегося вечера различаю на капоте сине-белого авто аббревиатуру: «HPPD».
«Мать твою, копы!» И кошусь очумевшими глазами на бардачок. Начинаю ёрзать на сидении, как шальной. «Давай, давай! Думай! Думай!» Я на измене. Уверен, из тачки позади видно, как я суечусь. «Что же делать? Что же делать?»
Сейчас объясню, что происходит. Дело в том, что я из тех чуваков, которые с собой в тачке полжизни возят. В багажнике можно найти: сменную одежду (в том числе два измятых костюма Тома Форда и Ив Сен Лорана со времён, когда я ещё не шился на заказ), спортивные костюмы (пара от Серджио Тачини, которую я, возможно, никогда не стирал), плавки (со срезанным лейблом), двое очков (от Гуччи) и ласты для купания. Короче, весь гардероб. (Да, иногда, когда я сам заглядываю в тачку, мне и самому кажется, что я собираюсь куда-то сбежать). Посмотрите в подлокотниках. Посмотрите, посмотрите. Вы там найдёте кучу всего, даже немного еды. Только будьте осторожны срок годности давно истёк. А поскольку я очень люблю веселиться, мой бардачок (а может и не только он) забит всяким дерьмом в лучших традициях «Страха и ненависти Лас-Вегаса», только эфира нет. Зато есть такие вещества, о которых мистер Томпсон и не мечтал, но очень бы захотел попробовать, если бы, конечно, не вышиб себе мозги раньше времени
«Так, о чём я вообще?». По-видимому, ТГК в моем центральном процессоре даёт о себе знать, поэтому я не могу сосредоточиться и залипаю на всякой вот херне. «Да, точно, копы!» Снова поглядываю назад. Полицейская машина с мигалками на фоне угасающего неба по-прежнему на хвосте. А куда же ей деться-то? В голове одна за другой всплывает парочка неплохих, но несвоевременных мыслей: «Нахрена я вообще вожу с собой всё это дерьмо?». Сразу следом: «И что же будет, если они найдут всё это в салоне, а после явятся с обыском ко мне в квартиру?». Перевожу взгляд на тёмную дорогу и подвожу итог: «Пиздец».
Сейчас всё объясню. Если вы думаете, что у меня с тачкой беда, то вы ещё не видели мою квартиру. Дело в том, что моя квартира из тех, где в холодильнике между молоком и виски стоит бутылка GHB. В ящике рабочего стола, для поднятия боевого духа, можно найти полкило белого порошка. На кухне среди вилок и ножей пара тонн шишек и камней. А вдоль здоровенного панорамного окна с видом на город у меня выставлена целая коллекция нелегальных растений, за которую какой-нибудь антрополог из 70-х впился бы мне в глотку зубами: Датура (дурман, семейство Solanaceae), Акация чёрная (Acacia melanoxylon из вида Акация), Меконопсис ощетиненный (Meconopsis horridula), Шалфей предсказателей (Salvia Divinorum), Роза гавайская (Argyreia nervosa) и мой самый любимый малыш Лофофора Уильямса. Но я называю его просто «пейотик» маленький симпатичный кактус без иголок, в котором содержится мескалин. Только не подумайте, что я собираюсь его высушить и сожрать. Нет. Если мне вдруг понадобится мескалин, то я схожу в соседний двор и куплю его у парней в форме порошка.
Снова по ушам прокатывается сирена, и голос из громкоговорителя сообщает:
Полиция города! Остановите машину.
Щас, щас, бормочу я и поглядываю то на дорогу, то на зеркала заднего вида.
Cалон заполнен конвульсивным мерцанием красно-синих огней. Я включаю поворотник, сбавляю скорость, и тут меня пронзает гениальная идея:
«Да пошло оно всё!».
Как только полицейская машина вслед за мной съезжает на обочину, я неожиданно вдавливаю педаль в пол и, проскочив через встречную полосу, вылетаю на бездорожье. Мотор ревёт изо всех сил, я кручу баранку и, переборов занос, выравниваю тачку. Позади запоздало взвывает сирена. Через зеркала я вижу, как полицейская тачка вылетает вслед за мной. Но она не вывозит, фонтан песка из-под колёс, и её закручивает и чуть не переворачивает на бок. Я верещу, как сумасшедший, бью кулаком в крышу и гоню во весь опор. А для того, чтобы меня вконец потеряли, я гашу фары, габаритные и свет в салоне.
Я уезжаю во тьму, подпрыгивая на кочках, и довольный растекаюсь по креслу как вдруг в зеркале заднего вида в упор ко мне снова вспыхивают мигалки и коротко взвывает сирена.
Последнее предупреждение. Остановите машину!
Разумеется, я всего этого не делал. Я снова на дороге с жёлтой разделительной полосой, включаю поворотник и послушно съезжаю на обочину:
Да щас, щас. Уже торможу!
Я не вылетал с трассы, не устраивал гонку в пустыне и не растворялся в темноте. Вместо этого я сделал несколько глубоких вдохов и решил, что в крайнем случае, как всегда, смогу всех уболтать.
Стук дубинкой в приоткрытое окно. Я глушу мотор и опускаю стекло на полную.
Документы, пожалуйста, раздаётся низкий голос.
Коп стоит к тачке так близко, и он настолько здоровый и высокий, что я даже не вижу его лица.
Может быть, сначала представитесь? предлагаю я.
Тогда здоровенная машина, на плечах которой трещат швы голубой рубашки с коротким рукавом, наваливается локтями на раму окна и практически залезает в тачку головой:
Может, тебе ещё пива принести?
Твою мать, он что, следит за мной? Я натыкаюсь на этого копа в последнее время слишком часто. То просто мимо пройдёт, то тормознёт после клуба, то с дилером сделку сорвёт. И всё это на разных концах города. Точно преследует меня.
Офицер, я подглядываю на нашивку на его плече и на металлический бейджик с именем, как у дешевой порноактрисы: «Angel G.», а вы не далековато от города? Разве здесь действует ваша юрисдикция?
Моя юрисдикция действует везде, где только светит солнце, сынок.
На лице короткостриженного здоровяка отражается сияние приборной панели. Оно переливается у него на кромке тёмных глаз и на глубоких залысинах.
Должно быть, у вас полно работы, говорю.
Я пытаюсь хоть немного разрядить обстановку, но пока выходит не очень.
Именно. А вместо неё мне приходится гоняться за тобой.
Пожилой коп продолжает сверлить меня взглядом. Он принюхивается к запаху в салоне:
Чем пахнет?
Я с серьёзным видом принимаюсь вертеться по сторонам и принюхиваться:
Не знаю, а потом добавляю (кто же меня за язык тянул?): Может быть, кусты кто-то неподалёку подпалил?
Ну что за придурок? Я возвращаю взгляд на похоронное лицо мужика. Он говорит:
Ага. И вся зелёная трава сгорела.
А я смотрю на него и не знаю, что ответить. Не каждый день встретишь копа, который цитирует Писание. Он, недолго думая, задаёт следующий вопрос:
А с глазами-то что?
Я кидаю взгляд на отражение в зеркале заднего вида:
Да я пока ехал, старушку Адель слушал, расчувствовался немного. Понимаете?
Смешно, сказал он, ни капельки не улыбаясь. Почему не останавливался так долго?
Я же говорю музыку слушал на всю громкость, не сразу вас заметил.
Здоровяк недовольно покачал головой:
Всё никак не угомонишься? говорит он грозным голосом.
Я меняюсь в лице. Вообще не понимаю, что он несёт:
Вы о чём?
О твоих выходках.
Старик продолжает смотреть на меня с таким серьёзным видом, будто видит насквозь. Аж в дрожь бросает. Он говорит:
Может, стоит сунуть тебя в клетку за превышение скорости и вождение в нетрезвом виде?
Да ладно, шеф! Пятница же! Меня друзья на побережье ждут, показываю ладонью на дорогу, собрались немного отдохнуть
Но здоровяк прерывает:
Или, может, тачку обыскать? Посмотрим, что в ней найду.
Он повернул широченную шею набок и покосился на бардачок. Не знаю, зачем я это сделал, но, словно расписываясь в собственной виновности, я тоже повернулся в сторону этого злосчастного бардачка, доверху забитого дерьмом. А когда я вернул на все 100% спалившийся взгляд, усталые глаза пожилого копа уже снова смотрели на меня. Он продолжил:
Ты безответственно относишься к тому, что тебе дали. И ты даже не понимаешь, что из-за этого могут пострадать и уже страдают люди. Но помяни моё слово, за всё это тебе предстоит заплатить, он с мрачным видом закусил тонкую полоску нижней губы. Дай сюда права, проверим, не натворил ли ты что-нибудь ещё?
Я без лишних слов полез в подлокотник и достал оттуда документы, пытаясь не прихватить что-нибудь ещё. Вечер на побережье казался мне уже таким недостижимым. Я протянул карточку, держа её между двух тонких пальцев.
Здоровяк небрежно взял её, выпрямился и, зажав дубинку под мокрой подмышкой, снял с ремня планшет. Я внимательно наблюдал за ним через окно. Он стал что-то набирать, тыкая правами по экрану и время от времени поглядывая в них. Но, когда мимо нас с шумом пролетела тачка по уже совсем стемневшему шоссе, старик прервался и некоторое время провожал взглядом удаляющиеся красные огни. Затем что-то не слышно пробормотал.
Всё в порядке, офицер?
Он не сразу, но снова покосился на меня и, даже не закончив проверку документов, снова облокотился на раму окна. Он сказал:
Тебе повезло. Но помни, это не будет длиться вечно.
Странный мужик. Коп протягивает права, держа их между двух своих толстенных пальцев, но, когда я собираюсь взять, он выпускает карточку из рук. Она проваливается куда-то между дверью и сиденьем. «Ну спасибо, говнюк». Когда я поднимаю глаза обратно к окну, здоровяка уже нет он идёт к своему Форду. Я засовываю руку в щель и пытаюсь нащупать права, как вдруг слышу звук глухого удара и сыплющегося на асфальт стекла. Я высовываю голову наружу: «Он что, габарит мне разбил, гандон?» А здоровяк неспешно уходит к служебной тачке, шагая прямо по жёлтой полосе и убирая дубинку в кобуру рядом со стволом.
«Да пофиг, всё равно это лизинговое авто».
Засовываю голову обратно в салон, затем залезаю в подлокотник и достаю оттуда ещё один косяк и зажигалку.
Щёлк-щёлк.
* * *
Я глушу мотор и некоторое время тупо сижу в тачке. Позже встряхиваюсь и выхожу на парковку возле загородного дома, полную других дорогих машин. Иду к крыльцу и поднимаюсь по каменным ступенькам. Ещё на подъезде к вилле, которая больше напоминает трёхпалубный корабль из стекла, я заметил мерцание светомузыки и отголоски тяжёлых ударов, приводивших в движение все валуны в ближайшие несколько миль. У самого же дома грохот становится просто невыносимым.
Звоню в дверь:
«Дин-дон»
Звук слишком милый и уютный для той вакханалии, что творится за стеной. К тому же он слишком тихий для того, чтобы кто-нибудь услышал его. Добавляю:
«Дин-дон, дин-дон, дин-дон»
Пока жду, замечаю под ногами коврик с надписью: «Home Sweet Home». Интересно, этот «Sweet Home» переживёт эти выходные? Приглядываюсь повнимательней и понимаю: да, лизергамид ещё прёт ворсинки ковра еле заметно выстраиваются в волнообразные узоры вокруг моих тёмно-фиолетовых ботинок.
Дверь неожиданно открывается я слегка вздрагиваю и поднимаю глаза. Передо мной угадайте, кто? Нет, не Нельсон. Это его пассия та самая пухлогубая евреечка Кери Хершлаг. Она отыгрывает приятное удивление своими большими чёрными глазами и вскрикивает:
Джейк! Это чудо, что я услышала звонок!
Как же меня бесит её голос. Я переступаю порог, чуть приобнимаю её и спрашиваю:
Ну как вы тут?
Да как всегда, она отступает и по-детски разводит руками, Нельсон уже нахрюкался, а дом полон незнакомых людей. Не понимаю, откуда он их берёт? Хорошо, что ты приехал, хоть одно знакомое лицо!
Понятно.
Я делаю шаг по длинной светлой прихожей. После здоровенного зеркала мы проходим мимо аквариума у стены. В нем половина рыб плавает кверху брюхом. Наверно, какой-то умник поделился с ними порошком. Кери спрашивает меня на ходу:
Ты чего так долго ехал? Задумчивый какой-то, случилось что?
Неохота ей ничего рассказывать, поэтому просто отвечаю:
Нет, просто на работе застрял. Дел много было
Мы приближаемся к концу коридора. Я спрашиваю её:
Так и что, где наш малыш Нельсон?
Кери отвечает перед тем, как распахнуть большие двухстворчатые двери справа от нас:
Должен быть где-то здесь
Перед глазами открывается огромная гостиная, доверху забитая людьми. Кто-то танцует, кто-то просто бухает, кто-то уже готов валяется в отрубе на диване. А в уши мне с новой силой ударяет музыка в стиле Нью Дэнсхолл.
Пойдём, сейчас найдём его! кричит Кери и, зазывая меня рукой, идёт в толпу.
Я следую за ней. Люди вокруг качаются вместе с музыкой, но не успеваю я сделать и пяти шагов, как замечаю в толпе слева от себя парочку танцующих девчонок. Они обнимаются, а та, что ко мне лицом девчонка-азиатка с двумя пучками на голове, как у Микки, замечает меня. Не отрываясь от дела, она провожает меня взглядом из-за спины другой, а я не могу оторвать от неё своего. Дьяволицы. Я смотрю на них до тех пор, пока моя шея не начинает похрустывать, и перед тем, как отвернуться, вижу, как эта девчонка-самурай закатывает глаза и вскидывает руку музыке в такт.
Когда свадьба-то?!
Кричу я в спину Кери. Я улыбаюсь, задавая этот вопрос, это моя месть Нельсу за все его подставы. Она оборачивается и, дождавшись меня, переспрашивает:
Чего?!
Она забавно хмурит брови, будто это помогает ей лучше слышать.
Свадьба когда, спрашиваю?!
Подкидываю дровишек в огонь. Кажется, на этот раз Кери расслышала меня по её лицу пробегает недовольство:
Друга лучше своего спроси!
Кери отворачивается с постной физиономией и продолжает идти через гостиную, попутно глядя по сторонам. Она проедает плешь Нельсону по этому поводу, а он всё завтраками её кормит. Самое смешное, что он сам всё это замутил: сделал ей предложение, познакомился с её родителями (они ортодоксальные евреи). Он даже согласился на акт гиюра. Придурок даже специальную шапочку себе купил и Тору стал читать. Вот только он всё на тормоза спустил, как узнал, что ему обрезание предстоит сделать. Разумеется, его «ортодоксальные родственнички» не стали его раньше времени пугать.
Да ладно тебе, успокаиваю я его, а сам скалюсь во все зубы, они же не каменным ножом крайнюю плоть тебе будут отрубать
А ты-то когда постоянную девушку себе найдёшь?!
Кери что-то мне кричит, но я не слышу что.
Чего говоришь?!
Она смотрит на меня и чуть не налетает на какого-то чувака. Она повторяет:
Отношения! Когда у тебя будут нормальные, взрослые отношения?! Тебе давно пора!
Где-то я это уже слышал? Я же говорил, они долбанулись вконец. А всё из-за того, что я постоянно сливаюсь с их семейных посиделок. Я был на парочке таких, тошно смотреть Нельсона на них просто не узнать. Ведёт себя, как лоботомированный имбецил.
Поверь, я перекрикиваю шум. Взрослые отношения никак не помогут мне повзрослеть!
Вот, вот! Это ваша проблема: вы никак не хотите повзрослеть!
На моем лице появляется недоумение, приправленное ухмылкой: кто вообще мне это говорит? Девчонка, которая начиталась дешёвых женских романов? Ой, о чём это я, она же вообще ничего не читала! Одна из главных проблем нашего мира в том, что конченые идиоты считают конченым идиотом тебя. Слава богу, отвечать мне ей не приходится.
Кери замечает Нельсона он с трудом удерживает равновесие на барном стуле возле стойки и болтает с какими-то молодыми девчонками по соседству.
Посмотри-ка на него! Стоило лишь отвернуться
Она целеустремленно подходит к нему и хватает за ухо, Нельсон начинает верещать. Эта маленькая пухлогубая евреечка поднимает его на подгибающиеся ноги и тащит ко мне. Нельс притворяется, что ему больно, а в перерыве между кривляниями сигнализирует тёлкам, с которыми болтал, типа: «Всё нормально, скоро вернусь». Но, заметив меня, он расцветает и прекращает представление, хотя Кери всё ещё держит его за ухо.