На самом деле это не моя обычная работа, признался он. На самом деле я полицейский, но у меня возникли небольшие проблемы, и меня отстранили. Тут я просто как бы временный работник, понимаете?
Это очень плохо, посочувствовала Нэнси. Я имею в виду ваше отстранение. Как вы думаете, вас примут обратно?
Трудно сказать, пожал плечами Лэнни. Меня подвели под вооруженное ограбление.
Серьезное обвинение, сказала Нэнси. Глаза у нее расширились, а на лице появилось выражение полудетского страха. Отстраненный коп, вооруженное ограбление это ударяло в голову, такое только в одном из ее любимых телесериалов «Женщина-полицейский» показывали.
Серьезное, согласен, признал Лэнни. Он посмотрел на нее теперь уже твердым взглядом. Но я сумею все уладить. У меня есть связи, мне помогут. Один мой друг связан с чикагской мафией. Я на него работал по мелочи, и он обо мне позаботится. У него и его людей я как бы на испытательном сроке, поэтому некоторое время мне приходится выполнять такую грязную работу.
Я почему-то сразу подумала, что вы не просто продавец подержанных автомобилей, сказала Нэнси. Лэнни кокетливо приподнял брови.
Правда? Почему?
Не знаю, смущенно отведя глаза, ушла от ответа Нэнси. Вы ну, симпатичнее.
Она почувствовала, как краснеет.
Я глупость сморозила.
Вовсе нет, сказал Лэнни со всей доступной ему серьезностью. Вы очень милы. После тех, с кем мне обычно приходится общаться, с вами очень приятно поговорить.
Он склонил голову набок и с каким-то мальчишеским любопытством спросил:
У такой девушки, как вы, наверняка есть постоянный парень?
Нет, покачала головой Нэнси.
Нет? притворно удивился Лэнни. Послушайте, вы хотели бы куда-нибудь сходить? Мы могли бы пойти потанцевать, немного выпить, чтобы познакомиться поближе.
Конечно, почему нет.
Это здорово! Лэнни Митчелл одарил ее своей роскошной улыбкой, чей бесподобный блеск, как она поймет позже, предназначался лишь тем, кто ему безоговорочно подчинялся и радовал его.
На следующий же вечер Нэнси пошла с Лэнни потанцевать, а неделю спустя они стали любовниками. Встречались они несколько раз в неделю, их вечер привычно заканчивался в постели Лэнни. Нэнси любила секс и умела предохраняться. Лэнни был ее первым «настоящим мужчиной», прежде она встречалась с неуклюжими подростками без характера и лоска. У Лэнни было и то и другое. И он умел доставить девушке удовольствие в постели.
Недель шесть спустя после начала их отношений Лэнни снова упомянул своего друга.
Ты помнишь того парня, о котором я тебе рассказывал? Того, кто связан с мафией и помогает мне выбраться из неприятностей? Ты сможешь найти для него подругу, и мы бы сходили куда-нибудь все вместе?
Я не знаю, засомневалась Нэнси. Какой он?
Отличный парень, решительно заявил Лэнни. Чуть постарше меня, ему около тридцати. Симпатичный, стильный костюмчик, не прочь потратить деньги, чтобы хорошо провести время. Кому-то из твоих подруг мог бы понравиться такой парень?
Надо подумать, протянула Нэнси, пытаясь выиграть время. Ее мучили сомнения. Разумеется, просьбу Лэнни она прекрасно поняла: он хотел девушку, с которой его друг сможет заняться сексом, сможет «оттянуться». С Лэнни он такой милый ей встречаться хотелось, но подыскивать подругу этому второму парню, этому, несколько она понимала, бандиту, дело совсем другое. Это стремно. Ни одну из подруг в больнице ей впутывать не хотелось, по крайней мере, до тех пор, пока она не узнает, что это за человек.
Потом она вспомнила о своей старой подруге Патти Коломбо. Недавно они вместе обедали, и Патти выложила ей все свои проблемы на личном фронте с немолодым мужчиной. «Возможно, подумала Нэнси, Патти будет приятно провести вечер вне дома, немного повеселиться без всяких обязательств». А в том, что Патти сумеет показать парню, как хорошо провести время, можно было не сомневаться.
Есть у меня одна подруга, сказала она Лэнни, не помню, рассказывала я тебе о ней или нет. Она высокая и очень красивая, у нее отличное тело. Только она живет с парнем, а отец реально ее достает, потому что тот старше ее, женат и все такое. Они итальянцы, ну, понимаешь, и она даже думает, что отец ее парня заказал. Дико?
Лэнни вцепился в информацию, как пиранья.
Послушай, этот мой друг может быть для нее просто парнем, с которым она познакомится. Но, я уже говорил, он человек чести, и если твоя подруга будет с ним мила, он сможет ей помочь, ну чем-то услужить.
Лэнни быстро ее поцеловал и протянул ей телефонную трубку.
Почему бы тебе не позвонить этой своей девушке
* * *
После того как Нэнси Гленн в отдельном кабинете ресторана «Фронтир» рассказала Рэю Роузу все, на ее лицо было больно смотреть.
Так Патти связалась с Лэнни и его другом, проговорила она, едва выдавливая слова. Через меня. Но клянусь Богом, я и подумать не могла, что это приведет к к чему-то подобному
Рэй Роуз сочувственно кивнул.
На данном этапе мы не знаем, к чему это привело. Как звали друга Лэнни?
Как будто бы Роман, сказала Нэнси. Я видела его всего дважды, и фамилию он оба раза не назвал. Но я думаю, что он коп.
Роуз почувствовал, как у него скрутило живот.
Он сказал вам, что он коп? как можно непринужденнее спросил он.
Вообще-то нет, призналась Нэнси. И Лэнни говорил мне, что он бандит. Но у него был пистолет, как у Лэнни, и оба они говорили о департаменте шерифа. Просто когда Лэнни о нем рассказывал, у меня возникло ощущение, что он полицейский.
Она пожала плечами.
Возможно, я ошиблась.
Рэй Роуз надеялся, что это так. Худший сценарий в этом деле, который он мог вообразить, это пара полицейских, превратившихся в наемных убийц.
Но было бы еще хуже, если бы оказалось, что Патти Коломбо не заказала, а совершила убийство
Где нам найти Лэнни? спросил он Нэнси.
Он женился и живет в Лейк-Вилла, сказала она, доставая из сумочки бумажник. Где-то здесь у меня есть номер его телефона
Рэй Роуз тихонько постучал пальцами по столешнице. Выражение его лица было мрачнее, чем той ночью, когда они обнаружили тела.
«Боже, тихо взмолился он, пусть это будут не полицейские».
7
Февраль 1989 года
Ближе к закату холодного и бесснежного февральского дня 1989 года старый, но в безупречном состоянии автомобиль въехал на парковку для посетителей исправительного центра Дуайт на равнинах Иллинойса, в семидесяти пяти милях к югу от Чикаго. Почти миниатюрная пожилая женщина вышла из машины и, противостоя ледяному ветру, прошествовала иначе не назвать, именно «прошествовала» к офису регистрации посетителей. В руке она несла старомодный портфель с двумя ручками, явно слишком тяжелый для нее, и в отличие от других не прятала лицо от ветра, а встречала его порывы с высоко поднятой головой. Любой, видевший ее, инстинктивно чувствовал, что ни тяжесть портфеля, ни резкость бьющего в лицо ветра ее не заботили.
У стойки регистрации посетителей женщина сказала:
Я хочу видеть Патрисию Энн Коломбо, будьте любезны.
Вы бывали у нее раньше? спросил охранник.
Нет.
Охранник посмотрел на настенные часы.
Время посещения заканчивается через полчаса
У меня есть разрешение остаться после окончания времени посещения, сказала она ему. Вы можете проверить это у своего начальства. Меня зовут сестра Маргарет Берк.
Охранник вручил ей бланк.
Заполните, пожалуйста, сестра.
Когда она села за стол с бланком, охранник снял трубку.
В приемной для посетителей мыла пол толстая темнокожая заключенная. Она незаметно подошла к столу.
Привет, сестра Берк, тихо сказала она.
Привет, Нетти, с легкой улыбкой ответила сестра Берк. Создавалось впечатление, что улыбалась она мало. Как давно ты здесь?
Около года. Я занимаюсь уборкой.
Вижу.
Она предположила, что это называется «профессиональное обучение».
Как твои дети, Нетти?
В порядке, сестра Берк, в порядке. У меня не было возможности поблагодарить вас за то, что вы пришли к ним, когда я была в окружной тюрьме. Когда вы с ними поговорили, это очень помогло и им, и мне.
Я рада, что так вышло, Нетти. Теперь позаботься о себе. Дай Бог здоровья.
Заполнив бланк, сестра Берк вернула его на стойку. Теперь там была молодая женщина.
Пожалуйста, пойдемте со мной, сестра, сказала она. Извините, мы должны вас обыскать.
Не извиняйтесь, спокойно сказала сестра Берк. Я уже была в тюрьмах, я знаю режим.
В тесной комнатенке для досмотров сестра Берк сняла тяжелое пальто, туфли, пояс. Она была не в обычной монашеской одежде, а в темно-синей шерстяной юбке, простой белой блузке и темно-синем свитере. Коротко остриженные сзади и по бокам и зачесанные со лба волосы были все еще темно-русыми, но уже с легкой проседью. Она напоминала Морин Стэплтон, но поменьше и красивее.
По завершении процедуры обыска, включая осмотр портфеля, на тыльную сторону правой руки сестры Берк нанесли отметку ультрафиолетовыми чернилами, и монахиня прошла через металлоискатель перед большими дверями из стекла и металла. Когда открылся электронный замок, раздалось громкое жужжание, сестра Берк толкнула двери и вошла в очень большую комнату с множеством столов и стульев. В ней оставалось всего несколько посетителей: зимой солнце садилось рано, и большинство предпочитало отправляться в обратный путь до наступления темноты. На зарешеченной сверху стойке вдоль одной из стен заключенные и посетители могли купить кофе, безалкогольные напитки, закуски и пиццу, приготовленную в микроволновой печи. В углу перед скамейкой с нарисованным позади нее фоном стоял полароид, и за доллар можно было сфотографироваться. Вдоль другой стены располагалось несколько застекленных отсеков для свидания с адвокатами и других частных встреч. В данный момент все они пустовали.
Другая охранница встала из-за стола, который был расположен так, чтобы видеть всю комнату, и подошла к сестре Берк.
Вы можете воспользоваться любой из личных комнат, сестра, сказала она. Коломбо уже ведут.
Спасибо.
Сестра Берк выбрала самый дальний от караульного поста отсек. Как она сказала, в тюрьмах ей бывать доводилось.
Дочка фермера из Морриса в штате Миннесота Маргарет Берк сорок лет была монахиней в Конгрегации Святейшего Сердца Иисуса. Прежде чем принять постриг, она получила степень бакалавра педагогики в Колледже Дюшен Сестер Святейшего Сердца Иисуса в Омахе, а затем начала педагогическую карьеру в католической академии в штате Иллинойс, в Лейк-Форесте богатом пригороде Чикаго. В то же время она сама получала высшее образование в Университете Лойолы. В конце концов она сначала стала магистром, а потом доктором психологии и возглавила кафедру психологии Колледжа Барат Сестер Святейшего Сердца Иисуса в Лейк-Форест. Убежденную сторонницу женского высшего образования, ее в итоге назначили президентом колледжа.
Одновременно сестра Берк отстаивала права женщин множеством других путей, работая с такими группами, как «Комитет американских епископов по экуменизму» и «Чикагский архиепископский комитет по правам человека». Тем не менее Маргарет Берк всегда понимала, что необходимо делать еще больше, в особенности в районах не столь элитных, как кампус колледжа в Лейк-Форест. Вскоре она вошла в консультативный совет организации «Юридическая помощь матерям-заключенным в Чикаго». С этого момента дело ее жизни было неразрывно связано с тюрьмами.
В мае 1976 года после двадцати двух лет руководства колледжем Барат сестра Маргарет Берк ушла в отставку с поста президента колледжа. Ей было чуть за шестьдесят, и у нее появилось время заняться пришедшим на смену любимой педагогике делом работой с обездоленными женщинами: бездомными, жертвами насилия, заключенными. Она стала главным психологом и консультантом приюта Марии для женщин в чикагском Саут-Сайде. Проведя всю жизнь в пригороде Лейк-Форест, сестра Берк перешла на другой конец общественного спектра: в гетто.
Работая в приюте, неутомимая монахиня одновременно начала консультировать женщин в тюрьме округа Кук. В том же месяце Патрисию Коломбо, девятнадцати лет, заключили под стражу до суда за убийство отца, матери и брата.
Женское отделение тюрьмы округа Кук было трясиной отчаяния, безнадежности и опасности. Шесть ярусов чуть не сплошь черных и коричневых лиц, от обалдевших от дури еле стоящих на ногах наркоманок до гром-баб, прячущих в носке кусок мыла, чтобы «засветить» им в нужный момент в лицо любой, кто «не нравится». Между двумя этими полюсами были воровки, проститутки, истязательницы детей, отчаявшиеся женщины, застрелившие или зарезавшие мужей, приятелей, сутенеров или «соперниц», пытавшихся украсть у них мужей, приятелей, сутенеров. Тут были укрывательницы краденого, наркоторговки, сообщницы парней, сидевших в мужской тюрьме в ожидании суда за грабежи, кражи со взломом, автоугоны, подделки документов за весь спектр противозаконной деятельности.
Некоторые заключенные уже были осуждены и отбывали в окружной тюрьме наказание, большинство других знали, что их осудят и либо оставят здесь, либо отправят в одну из женских тюрем нестрогого режима, либо, в худшем случае, в отделение строгого режима Дуайт. От этого нервы у многих были на пределе. Все это напоминало яму со змеями, малейшая встряска и вспыхнут серьезные разборки.
Поместить Патрисию Коломбо после предъявления обвинения в тройном убийстве в женскую тюрьму было все равно что отправить изнеженного, избалованного домашнего котика в джунгли с настоящими кошками. Тюрьма округа Кук была последним местом на земле, где следовало находиться белой девушке из пригорода. Патрисия сразу заболела физически, организм исторгал даже мясное ассорти, плавленый сыр и газировку. Между приступами тошноты она съеживалась на койке, как пойманное животное. Поднимая глаза, она видела любопытные взгляды черных или смуглых, неспособных устоять перед соблазном поглазеть на обвиняемую в убийстве отца, матери и младшего брата. Больше всего вопросов вызывала последняя жертва преступления: «Тринадцать? Этому мальчику тринадцать лет? Боже всемогущий! Как же мерзко, детка».
Патрисия похудела настолько, что тюремщики забеспокоились и направили ее на психиатрическую экспертизу, вынесшую заключение о потенциальной склонности к самоубийству кроме того, несомненно, приняли во внимание известность заключенной, и из камеры ее перевели в тюремную больницу. Частично ее состояние обуславливалось синдромом отмены высоких доз валиума, тело, внезапно лишенное транквилизатора, восстало против всего: еды, сна, сосредоточенности. У нее появились сильная сыпь, понос, аритмия. Прежде чем вернуть ее в камеру из госпиталя, ее состояние надо было стабилизировать.
Я не вернусь в камеру, поклялась Патрисия. Я убью себя.
Чернокожая Дарси с соседней кровати ухмыльнулась:
Неужели? Как ты себе это представляешь, девочка?
Я найду способ, заявила Патрисия. Как-нибудь я это сделаю. Мне все равно незачем жить.
Дорогуша, каждый зачем-то живет, сказала афроамериканка.
Пару дней спустя Дарси спросила:
Ты Патти Коломбо?
Да.
Снова усмешка.
Держу пари, женщины в тюрьме оставили тебе достаточно пространства для ходьбы!
Не поняла, что ты имеешь в виду?
А то, что, держу пари, они не вставали на твоем пути, не хотели тебя беспокоить.