Тресь! я неуверенно ткнул маленьким кулачком перед собой.
Нет, начинать надо с другого. Может, тебя вовсе и не собираются бить. Первым делом глубокий вздох, она глубоко вздохнула воздух и подождала, пока я сделаю тоже самое, рёбра проступили под моей рубашкой, а потом орёшь во всё горло: «Вали отсюда к чёртовой матери!»
На её крик в дверях комнаты появилась мама.
Что вы тут делаете?
Она с тревогой посмотрела на меня. А я поднялся на цыпочки, сжал кулаки, зажмурил глаза, сделал глубокий вздох и заорал:
Вали отсюда к чёртовой матери!
Потом повернулся к сестре и улыбнулся:
Ну, как, нормально?
Люся, сказала мама.
Должен же он, наконец, научиться защищать себя.
Мама остановилась в дверях, словно не зная, что ей делать дальше. Тогда я насмелился, подошёл к ней, выставил перед носом свой маленький кулачок, глубоко вздохнул и пропищал:
Вали отсюда к чёртовой матери!
Мама покачала головой:
Дожила
Я просто тренируюсь. Это я не тебе сказал.
Мать вытерла нос передником, махнула рукой:
Чему хорошему, а этому быстро учатся. Лучше б почитали
Читать его в школе научат, а вот защищать себя вряд ли.
Ну, учи-учи, мать шмыгнула носом и вытерла глаза передником.
Не собираюсь делать из него задиру, сказала Люся. Просто хочу, чтобы он мог постоять за себя. Не может же он прятаться за твою юбку каждый раз, когда кто-нибудь на него не так посмотрит.
Отец проснулся от наших воплей, заскрипел пружинами кровати, поворачиваясь на бок, сказал:
Вот сподобилось Всевышнему девицу наградить мужским характером, а парнишку наоборот. Послушай меня, сынок. Твоя сестра права, но только отчасти на каждого драчуна всегда найдётся ещё более сильный соперник. Я научу тебя не бояться никого и ничего. Надо только понять, что такое страх. А это то, что движет нами. Всё на свете держится на нём. Дисциплина и подчинение зиждутся исключительно на страхе. Основы закладываются с детства. Страх перед материнской руганью, перед отцовской поркой, перед упрёками друзей. Страх перед учителем, перед наказанием, боязнь плохой отметки, провала на экзамене. Потом, когда ты взрослый страх перед начальством, от которого зависит твоя премия и карьера. Страх перед кознями коллег или врагов. Страх перед войной и смертью. Верующий боится ада, неверующий ошибок. Страх перед болезнью, болью, старостью, одиночеством, непониманием, милицией, психушкой. Страх проходит через всю нашу жизнь. Вообще, она им только и держится. Страх перед тюрьмой заставляет уважать законы. Так было всегда, во все времена. А теперь запомни когда, как говорит твоя сестра, кто-нибудь не так на тебя посмотрит, ты подумай о том, как многого боится он. И тебе станет легче смотреть ему в глаза. И ты ударь его нет ни кулаком, словом ударь в самое уязвимое место. И если ты правильно определишь его уязвимое место, и правильное найдёшь слово, увидишь, как побледнеет твой враг, испугавшись, и побежит прочь, сломя голову.
Я задрал вверх подбородок и вызывающе посмотрел на сестру: словом бить куда как интересней что скажешь?
Люся отмахнулась:
А ну тебя не в коня корм.
Знаменательный день для меня! И самый обычный для миллионов других людей. Один день из многих. Зимний, серый, скучный приближающий их к старости. Отцу, конечно, до старости далеко он отдохнул и теперь энергичен, весел, деятелен. Мы выходим из нашего дома на тихой окраинной улице. На остановке приходится подождать. Появляется автобус, мы садимся. Через несколько остановок въезжаем в Южноуральск. За обледенелым окном люди куда-то спешат, бестолково суетятся, словно муравьи. Городская суматоха, наполненная своими делами и заботами. В автобусе сплошь угрюмые неприветливые физиономии. Разговоров не слышно. Ни улыбок, ни оживления. А мы-то едем покупать телевизор!
Белесое солнышко, будто ему лень светить, с трудом пробивается сквозь серую мглу. Отец смотрит в окно и молчит о чём-то своём. Можно немного помечтать. Я представил старинный город, о котором читала вслух сестра. На улочках возле рубленных из крепчайшей лиственницы домов и лавок толпятся казаки, служивые люди, охотники. Подгулявшая компания дразнит у кабака привязанного цепью медведя. К воеводскому дому тащат мужичонку в латанном кафтане. На гостином дворе покупатели прицениваются к сыромятным кожам, соли, охотничьим припасам, ножам, алым сукнам, свинцу, котлам из красной меди, бисеру. Много всякого добра в пограничном городке. Народ тут лихой, предприимчивый, видавший виды. И то сказать что делать в городке на границе Великой Степи ленивым изнеженным боярским сынкам? Ведь, пока доберёшься сюда натерпишься и горя, и напастей. Это люди своего жестокого века. Они открывают новые земли, торгуют, воюют. Врагов у них не меньше, чем друзей. И свистят в лихой час оперённые стрелы и падают казаки на дикую землю. В воздухе носится аромат новогодних апельсинов.
Ага, прокол! Откуда в старинном таёжном городе южные диковинные фрукты? Может, царь воеводе своему в подарок выслал? У царя-то, небось, были. Я вздохнул вот так соврёшь, и не поверят. Ну что ж, перенесёмся мысленно в страну апельсинов. Вижу ясно берегом реки жарит по песку кучка людей. Бегут и оглядываются. Вслед из густого тростника несётся львиный рык. А впереди-то крокодилы!
Вот бы их сюда. Что б тогда творилось в славном городе Южноуральске, а? Да и в автобусе стало б попросторней, если б из-под сиденья хвать за ногу! аллигатор. Может порычать тайком: шибко скучные физии у горожан пусть немного порезвятся. И почему у нас нет таких свирепых хищников? Чем наши берёзы, хуже пальм?
Пацаны мне не поверят, что в автобусе на нас напал крокодил и многих проглотил. Откуда, скажут, быть здесь крокодилам в разгар зимы? А вот если бы по улице промчалось стадо слонов, тогда не только люди машины шарахнулись в стороны, забились по дворам и углам. Это тебе не пешеходов давить со слонами шутки плохи.
Пап, а ты мог бы стать капитаном? спросил я, теребя его за рукав.
Ке-ем? в изумлении переспросил отец.
Да капитаном на корабле.
А почему бы нет? Не представился случай, а то б попробовал.
А я буду.
Ну и молодец. Хорошая работа много платят. Ну, и уважение конечно.
Не, я не для денег путешествовать люблю. Или вот, скажем, на лошади тоже интересно, всё лучше, чем пешком.
Про верблюда не забудь, усмехнулся отец. Корабль пустыни.
Школу закончу, заявил я, пойду на путешественника учиться. Или сразу, без школы
Нет, без школы не возьмут, на полном серьёзе сообщил отец. Без школы сейчас только в дворники.
Как мучительно осознавать недостаточность своих знаний! К сожалению, сестра не хочет учить меня читать, говорит в школу пойдёшь и научишься. До школы далеко. Без книг, где набраться знаний? Ах, да! Ведь мы же едим покупать телевизор! Держитесь, моря и острова все тайны мира буду знать! Да здравствует телевизор! Но сколько ж можно ехать, пора бы уж.
Нет, капитаном всё же лучше быть. Я б научился курить трубку. А как чудесно плыть по воде мимо неизвестных берегов! Встречи со штормами, стоянки у берегов чужих стран, знакомство с чудесами тропических морей. Сколько себя помню, всегда мне грезились синие дали и белые паруса, тропические пальмы и свирепый рёв шторма. Мне казалось, я знаю, как пахнет смола и пеньковые канаты.
За окном автобуса мелькают кирпичные неопрятные здания. Множество людей мельтешат между ними. Многие из них воры. Отец говорит, что воришками, как и товарами, город щедро снабжает наш посёлок и район.
Как прекрасна жизнь, между прочим, и потому, что человек может путешествовать! Весь свой век прожить среди этих серых стен, этих людей Бр-р-р!..
Наконец покинули автобус и вошли в невзрачный дом, в такую же квартиру. Отец с хозяином телевизора долго крутили его ручки. Отец задавал бесчисленные вопросы, а мужик нудно отвечал. Наконец на тысячи вопросов отвечено, все подробности настройки телевизора усвоены, и начались торги, такие же долгие и нудные, и мне всё больше казалось бесплодные.
Пока отец вёл переговоры, я не спускал с экрана глаз. Там какие-то мужики разгуливали по городу с петухами под мышками. Вот клоуны! А потом петухов стравили для драки самим, небось, лень.
Переговоры отца с хозяином закончились тем, что последний попросил, как можно скорее покинуть его квартиру. Что делать? Решил вмешаться.
Жаль, что у вас нет петуха. У нас есть.
Спорщики, как по команде, уставились на меня. Потом хозяин взглянул на экран и всё понял. Расхохотался:
Чёрт с тобой! Твоя взяла согласен, но только ради вот этого смышлёныша
Итак, у нас в доме появился Телевизор. Не сказка и не выдумка. Единственный на всю улицу. Сильно и радостно билось моё сердце. Надо было видеть, каким я ходил гордым и как свысока посматривал не только на сверстников, но и на ребят постарше. Сколько радостных, восторженных минут пережил у его голубого экрана. Сколько новых прекрасных мыслей открыл мне мой светящийся друг. О, как он умел рассказывать даже о самом скучном! Знали бы вы, какие увлекательные сюжеты рождались в моей голове! Например, из документального фильма об истуканах острова Пасхи! А в благодарных слушателях недостатка не было.
Великие перемены с появлением телевизора произошли в жизненном укладе нашего семейства. Все соседи, от мала до велика, стали относиться к нам с величайшей почтительностью. Вечерами у нас собиралась внушительная толпа зрителей. Рассевшись, кто, на чём смог, многие просто на полу, живо комментировали увиденное.
Спасайте! Утоп!
Ах, ты, грех какой!
Гляди-ка, выплыл!
Где? Верно. Вот это, называется, повезло! Посмотрите целёхонек!
А сосед дядя Саша Вильтрис как заорёт:
Он жив! Ура! Ура!
И полез обниматься. Ну, как на стадионе. Увлёкся мужик. На правах хромого он садился, развалившись, в одно из двух наших стареньких кресел.
Иногда это смешило, чаще надоедало. Тогда отец вставал и решительно выключал телевизор.
Комедия окончена, артистам надо отдохнуть.
Гости нехотя расходились. Кто-нибудь предлагал поиграть в картишки, с надеждой, что экран засветится ещё раз.
Надо ли говорить, что все зрители, и дети в том числе, были просто влюблены в прелестных дикторш просто души не чаяли.
Вот как-то одна заявляет:
Этот фильм детям до шестнадцати лет смотреть не рекомендуется.
Отец покосился на Люсю и её подружку Нину Мамаеву.
Для вас сказано.
А чего его не гонишь? фыркнула сестра, ткнув в меня, примостившегося у отца на коленях, пальцем.
Он ничего в этих делах не понимает, усмехнулся отец.
А там ничего такого и нет, вмешалось Нина. Я этот фильм в кинотеатре видела.
Какого такого? обернулся отец.
Ну, такого Вы знаете.
Я-то знаю. Вы откуда знаете? Ох, девки, девки, как быстро вы взрослеете беда, да и только.
Я украдкой показал сестре язык и кивнул вали, мол, отсюда. А потом пожалел ах, как бы ни поплатиться.
3
Новогодние каникулы закончились. Скучно стало на улице. Да и дома, когда отец отдыхал после смены, а мама не разрешала включать телевизор. Дошкольником быть очень плохо. Все друзья на учёбе. У них время летит быстро, весело, незаметно. Им есть чем заняться мне нет. А хочется большой, бурной жизни. Хочется писать стихи, чтобы вся страна знала их наизусть. Или сочинить толстенный роман.
Я живу в тоске, потому что не умею ни писать, ни читать. Неграмотный я по причине своего малолетства, но чувствую в себе силы и способности на тяжкий умственный труд. Вот слепые же пишут романы, и музыку, и стихи. За них кто-то записывает. Вот бы мне такого писарчука уж я бы надиктовал!
Хуже всего, что никто не понимает моих мук. Все смотрят на меня, как на малыша, которому достаточно дать конфетку, чтобы он отстал и не путался под ногами. А можно просто взъерошить волосы иди, гуляй. Остаётся одно мечтать. И это спасение от вселенской скуки и людских обид.
Смотрю на высокий сугроб, представляю его Кавказским хребтом, а себя путешественником, заросшим чёрной бородой, голодным, продрогшим от холода. Я даже гибну, но открываю ещё одну тайну природы. Вот это жизнь! Вот бы мне попасть в экспедицию! Нет, не возьмут: скажут окончи школу. А потом институт. А потом.
А потом я и сам не захочу в горы, сяду за стол и буду писать романы в тихом, уютном кабинете. Мир потеряет великого путешественника и открывателя. Точно. Стану Героем, Гением, Человеком, которым гордится страна, если. Если не помру со скуки в начале самом своей жизни. Господи, как тяжело жить! Скорей бы весна. Когда много света и солнца. И сады начинают пахнуть так, что бодрость преследует тебя даже во сне.
Но ничто не вечно в этом мире даже скука, глубокая, как горе. В соседском огороде появились Вовка Грицай с маленьким Серёжей. Жеребёнком, ошалевшим от радости, я поскакал им навстречу благо, забора между нашими огородами не было.
Н-но! подгонял сам себя.
Серёжка, укутанный в шаль, сиял глазами, в улыбку губы распустил. Глядя на солнце, на сверкающий в его лучах снег, смеялся:
Солнушко, гы-го-го
Цы-па, цы-па манил резвящихся воробьёв.
Здорово, Вов-Чик! бодро, звучно, нажимая на «ч», говорю я. Как школа? Происшествий не было?
Какие там могут быть происшествия? пожимает плечами сосед.
Ну, не скажи столько пацанов вместе Неужель чего нельзя придумать?
А учителя?
А голова на что? Ну, хоть бы после школы отлупить девчонок.
Чё ты несёшь?
Я посмотрел на Вовку со смутным беспокойством начал задаваться? Школьник.
Ты, наверное, с девчонками дружишь? съязвил я и покрутил пальцем у виска. Похоже, школа ничему хорошему не учит.
Я тебе сейчас покажу, чему нас учат в школе, сказал Вовка и выломал обезглавленный подсолнух.
Ура! Сейчас будет рыцарский турнир, я тоже вооружился и поскакал вокруг соперника.
Коли! Луби! возбудился маленький Серёжка.
Ему удалось выломать прошлогоднюю будыль из снежного покрова, и он напал на брата с другой стороны.
Ну, начинается потеха, пригрозил Вовка и повёл на меня атаку.
Я отступал, отбиваясь, и хрипел страшным голосом, изображая чудо-юдо лесное:
Добро пожаловать, богатырь, в гиблые места!
Ты давай, работай, Вовка лупил своей палкой по моей. Сейчас я тебя уложу на раз-два-три Раз! Два! Три!
Ула! Серёжка ткнул своим «копьём» брату в глаз.
Вовка вскрикнул и доказал, что в школе он чему-то всё-таки научился разразился отборнейшей бранью.
Я тебя щас на куски порву, пообещал он брату, а сам пнул его так, что Серёжка кубарем полетел в сугроб.
Вовка убежал домой, закрывая ладонями лицо. Младший Грицай орал, лежа в снегу, и плач сотрясал его тело. Я мог считать себя победителем турнира.
Эй, вы, что тут вытворяете? через забор перешагнул Валерка Журавлёв, по прозвищу Халва, и подошёл к нам.
Не думайте, что он долговязый великан просто в недавнюю метель намело такой сугроб, из-под которого забор наш едва виден. Вдвоём мы подняли Серёжку, отряхнули от снега, уговорили не реветь и не жаловаться, повели домой.
Залазьте, Вовка позвал нас с тёплой печки, сияя «фонарём» под глазом, и кивнул на брата. А этого бандита сюда не подсаживайте. Полезайте, я тут засаду устроил в войну поиграем. Мамка разрешила.
А парашут есть? осведомился Валерка. Высоко падать, если что.
На маленькой печке, заваленной всяким хламом, шибко-то не развернёшься. Какого чёрта здесь держат тулупы вместе с валенками? Впрочем, без них на голых кирпичах поджариться можно очень запросто. А из валенок, при желании и небольшой фантазии, неплохие пулемёты получаются. Вот мы и застрочили в три голоса.
Здесь и спать можно, похвалил я печку и пожалел, что у нас дома такой нет.
Была нужда, отмахнулся Вовка. У меня кровать есть.
Я, когда женюсь, с женой буду спать, заявил Халва.
А я женюсь на дикторше из телика, поддержал тему Вовка.
Я обиделся телевизор мой, значит, и дикторша моя. Какое он имеет право на ней жениться? Да никакого. Заявил об этом, и обиделся Вовка.