Трансформация - Райт Дэн 10 стр.


Этот человек у моих дверей  наполовину старик, наполовину консервная банка,  Джон Стивенсон. Бывший военнослужащий ВМФ. Он потерял правую руку, плечо, половину лица и часть ноги при столкновении с ЧВК  какой-то частной военной корпорацией  одной из тех, чьи цели, мотивы, как и заказчики, зачастую навсегда остаются неизвестными. Просто где-то что-то взрывается, кто-то погибает, но «почему?»  для рядового обывателя остается загадкой. Впрочем, как и для Джона.

 Мне снова нужно перепроши-и-и-и-и-и-ть  заедает он на последнем слоге и моргает, как при нервном тике, в такт подёргивая головой,  чип,  перестаёт глючить и договаривает старик.  В последнее время совсем заедает и кибер-глаз перестал отрабатывать саккады  тормозит он между каждым предложением,  изображение плывет

Но, несмотря на неудачу, сделавшую Джона инвалидном, ему, можно сказать, ещё очень повезло. Армейская страховка была готова оплатить ему протезирование самых передовых имплантатов, но Джон хотел поступить умнее. Он взял страховку деньгами, достал протезы на черном рынке и провёл протезирование в серой зоне за копейки, а на оставшиеся бабки выкупил жилплощадь в этом чёртовом клоповнике. Хватило на целых три этажа и полподвала. Джон мечтал быть бизнесменом и хотел процветать. Но вот незадача  дело вышло не такое уж и прибыльное, а все доходы, как обычно в таких случаях, со временем стали уходить на запчасти к его прогнивающим железкам.

 Ты ж-Ж-же знаешь  продолжает бормотать он, одним глазом пялясь на меня, в то время как его кибер линза, подёргиваясь, смотрит немного в сторону,  шестерёнки я и сам могу подкрутить а с программами у меня проблема склад ума не тот

Несколько лет назад Джон уже обращался ко мне с похожей просьбой. Тогда я дал ему контакт одного знакомого, который держал свою подпольную мастерскую.

 Так что, ты бы не мог снова связать меня со своими друзьями?..  продолжает клянчить киборг-старик.  Чтобы они поправили всё там у меня?..

Но в этот раз я решил, что могу заняться этим сам:

«Там не должно быть ничего сложного,  подумал я,  справлюсь максимум минут за пятнадцать».

А вслух отвечаю ему:

 Джон. Спускайтесь пока к себе, я закончу дела, прихвачу ноутбук и сразу к вам. Посмотрим, может я и сам что-нибудь придумаю.

Идти вместе с ним не было никакого смысла: спуск, как и подъём, для этого старика  настоящий получасовой подвиг.

 П-п-правда?  Джон снова задергал башкой.  Хорошо. Тогда я пойду.

И застукал своей металлической ногой.

Когда же я спустился к нему, мои ожидания оправдались. Я подключился к его железу через разъём возле виска, сбросил прошивку, поискал, что лучше подойдет, скачал, установил и отпеленговал кое-что вручную, а после старик заскакал, как новенький.

 Ничего себе!  говорит уже откорректированным голосом и без долгих пауз.  Я в молодости таким подвижным не был!

Он крутит перед собой «живую» руку и протез, проверяя его на задержку.

Джон был очень благодарен. Он осыпал меня комплиментами по пути к лестнице и на прощание нежно пожал руку своей металлической клешнёй (обычно так не рискуют делать, чтобы не оторвать случайно руку своему собеседнику). Вот только на что я совсем не рассчитывал, так это на то, что уже на следующий день о моей услуге будет знать весь этаж. Ещё через день слухи стали расползаться и на другие этажи, а к началу следующей недели об этом уже будет в курсе весь долбанный кооператив, и люди станут дожидаться меня с работы чуть ли не у самых дверей в подъезд, чтобы попросить об услуге.

В таких домах, как наш, всегда всё трещит по швам, и каждому нужна бесплатная помощь. Так что, как и в офисе, народ стал скапливаться вокруг меня. Все что-то хотели, спрашивали, интересовались, но, по правде сказать, меня это не особо напрягало. Да и времени уходило не так уж много.

Зато взамен этому я получил возможность видеть то, чем живут другие люди. Чем занимаются, о чём думают, о чём мечтают. Да, большинство из них были такими примитивными созданиями и до того не разбирались в технологиях, что даже не удивлялись тому, что я для них делал. Но все они были настолько разными и непохожими друг на друга, что я с завораживающим любопытством наблюдал за ними. А пока я за ними наблюдал, за мной приглядывал другой (не побоюсь этого выражения) жадный взгляд

На следующий день после того, как я помог Джону, меня попросили ещё об одной услуге. Бабушке Изи необходимо было перенастроить имплантат поджелудочной железы  кибер-орган вырабатывал слишком много пищеварительного сока. А как только я закончил с этим, меня уже вовсю зазывали помочь в квартиру напротив, и именно в тот момент, когда меня затаскивали туда, Профессор случайно заметил меня в коридоре. Видимо, он расплачивался за аренду, вот и спустился на второй этаж.

 Дрейк!  он сначала замер, а потом шаркающими шагами засеменил ко мне.  Что ты тут делаешь?

 Привет, Профессор,  дожидаюсь его прямо в дверном проходе.  Да меня тут выручить попросили.

 Неужели?  спрашивает, как обычно, не открывая рта. И, немного подумав, добавляет:  А можно с тобой?

И смотрит на меня широко открытыми глазами через очки с одной толстенной линзой.

Так что пока я разбирался с делами и параллельно болтал с жильцами, старик всё присматривал за мной, оставаясь в дверях. Но в один момент он вдруг сорвался с места и пропал. Разумеется, вскоре он вернулся, и уже со своим здоровенным планшетом в руках. Профессор переживал, что его память может подвести, и он совсем забудет то, что хотел записать.

В другие дни он, как и остальные, вычислив время моего возвращения домой, поджидал меня или целенаправленно искал по коридорам. Благо разыскать меня было не сложно  вокруг меня постоянно собирался народ.

Для чего он это делал? Только так Профессор мог заполучить информацию, которую не могли дать ни тесты, ни разговоры. Он получил возможность воочию наблюдать за тем, как работает мой мозг, так сказать, в естественных условиях.

Но в свою очередь я в полглаза присматривал за ним и, признаться, прекрасно знал, что он там записывает у себя  читал по движениям его руки или тычкам стилуса.

Записки доктора:

«Судя по новым данным, сыворотка намного эффективней, чем предполагалось», «Социальность испытуемого увеличилась в разы, несмотря на тенденцию к игнорированию общественных условностей. И это при том, что ни то, ни другое не было типично индивиду до инъекций», «У испытуемого заметно вырос словарный запас, изменилась скорость речи и тембр голоса, а также обнаружился интерес к межиндивидуальному взаимодействию, который тоже не наблюдался ранее», «Испытуемый демонстрирует поразительную наблюдательность и высокий уровень социальной интеграции», «Взамен скованности и внутренней напряжённости испытуемый стал проявлять спокойствие, умеренную активность, сосредоточенность и общий положительный настрой», «Короткое резюме: интеллектуальные способности индивидуума увеличились в разы. Общий характер перемен намного серьезней, чем я ожидал Полагаю, все просчёты связаны с отсутствием возможности испытаний на приматах А ещё мне иногда кажется, что испытуемый наблюдает за мной и, вероятно, подозревает о том, что я записываю»

И всё в таком вот духе.

После первой подобной нашей встречи Профессор сказал мне:

 Ты изменился.

 Знаю,  ответил ему.

Но вместе с тем я ощущал, что это не совсем так. А ещё в тот период я стал испытывать странное незаметно нарастающее чувство. Словно груз тяжести всё больше наваливался мне на плечи, но от чего и почему  я ещё не понимал. Словно где-то в глубине себя я уже что-то понял, но до сознания это ещё не добралось.

Позже я как-то прочитал одну книгу из библиотеки Профессора, в которой описывалось что-то похожее на то, что происходило со мной. Это книга про Человека, который ходил по свету и творил чудеса. В одном из сюжетов он вернул зрение слепому от рождения, а когда тот впервые открыл глаза, то увидел проходящих мимо людей, как деревья. С точки зрения современной медицины вернуть человеку зрение не такой уж и подвиг. Но после произошло настоящее чудо, которое, по-видимому, был способен оценить только я. Человек, который исцелил слепого, опять возложил на него руки, и когда тот во второй раз открыл глаза, он увидел уже всё ясно Так и я. Вплоть до этого момента я всю жизнь видел людей как неодушевленные предметы, да и весь оставшийся мир как потрёпанный кусок картона. Но теперь я словно второй раз открыл глаза и видел всё уже отчетливо и ясно


Доколе Я в мире, Я свет миру

* * *

Гккхх-х-х  скрежет металлической двери, откатывающейся по заржавевшим салазкам.

 Что у тебя с лицом?

 Да вот, решил побриться


Желтовато-прозрачный раствор с россыпью мелких пузырьков на стенках склянки начинает стремительно убегать под давлением после того, как Профессор нажимает на курок шприца-пистолета:

«Чик»

После третьей инъекции существенных изменений я уже не заметил. Но после самой инъекции у нас с Профессором произошёл разговор. Дело в том, что по нашему уговору это должно было быть последнее введение:

 Ну вот и всё  пробормотал он сквозь зубы.

 Слышишь, Профессор?  спрашиваю его, пока он копается у меня за спиной, разбирая устройство с иглой.  Я хочу ещё.

Старик замирает на секунду. А потом аккуратно кладёт инструмент на железный стол и прикидывается, что не понимает:

 Ты о чем?  как обычно нервно тараторит.  Про инъекции что ли?

Я поворачиваюсь к нему на скрипучем, разваливающемся кресле:

 Про что же ещё?

Он поглядел на меня через плечо и, сам того не желая, тяжело вздохнул. Я добавляю:

 Ты же с самого начала знал, что всё именно так и произойдёт. Да?

Профессор поджал губы, но, так ничего и не ответив, прошёл мимо меня в направлении другого стола в глубине тёмной подвальной лаборатории.

 Ну так что, Профессор?  снова обращаюсь к нему, когда эхо его шаркающих шагов замолкает.

Он наваливается на деревянный стол руками, нависнув над тетрадью с пластиковыми листами, в которую собирался что-то записать.

 Ладно. Увеличим длительность курса на две недели  через некоторое время выдавливает из себя Профессор.

Вам, наверно, будет трудно поверить, но этот человечек не актёрствовал. В тот момент его по-настоящему пронзило чувство вины с налетом страха и неопределенности. В тот момент он искренне жалел о том, что сделал. Он прекрасно понимал, что вероятность негативных последствий после трёх уколов минимальна, и они вполне обратимы, но вот дальше коэффициент проявления побочных эффектов стремительно рос. И он знал, что после первых трёх уколов от последующих будет невозможно отказаться. А ещё он боялся, что близится день, когда его подопытная крыса раскусит его, и у него возникнут проблемы

Но хотя мой интеллект и рос, до этого мне было ещё далеко

Дальше старик озвучил заготовленную речь, в которой были такие слова как: Риск. Толерантность. Привыкание. Увеличение дозы. А я всё слушал, кивал и соглашался, потому что знал об этом и понимал, когда звучат такие слова уже нет обратного пути. Но это было и неважно, мой инстинкт по-прежнему тащил меня вперед. И, надо признаться, я никогда не был в силах ему противостоять.

 И ещё кое-что,  тараторя, добавил Профессор.  Чтобы вводить больше состава, нам нужно заменить катетер на другой  косится на меня,  он должен быть намного больше.

Я посмотрел на него и, взвесив всё за секунду, ответил:

 Ладно, валяй. Хоть весь череп снимай нахрен.


О, не нужно так торопиться. Всему своё время, дружок


Снова сон без снов. Глубокий, как вселенская бездна. И настолько непробудный, что я снова чуть не проспал.

Рана на голове немного болела, но внимания на это я не обращал. Теперь у меня в черепе красовалась небольшая пластмассовая выкручивающаяся пробка, спрятанная под лоскутом кожи.

Пока я добирался до офиса, прочитал ещё пару новых книг, которые взял у Профессора взамен старых. Севшая рядом со мной бабка пробубнила:

 Когда-то мы книги читали, а не листали их наспех.

Я посмотрел на неё. У старушки было сморщенное лицо с потухшими глазами. Затем кивнул и вернулся к книге  им всего не объяснить.

К тому же никто не вливает новое вино в старые мехи.

На этот раз Лея на меня даже не взглянула, была чем-то занята.

Этот день мало чем отличался от другого, и я продолжал наблюдать за всем со своей галёрки. Я следил за тем, как броуновское движение сотрудников постепенно обретает закономерность и упорядоченность в моих глазах. Я выявлял расстановку сил в офисном пространстве и подыскивал оптимальное место в нем для своей скромной персоны.

И уже очень скоро я стал видеть офис в единстве его множества частей.

К середине дня я знал всех ключевых сотрудников поименно, а к вечеру  и всех остальных, учитывая их взаимосвязь друг с другом.

Разумеется, я не делал это сидя на одном месте, я ходил, знакомился, просил об услугах под разными предлогами. Параллельно этому я успевал работать, помогать и слушать лекции через наушник. Я изучал работы по психологии, социологии, генетике и пассионарной теории  в общем, всё, до чего только мог дотянуться мой прожорливый ум.


А уже к пятнице у меня была отточена вся схема действий.

Начинал я свой рабочий день примерно так:

В 8.52 по пути к зданию офиса забираю из киоска четыре стаканчика кофе на подносе в обход очереди. Всё это дело я заказываю и оплачиваю ещё с вечера прошлого дня.

В 8.55 я уже на проходной. Здороваюсь с охранниками на входе (если это четные дни, то сидят Джордж и Мик, если нечетные  Виктор и Пол, они постоянно болтают о футболе), затем пересекаю холл и направляясь к лифтам.

В 8.58 первый стаканчик с кофе без надписи, но с небольшим сердечком, отправляется на стойку к Лее.

 Доброе утро.

Она ничего не отвечает, но на её лице проступает смущенная улыбка, и кокетливый взгляд ещё мгновение провожает меня.

В 9.00 уже в главном офисе, так что технически я не опоздал. Второй стаканчик с надписью «Лучшему кодеру» отправляется на стол второго ряда пухлой даме средних лет по имени Пэм. Каждый раз её круглые щёчки неловко поднимаются и краснеют.

 Спасибо,  говорит она сквозь губы, сложенные гармошкой:

По поводу надписи  это не шутка. Она и вправду один из лучших программистов здесь. Несмотря на её внешность, слабый характер и мягкий темперамент, её мозги просто созданы для программирования. Но вот с самооценкой и уверенностью в себе у неё беда. Приходится поддерживать изо всех сил.

Прохожу мимо ряда тимлида. Ему я просто киваю  по мне так, учитывая всё, это он должен мне носить кофе.

Продолжаю идти к своему месту. По пути с одними здороваюсь, со вторыми жму руки, третьим машу. Все дружелюбно отвечают. Как видите, моё гладко выбритое, улыбчивое лицо вызывает намного больше доверия, чем угрюмая рожа старого меня.

Два последних стаканчика с надписью «Кибер-псам» отправляются на стол к Спайку и моей второй скрипке  парню азиату, Кеннету.

Мне же этот кофе нафиг не сдался, у меня и без него полный порядок.

 Боб,  обращаюсь к толстяку через Спайка, усаживаясь в свое кресло,  тебе в следующий раз. Без обид.

 Как скажешь,  отвечает и показывает мне большой палец.

Я отвечаю ему тем же.

Благодаря тому специфическому взаимодействию, которое я им давал, парни на нашем ряду превратились из разгильдяев и бездельников, сидящих на Камчатке, в передовой отряд.

Назад Дальше