Он сорвался с места, промахнулся по моему плечу и напоролся подбородком на встречное движение кулака. Высоко взбрыкнул ногами как фигуристка коньками. Грохнулся спиной на кафельный пол. Затылком попытался разбить мозаичную плитку не смог.
Всё, сказал я.
Нормалёк, оценил Постовал.
Закончили, подтвердил Иванов. Он был лучшим гимнастом роты, и всё поглядывал на Постовала, который на первенстве отряда получил кандидата в мастера по гиревому спорту. Поглядывал и прикидывал: не придётся ли драться ещё и секундантам.
Нет, не всё, прохрипел за моей спиной Моторин.
Он уже поднялся на четвереньки и мотал головой, пытаясь остановить вращение Земли. Опираясь на подошедшего Иванова, встал на ноги и оттолкнул его.
Я готов, сказал Моторин, мотая головой.
Похвально, я обошел его по кривой.
Парни, кончайте, подал голос Игорь Иванов.
Заткнись, посоветовал Постовал.
Противник был в моей власти он стоял на ногах, но себя не контролировал. Я мог затащить его в гальюн (сортир) и макнуть рылом в очко была такая мысль. Мог усадить задницей в урну, вдавить, сравняв коленки с плечами, и тогда без посторонней помощи ему оттуда не выбраться. Я мог сделать с ним всё, что угодно.
С опущенными руками в позе неандертальца, покачиваясь, стоял Моторин. И я напротив. Красивее мне было бы уйти дело сделано. Но что-то вспыхнуло в душе то ли обида за далёкую и незнакомую девушку, у которой запах задницы с передницей так раздражали моего противника. То ли жалость к себе пронзила сердце даже у такого опарыша есть жена, которая, как бы её не обижали, ждёт его и, возможно, любит. А мне-то. Мне и строчки черкнуть некому. На всем Белом Свете не нашлось ни одной девушки, пожелавшей осчастливить меня своим вниманием. Господи, где твоя справедливость?
Тело моё взмыло вверх, и нога обрушилась на противника. Получи, фашист, гранату! Моторин нашёл спиной угол, врезался, стёк задницей в урну и затих. Дело сделано. Мы разошлись, незамеченные старшинами. Больше наши пути с Моториным не пересекались.
Да-а. Письма, письма. Я почему стал отличником БП и ПП, да как бы не лучшим в роте? Писать было некому. Отец дулся, что, не попрощавшись, служить ушел, и общаться не хотел. Сестра разок написала. Увидела дома мои фотографии у мамы и:
Ах, какая форма! Ах, какой ты красивый, братик. Оставайся жить у моря мы к тебе в гости будем ездить.
Мама тоже не баловала весточками. Вот и корпел над книжками в часы самоподготовки святое время письмописания.
Был у нас такой курсант Устьянцев Устинька красивый, как девушка. У него даже родинка на верхней губе. Так этому Ален Делону по четырнадцать писем в день приходило. И всё от девчонок. От разных.
Направляющий нашего отделения Кошков, а замыкающий Охапкин. Разница в росте чуть не метр. Первый посадил последнего на колено, сфотографировался и отправил домой. Сестра девятиклассница запала. Требует от брата: «Познакомь с Обхваткиным хочу переписываться». Направляющий наш хохочет:
Она мне до подбородка, ты ей будешь.
И ха-ха!
Служил с нами и такой чудак Уфимцев, из Кировской, кажется, области. У парня был классическая строевая выправка и такой же шаг. Мичмана его в другие роты водили, чтобы показать, каким должен быть строевой моряк. И парень старался изо всех сил, только нервный был очень. Если б я сказал, умственно ограниченный, то, наверное, в зависти уличили. Действительно не было у меня его выправки и такого шага строевого зато с нервами всё в порядке. Сидим как-то на ЗОМПе (защита от оружия массового поражения), мичман Заболотный вещает.
Уфимцев:
Товарищ мичман, можно выйти.
Мичман:
Можно Машку под забором во флоте говорят: разрешите. Впрочем, если твою Машку уже тянут под забором, то и тебе «можно».
Зачем он так сказал? Да прикололся обычная на флоте шутка. А Уфимцев не понял ринулся на Заболотного с кулаками, да курсанты его смяли.
Псих, покачал седой головой мичман
Пришло Уфимцеву от любимой девушки письмо в учебку невтерпёж, мол, больше ждать (это три-то месяца!), замуж выхожу. Что тут сотворилось всей ротой его ловили. Носится, орёт: жить больше не буду, руки наложу. Чего орать-то и бегом бегать пошёл бы и наложил втихаря. В смысле, руки на себя. Народный артист Кировского театра не люб он был мне. Наши пути не пересекались, но задолбали начальники: Уфимцев, мол, Уфимцев гордость роты и первый кандидат в старшины. Полил он мне бальзам на душу на выпускном экзамене по строевой. Больше-то ему нечем было отличиться, вот он и напрягся, как струна. Ну, блин, сейчас зазвенит. А комиссия идёт себе неспеша шеренгой покажите платочек, да подворотничок. Известно театр начинается с вешалки. Дошли до Уфимцева, а из-под того ручеёк потёк.
Ну, что ж вы, засмущались экзаменаторы. Идите, переоденьтесь.
Известно, во флоте любят прикалываться. Не миновала и меня сия злая участь то бишь, стать объектом розыгрыша. Расскажу, как это случилось. Месяца три-четыре мы отслужили, стало ясно, кто есть кто. Ну, я, понятно, отличник. А был в нашей роте замечательный главный старшина, Ничков по фамилии. Он выпустил две отличных смены. Ему б ещё одну и медаль на грудь «За отличие в охране госграницы». Но у парня были золотые руки. Медаль мы тебе и так дадим, говорят командиры, ты нам сделай колонки для ВИА (вокально-инструментальный ансамбль). Ну, он и делал что-то сам, а потом помощник потребовался. Приходит к замполиту Дятлову, а тот:
Кто у нас отличник? Агарков? В распоряжение главного старшины Ничкова.
День тружусь, второй. Нравится мне Ничков, я ему, похоже, тоже. Не панибратсвуем, но и обходимся без уставных прелюдий. Он мне Толян; я ему Саня.
Трудимся. Заходит старшина первой статьи Петрыкин (в миру Тундра, так как родом из Заполярья). Он освобождённый комсомольский работник, вернее безработник, так как целыми днями ни хрена не делает, слоняется по роте, ищет над кем приколоться. Заглянул в чеплашку с клеем:
О-па-на! Кончился. Ну-ка, курсант, шилом в подвал. Найдёшь мичмана Казеинова, попросишь у него кузевалу клей такой.
Я без задних мыслей в подвал. Бродил, бродил, нашёл в какой-то бендежке два мичмана в шахматы режутся.
Разрешите обратиться?
Валяй.
Ищу мичмана Казеинова.
Смотрю, собеседник мой побагровел и брови сдвинул, а партнёр его гримасничает улыбку душит.
Для чего?
Я чеплашку подаю, хотя уже чувствую, влип во что-то.
Кузевалу надо клей такой.
Один мичман закашлялся. Второй говорит:
Какой педераст тебя послал?
Никак нет, товарищ мичман старшина первой статьи Петрыкин.
Старшина твой и есть настоящий педераст. Скажи, что вечерком я к нему загляну.
Когда вернулся с казеиновым клеем, Петрыкин встрепенулся со стула, на котором сидел, помахивая ножкой.
Принёс?
Так точно.
Что сказал мичман Казеинов? Петрыкин подмигнул Ничкову.
А я включил швейка то есть, напустил на себя наиглупейший вид и отвечаю:
Сказал, что старшина, меня пославший, педераст, и он вечером его навестит. Спросил фамилию.
Петрыкин побелел, как песец полярной ночью:
И ты сказал?
Так точно.
Тьфу! Петрыкин спешно покинул нас.
Ничков улыбался ему в спину.
Вскоре нужда в помощнике иссякла, и он вернул меня, откуда брал прямо на политзанятия.
Ага, командировочный! обрадовался Дятлов. А ну-ка скажите нам, товарищ прогульщик, что значит быть храбрым?
Я и до места не дошёл, прямо от дверей поплёл:
Ну, понимаете. Надо человеку через речку перебраться, а мостик узенький, ему страшно вот он по-пластунски переполз. Обошлось не свалился. Следующий раз на карачках. Потом просто перешёл храбрец. Значит, быть храбрым это побеждать свой страх.
А! недовольно махнул на меня Дятлов. Вот она цена пропущенных занятий. Кто скажет?
Поднялся кто-то, рапортует:
Быть храбрым это значит брать высокие соцобязательства и выполнять их.
Дятлов:
Молодец. Пять.
Ага, бурчу, усаживаясь за парту. А перевыполнять героизм.
Вот именно! обрадовался Дятлов. И тебя пять. Вижу мыслить умеешь.
Учёба в ОУОМСе давалась легко, и каждое воскресенье поощрялась. Наш недельный распорядок устроен был так пять дней учёба, в субботу большая уборка в роте, воскресенье выходной. Для всех прочих фильм, свободное время. А отличников куда-нибудь выгуливали. В городе были много раз во всех примечательных местах. В Новороссийск ездили на боевые корабли смотреть Черноморского флота. В долину Суко.
Вот если это был Урал, её бы назвали лощиной. На дальнем Востоке распадком меж сопками. Здесь сопок нет. В преддверье Кавказских гор ущелье между двумя холмами называли долиной. Ничего на вид там не было примечательного кусты, деревья на склонах, а внизу ручей журчит. Экскурсовод был замечательный. Он поведал, как в войну наши разведчики с капитаном Калининым нарвались здесь на фашистскую засаду. Ночью за ними должен катер прийти. Весь день они бились с превосходящим противником, теряя бойцов, отступали к морю. На закате оставшиеся в живых двое бойцов бросились в море и поплыли, чтобы не сдаться врагу. С ножом против шмайсеров не устоишь, а патроны кончились. Фашисты палили им вслед может, убили, а может, и нет.
Написали письмо турецким морякам, как запорожцы султану. Нет, с текстом всё в порядке без оскорблений мол, миру мир, и всё такое. Сам процесс шуточками сопровождался, а у меня Калинин с бойцами из головы не идут. Как воочию вижу серые тени немецких солдат на склонах, их мерзопакостные голоса мол, русские, сдавайтесь! И стрельба, стрельба. Свист пуль. Вскрики раненых. Дым оседает в долину. И так не хочется умирать в этот солнечный день, когда природа цветёт и благоухает, и море ласкает бликами. Будь прокляты те, кто придумал войну!
Письмо написали, закупорили в бутылку, бросили в море плыви к турецким берегам. Сели в автобус, тронули, а я головой верчу будто что забыл в долине Суко.
Вечером к Постовальчику:
Слышь, Вовчара, ты готов умереть? Ну, чтоб за Родину и всё такое. Меня разок бандюки пугнули так я от них на край света бежал. А люди в бой идут умирают и убивают. Мы с тобой сможем?
Постовал:
Да, погоди ты умирать. Тут другое дело. Ты заметил у нас все мичмана красавцы, как с картинки.
Ну и что?
Естественный отбор. Остаются старшинами в отряде, женятся на местных. Есть жилье вперёд, на сверхсрочную.
Умно. Нам-то что?
Балбес. Ты что, не хотел бы жить в Анапе?
Не знаю. Наверное. Сестра пишет оставайся, будем в гости приезжать.
Ну, и?
Я согласен, остаюсь.
Зря смеёшься. Давай прикинем. У меня есть шанс остаться в спортивной роте. А ты лучший курсант. Тебя старшиной оставят.
Могут, неуверенно согласился я.
Ну и вот, останемся, пойдём в увольнение, познакомимся с девчатами и женимся.
Хохотушки здесь ничего, я видел грудастые.
Вовкины слова тоже запали в душу и после непродолжительной борьбы вытеснили скорбь о капитане Калинине.
В следующее воскресенье отличников повезли в одну из городских школ на КВН. Здорово! Посмеялись, повеселились от души. Потом танцы. Мне одна девочка понравилась. Ещё на сцене её приметил красивая, озорная. А смеётся как загляденье. Музыка зазвучала, я к ней позволите? Позволила. Второй танец я опять рядом. На третьем говорю а не позволят ли домой проводить?
Тебе же в часть? смеётся и удивляется.
Могу я голову потерять, хоть раз в жизни.
Так-таки первый раз?
А то.
Не верю я вам, особенно военным.
Значит, вы не проницательны. Вот послушайте, как стучит, прижимаю её ладонь к груди.
Ну, ладно, ладно словами убедил. Что с поступками?
Думаю, пусть Постовальчик пыхтит, гирьки свои в спортроте поднимает, об увольнении мечтает. А у меня уже сейчас будет девушка. В своём успехе я не сомневался что же я, восьмиклассницу не оболтаю?
Удрал в самоволку. Идём по городу, болтаем. Я болтаю. Она смеётся. Пусть смеётся. Тактику, думаю, избрал правильную. Неумный на моём месте, о чём бы речь вёл? Ах-ах-ах, любовь-любовь-любовь. И потом а жильё у тебя есть?
А я умный и ей глаголю:
Как ты можешь жить в такой дыре? Такая девочка яркая, можно сказать звезда морская и такое захолустье. Вот отслужу, поедем со мной на Южный Урал? Там города миллионные. Там заводы. Там мощь всей страны куётся. А природа. А люди.
Добрались до её дома, поднялись на лестничную площадку. Я треплюсь, а её не удерживаю, наблюдаю если уйдёт, значит, не зацепил и наоборот. Она слушает, хихикает, ждёт чего-то. Может, думает с поцелуями полезу. Не дождёшься я не такой!
Хлопнула дверь подъезда, шаги чьи-то поднимаются к нам. Смотрю мама дорогая! целый капитан первого ранга. Посмотрел на меня сурово, на дочь:
Ирка, домой.
Та шмыг за двери.
Ну?
Я с трудом язык от нёба оторвал:
Курсант одиннадцатой роты Агарков.
Здесь самовольно?
Так точно.
Дуй в часть, скажешь старшине роты, чтоб наказал.
И всё, скрылся за дверью. Кому рассказать, не поверят сам командир части каперанга Карцев застукал в самоволке и отпустил. «Скажешь старшине роты» это шутка, не более. Что я, идиот, себе взыскания выпрашивать? Разве он меня запомнит? Таких гавриков у него пять тысяч штук.
Думаю, что соврать на КПП? Обязательно надо что-нибудь про Карцева такой подарок судьбы. Но на КПП меня не тормознули прошёл, как в порядке вещей.
Когда по части плёлся, мысли другой оборот приняли. Фамилию мою мог Карцев запомнить и роту. Явится проверить вот он я во всей красе самовольщик, трус и лгун. А ещё в зятья набивался. Нет, обязательно надо доложить Седову.
Дальше как вот я страдаю, наказанный. Ирка меня находит ах, ты бедненький. А я папашку благодари. Она папочка, как ты мог? Каперанга ко мне прости, зятёк дорогой.
Товарищ мичман, подхожу к Седову. Получил замечание от капитана первого ранга Карцева. Прибыл для получения наказания.
Наказания? старшина роты внимательно посмотрел на меня. Хорошо, получишь. После завтрака задержись у тумбочки дневального. Инструктору скажешь по приказу Седова.
И всё. Никаких расспросов: что почём, и как там Карцев? Умудрённый у нас старшина. Наутро ещё с одним пареньком по фамилии Сибелев прикорнули на стульях у поста дневального. Петрыкин летит:
За мной.
На тот свет я за тобой бы пошёл да тормознулся, пропуская вперёд.
Вышли из части. В домах офицерского состава нашли нужную квартиру. Петрыкин задачу объяснил капитан третьего ранга Яковлев ютится в гостинице, а семья по прежнему месту службы. Теперь им дают квартиру, которую наша задача отремонтировать. И вот мы втроём, вооружившись скребками, стали скоблить стены и потолок. Пыль подняли. наглотались. Даже курить не хотелось после работы и после обеда. Сидим в курилке, дожидаясь Петрыкина, и не курим. Яковлев идёт:
Вы, почему здесь?
Суетится, новосёл. А мы так, мол, и так старшину первой статьи Петрыкина ждём.
Идёмте.
Яковлев отвёл нас к своему будущему дому:
Ждите здесь.
Сели на лавочку у подъезда, ждём. Час проходит, другой нет Петрыкина. Четыре часа прошло запропал где-то Тундра. Смеркаться стало. В части горн заиграл вечерняя прогулка. Ещё через полчаса второй сигнал вечерняя поверка. Сибилев за угол заглянул:
Кажется, свет в квартире горит.
Тебе какая команда была? Сидеть ждать, а не в окна заглядывать.
Сибилев недоученный студент Магнитогорского пединститута. Ему швейка врубать не привыкать. Сидим, ждём, чувствуем развязка близка.
Топает Яковлев.
Вы чего здесь?
Петрыкина ждём?
А его не было? Ну-ка, пойдёмте.
Поднялись на этаж. Яковлев своим ключом квартиру открыл. В прихожей Петрыкин в нас задом целит пол домывает.
Вот как хорошо! радуется взводный. И побелили, значит. Можно въезжать.