Она ничего не ответила. Немного помолчав, она принялась пересказывать какие-то дворцовые сплетни, однако в глазах ее горел какой-то мрачный, даже зловещий огонь. Кловис неотрывно смотрел на нее, пытаясь понять, что происходит.
У вас что-то случилось? с беспокойством спросил он.
Она удивленно на него посмотрела и пожала плечами. Затем глубоко вздохнула и с усмешкой ответила:
В некотором роде да. Случилось. Я повздорила с танной Монтеро пару часов назад.
Дамиани вздохнул с некоторым облегчением. Женские дрязги были делом привычным, понятным и безопасным.
Альда сообщила мне, что я просто грязная безродная севардская шлюха, и мое место в самом дешевом притоне.
Она так сказала? вытаращил глаза Кловис. Камилла была довольно вспыльчивой, но чтобы опуститься до оскорблений, приличествующих лишь уличной торговке?
Да. Хотя, наверное, я сама виновата, глаза Далии неожиданно весело сверкнули. Я ей сказала, что заберу у нее командора Рохаса.
Вы что? Кловису показалось, что он ослышался.
Я указала ей на командора и сказала: «Он будет моим. Я заберу его у вас», терпеливо пояснила Далия, словно растолковывая что-то тупому ребенку. Не стоило этого говорить, но кто бы мог подумать, что ее это так расстроит. Она заметно повеселела. -. Кроме того, я устала от ее колкостей и попыток меня задеть. Может, и в самом деле стоит ее проучить и забрать у нее командора?
Как можно забрать живого человека? Он же не вещь, пробормотал Кловис, совершенно растерянный и подавленный.
Так же как забрала у нее и вас, фыркнула она. И уж кому бы возмущаться, да только не вам, уж я-то наслышана о ваших похождениях. Или, может быть, вы уверены, что командор не захочет уйти ко мне? спросила она с деланным беспокойством.
Кловис, который ни в чем подобном уверен не был, лишь оскорбленно поджал губы.
Думаю, я вполне во вкусе Рохаса. Впрочем, вряд ли из этой затеи выйдет что-то путное. Лучше заняться добычей покрупнее. Скоро возвращаются принц Арно. И принц Фейне. И королевский бастард. Кроме того, остается еще король, она говорила неспешно и задумчиво, накручивая на палец длинное жемчужное ожерелье. Вы бы на кого поставили? Вы так на меня смотрите, как будто я говорю невесть что. Впрочем, вы правы, это очевидно ставить надо будет на того, кому я больше понравлюсь.
Как вы можете так со мной? взорвался Дамиани, оставивший попытки что-либо понять. Зачем вы мне все это говорите?
Она удивленно вздернула бровь.
Почему нет? Мы ведь с вами друзья.
Мы не друзья! Я признался вам в любви и сделал предложение выйти за меня замуж!
Неужели вы еще на что-то надеетесь? изумилась она. Мне казалось, мой ответ очевиден, и нет нужды произносить его вслух.
Вы надо мной смеетесь. Вам доставляет удовольствие мучить меня, я это ясно вижу. Вы пришли сюда, чтобы поиздеваться над несчастным влюбленным, к тому же раненым, с горечью бросил он. Как вы жестоки!
Дорогой друг, задушевно произнесла Далия, если вы попробуете поменьше жалеть себя и побольше других, вам это только пойдет на пользу, поверьте мне.
Сделав над собой усилие, он сел на кровати, тяжело дыша.
Я знаю, что вы меня не любите, но я надеялся, что, возможно, однажды, когда вы узнаете меня получше, вы полюбите меня
Хорошо, я скажу вам прямо, раз вы не хотите понимать по-другому. Я знаю вас достаточно. И не полюблю никогда.
Он уже не слушал ее, он смотрел ей в глаза, ожидая ответа таящейся в них бездны. Бездна равнодушно молчала, на этот раз не расточая ни уговоров, ни обещаний. «Как же так? потрясенно вопрошал он ее. Ты ведь мне говорила, ты мне обещала». «Ты просто болван, снизошла до ответа бездна. Я ничего тебе не обещала. Ты сам все это выдумал. Не впутывай меня в свои дела».
Нет, вы мне обещали! выкрикнул он, продолжая диалог с бездной, бесстыдно отрекшейся от своих противоречивых указаний. Девушка вопросительно посмотрела на него; он понимал, что ведет себя как безумец, но ничего не мог с собой поделать. Вы обещали, что полюбите меня, обещали пусть не словами, но глазами, голосом, улыбкой! Вы мне лгали! Вы вы использовали меня, чтобы привлечь внимание и добиться успеха при дворе! Вы играли мной! Вы надо мной смеялись! Вы хотели мне отомстить за ту чушь, что я болтал о вас! О, вы не простили меня, верно? Эртега никогда не прощают, не забывают и не знают пощады!
Наконец-то вы все поняли, заявила она, поднимаясь. Что ж, теперь, когда вы знаете, какая я дурная женщина, вам лучше позабыть меня.
О нет, я вас не забуду! Его сотрясало бешенство пополам с отчаянием. Я заставляю вас заплатить за все. Вы любите играть ну так мы еще сыграем!
Не советую, альд Дамиани, вы плохой игрок, да и карты у вас никудышные, засмеялась она и направилась к выходу.
Я вас уничтожу! задыхаясь от ощущения собственного бессилия и унижения, бросил он ей вслед. Он чувствовал, что переходит ту черту, когда пора замолчать, чтобы сохранить остатки уважения к себе; где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что завтра его воинственный порыв улетучится, он сильно пожалеет о том, что сейчас наговорил, что ему будет за себя стыдно, однако он не мог остановиться. Я знаю, чем вы занимались в Арласии да, я знаю об этом, мой лакей встретил человека, который узнал вас! До этого момента он не придавал значения росскозням слуги, полагая, что его друг обознался или просто несет околесицу, однако теперь, когда у него неожиданно вырвались эти слова, по ее лицу он понял, что все это правда, Я всем расскажу это! Никто не захочет даже разговаривать с вами, и даже король вам не поможет! Можете забыть про свои победные планы! Вы просто грязная севардская шлюха, и ваше место в самом дешевом притоне! Будьте вы прокляты!
Она стояла на пороге и молча смотрела сквозь него, словно задумавшись о чем-то. Кловису внезапно стало жарко, он почувствовал, что пот льется с него ручьем. Все внутренности его как будто горели. Он вдруг явственно ощутил в воздухе запах горелой плоти. Он захотел закричать, но горло словно было перехвачено железным обручем. Потом вдруг стало холодно, откуда-то потянуло сыростью и могильным тленом. Его вдруг объял дикий животный ужас, однако он по-прежнему был не в силах произнести ни звука. Внезапно к нему пришло ясное осознание того, что он не переживет эту ночь. Никогда в жизни ему не было так страшно. Он зажмурил глаза, а когда открыл их, то обнаружил прямо перед собой Далию, державшую в руках один из миниатюрных парадных арбалетов, лежавших на столе, которые он собирался подарить своим маленьким племянникам. Она неторопливо достала из колчана стрелу и зарядила арбалет, после чего посмотрела на Кловиса. Во взгляде ее не было ни гнева, ни угрозы только бесконечная, равнодушная, ледяная пустота.
Я, возможно, уже и так проклята, произнесла она, наводя на него арбалет.
9
Амато Мальвораль шел по длинному коридору центральной части дворца, увешанному портретами королей и картинами с батальными битвами, периодически останавливаясь, чтобы рассмотреть одну из них. Он был одним из немногих, кто это делал обитатели дворца мало интересовались историей и искусством. Торен был практически пуст на рассвете придворные и министры отправились с королем на трехдневную охоту в замок Мулине, давая возможность слугам отмыть огромную резиденцию. Можно было себе представить, как обрадовался альд дель Мулине перспективе кормить подобную толпу в течение несколько дней. Однако от чести принимать у себя в гостях короля и его свиту уклониться было невозможно, даже если она грозила разорением, чем совершенно беззастенчиво и пользовался августейший монарх. Говорили, что подобное гостевание экономило королевской казне до двадцати тысяч золотых в год.
Далия Эртега, не слишком любившая охоту, в Мулине не поехала. Свою нелюбовь к этому популярному развлечению она объясняла тем, что ей жаль несчастных животных, но хронист давно заметил, что она избегает ездить верхом. Не то чтобы она плохой наездницей, скорее причина крылась в том, что лошади ее побаивались, нервничали и частенько норовили сбросить с себя. Как бы там ни было, она отговорилась недомоганием и собиралась провести несколько дней в доме танны Дуарте. Амато приехал во дворец, чтобы составить ей компанию по дороге. Проходя мимо двери, ведущей в восточное крыло, молодой человек краем глаза заметил какую-то суматоху в примыкающем коридоре. Он остановился и посмотрел внимательнее. У одной из дверей в самом конце коридора собралась толпа горничных, что-то взволнованно обсуждающих. До него доносились обрывки фраз «И он ей говорит, вы мол мне изменили, но я жестоко отомщу за мою поруганную любовь и разбитое сердце а она ему: не смейте мне грозить, иначе вам конеци вот, полюбуйтесь, на следующее же утро да что ты несешь, брехня все это да как брехня, Венсен своими ушами все слышал, он тут был, пока его хозяин не позвал да он брехун, твой Венсен, это все знают надо спросить эту чуму, она наверняка что-то знает куда же она подевалась, когда она нужна, никогда нет ее »
С противоположной стороны приближалось несколько гвардейцев. Амато с удивлением увидел в их числе Меченого, которому полагалось быть в Пратте. Хронист, повинуясь какому-то внутреннему чувству, направился к загадочной двери, уже по пути вспомнив, что именно в эту часть дворца поместили раненого альда Дамиани недалеко от комнаты лекаря и кажется, именно в эту комнату.
Что здесь произошло? строго осведомился он у одной из горничных, дождавшись, когда гвардейцы зайдут внутрь.
Та всплеснула руками и запричитала:
Бедный молодой тан, это что же такое деется, а? Ужас-то какой!
Толпа заахала и с новой силой загалдела.
Тан альд наложил на себя руки, доверительно сообщила ему другая служанка, крепкая баба лет тридцати пяти, когда он, отчаявшись получить объяснения, попытался прорваться к двери. Не видать ему следующей жизни, как своих ушей. Теперь демоны будут протыкать его раскаленными прутьями три сотни лет, потом три сотни будут сдирать с него каждый день заново кожу, а к утру она будет нарастать снова, а последние триста лет
Амато не стал дослушивать, что произойдет с несчастным самоубийцей напоследок, прежде чем душа его воплотится в крысу, лягушку, или еще какую тварь, и решительно двинулся сквозь толпу. Неожиданно женщины расступились, и его буквально внесло в комнату.
Альд полулежал на кровати опершись на стену, держа в руке миниатюрный арбалет, который обычно прятали под плащом. В пустых невидящих глазах, устремленных в потолок, нельзя было прочесть ровным счетом ничего: ни страха, ни боли может быть, только удивление. Белая рубашка была залита кровью, из груди торчала маленькая, почти незаметная глазу стрела. «Точно в сердце», подумал Амато. На полу валялся скомканный листок бумаги. Крайне мрачный командор, стоявший у кровати, поднял листок, пробежал глазами и усмехнувшись, протянул его хронисту.
Это по вашей части
Амато взглянул на листок.
«О бессердечная, надежды и мечты ты одним словом погубила»
Сонет был ужасным, вполне в духе Дамиани, и Амато не смог удержаться от злорадства.
Дело ясное, бросил лейтенант, взглянув на Меченого. Все из-за этой вертихвостки. Все они одинаковые, эти бабы, хоть девки простые, хоть
Он не договорил и с горечью сплюнул, нимало не смущаясь присутствием дорогого ковра.
Меченый, по всей видимости, придерживался того же мнения, потому что при этих словах помрачнел еще больше и вместо ответа рявкнул:
Всем заняться своими делами! И вам тоже, добавил он Амато, бесцеремонно выхватывая у него из рук сонет. Выходя, хронист обратил внимание еще на один смятый листок на столе, в котором было написано что-то на старо-брельском, кажется, слово «возмездие».
Амато поднялся на верхний этаж дворца, где располагались комнаты, гордо именуемые «покоями фрейлин Ее высочества принцессы Мелины» и среди десятка одинаковых дверей нашла ту, на которой значилось имя. Далии Эртега
Дверь ему открыла сама Далия очевидно, ее ужасная горничная опять где-то пропадала. Выглядела она так, словно и в самом деле была больна.
Как я рада видеть вас, дорогой друг, возвестила она скорбным тоном жреца на похоронах, добро пожаловать в мои покои.
«Покои» представляли собой довольно большую, но просто отделанную комнату, обстановка которой состояла из кровати, шкафа, сундука стола, пары стульев и зеркала. К ней примыкала другая комната, предназначенная для служанки. Еще одна дверь вела в ванную. Амато прошел внутрь и сел на стул, а девушка без сил повалилась на кровать.
Боюсь, что сегодня я буду вынуждена остаться здесь, виновато произнесла Далия, водружая себе на лоб мокрую тряпку, взятую из стоящего медного таза со льдом. Поездки я не перенесу, кроме того, нельзя показываться танне Дуарте в подобном виде. У меня приступ мигрени. Будьте так добры, налейте мне отвара из того графина на столе. Я возлагаю на него большие надежды.
Амато послушно налил отвара в стакан и протянул ей. Взгляд его привлекли полупустая бутылка из-под вина, предательски блеснувшая в лучах утреннего солнца. Бутылка эта совершенно недвусмысленным образом намекала, что именно она являлась причиной неожиданно разыгравшейся мигрени.
Никогда раньше не замечал, чтобы вы пили, бестактно ухмыльнулся Амато.
Севарды очень плохо переносят алкоголь, пойманная с поличным, Далия не стала отпираться. А я и того хуже. Быстро пьянею и становлюсь дикой и дурной.
В смысле, буйной? заинтересованно уточнил Амато.
Нет, просто злобной. Если правду говорят, что в пьяном состоянии проявляется истинная сущность человека, то моя совершенно непотребная. Потому я ее всячески скрываю и почти не пью.
Все это глупости и суеверия, не берите в голову, заверил он ее. А с чего вы вдруг решили изменить своим привычкам?
Воспоминания одолели, да тоска напала. Не будем о грустном, она беспечно махнула рукой и вдруг устремила на него внимательный взгляд. У вас что-то случилось?
Амато, который как раз вспомнил о пересудах служанок, закашлялся.
Ничего, быстро и неожиданно для себя соврал он и на всякий случай отвел глаза. Неожиданно, потому что вообще-то он собирался рассказать ей о смерти альда. Нельзя сказать, чтобы он совсем не умел врать, однако в этот момент он прекрасно осознавал, что выглядит не слишком убедительно. Далия, впрочем, не стала настаивать и принялась болтать, как ни в чем не бывало.
Кажется, мне стало получше, хвала Создателю, а то я уж думала, скоро придется петь предсмертную севардскую песнь. Это все чудодейственный отвар по нянюшкиному рецепту, могу с вами поделиться. Кстати, вы как-то упоминали, что ваш отец состоит в дружеских отношениях с альвом Лоретти, верно? Я буду вам безмерно благодарна, друг мой, если вы сможете как-нибудь устроить нашу встречу.
Амато вдруг подумал, что в последнее время она слишком часто стала говорить ему «друг мой», и невольно насупился.
Да. Зачем он вам?
Он дружен с матушкой молодого альда Лозанна, как я слышала. Было бы хорошо услать его, в смысле Лозанна, куда-нибудь подальше от дворца и чар принцессы. Вы же помните, я вам рассказывала, как ее высочество обнаружила свою тайную сердечную привязанность к нему? Так вот, принцесса уже начала на него охоту и собиралась добить его в Мулине с моей помощью. Однако я не намерена участвовать в этом деле. Моя дорогая кузина приложит все усилия, чтобы донести эту историю до ушей короля, видели бы вы этот хищный блеск в ее глазах, и тогда всем причастным не поздоровится. Потому я решила себя обезопасить и остаться здесь. Теперь принцесса наверняка прибегнет к помощи Эмилии Варенн. Эмилии пара-тройка лет в монастыре пойдет только на пользу, а вот бедолагу Лозанна жаль. В лучшем случае его будет ждать изгнание, а в худшем, встреча с нашим другом Меченым где-нибудь на пустыре. Ох, и заварила я кашу, вдохнула она.