Я слышу, как расстегивается ремень, шуршат брюки, металлическая пряжка звонко ударяется о каменный пол, эхом отражаясь от стен.
Скажи это себе, лейтенант, потому что в прошлый раз из нас двоих ты был куда громче.
Я чувствую его ухмылку, сильные руки впиваются в мои бедра, привлекая ближе.
Не может быть, говорит парень, качая головой, вплотную прижимая к себе, чтобы я отчетливо почувствовала его возбуждение, и с вызовом шепчет: Первая продуешь. Спорим?
Разве могу я остаться в долгу? Конечно же, нет. И выдыхая в его губы, шепчу:
Рискни.
Болезненный импульс в висках заставляет распахнуть глаза. Я кручусь, запутавшись в простынях, не сразу понимая, где, вообще, нахожусь. Воспоминания еще сильны, но словно туманная дымка начинают рассеиваться, и я хочу собрать их, как утреннюю росу в ладонь, закрыть и запечатать в разуме. Крепко зажмурившись, замираю без малейшего движения, надеясь вновь погрузиться в сон, чтобы узнать, что будет дальше. Но напрасно.
В комнате жарко, белье липнет к телу. Поворачиваю голову и, глядя на мирно спящего на соседней кровати Шона, понимаю вчерашний день был правдой. Но чем же тогда был сон? Я видела все так четко, так правдоподобно. Вдруг это действительно случилось? Со мной. С нами.
Я поворачиваюсь, разглядывая спящего Рида, и улыбаюсь широко, как никогда. Подношу руки к лицу, до сих пор ощущая, как от его прикосновений все внутри трепещет. Натягиваю одеяло повыше и прячу глупую улыбку.
Осколок 4. Омела
Меня будит негромкий шепот. Требуется пара секунд, чтобы осознать, смириться с обстоятельствами и заставить себя принять факт, что случившееся реальность. Встать и что-то делать дальше, потому что новый день уже наступил. По ощущениям, прямо на меня. Все тело ломит, как при начинающемся гриппе, а в висках поселилась боль, давящая на веки.
В комнате горит ночник, а шторы задвинуты так, что ни капли солнечного света не проникает внутрь. Парни тихо беседуют, и на миг становится обидно, что они не разбудили меня поделиться дальнейшими планами. Я лежу не двигаясь и практически не шевелясь, вслушиваясь в их шепот.
Надо вернуться в город, произносит Шон так, словно его слова не подлежат возражениям. Ключи к пониманию того, что произошло, находятся там.
Ключи, ха веселится Арт.
Зная себя, я бы не стал так отчаянно делать ноги, если бы не было необходимости, перебивает Ник. И почти уверен, забрал бы все ключи с собой, намеренно делая ударение на последней фразе, настаивает он. Чем дальше, тем безопаснее.
Я могу вернуться туда один, если кто-то из вас согласится остаться с Виолой, предлагает Шон.
Ник его игнорирует, проходит мимо моей постели и, вытянув длинные ноги в потертых джинсах, усаживается в то самое кресле, где я сидела вчера, пока его зашивали.
Вставай, принцесса, всем и так понятно, что ты уже не спишь, произносит он.
Не называй меня так.
Съежившись под пристальным взглядом, я натягиваю одеяло до подбородка, потому что одета только в футболку Шона.
Так не веди себя соответственно, перекидывая ногу на ногу, отвечает Ник.
Почему бы тебе не отвалить?
Арт посмеивается, с любопытством наблюдая за нашей перепалкой.
Может, хватит? не выдерживает Шон. Раз ты все слышала, что думаешь? Стоит ли возвращаться назад?
Мне кажется, я отвечаю без эмоций, но недовольство все равно просачивается, как вода сквозь трещинки в камне:
Я пропустила бо́льшую часть разговора, ведь вы не разбудили меня. Как я могу в этом случае хоть что-то предложить? схватив свои брюки, натягиваю их под одеялом.
Ты не пропустила ничего важного, лениво отвечает Ник, разглядывая фотографию, которую я вчера оставила на тумбочке.
Даже факт, что он взял ее без разрешения, раздражает.
Я могу остаться с Виолой, пока вы вдвоем вернетесь в город. Вклиниваясь в разговор, Арт проскакивает между мной и Ником, забирает у него из рук фото и плюхается на свободную кровать, отчего ее каркас противно скрипит. Думаю, мы поладим. Как считаешь? Он поворачивается в мою сторону и заговорщически подмигивает.
Я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво.
Отлично. На том и сойдемся. Кто-то что-нибудь вспомнил? спрашивает Шон.
Я опускаю глаза и молчу, потому что не собираюсь обсуждать сцену, которую видела ночью. К тому же сомневаюсь, не явилась ли она плодом моего воображения.
Только незначительные детали, отвечает Ник, опираясь локтями на колени. Ничего важного.
Ха! Вот этот красавчик, определенно, я, широко улыбаясь, Артур тычет в фото пальцем. А насчет тебя не уверен, с короткими волосами сложно понять, указывает он на Ника. А это кто? Вот этот, четвертый?
Он подносит фотографию к глазам, будто пытается угадать в маленьком мальчике кого-то хорошо знакомого.
Да какая разница, может, случайно в кадр попал, Ник отворачивается в другую сторону. Факт в том, что мы там все вместе. Значит, знакомы много лет.
«Интересно, он пытается убедить в этом остальных?»
Привычное безразличие на его лице сменяется неловкостью или опасением, а может, и тем, и другим, и становится интересно, что именно он вспомнил. Можно назвать это паранойей, но я уверена, у Ника есть секрет, с которым он не готов расстаться. И я намерена выяснить, что это за тайна.
Чувак, а ты видел, что Ви здесь выше тебя? ухмыляется Артур, проворачивая карточку.
Я тоже заметила этот забавный факт. Виола на фото выглядит гордой, что на несколько дюймов опережает парней. Всех, кроме Шона, разумеется.
Как и тебя, впрочем, парирует Ник. Думаю, надо избавиться от машины и найти новую. А потом на время залечь на дно. Среди твоих вещей было что-то еще важное? обращается он ко мне.
Больше ничего. Я пожимаю плечами.
Не зная, как еще помочь в расследовании обстоятельств побега, принимаюсь нервно крутить кольцо. Оно мне немного велико, так что легко делает оборот, стоит едва подтолкнуть.
Ник продолжает:
А еще не помешают патроны. Надо бы сориентироваться, где их раздобыть.
Сколько у нас денег? спрашивает Шон, прислонившись к комоду и засунув руки в карманы.
Арт попеременно заглядывает во все ящики стоящей рядом с кроватью тумбочки, словно планируя там что-то найти.
Несколько сотен и карточки.
Карточки отпадают сразу, отрезает Ник.
А у меня ничего, только серьги и кольцо. Если что, можно сдать. Я снимаю его и зажимаю между пальцами, поднимая к свету. И тут замечаю, что на внутренней стороне выгравирована надпись.
«влюбиться2 0929 Хэлд»
От неожиданности я замираю.
Шон, дай свое кольцо, быстро!
Соскакиваю с кровати и подбегаю к парню.
Вдруг на нем тоже что-то написано.
Он достает из кармана руку и пытается снять золотой обруч, но тот застревает, проходя через сустав. С некоторым усилием кольцо все же слезает с пальца, и я, разворачивая его к свету, читаю вслух:
«Мы все падаем»3
Что это значит? Бессмыслица какая-то.
Мы все влюбляемся! восклицает Арт, хлопнув ладонью по колену, и в ответ на наши удивленные взгляды, поясняет: Если соединить две фразы вместе, то получится «Мы все влюбляемся4». Что ж, миленькая надпись для обручальных колец.
Это не обручальные кольца, произносим мы с Шоном одновременно.
У нас разные фамилии, добавляет он, хотя, по сути, кому из парней до этого есть дело?
Двадцать девятое сентября? нервно постукивая костяшками пальцев по тумбе, интересуется Арт. Дата помолвки? Знакомства?
Не знаю, разочаровано качаю я головой и плюхаюсь обратно на кровать, зажав кольца в кулаке. Либо все, что нас окружает, подсказки в какой-то неведомой игре, правил которой я не знаю, либо я просто медленно теряю рассудок.
Это день моего рождения, поясняет Артур. Может, вы познакомились у меня на вечеринке?
Шон напряженно ходит из одного угла в другой. Его брови нахмурены, а губы сжались в тонкую линию. Кажется, что этот разговор начинает его напрягать.
Ладно, не будем терять время, произносит он. Сначала разберемся с машиной, дальше посмотрим по обстоятельствам! Идем!
Ник, перекидывая куртку через руку, поднимается следом.
Куда мы? спрашиваю я.
Ты остаешься с Артуром, отвечает Шон громко и четко.
Но может, я смогу быть полезной?
Для тебя так будет безопаснее, он смотрит прямо на меня, и по взгляду ясно, что этот вопрос больше не обсуждается.
А потом закрывается дверь, они исчезают.
***
Камбрию захлестывают непрекращающиеся дожди. Иногда со снегом, мелким и колким, словно крошечные ледяные ножи падают с неба; временами проливные, норовящие затопить каменные улицы, на которых отсутствуют канализационные сливы.
Западная часть Великобритании всегда отличалась повышенным количеством осадков, но в эти дни будто десятикратная норма, отмеренная чьей-то щедрой рукой, изливается на головы местных жителей, превращая тротуары в реки, и разглядеть просвет в темной завесе туч сродни подарку на Рождество.
Вот только смотрю я на все это по маленькому старому телевизору, потому что Шон строго настрого запретил покидать номер. Два дня подряд они с Ником уходят ранним утром и возвращаются за полночь. Я не знаю, чем именно они занимаются, мы же с Артом предоставлены сами себе.
Общаться с ним как играть в пинг-понг, с одним только отличием сколько бы фраз ты в него не бросал, обратно вернется в три раза больше. Со словарным запасом у парня большие проблемы, но это не мешает ему говорить почти без умолку. Громко, эмоционально, сбивчиво перескакивая с одной темы на другую, иногда даже подпрыгивая от восторга. И на удивление, спустя пару часов, улыбаясь от уха до уха, ты ловишь себя на мысли, что не можешь от разговора оторваться.
Похожий на сказочного эльфа, с небесно-голубыми, по-детски распахнутыми глазами и пепельными волосами, которым многие девчонки позавидовали бы, он не пытается строить из себя «крутого парня», не старается тянуть одеяло на себя, как это постоянно делают Шон и Ник. И эта легкость мне нравится.
В первый день Арт выпросил у хозяев гостиницы все настольные игры, которые смог унести, и за двое суток я пятнадцать раз обыграла его в шашки, трижды в шахматы и девять раз выиграла в Монополию. В Скрэббл он играть отказался сразу, несмотря на то что я настаивала. Видимо, побоялся, что его счет станет еще более разгромным. Но зато в Дженге ему не было равных. И если бы не случайно захлопнувшаяся дверь ванной, мы бы так и не узнали, насколько Артур талантлив во всем, что касается ловкости рук.
С гордостью, присущей каждому парню, умеющему делать что-то лучше остальных, он ловко вскрыл замочную скважину разогнутой скрепкой, но когда, припомнив угнанный автомобиль, я спросила, где он этого нахватался, внезапно потупил взгляд и пожал плечами. Вопрос был риторическим, просто мысли вслух, но я заметила, он его задел, поэтому с великим рвением попросила научить и меня. К концу второго дня в наших номерах не осталось такого замка, с которым мы не смогли бы справиться.
Арти, ну пожалуйста, взмолилась я, в очередной раз пытаясь уговорить его выпустить нас из номера. Еще сутки взаперти, и можно чокнуться. К тому же на небосводе наконец появляется Солнце.
Не зови меня так. Звучит, как собачья кличка, заваливается он на кровать, закинув руки за голову.
Я успеваю вытащить из-под его спины карточки от Монополии, пока не помялись.
Мы с тобой это сто раз обсуждали. Ты видела своего «бойфренда»? уточняет Арт, изображая пальцами в воздухе кавычки. Если с тобой что-то случится, он кишки из меня выпустит и на фонарный столб намотает. А я хочу еще пожить.
Где-то неподалеку гудит железная дорога. Именно из-за нее я вначале решила, что этот район из неблагополучных, таких, где по ночам раздается пьяный смех, а повсюду разбросаны пустые бутылки и пахнет сигаретами. Но ошиблась. Вокруг чисто и тихо. Единственный источник шума здесь Артур, обычно о чем-то трещащий фоном, но сейчас он молчит. Открывает журнал, который подобрал в холле мотеля, всем видом показывая, эту тему обсуждать больше не намерен. Я грустно вздыхаю, сажусь на кровать и, обняв декоративную подушку, утыкаясь лицом в стертую надпись «Сделано в Китае».
Тебе не кажется, что Шон меня игнорирует? тихо спрашиваю я. Не могу с ним поговорить уже который день.
Отвернувшись к окну, я размышляю над тем, чего больше в моем чувстве к нему: возникшей неловкости из-за надетых на пальцы колец, благодарности за то, что он рядом, или сексуального влечения? Наверное, всего поровну. Мы вместе, но при этом нам все приходится начинать с начала. Признаюсь, это даже интригует. Бывает, посмотришь какой-то фильм или прочитаешь книгу, и мечтаешь забыть все, чтобы заново насладиться оставившим в душе след сюжетом. С нами сейчас происходит что-то похожее. Разве что оказались мы в боевике.
Может, помолвка в столь раннем возрасте его испугала? Учитывая, что мы не знаем, есть ли у нас дом и работа, вполне возможно так и есть. Да и вообще хоть образование какое-то. Арти, для парней помолвка это шок?
Арт, нахмурившись, продолжает листать журнал.
Арт, тычу его пальцем в бок. Ты меня слушаешь?
Что? поворачивает голову парень.
О чем задумался? спрашиваю, видя не свойственное ему серьезное выражение лица.
Да так, ни о чем, выдавливает он скупую улыбку. Просто мысли. Обычные мужские мысли.
Что, правда? Они реально существуют?
Арт, ухмыльнувшись, выхватывает из моих рук подушку и бьет ею меня по голове. Схватив с кровати другую, я замахиваюсь, но Кавано перекатывается волчком и сжимает мои запястья, ловко обездвиживая. Смеясь и изворачиваясь, я пытаюсь отбиться, попадая по чему придется и, когда Артур наконец меня отпускает, укладываюсь на бок, опираясь на локоть и внимательно за ним наблюдаю.
Ну, а правда, Арт, о чем?
Он пожимает плечами, пытаясь подобрать нужные слова.
Просто подумал, что у тебя есть хотя бы сообщения в телефоне и фотография. У Ника детские воспоминания. У Шона часы от отца («Надо же, а я до сих пор об этом не знаю»). У меня же, вообще, ничего, устало вздыхает он, подкладывая под голову подушку. Почему я не помню своих родителей, но точно знаю, в какой последовательности взламывать сейфовый замок и какие провода использовать, чтобы завести машину? Я не уверен, есть ли у меня братья или сестры, но зато с закрытыми глазами могу отличить Браунинг от Беретты. Что у меня была за жизнь такая, а, Ви?
Может, у тебя есть семья и прямо сейчас родственники тебя ищут? Я касаюсь рукой его плеча в попытке подбодрить.
А может, и нет. Может, я им не был никогда нужен.
Я смотрю на его непривычно грустное лицо не в силах и слова проронить. Просто не знаю, что сказать. Но от того, как щемит сердце, понимаю, за эти несколько дней он настолько естественно стал частью моей жизни, что сама могу с трудом в это поверить.
Не вешай нос, Арти. Не все так плохо. Хотя я сама в это не верю, но очень стараюсь. Или ты что-то вспомнил?
Нет, качает он головой, но я говорил с Ником. Он уверяет, что мы дружим уже давно. Помнит, как познакомились. Уже тогда я промышлял мелкими карманными кражами. Звучит не сильно радужно, верно?
Ох! Я прикусываю губу, мне очень жаль. Но это лучше, чем полная пустота, правда? Как много он тебе рассказал?
Только фрагменты. И в его воспоминаниях нет моих близких. Вообще никого.
Но это не мешает тебе надеяться. Вдруг Ник просто их не запомнил или ошибся?
Повисает пауза, и я протягиваю ему руку.
Давай-ка выбрось это пессимистичное дерьмо из своей светлой головы. Я приготовлю нам по кружке чая, прикончим упаковку круассанов, которые Шон вчера притащил.
Ни грамма не оставив тем двоим?
И я хитро прищуриваюсь. Арт протягивает руку, чтобы скрепить наш уговор рукопожатием.