Кряж смотрит на пленников канатной дороги, его лицо краснеет от напряжения. Оно неподвижное и похоже на маску.
Топай отсюда! в отчаянии вопит Прыть.
Кряж останавливается на мгновение, а потом смотрит прямо на Прыть и двигается вперёд.
Что за бардак, испуганно шепчет крими.
Справа и слева у курсанта высотки, а далеко внизу удивлённые горожане, должно быть, задрали головы. В Крепости хорошо тренируют будущих наблюдателей, только там под ногами земля. Кряж зажмуривается и представляет плац. «Внизу земля», шепчет он. Она слишком низко, вот и всё. «Смотри в небо», приказывает он себе и ловко перебирает руками, двигаясь к кабинке. Ветер бьёт его, надеясь сорвать с троса, как лист с ветки дерева. Но Кряж лишь прячет лицо, утыкаясь носом в рукав. Как только порыв стихает, он нащупывает ногами свою тонкую дорожку и двигается дальше, быстро и осторожно. Рабочие смотрят на него со станции, затаив дыхание. «Не смотри под ноги» твердит про себя курсант. Он поднимает глаза вверх. Над ним по серому небу ветер гонит плотные, светлые обрывки облаков. Красота! Теперь он совсем близко к кабинке, и надо быть очень осторожным. В Кряже просыпается азарт. Он ждёт, пока кабинка почти перестанет раскачиваться, и закидывает ноги в проём окна. Фантазёр и Прыть помогают ему забраться внутрь. С минуту Кряж сидит на скамейке, рассматривая свои порванные перчатки, а потом ласково касается Ночи.
Что с тобой, обеспокоенно шепчет он.
Прыть, который с интересом и завистью наблюдает за этой сценой. Ночь дёргается, но Кряж ловко хватает его и прижимает его к своему браслету.
Со уста установлено. Требуется диагностика, сообщает дрон.
Эх, ты, вздыхает Кряж и командует, За мной.
Принято, уже уверенно рапортует Ночь.
Пора! Ладони Кряжа саднит, но он подсаживает Прыть на окошко. Тот, бледный, но улыбающийся, отлично понимает опасность. Он вытирает руки о куртку, хватается за верхний трос, а ноги ставит на нижний. Крими двигается ловко и быстро и через несколько минут он уже на станции, раскланивается перед рабочими, а те смеются. Теперь Фантазёр. Кряж выпроваживает за окошко Ночь и внимательно смотрит на библиотекаря, на всю его неровную, хилую фигуру. Фантазёр, кажется, всё понимает.
Ступайте обратно, господин дрожащими губами шепчет он.
Кабинка снова покачивается, курсант подходит к окну, держась за стенки. Совсем недалеко, со станции, на него странно, испытующе смотрит Прыть.
Лезь мне на спину, говорит он Фантазёру, чуть обернувшись.
Ты смеёшься? тот в изумлении забывает про статус курсанта Ордена.
Но Кряж хмурится: он никогда не шутит. Библиотекарь садится на скамью и демонстративно вцепляется в неё руками. Тогда курсант хватает его за шкирку, тащит к окну и указывает вниз, на разбитую кабинку:
Видишь?
Я не удержусь на твоей спине! протестует библиотекарь
Я тебя привяжу. Иначе никак. Вагон дальше не поедет.
Фантазёр хватается за свои жёсткие волосы и молчит. Кряж быстро вытаскивает из-за пояса тонкий шнур, которым положено связывать буйных горожан. Через несколько минут всё готово, и библиотекарь сидит на спине курсанта, накрепко к нему привязанный.
Только ты ещё подведи, угрожающе бубнит курсант себе под нос, и шнур затягивается ещё туже.
Кряж ставит одну ногу на окно. Так, теперь левую руку за раму, правая на трос. Фантазер молча сносит толчки и удары, но Кряж чувствует, что ладони библиотекаря влажные и неприятно холодные. Курсант перебирает руками, но его ноги то и дело теряют тонкую опору, а Фантазёр вцепился в его плечи. Кряж прикрикнул бы на него, но его дыхание сбилось, тело немеет, а ладонях болят всё сильнее. Он не рассчитал.
Как во сне Кряж видит перед собой Ночь. Дрон уже возле станции, но порыв ветра кидает его в стальную опору, а оттуда машинка, неловко кувыркаясь, шлёпается на землю и рассыпается осколками. В этот момент улица качается под курсантом, его сердце сжимается от внезапного горя, тело тяжелеет. Он чуть закидывает голову и жмурится, судорожно сжав руки. Ему кажется, будто ветер сейчас оторвёт его от троса.
Горожане видят, как на верёвке, будто нарисованной на белых, спешащих облаках, застыла массивная фигура канатоходца с привязанной к спине ношей.
Он пойдёт? тревожно спрашивают они друг у друга.
Чего он там?
Эй, парень, скорее!
Ему плохо?
Упадут!
Кряж двигается всё медленнее. Он устал, по его лицу течёт пот, ладони вот вот соскользнут.
Трус! вдруг взвизгнул на всю станцию Прыть, Двигай, слабак! Или всю Крепость скорчит от стыда за тебя!
После упоминания Крепости все отшатываются от Прыти, и даже Кряж перестаёт смотреть вниз, на улицу, на осколки и искореженную, упавшую кабинку. Он смотрит на Прыть, и тот ловит его взгляд. Этот упорный взгляд словно заставляет его нащупать ногами натянутый трос и осторожно встать на него. Теперь Кряж видит только Прыть.
Ну, миленький, протягивает руку крими, ну ещё шажок. Смотри, как я близко.
И Кряж, в упор глядя на него, тяжело шагает по тросу. Своим неподвижным лицом и маленькими глазками курсант напоминает носорога из старинного фильма. Браслет на его руке предупреждающе вибрирует: преданный День держится из последних сил, не давая ветру сбросить всех вниз. На высоте, над необычно пустой площадкой будто бы происходит схватка между Прытью и Кряжем. Они напряжённо смотрят глаза в глаза, и курсант весь красный, но странно спокойный, а челюсти его крепко сжаты. Крими, напротив, кривляется от души. Он сыплет ругательствами, стараясь разозлить Кряжа:
Свиная шкура! Луковый огрызок ты! азартно частит крими, Никчёмная, железная башка!
Публика внизу не смеётся и не возмущается. Горожане будто застыли единой массой и ловят каждый звук, каждое движение этой маленькой драмы.
Подбадриваемый в таком духе, Кряж преодолевает последние метры и падает на пол станции. Когда он с привязанным к спине Фантазёром достигает платформы, толпа внизу восторженно шумит и свистит.
На тебе! подскочил Прыть к самому краю станции, Что, улизнули от тебя? Смотри!
Он вытянул вверх руку со сложенным кукишем, а затем отскочил от проёма и сделал сальто. Смотритель осторожно подошёл к краю посмотреть, с кем разговаривал парень. Но там всё как обычно: снизу гудела площадь, по её краям теснились стены небоскрёбов, а над ними нависало плотное, серое, ветреное небо.
Кряж хриплым голосом отдал распоряжение и шнур соскользнул на пол, отпустив Фантазёра. Над библиотекарем хлопотал медбрат и служители канатной дороги. Кряж медленно пошёл по площадке в странном отупении. Казалось, он не слышал ни грома аплодисментов с улицы, ни поздравлений вокруг себя. Будто не его сейчас обнимали и похлопывали по спине. Он помнил только, что должен сейчас вернуться вниз, к офицеру.
А Прыть, забытый и оставленный всеми, медленно сполз по стене и закрыл лицо руками.
За то, что Ночь разбился, Кряж просидел в карцере месяц. Но после наказания он снова мог выходить из Крепости. Как-то раз у него выдались свободные часы, и он отправился посмотреть, как чинят наружный лифт неподалёку, а заодно купить разноцветных сахарных конфет. Кряжу нравилось смотреть, как трудится население города. Они были смешные, эти рабочие: то и дело переговаривались, шутили, а то и ели на ходу. Курсант занял позицию на одном из навесных мостов и с любопытством наблюдал за тем, как на земле, в пыли снуют шумные «дорожники». Он услышал шарканье по мосту и обернулся. Недалеко стоял калека: рыжий, лохматый парень, что сидел на его спине в тот самый день.
Спасибо тебе, широко улыбнулся он, Я только это и хотел сказать: спасибо.
На Кряжа нахлынули неприятные воспоминания, он угрюмо смотрел на рыжего. Курсант уже хотел отвернуться, но заметил, как из-за угла за ними наблюдают две девушки. Одна из них смотрела прямо на него, но, смутившись, отвела взгляд. И с того времени Крепость больше не владела им.
Кряжу нравилась эта компания: их споры, тайная живопись в библиотечной подсобке, наивность и беззащитность. Новые друзья показали ему, что Котлище может быть другим и это ошеломило курсанта. Он то упивался новой дружбой, то вспоминал, что дороги у него и у них разные. Больнее всего Кряжу становилось, когда он думал, что когда-нибудь Ундину нужно будет оставить. Острое отчаяние от мыслей о будущем сменялось грустью, чувством обречённости и страхом. Раньше мечты приносили только удовольствие, надежду и гордость. Неужели теперь судьба ставит перед ним выбор: Орден или Ундина? Неужели скоро всё? Наблюдатели посмеивались над курсантами, они уже не вспоминали о своих горестях. Когда-нибудь и у него всё отболит.
Группа спустилась со Стен. Туман здесь был гораздо плотнее, и в свете прожекторов охранная полоса казалась таинственной. Подлетели два дрона.
Идти плотной колонной, напомнил старший, При отставании стоять на месте. Последний дрон найдёт отставшего.
Со стороны Стен прозвучал резкий сигнал. Дроны включили красную подсветку и метнулись прочь. Старший выругался.
Надеть противогазы! скомандовал он.
Через несколько секунд весь отряд был уже в противогазах. Кряжу казалось, что его товарищи теперь похожи на огромных насекомых, и он улыбнулся, подумав о том, как выглядит он сам. Старший глухо отчитал одного из курсантов, толкнув в грудь, и колонна двинулась дальше. Скоро заработали насосы и вентиляторы. Из-под Стен, наружу, спускали газы и жидкие отходы, и ничто из вредных веществ не должно было попасть на улицы города и отравить жителей. Туман нехотя отступал, и Кряж видел нарядные Мусорные Стены. Днём, особенно в ветреную погоду, горожане могли любоваться яркими плакатами и рекламой на них; мальчишки толпились у охранной полосы и с восторгом и завистью смотрели на наблюдателей. Сейчас Кряж видел, как далеко впереди начинаются окраины Котлища, пустые и сонные.
Наперегонки марш! прозвучал приказ старшего.
Голос у него был весёлый. Кряж сорвался с места, сразу оставив позади двоих. Когда вся группа пересекла голую, утрамбованную полосу охранной полосы, насосы перестали работать. Вот-вот затихнут и вентиляторы. Им разрешили снять противогазы, и Кряж вдохнув свежий, сырой воздух, вытер потное лицо рукавом. Бегать он любил, но особенно по городским улицам. Он хорошо знал Котлище, все его заводы, огромный изолятор, Центры административные здания каждого квартала. Он любил подниматься на крыши многоэтажек во время обходов и смотреть, как в водяных ловушках оседает тонкая, влажная плёнка тумана. Он старался не наступать грубыми ботинками на нежную зелень города.
Забывайте девок сразу, цинично советовали курсантам старшие.
Думать о них значит ослабить разум и волю, проявлять эгоизм, раскалывать братство наблюдателей, объясняли проводники.
Они были правы. У братьев всё общее. И сами они живые Стены. Таков их путь.
ГЛАВА 4
Нам говорили: у каждого должен быть свой страх и своя цель. В то время я представлял, что цель манит нас вперёд, а страх дышит в спину и не даёт остановиться. Лучше всего бояться того же, чего боятся все. Тогда можно развлекаться, обсуждая общие страхи и фантазируя, как можно было бы их победить. А если служить той же цели, которой служит большинство, то на уже на одном этом основании можно считать себя не хуже прочих.
Так думали мы все так думал и я. Но обладая чужими целями и страхами я не имел своих.
Временами Тёзке казалось, будто Фантазёр младше её. Его идеям не было конца, он мог дуться, как ребёнок и забывать о своих обещаниях. Зато библиотекарь никогда не читал Тёзке нотаций, его непредсказуемость веселила её. Сегодня он обещал сюрприз.
Они спустились в метро и поехали на юго-запад, туда, где раскинулся популярный район ДиПизза с целой улицей модных ателье, с магазинами белья и одежды. В вагоне было тепло, одноразовая стерильная накладка на сиденье чуть уловимо пахла мятой и Тёзка всё гадала, что же приготовил для неё Фантазёр. Её сложно было чем-то удивить, потому что её мать, которую все звали просто Матушка, работала инструктором-дезинфектором и жили они в полном достатке.
Тёзка изо всех сил готовилась к экзамену, чтобы выходить на работу вместе с Матушкой и её друзьями, которые жили на одной улице с ними. Белоснежная форма с респиратором, почёт и то, что её будут ждать в любом доме, в любой компании вот что привлекало Тёзку в профессии. Когда она небрежно говорила какому-нибудь новому знакомому, что живёт в районе Рюшимик, в доме, отделанном полированными панелями, то чувствовала, как отношение к ней становится особенным. Единственное, чего боялась Тёзка это каким-то невероятным образом разочаровать своё предприятие, которому она принадлежала с рождения, и искать себе работу. Чего доброго, придётся вставать в очередь вместе с неудачниками и бывшими преступниками, а потом всю жизнь ходить в помощницах, как Ундина.
Тёзка почувствовала, как Фантазёр сжал её пальцы:
Выходим.
Они оказались на пустой платформе.
Где мы? протянула Тёзка, оглядываясь по сторонам.
Вместо мраморной отделки, имитирующей вуаль и кружева, она видела ограненное цветное стекло и начищенные медные цепи. Пол на этой станции был расписан под ковёр, а сводчатый потолок украшали золотистые завитушки. Станция Матар-Альзумаруд гласила яркая вывеска. Тёзка вопросительно взглянула на Фантазёра.
Мне нужен был строительный кран, сбивчиво объяснял он, А тут как раз большая стройка.
Но это же ювелирный район, прошептала она.
Матар-Альзумаруд выделялся среди соседних районов яркостью, блеском и криминалом.
Зачем тебе кран? недоумевала Тёзка, Поехали скорее обратно.
Охранная полоса и небо за городскими стенами оттуда их видно лучше всего.
Тёзка ахнула.
Опять твои вечные вопросы? рассердилась она, Глупые мечты, никчёмные идеи.
На этот раз я кое-что видел! взмахнул рукой Фантазёр, И оно реальное.
И что же это?
Ну, пока я точно не знаю, смущённо признался он и добавил, Но у меня есть обоснованное предположение. Я хочу, чтобы ты посмотрела вместе со мной.
Тёзка нервно рассмеялась и тут же осеклась, когда эхо разнесло её смех по пустой станции.
И ты хочешь рискнуть ради того, чего сам не знаешь?
Я был здесь уже четыре раза с начала весны, ответил он упрямо и серьёзно, Не хочешь я пойду один.
Иди, бросила она.
Молчание.
Сумасшедший!
Ни слова. Фантазёр сгорбился и сел на скамью. Тогда Тёзка демонстративно перешла на другую сторону платформы и стала ждать обратного поезда.
От стены отделился голографический Метрокэп и подошёл к Фантазёру:
А кто это у нас потерялся? засюсюкал он, Какой хороший ребёнок! Мы быстро найдём твою маму. Скажи, как тебя зовут?
Фантазёр поднял голову:
Ты что, не видишь, что я взрослый человек? строго спросил он.
По силуэту Метрокэпа пошла рябь.
Сбой в системе мониторинга медленно ответил он, извинения
Метрокэп исчез и тут же появился вновь, уперев руки в бока:
Эй, парень, широко улыбнулся он, подсказать тебе маршрут?
Не надо, отмахнулся Фантазёр.
Они с Тёзкой снова остались одни. Фантазёр ничего больше не говорил, а только поглядывал на неё украдкой. Лицо у него было такое несчастное, что Тёзка поняла: этой ночью без неё он пропадёт. Пришёл и уехал поезд а она осталась на станции. Наконец, Тёзка села рядом с Фантазёром:
Вот убьют нас, проворчала она, Что Матушка скажет?
Это не опасно, убеждал её Фантазёр, Нас пропустят, я договорился с местными. Не такие уж они страшные.
Район ювелиров и впрямь казался самым обычным, если не считать домов, которые будто бы хотели перещеголять друг друга в отделке. На дорогах в вечном нескончаемом коллапсе застыли служебные автобусы и грузовые машины, высотки гигантскими колоннами уходили в ночное небо, а на них сверкали 3-D экраны. Верхние этажи домов были утыканы самодельными ветряками, между небоскрёбами носились скоростные поезда воздушного метро, а ещё выше множеством ярусов медленно плыли вагончики канатных дорог. Рёв и гудки машин, шум, разговоры, музыка и реклама. Вот только рабочих на улицах почти не было. Фантазёр тянул Тёзку дальше и скоро свет и шум остались позади. Она совсем потерялась в каменных углах, неожиданно возникавших перед ними и боялась остаться одна в этой кромешной тьме, в шепотках по углам, но Фантазёр крепко держал её за руку и ей приходилось приноравливаться к его неровной походке. Каменные оштукатуренные стены сменялись пластиковыми подпорками, железными листами, тряпичными занавесками. Асфальт, песок, настилы, проволочные циновки; запахи старого масла, тяжёлые, странные ароматы, трущобно-кошачья вонь, пыль и неожиданно сырой, нехороший запах застоявшейся воды. Скоро они увидели строительный забор, а за ним возвышался башенный кран. И тут совершенно неслышно и неожиданно перед ними возникли три крими.