Но это завтра.
Однако же и сегодняшний вечер можно провести не без пользы.
Касаев скоро уйдет, не будем чинить ему препятствий.
А вот Пименова нужно притормозить и накачать под завязку.
Наверняка он многое знает про Яну. Попробую его раскрутить. Все-таки версия о возможном причастии Яны к составлению досье не выходит у меня из головы. Да еще эта фотография
А позднее навестим Алевтину. Кстати, нужно ей позвонить.
Пока мои гости самозабвенно выясняли отношения, не обращая на меня ни малейшего внимания, я вынес телефон в крохотную прихожую и, прикрыв за собой дверь, набрал номер Алевтины.
Длинные гудки Никого. Вышла в магазин? Ладно, звякну позднее.
Но коли уж телефон у меня в руках, отчитаюсь заодно перед Стариком. Что поделаешь? Обязаловка!
В отличие от Алевтины Старик был на месте.
Наш лаконичный разговор занял от силы полминуты, после чего я вернулся в комнату.
А здесь яростный спор достиг кульминации.
Друзья-соперники являли собой живописную картину: бесстрастный, будто окаменевший Пименов и по-петушиному взъерошенный Касаев, готовый вот-вот наброситься на оппонента с кулаками.
Я понял, что пора утихомирить страсти, и, воспользовавшись секундным затишьем, обратился к Пименову:
Прости, Николай, можно задать один вопрос?
Хоть сто.
Недавно я вычитал об одной аномалии в области фотографирования. Суть в том, что человека, которого в скором времени ожидает смерть, будто бы невозможно сфотографировать. Как ни щелкай, как ни проявляй, выходит белое пятно. Тебе лично не приходилось сталкиваться с подобным?
Гусиная шея Пименова вытянулась еще больше, глаза за стеклами очков сделались похожими на совиные.
Что значит «белое пятно»? недоуменно нахохлился он. Выходит, проявлял какой-то халтурщик. Нет, Дима, у меня все получается четко. При любом освещении.
Похоже, он так и не понял подтекста. Зато Гарик заговорщицки подмигнул мне. Мир был восстановлен, и беседа перешла в спокойное русло.
Через час Гарик засобирался домой.
Куда торопишься? Посиди еще. Пименов кивнул на стол, которому я не давал пустовать.
Пора, мужественно ответил Гарик. Завтра много дел. А ты, Николай, оставайся.
И останусь, хмыкнул тот. Мы с Димкой еще потолкуем о всякой всячине.
Тогда на посошок!
Мы выпили, затем я передал Гарику объемистый сверток.
Обещанное. Для Ларисы и Яны.
Он вздохнул, но гостинец принял. Наклонился ко мне и прошептал:
Значит, завтра, в полдесятого. Димка, приезжай с пустыми руками, не то я обижусь! Завтра моя очередь.
Хорошо, хорошо! Буду точен как часы. И повода для обиды не дам.
Гарик ушел.
Мы с Пименовым остались вдвоем.
«Свободный художник» держался молодцом. Посмотрим, однако, надолго ли его хватит.
Я наполнил стопки и хлопнул себя по лбу, словно осененный внезапной догадкой:
Кстати, Гарик говорил тебе о цели моего приезда в Питер?
Дела-делишки!
Да, дела-делишки, которые, между прочим, могут и тебе, Николай, дать хороший заработок.
В его несокрушимой броне появилась первая трещинка.
А в чем соль?
Я представляю фирму, которая оплачивает рекламу в питерской прессе. Речь идет о малосерийном оборудовании. Текст и фотоснимки аппаратов. Вот я и подумал: а почему бы над этим не поработать художнику-оформителю? Сейчас эта реклама сухая, понимаешь? А если оживить какой-нибудь милашкой в бикини?
Элементарно, кивнул он. Красотка верхом на пылесосе.
Вроде того. Работа всерьез и надолго, Николай. Платить будем по высшей шкале.
Он пожевал губами, затем вскинул на меня глаза:
Послушай, Дима, чего воду в ступе толочь? Тебе надо посмотреть мои работы, чтобы ты не сомневался, верно?
Отличная идея!
Я тут рядом живу, на Марата. Айда прямо сейчас. Это, он поочередно указал пальцем на бутылку и закуски, заберем с собой. На всякий пожарный добавка у меня найдется.
Да, но Неловко перед твоими домашними.
Он рассмеялся булькающим смехом.
Я не из подкаблучников, как Гарька. Сам себе хозяин. Один живу понял? Айда!
* * *
Пименов обитал в классической коммуналке: длиннющий общий коридор, куда выходило не менее дюжины дверей, построившиеся вдоль стен комоды и сундуки, подвешенные узлы и велосипеды, взрывчатая смесь разнородных запахов и звуков
Пока мы шли мимо этого хозяйства к его комнате, я подумал, что Гарик, несомненно, часто бывает у приятеля в гостях. Не исключено, что именно здесь, с ведома или без ведома Пименова, он спрятал свое «сокровище». В каком-нибудь узле, куда не заглядывают годами. Ведь и я собираюсь предпринять нечто подобное в квартирке Алевтины. Тайник сверхнадежный кому придет в голову рыться в чужом старье?
Пименов достал ключ и открыл разболтанную дверь, хранящую следы двух выломанных когда-то замков.
Он занимал комнату примерно в двадцать квадратных метров. В дальнем правом углу высилась сколоченная из фанеры и реек будка размером два на полтора метра как я догадался, его то ли студия, то ли фотолаборатория. Обстановка вызвала бы горячее одобрение самого непреклонного спартанца: ободранный шкаф легендарного типа «Гей, славяне!», такой же стол и два стула, железная кровать, этажерка, на которой уместились книги, посуда и хозяйственный инвентарь На шкафу до самого потолка и в левом углу громоздились большие картонные коробки. Некоторое разнообразие в интерьер вносили старенький телевизор, древний дребезжащий холодильник да радиоточка городского вещания. Если Пименов и вправду был человеком-государством, как он объявлял Касаеву, то это государство к зажиточным явно не относилось.
А не мог ли Касаев держать одну из копий здесь, в комнате Пименова, осенило вдруг меня. Если это так, то я добьюсь цели гораздо проще. И безопаснее. Сейчас напою «свободного художника» вусмерть (предварительно выкачав информацию) и, когда он свалится с копыт, наведу шмон, благо неприхотливость интерьера существенно облегчает задачу.
По-своему истолковав мой взгляд, Пименов хладнокровно заметил:
Не вижу никакой трагедии в том, что у меня нет шикарного коттеджа. Мне есть где спать и укрываться от непогоды, есть где работать. Многие и того не имеют. Вот пройди сейчас на Московский вокзал и, ручаюсь, обнаружишь уйму бедолаг, которые позавидовали бы мне черной завистью.
Ты счастливый человек, Никола, если и вправду так думаешь.
Каждый сам кузнец своего счастья, нравоучительно изрек он. Но вообще, быть счастливым куда проще, чем кажется некоторым. Надо всего лишь уметь радоваться тому, что ты получил от жизни, и помнить, что гораздо больше людей не имеют даже этого. Мне покойный папаша всегда говорил: «Николка, никогда никому не завидуй и не обижайся на судьбу. Как бы ни было плохо, оглядись по сторонам. Обязательно увидишь кого-то, кому еще хуже. Понаблюдай за ним и порадуйся за себя. Вот и вся премудрость жизни».
Твой отец был истинный философ.
Он был простым работягой. Воевал, голодал, бедствовал, мерз, болел, но до последнего дня жил в ладу с собой. Что и мне завещал.
Мы выпили за папашу Пименова и за людей, умеющих жить в ладу с собой.
Гусиная, с острым кадыком, шея Пименова все ниже клонилась к столу, но пока он держался. Как стойкий оловянный солдатик.
Я налил ему еще.
В дверь постучали.
Открыто! проскрипел хозяин.
В комнату прошмыгнула маленькая сгорбленная старушка с совершенно белыми жидкими волосами, собранными на затылке в узелок.
Коля, у тебя не найдется щепотки соли? Сварила себе картошечку, села за стол, а солонка-то у меня пустая Ей могло быть и девяносто, и все сто.
Для тебя, баба Нюра, всегда! Пименов сделал широкий жест. Рюмочку хлопнешь?
Ну налей, милостиво разрешила она. Только не через край.
Щас!
Он насыпал ей в бумажку соли, протянул бутерброд с ветчиной:
А это тебе, баба Нюра, к картошечке
Спасибо, Коля, спасибо, Бог тебя не забудет!
Когда старушка ушла, я подумал о том, что копия компромата может храниться у нее. Или у другого соседа. Или у третьего. В коммуналках ведь не только грызутся, здесь нередко возникают весьма странные дружбы и люди стоят друг за дружку горой
Я снова налил Пименову. Кажется, он потихоньку поплыл.
Димка, хорош! Давай смотреть фотографии
Он принялся снимать со шкафа, доставать из-под кровати, из прочих углов коробки. Вскоре я был обложен ими выше головы.
Фототека Пименова содержалась в образцовом порядке: снимки были разложены по конвертам, на каждом из которых значились номер, дата, тематика, еще какие-то данные.
Его скрипучий голос зазвучал мягче, задушевнее:
Здесь у меня виды города Тут портреты Узнаешь этого деятеля? Я снимал! Тут морские пейзажи А это работы с выставок. А вот и они, милашки в бикини и без А? Посмотри, как легли светотени!
Ты, Никола, классный мастер. Думаю, мы поладим. Я принялся отставлять коробки в сторону. Судя по этой коллекции, у тебя в Питере широкие связи. Наверняка и в друзьях нет недостатка?
Мой покойный папаша, Пименов пересел на кровать и привалился спиной к стене, украшенной вместо коврика полосатым половиком, говаривал мне: «Николка, в жизни у каждого человека должно быть море приятелей, но настоящих друзей может быть только четыре. Как четыре стороны света, четыре времени года, четыре стихии, четыре четверти» Голова его клонилась все ниже, я уже думал, что сейчас он свалится, но нет, организм выдал резервный импульс, ванька-встанька резко выпрямился.
Касаев, как я понял, один из этих друзей?
Совершенно верно, кивнул Пименов. Ты, Димка, не смотри, что мы с ним цапаемся. Он мужик хороший. Мы друзья. Понял?
Да, я заметил. Как и то, что по ряду вопросов между вами существуют разногласия.
Па! издал он неясный звук. Да ведь Гарька псих! Заводится с полоборота. Может взвиться из-за пустяка и наговорить сорок бочек арестантов, особенно если чуть поддаст. Кому это понравится? А уж обидчивый! Не дай Бог ляпнуть что-нибудь не то о его статейках! Живьем сожрет! Мы с ним раз двести ссорились вдрызг! А после опять сходились. А почему? А все потому, что я единственный, кто понял этого человека до конца, и он это знает. Оттого и не может от меня отлепиться.
Что же ты понял, Николай?
Его нутро. Самую сердцевину.
Ну и в чем она?
Он не может утешиться, глядя на тех, кому хуже. И потому не будет счастлив. Никогда.
Ну-у, Николай Многие миллионы людей не довольствуются тем, что имеют, и хотят большего. Человеческая неудовлетворенность это и есть истинный двигатель прогресса.
Не то. Он покачал перед моим носом пальцем: Вот послушай, что я тебе скажу Допустим, найдешь ты золотой самородок с лошадиную голову. Или получишь в наследство миллиард. Станешь ты после этого заниматься своим дерьмовым бизнесом? Нет ведь, согласен?
Предположим.
Я разбогатею, он хлопнул себя по костистой груди, фотоаппарат, конечно, не выброшу, но снимать буду с разбором и только в свое удовольствие. А вот Гарька журналистику не бросит никогда. Хоть насыпь ему полные карманы бриллиантов, понимаешь?
Стараюсь.
У него талант от Бога. Но Гарька дурак!
Вот так вывод!
А я говорю дурак! Пименов с силой стукнул кулаком по тумбочке. Потому как если у человека есть призвание, он только ему и должен служить. Никакой семьи! Ни-ка-кой!
Думаю, ты неправ. Лариса как раз и обеспечивает ему надежный тыл.
Лариса? Тыл? Пименов рассмеялся. Вот мы с тобой выпиваем да балагурим в свое удовольствие, а с Гарьки в эту самую секунду стружку снимают. О-о, эта аристократочка умеет! Пила без моторчика. Тихо, по-культурному только это еще хуже
Так что же? Святая обязанность жены уводить мужа от края алкогольной пропасти. Особенно если он талантлив.
Пименов снова уронил голову на грудь, дернулся ею раз, другой, наконец с третьей попытки вернул ее в исходное положение. Прошло не менее минуты, прежде чем после мучительных усилий он снова ухватил нить разговора.
Муж и жена одна сатана. Ладно Но когда человек создает семью, у него появляются дети. Он, дурак, радуется, верит цветы жизни, преемственность поколений, а на самом деле бац! Пименов потянулся к стопке.
Я как бы невзначай отодвинул ее.
Но ведь Яна прекрасная дочь.
Его лицо сделалось похожим на печеное яблоко.
Она славная девчонка, нет слов. Не плакса. Нет. Не ноет: ах, я несчастненькая, ах, убогая Молодец! Только не все зависит от людей Мысли Пименова путались, но я чувствовал, что сейчас услышу все-таки нечто важное. Гарьку, конечно, это здорово подкосило. На всю жизнь. Вот тогда он и запил по-черному.
Что подкосило, Никола?
Он приложил палец к губам:
Только смотри: ни-ни! Никогда не заговаривай с ним об этом и, упаси Бог, не ссылайся на меня. Не то дружбе конец!
Он снова надолго замолчал.
Чтобы поощрить его к откровениям, я долил стопку и молча придвинул к нему.
Давняя история Пименов взял чарку, расплескав половину на постель. Янке было лет пять Или шесть И откуда взялся этот псих с кувалдой? Он плавно заскользил к подушке.
Я довольно резко вернул его в исходное положение.
Какая кувалда, Николай?
Он тупо уставился на меня.
Какая кувалда? повторил я.
Пименов вдруг хрипло рассмеялся.
Да не кувалда, дурья твоя башка, а булава. Ты, вообще, можешь отличить булаву от кувалды? А еще биз мис Последнее слово явно не давалось ему.
Я предпринял отчаянную попытку взбодрить его погасающее сознание.
Выпей, Николай! Яне было лет пять или шесть При чем здесь булава?
А при том что у маленьких девочек, на беду, очень хрупкие косточки Он выпил, запрокинув голову, да так вместе с чаркой и завалился набок. Через секунду послышался мощный храп.
Досадно! Не вовремя отключился мой друг Николя!
Я стащил с Пименова туфли и уложил его поудобнее, на всякий случай повернув лицом к стене.
Затем, выждав для верности с пяток минут, приступил к обыску.
Напрасно я предполагал, что это простое дело. Десятки коробок, где хранились сотни конвертов с коллажами, фотографиями и рисунками, обещали веселенькую работенку. Притом я не знал, что искать. Совершенно.
Тем не менее я добросовестно перелопатил архив Пименова, не упуская того из виду. Но «свободный художник» спал сном праведника.
Пусто. Ничего подозрительного.
Я заглянул в шкаф, пошарил под бельем и в одежде, порылся на этажерке Вещи многое рассказали мне об их хозяине, но других результатов поиск не давал.
Напоследок я заглянул в фанерную будку. Здесь и вправду была оборудована фотолаборатория: увеличитель, резак, ванночки, красный свет Все на виду, тут и при желании ничего не спрячешь.
Разве что Под фанерной полкой висел матерчатый кармашек для бумаг.
Запустив в него руку, я нащупал внутри разноформатные листки и глянец фотографий.
Наверху пачки, которую я извлек на свет Божий, находился цветной снимок Касаева. Точно такой же лежал в досье, которое я получил на Московском вокзале.
А третий экземпляр я поднял вчера из-под кресла в квартире Касаева.
Вот все и сошлось!
Не успел я, однако, как следует обмозговать эту мысль, как заметил, что держу в руках черканный-перечерканный черновик справки о Касаеве.
Я перелистал страницы и разыскал то место, где говорилось о Яне.
Так. Студентка, двадцать два года Не замужем Ага! Ниже «В пятилетнем возрасте, находясь с отцом на отдыхе, подверглась нападению дебильного злоумышленника. В результате осложнения стала инвалидом. К своему увечью относится без истерики С отцом поддерживает теплые и доверительные отношения»
Да, все сошлось!
Напрасно я грешил на Яну.
Пименов, лучший друг семьи, человек-государство, доморощенный философ, умевший довольствоваться малым, и был тем самым таинственным осведомителем.