поляну мы остановились, выстроились в шеренгу, я
свистнул, и мы понеслись! Я скакал крайним справа, жеребец по кличке Серый подо мной был молод и силён, за-езд мы явно выигрывали! Вот уже недалеко конец поляны, финиш и я лечу прямо к победе!
Ан, нет! Мой Серый во весь опор прёт прямо на густой здоровенный куст в конце поляны.
Я уже немного знал этого упрямца в такой ситуации лучше не пытаться силой уздечки воротить его от куста влево или вправо, лучше дать ему самому свободу вы-бора: пройти слева или справа от препятствия. Я отпустил
натяг узды и Серый, прибавив ход, пошёл влево от куста.
Что его, козла, перед самым кустом заставило переменить
своё решение не знаю! Только он так резко тормознул и
ушёл вправо, что я даже «мама» вякнуть не успел, как
мордой вперёд влетел в куст, кувыркнувшись через уши
своего коня! Одет я был совсем легко, куст попался жёсткий и колючий, выбрался я из него весь в крови и одежда
моя почти вся, может кроме трусов, приказала долго
жить!
Я упоминал, что в этот год Виктор женился на своей
Валентине, к которой в соседнюю деревню Аниково иногда брал и меня, когда ездил к ней на свидания. В планах
подготовки к свадьбе был пункт про рыбу на угощение
гостей. Холодильников тогда не было, рыбу предстояло
44
изловить непосредственно перед событием. Оказалось, что предусмотрительный дядька Арсён ещё два года
назад, когда был в гостях у моего отца в Шахтах, умудрился раздобыть там немного взрывчатки, которой
как раз и ловить рыбку-то.
Накануне свадьбы двумя возами мы поехали «на
рыбалку».
Это была скверная охота.
Не стану описывать подробности этого рыбьего
убийства, рыбы мы тогда привезли из Сосновской глубины на три свадьбы, но горечь от содеянного пришла через
три дня, когда я пришёл к Сосновской яме на рыбалку с
удочкой. Погода в тот день была тихая, и ещё за полки-лометра я стал ощущать запах тухлятины. Не сразу я понял, в чём дело и только вплотную подойдя, увидел более
чем печальную картину: на берегах плёса и ниже по течению всплошную лежала вздувшаяся мелкая и крупная
рыба следы нашего взрыва. Вонь была нестерпимой, картина была удручающей, настроение хлам! Тогда я
понял мы совершили вопиющее браконьерство.
А незадолго до свадьбы, может за неделю, мы с Виктором были на рядовой рыбалке с острогой, днём. Вода в
Куноже практически всё лето прозрачная и острога там
годится в любое время, если вода не замутилась, скажем, от дождя.
Виктор в плоскодонке сплавлялся по середине речки, наклонившись над водой и высматривая подходящую
добычу, я шёл по берегу. Совсем рядом с деревней, на
глубине около полутора метров, он увидел щучий хвост, торчащий из травы. В том месте течение было довольно
быстрым, Виктор не был готов к поражению цели, поэтому причалил, передохнул, проплыл малость против тече-ния и, взяв острогу наизготовку, снова поплыл над тем
местом. Вот, вижу, он бьёт и чуть не выпадает из лодки, так сильно щука рванула острогу из его рук!
Ого! Да здесь не щурёнок, а целый крокодил!
45
Давай-ка, братан, ныряй за ней, похоже, она слабо
сидит на остроге! Можно упустить!
Я разделся и нырнул. Ближе ко дну я открыл в воде
глаза и ужаснулся: прямо у моего лица я увидел раскры-тую громадную щучью пасть и её злющие глаза! Мне показалось, что моя голова в эту пасть спокойненько поме-стится! Я шарахнулся от этого чудища как чёрт от ладана!
Оказалось, что Виктор убедился как-то, что щука сидит на остроге крепко и, не дожидаясь пока я там внизу
засуну щуке в жабры свою руку, как было обговорено, начал её, родимую, поднимать.
Видимо, от боли и досады, что её ждёт сковородка, щука так широко раскрыла свою пасть, как только могла!
Я потом перекрестился, что мне не пришлось там, на дне, брать её за жабры. Что бы было при этом с моей рукой
трудно даже представить! В этой крокодилице оказалось
около 7-ми килограммов веса!
Хорошо помню, как свободно она поднимала меня, лежащего на ней на песчаном берегу, и как потом её хвост
бил по моим пяткам, когда, подвесив щуку на верёвке через плечо, я тащил её через деревню к дому дядьки Арсёна.
Кстати, о злющих щучьих глазах. Много лет спустя, в
одну из наших поездок с Тамарой на машине от Уфы на
Михайловку, мы с ней остановились пообедать на берегу
небольшого озерка под Самарой. Пока она собирала стол, я решил освежиться в воде, взял мыло, зашёл по грудь в
воду и стал мыться. Вдруг я почувствовал, что кто-то
злобно смотрит на меня. Именно злобно, да так, что хо-лодок по коже. Я начал озираться на берег может в кустах кто сидит? Нет никого! А ощущение недоброго и
пристального взгляда откуда-то не проходит!
Крепко стало не по себе! Я уже хотел выбираться на
берег, как вдруг увидел в воде здоровенную щуку. Она
стояла у самого дна, в метре от моих ног и злобно пяли-лась на меня! Её глаза мне показались какими-то жёлты-ми, как у рыси! А уж злобы- то в них!
46
Я сделал к ней шаг, и она исчезла. А ощущение её
злобного взгляда ещё долго не проходило и эти жёлтые
глаза!
После 7-го класса попутчиков до Вологды мне не
нашлось, и я уговорил родителей, чтобы меня отпустили
в дорогу одного. Помню, мать пришила к моим трусам
кармашек на булавке для хранения там денег и ещё лучше помню, как ночью, в поезде во время сна, булавка рас-стегнулась и впилась мне в лобок, да так, что я чуть не
свалился со второй полки, где мирно спал!
Путь до места через Москву, Вологду, Тотьму я и
сейчас помню в подробностях и тогда, польщённый доверием родителей, проделал его без сучка-задоринки и ту-да, и обратно.
В том году мне было уже 14-ть, контакты с Мишей
Яроцевичем кое-какой след оставили, интерес к противо-положному полу приобрёл выраженные черты.
В Свертнево и в Игрово в тот год гостила уйма народу, и разных девчат в этой уйме было подавляющее
большинство.
Мне, помню, приглянулась одна ленинградка по
имени Лариса. Она гостила в Игрово в доме моей тётушки
Матрёны Ефимовны. Невзирая на всякую деревенскую
работу, какой по-прежнему было невпроворот мы, молодёжь, находили время для всевозможных развлечений и
танцы в них были на первом месте. Кроме того, я не забывал о рыбалке, о лошадях, о грибах и прочих мелочах, которые мне нравились.
Однажды поздно вечером после танцев в Свертнево
небольшая группа молодёжи, Лариса и я в том числе, пошла в Игрово.
Незадолго до этого в деревне начали муссироваться
слухи о появлении в округе медведей. Медведи в тех дремучих лесах водились всегда не в диковинку, но в том
году у них был явный «демографический» всплеск.
47
Итак, уже в глубоких сумерках мы пошли по довольно глухой лесной дороге в Игрово.
Дорогу я знал замечательно и решил сыграть потрясную, на мой взгляд, шутку!
На одном из поворотов дороги я незаметно отстал, срезал путь через лес, и оказавшись впереди сел в засаду у
самой дороги, в густом тёмном кусту. Показалась компания. Лариса с какой-то подружкой, чуть отстав от остальных, шла позади группы идеальный вариант для заду-манного мною!
Я пропустил всех, а когда с кустом поравнялись мои
девки, зарычал в кусте изо всей дурацкой мочи и, треща
сучьями, выскочил на дорогу!
Подружка Ларискина взмокла от страха во всех местах одновременно, завизжала так, что у меня засвербело
в ушах, и бросилась бежать, не разбирая дороги. И коль
дорогу перед собой не видела, тут же впоролась по колено
в лужу и упала, замочившись и испачкавшись по самые
глаза! (Позже Лариска по секрету поведала мне, что по-дружка её была даже рада, что замочилась в луже, ибо
этим замаскировалась сырость в трусах).
У Лариски в руке была авоська с двумя полулитро-выми бутылками с молоком на мою беду. Со страху она
так неловко мотнула этой авоськой, что попала мне бутылками точно по голове и бросилась бежать откуда
пришли! Компания, что ушла немного вперёд, тоже ринулась наутёк, и мне большого труда стоило всех остановить и объяснить, что это была всего лишь шутка!
И хоть голова моя гудела от удара бутылками, в следующий момент мне пришлось бежать ещё быстрее, чем
Лариска с подругой, потому что они всерьёз бросились на
меня с кулаками вымещать свой дикий страх, перенесён-ный минуту назад!
А ухаживания мои за Питерской дивчиной, увы, прекратились по причине жёсткого отлупа. Похоже, на
той дороге обмочила свои трусы не только Ларискина по-дружка, но и она сама.
48
А медведи в тот год в округе действительно были и
об этом следующие эпизоды.
Буквально через пару дней я увидел, что добрая половина населения деревни собралась у крайней избы и
толпа эта возбуждённо гудит. Я тоже пошёл погудеть.
На телеге посреди толпы лежала туша здоровенного
домашнего поросёнка. Я не сразу понял, что же в этом
интересного, но потом увидел глубокую рану на загривке
порося, и незнакомого мне мужичка, который отчаянно
матерясь что-то рассказывал.
Оказалось, это был мужик из соседней Зубарихи, который рыбача сплавился в своей лодочке почти до Свертнево. Примерно в полутора километрах по реке выше
Свертнево он услышал в лесу истошный визг поросёнка.
Тем летом, как и в прошлые года, упорно ходили
слухи о сбежавших из мест заключения бандюках и о том, что опасно шляться по лесу и по реке одному. Мои тётушки неоднократно меня этим пугали. Я же, уходя от деревни, бывало, за 10 км., иногда эти байки вспоминал, но
рыбацкий азарт был сильней страха перед возможной
встречей с беглыми ЗК.
Вернусь, однако, к рассказу зубаритянина.
Первое, что ему пришло в голову, когда он услышал
визг беглые режут порося!
Мужик прошёл кое-какие дороги войны, был не
робкого десятка и, короче, по-пластунски, пополз на шум.
Метрах в ста от берега он увидел, что вовсе не бан-дюки терзают порося, а здоровенный Миша!
Миша не ЗК, он тут же учуял конкурента и пошёл на
него в атаку! Мужик на дерево! Медведь походил под
деревом, порычал на мужика, конкурента, как ему казалось, и вернулся к добыче, которая признаков жизни уже
не подавала. Миша выгрыз из холки поросёнка сколько
захотел, попытался оттащить тушу подальше от мужика
на дереве, но скоро умаялся и бросил это занятие. Забро-49
сав порося кое-как землёй и листьями, медведь подошёл
под дерево, на котором трясся зубаритянин, порычал
грозно, как бы говоря тронешь моё, пасть порву! и удалился. А свидетель Мишиного безобразия выждал, слез с
дерева и прямиком в Свертнево. Мужики-свертневцы вы-слушав его, хотели было рядом с тушей организовать засаду, зная Мишкины повадки, который дня через три-четыре должен был явиться к протухшему мясцу, да за-ленились и ограничились тем, что съездили да привезли
порося в деревню.
Надо сказать, что глубокая кровавая рана на холке
бедного хряка была очень впечатляюща!
Я сразу же вспомнил именно её, когда, через несколько дней, на рыбалке, один, наткнулся на медведя.
Самый дальний участок реки, куда я иногда доходил
вниз по течению, переходя от переката к перекату, назывался Глушицы. Название это точно отражало суть места.
По реке это была примерно середина расстояния между
соседними деревнями Свертнево и Аниково. Лес в Глу-шицах был старый, тёмный и сырой. Вдоль левого берега
неширокой полосой тянулась кочковатая луговина, которую в покос выкашивали. Если по воде, в тройке километров выше от Глушиц плёсо Сосновское, между ними
Кунож делает большую петлю. По суше от Сосновской
глубины до Глушиц, срезая петлю, идти с километр.
Спрямляющая тропка уходила немного от реки и поднималась в лес, откуда можно было видеть почти все луго-вые пространства: Сосновские и Глушицкие. Пейзаж был
отменный и я, попадая в те места, неизменно останавли-вался, подолгу смотрел на эту красотень и только потом
шёл дальше, на знакомый перекат, где всегда выуживал
несколько красавцев-хариусов.
Вот и на сей раз, я остановился у знакомой сосны и
стал осматривать ландшафт.
Скоро на лугу, метрах в пятистах, сквозь редкие ку-сточки я увидел какую-то тёмную фигуру.
50
Сначала я принял её за человека, что-то собирающе-го с земли, но вот фигура встала на четвереньки и вышла
из-за кустов. Я присел от неожиданности медведь!
Я прикинул ветер слава Господу, тянет от реки на
лес и зачуять меня Миша не должен!
Я затаился. А Мишка добрёл до большой луговой
кочки, ударом лапы смахнул её наполовину и совсем по-человечьи сел возле неё на задницу. Далее он запустил
переднюю лапу в кочку, выгреб из неё ком земли и язы-ком стал этот ком вылизывать! Я вспомнил, что в каждой
почти такой кочке живут мелкие муравьи, и там всегда
навалом совсем уж мелких ихонных яиц. Вспомнил, что
медведи любят лакомиться муравьиными яйцами, и мне
стало ясно Миша обедает!
Меж тем медведь от кочки к кочке перемещался тихонько в мою сторону, и я сообразил, что пора смываться.
Тихо-тихо я попятился в глубь леса. Примерно в двух километрах сзади меня была дорога Свертнево Аниково.
Вскоре я на неё вышел и, часто оглядываясь (чем чёрт, т.е. Миша, не шутит!), пошёл домой, Рыбалка в этот день
состоялась не в запланированном объёме.
В тот год Виктора в Свертнево не было. Женившись, он переехал с женой в Тотьму. К тому же, он закончил
свой лесной техникум, устроился в Тотьме на работу, получил там жильё, т.е. стал жить обычной взрослой жизнью.
Мои повзрослевшие сверстники и братья-сёстры
были в тот год чаще, чем в прошлые годы припаханы на
деревенских работах, а в свободное время им было просто
лень шляться со мной по реке, по лесу, тем более что де-ревенские взрослые постоянно внушали своим чадам такую мысль: Рыбка, да рябки улетят деньки!
Я же старался так себя вести, чтобы дядька мой и
жена его, тётушка Анфиса, были моим усердием довольны и не препятствовали мне делать вылазки на рыбалку, 51
по грибы. Мне удавалось мирное сосуществование даже с
несколько привередливой тётушкой.
Во второй половине августа дядька Арсён достал из-под замка своё ружьё и разрешил мне с этим ружьецом
поохотничать. С превеликим удовольствием я иногда
удачно охотился на Куноже на диких утей. И это было актом весьма высокого доверия!
Итак, в тот год я часто предпринимал походы по ре-ке и лесу в окрестностях Свертнево в одиночку. Сначала
это немного тяготило меня, но потом я начал находить в
одиночных походах даже некий кайф.
Я упоминал про то, как жеребец по кличке Красавчик однажды не стал меня убивать, прижатого к стенке
избы за то, что я исподтишка оскорбил его тычком в задницу колом.
В тот год я не участвовал в заготовке ивовой коры.
Её заготавливают в начале лета, когда в ивах ещё идёт
интенсивное сокодвижение. Виктор с отцом сами загото-вили уйму снопов коры и, когда они высохли, настала по-ра вывозить их из леса и сдавать заготовителю, которым
дядька-то мой и был в то время.
Виктор прибыл для этих целей из Тотьмы, и мы поехали в лес. Телег с нами было три: две больших четырёх-колёсных и одна компактная двухколёсная для вывоза
снопов из густолесья.
Большие телеги поставили на полянке, а малой стали подвозить к ним кору. Я с дядькой загружал снопы ко-ры в лесу, гнал тележку, запряжённую Красавчиком на
поляну, а там Виктор и снова я же перегружали снопы на
большие телеги. Т.е. я работал на самом весёлом рабочем
месте!
Путь из леса до поляны лежал через небольшой ручей. Там, где был брод, глубина ручья не превышала по-луметра, но спуск в ручей и подъём из него были довольно крутыми. И вот во время одной ездки с грузом снопов
это и произошло.
52
Возы у нас получались довольно высокие, устойчи-вость гружёной тележки была слабенькая, и ручей я фор-сировал с большими предосторожностями. А в этот раз